***
- Прошу всех занять свои места. Внеклассный урок начнется через пару минут, - голос у женщины тихий и властный. Далия шипит на болтающих подруг и кивком указывает на свободные стулья, которых осталось мало, ведь на это занятие согнали едва ли не всю школу. Стоять полтора часа (а то и больше) совсем не хотелось, поэтому девочка, едва справляясь с зевком, спешит сесть и готовится к долгой, скучной и утомительной лекции. Однако женщина на помосте смотрит на всех, словно не замечая недовольных физиономий. Она включает экран, призывает всех к тишине, и класс наполняет грохот старого гимна Панема. Кадры сменяются один за другим, и Далия поднимает голову, неотрывно всматриваясь в происходящее. Через пару секунд начинается речь, от которой девочка морщится. Далия знала о революции в общих чертах, но о том, что происходило в ролике – нет. И даже не подозревала, что собственная мать повторяла наизусть строки с кадров и всякий раз восклицала, что «фильм приехал из самого Капитолия». А после аплодировала, как самое примерное дитя сияющей столицы. «Война. Ужасная война: вдовы, сироты и безотцовщина. Восстание потрясло и пошатнуло нашу страну. Тринадцать дистриктов взбунтовались против государства, которое их кормило, заботилось, защищало. Брат пошел на брата, и не осталось ничего. Но, наконец, настал мир. Он достался нам нескоро и дорогой ценой. Народ восстал из праха, и родилась новая эра. Но у свободы есть цена – победив предателей, мы поклялись, что наша страна никогда больше не познает такой измены. И было решено: каждый год все Дистрикты Панема должны выбирать по одному юноше и одной девушке, которые будут сражаться до последней капли крови в битве за честь, отвагу и самоотречение. Единственный выживший победитель будет награжден и станет служить символом нашей щедрости и нашего великодушия. Так мы вспоминаем наше прошлое. Так мы охраняем наше будущее». - Что это?! – старшеклассники не выдерживают и выкрикивают с места прямо после окончания ролика. Эдакое зрелище: в кадрах один забивает второго камнем, третий сталкивает в горящую лаву, а четвертый сворачивает шею, зверски улыбаясь своей победе. Что это всё, черт подери? - Этот ролик показывали перед жатвой на Голодных Играх. Сегодня утром Игры объявили открытыми вновь, они состоятся в последний раз среди жителей Капитолия. Мне было поручено рассказать вам о процедуре отбора и о самих Играх. Записывать ничего не нужно. Класс наполняет рой шепота. О прошлом в школе рассказывали редко. Говорили, что победа далась нелегким трудом. Показывали кадры отстройки Двенадцатого, призывая детей ценить то, что они имеют. Участников революции особенно не упоминали. Разве что вскользь. Так, чтобы никто не запомнил. - Голодные игры – ежегодный турнир в Панеме, иначе говоря – шоу на выживание. Данное состязание широко транслировалось, и было обязательным для просмотра. Каждый год на специально построенной Арене собирались 24 трибута-участника, и только один из них мог победить. Цена победы – смерть остальных, - женщина чеканит каждое слово будто заученный текст на карточках. Она говорит быстро, без всякого промедления. И каждый, абсолютно каждый ее слышит. - За всю историю Голодных Игр в Дистрикте двенадцать осталось всего три победителя: Хеймитч Эбернети - он выиграл в Квартальную бойню. Вторыми стали Китнисс Эвердин и Пит Мелларк – они единственные трибуты, вышедшие с Арены вдвоем. После перерыва вам покажут отрывки из этих Игр. Далии не нужно осматриваться, чтобы понять, что все взгляды в этой комнате направлены на нее. Они сверлят спину, затылок, лицо и глаза, ведь девочка здесь была единственным человеком, близким к этой троице разом. Значит, она жила среди победителей. Вот так новость. Эбернети-младшая вскидывает голову вперед с невозмутимым видом. Пусть смотрят, она и сама ничего не знала. Внутри кипит гнев, но не на любопытных школьников. На родителей. На Эвердин и Мелларка. Того самого дядю, что пек ей торты на дни рождения, а, выходит, оказался с подвохом. Что еще они ей не сказали? Что