***
Спроси его кто-то, Рон и сам бы не смог ответить, чего ждал от визита к профессору Снейпу. Тем удивительнее результат — на сердце полегчало даже просто от одного обещания поговорить на отработке (довольно несправедливой, кстати). Словно камень с души свалился, Рон и не замечал прежде, насколько его напрягала вся эта история с навязанной дружбой, страшной трехголовой собакой и философским камнем. Вот, кстати, про философский камень. Теперь, когда не надо было страдать ночами в бесплодных попытках понять, зачем то, что происходит, нужно директору Дамблдору, или кто там на самом деле все это устроил, стало очень притягательно размышлять, на что он потратил бы золотые галлеончики из трансмутированного свинца. О том, что свинец тоже надо будет где-то добыть, не вызвав при этом ненужных вопросов, Рон из принципа не думал. Зачем? Он же все это так, теоретически. Вот только образ новейшей суперкрутой метлы и абонемента на все матчи Пушек Педдл сверкал перед глазами. И теоретические вопросы все сильнее хотелось проверить на практике. Рон умывался ледяной водой, попробовал больше времени тратить на уроки, даже взял у Гермионы пару книг «для легкого чтения» — лишь бы занять чем-то мозги. Увы, ничего не помогало. Любая, даже самая невинная фраза возвращала его к мыслям о философском камне и тех прекрасных вещах, которые можно получить с его помощью. Недолгого общения с братьями, когда он доказывал им, что кража саламандры — поступок недостойный гриффиндорца, хватило, чтобы золотая лихорадка покинула его на неделю — он давно для себя решил, что не хочет быть похожим на тех вредных вороватых хулиганов, в которых превратились Фред и Джордж. Но через семь дней Рону вдруг подумалось, что как раз близнецы в люк не полезли, а если он не хочет быть как они… И как Уизли ни боролся с собой, заполучить ненадолго философский камень в свои руки хотелось все сильнее. Рон периодически посматривал на друзей, но они не выглядели обеспокоенными или одержимыми какой-то там идеей. Драко хвастался всем передо всеми, полагая, что так показывает себя с выгодной стороны: у него лучшие метлы, больше книг в библиотеке, самые лучшие родители, мантии от Твилфит и Таттинг и даже почтовая сова редкой породы, а писчее перышко имеет уникальный окрас и было одно такое во всем магазине. Он неизменно попадал друзьям «по любимым мозолям», но зачастую даже не замечал этого. Отсутствие такта отчасти компенсировалось повышенным жизнелюбием и позитивом — долго злиться на сияющего Малфоя получалось только у Гермионы. И то сказать, она чаще всего видела «великосветскую ипостась», скопированную с поведения мистера Малфоя-старшего. Рона самого раздражало, когда Драко начинал противно тянуть слова, изображая из себя Большую Шишку, и гнусавить, как распоследний француз. Рассуждал Драко в такие моменты, как правило, о дорогих вещах, и призрак багрово-красного камушка как никогда четко возникал перед глазами Рона. Гарри предпочитал держаться в тени, приспособившись ловко прятаться от навязчивого любопытства поклонников Мальчика-Который-Выжил и фанаток Самого-Молодого-Ловца за спинами Кребба и Гойла. Здоровяки мечтали в свое время сменить близнецов Уизли в квиддичной команде, потому с удовольствием ходили вместе с Поттером на тренировки и болтали, обсуждая тактику и стратегию, которые Вуд менял чаще, чем собственные носки. И только Невилл иногда как-то задумчиво поглядывал в сторону коридора Чар. Но вспоминая, как он расплакался первого сентября, не сумев запомнить пароль, Рон сомневался, что тот думает именно о философском камне, а не, скажем, о том, как профессор Флитвик заставил Тревора летать по классу.***
Однако, как только от теории Рон собрался перейти к практике, возникло бесконечное множество проблем. Неразрешимых проблем. Начать хотя бы с того, что между философским камнем и первокурсником до сих пор сидела трехглавая псина. И что-то подсказывало Рону, что это не единственное и даже не самое страшное препятствие. Было бы неплохо отправить кого-то вместо себя, но так, чтобы потом этот гипотетический герой не захотел забрать камень только себе… — Эй, Короста! Рон, твоя крыса опять грызет мою наволочку. Почему мою? Почему не Драко, не Невилла, не твою, наконец?! — Потому что Малфой колбаски с ужина под подушку не прячет, Гарри. — Сколько можно напоминать? Это в первую неделю было. Так, на всякий случай… — Гарри покраснел и заозирался, уже жалея, что сам начал этот разговор. — Ну, а у моей крысы отменная память. Он вообще у меня особенный. Особенный… — Рон на пару секунд глубоко задумался, а потом сгреб крысу в кулак и решительно направился к двери. — Но я ему скажу, что дырявить чужое постельное, в то время как отказался прогрызть одну-единственную мантию, это очень не по-товарищески. Так не поступают хорошие питомцы. — Скажи, скажи. Оказавшись в заброшенном классе, Рон приблизил кулак с зажатой в нем крысой к лицу и пристально посмотрел своему питомцу в глаза. Короста пискнул и прижух, старательно изображая косоглазие. — Так-так, — поцокал мальчик, — не сознаемся, значит. Знаешь, вечно ты валяешься, как дохлый, а в купе такую прыть развил, когда я предложил сове тебя скормить. Мантия и простыни, опять же. Если припомнить, ты принялся обжевывать подушки, как только Майкл с третьего курса пожаловался на свою крысу, у которой инстинкты и вечный сезон гнездования. Я так понял, что мою мантию нормальная крыса прогрызла бы безо всяких просьб, достаточно было положить поближе к клетке. Ты ведь не просто крыса, да, Короста? Ты… чей-то фамильяр? Что-то вроде миссис Норрис, да? Я позову, и ты услышишь меня с другого конца замка, так? Или это только с хозяином работает? Кто он, интересно? Наверное, он был плохой человек и не давал тебе как следует выспаться… Хи-хи, как директор профессору Снейпу — одни поручения и задания, никакого времени на сон. Он, наверное, тоже скоро сбежит, как и ты. Слушай меня, Короста! — для убедительности Рон встряхнул крыса в кулаке и еще раз поглядел в глаза-бусинки. — Нам с тобой нужен философский камень и много денег. И ты нам его достанешь. Тогда я буду каждый день покупать для тебя сыр и крысиные лакомства в магазине для животных. Думаю, ты легко прошмыгнешь мимо Пушка — это трехглавый цербер на люке. Короста пискнул и убедительно изобразил обморок. — Нет-нет, дружок. Не пройдет. По-хорошему ты не хочешь, это я еще дома понял. Значит, будем по-плохому. Кис-кис-кис! Миссис Норрис! Не дергайся, не поможет. Знаешь, что будет, если я решу, что ты уже не мой питомец? Миссис Норрис очень умная кошка, она не трогала тебя, пока ты принадлежал ученику. А вот что будет, когда ты станешь просто крысой? В замке тебе не спрятаться. Она обязательно поймает тебя. Или тебя для нее поймают домовые эльфы. И знаешь, я думаю, она тебя съест, — Рон изобразил жуткую рожу и клацнул зубами, от чего крыса поджала хвост и конвульсивно дернулась. — Да-да, съест. Даже не сомневайся. Видел, какая она тощая? В общем, иди. Я тебя в кабинете чар подожду. И Рон Уизли действительно отправился разучивать восстанавливающие чары, по пути подбросив питомца к Запретному коридору.