спасли Панем от разрухи? Или героически, жертвуя своими жизнями, поднимали знамена с огня? Вчерашний разговор с отцом вдруг кажется приторным и ненастоящим. Люблю, значит? - Далия, куда ты? - Не хочу на это смотреть. Эбернети-младшая медленно встает и выходит из кабинета, прислоняясь к ближайшей стене в коридоре. Они лгали. Все эти годы обманывали ее, скрывая правду. Всё это чертово время. - Мисс Эбернети, не спешите так. Вам следует пройти со мной. Один из учителей останавливает ее практически на выходе из школы. Далия настороженно смотрит, но следует за преподавателем, когда он открывает перед ней дверь. - Не бойтесь. Обыкновенная процедура. Больно не будет.***
Девочка прижимает вату к ранке и сгибает руку в локте. Больше всего ей не хотелось идти домой. Не хотелось смотреть на отца и мать, наблюдать за их реакцией и принимать любые слова из той сотни, что они обязательно скажут. Вот только выхода у нее не было. Они всё равно спросят, а ей придется отвечать. Правила не изменишь. Далия заходит в дом, видит идущую навстречу мать, но вместо приветствия холодно произносит: - Вы ничего не сказали. За столько лет, вы не удосужились хотя бы словом обмолвиться о том, кто вы и каким было ваше прошлое. - Далия, о чем ты говоришь? – Эффи отбрасывает кухонное полотенце и подходит к девочке ближе, предчувствуя беду. Конечно, женщина знала, что разозлило дочь. Рано или поздно это бы произошло, но всё планировалось немного иначе. Да что там немного – совсем по-другому. - Хватит мне лгать! – девочка взмахивает ладонью и срывается на крик. – Хватит. Мне. Лгать. Эбернети моментально выходит на шум из соседней комнаты и прищуривается. Узнала, значит. Быстро им в школе всё рассказали – волшебство образования на лицо. А ведь он собирался поговорить с Далией сегодня вечером, показать тот памятный альбомом фотографий и портретов падших, позвать Эвердин и Мелларка. Эффи постаралась бы описать Капитолий таким, каким он был раньше. Но разве что-то когда-то происходило нормальным образом?! - Мы никогда не врали тебе. - Ах да. Как же это там называется…Вы утаивали от меня правду? Скрывали ее и оберегали мой неокрепший маленький разум? Делали всё во благо и ради меня? Хеймитч подходит к дочери и пытается успокоить ее, но Эбернети-младшая резко отшатывается и отвечает не своим голосом: - Не трогай меня! – Далия вскрикивает и отходит от отца на пару шагов назад. В глазах нескрываемая неприязнь - чужеродная и непривычная для нее, но сейчас Далия не может иначе. Они ее предали. Не смогли побороть в себе страх и не раскрыли то, что важнее дурацких рассказов о капитолийской моде лет десять назад. Ее травили байками. И ни капли, ни чертовой капли правды. Далия оглядывается и видит взгляды родителей. Стыд и сожаление покалывают где-то внутри, но девочка отбрасывает их, поддаваясь гневу и злости. Она понимала, их лжи есть доступное и логичное объяснение. Найдется и оправдание каждому из поступков. Но Далия не хотела искать их. И не хотела слышать, что всё это лишь для нее одной. - Пойду, прогуляюсь. Она проносится мимо матери, которая в последний момент хватает ее за ладонь и с силой останавливает. Эффи всё еще старается исправить ситуацию, но вдруг замечает синяк на коже. - Что с твоей рукой? - Неважно, - девочка выдергивает ладонь и бегом устремляется к двери. Хеймитч не выдерживает и рычит на всю комнату: - Что с рукой тебя спрашивают! - Люди из Капитолия взяли кровь у меня и еще у нескольких ребят. Доволен? – Далия практически вопит, всё ближе подходя к порогу. Изо всех сил стараясь не разрыдаться, Эбернети-младшая вылетает из дома. Она хлопает дверью ровно в тот момент, когда Эффи прикладывает ладонь ко рту и оседает на пол, не в силах устоять на ногах. - Хеймитч…они…они взяли кровь. Мужчина смотрит на закрытую дверь и чувствует ужасающую пустоту. Это невозможно. Так не должно быть. Не с Далией. Не сейчас. «Время никогда не возвращается. Но, что бы ни было в жизни, оно вращается по одному и тому же кругу. Запомни это». - Наша дочь участвует в Играх.