ФАКТОР СЛУЧАЙНОСТИ. Книга I

Предписание генерала Хакманна жестко регламентировало форму одежды. Кроме того, согласно моему личному делу, которое я пока ещё в глаза не видел, так же были определены все мои планки, обозначающие мои якобы награды. Сюрпризом стало наличие шевронов и нагрудного знака N7. Помимо вышеперечисленного, в данных было описание процедуры награждения. Проверив справочные данные, я выяснил, что N7 — код элитных подразделений, куда я уже «попал» по воле своего начальства. Прочитав только общие сведения об N7, я сумел представить себе их уровень подготовки. Невольно вспомнилась Шепард, которая никогда не упоминала о своей принадлежности к этой категории, но соответствующий знак у неё на форме и броне имелся. «Она действительно заслужила его, — подумал я, перебирая в памяти подробности боя на Эллизиуме, вычитанные мной после упоминания о нем Андерсона. — Заслужила, а не получила вместе с предписанием, как я». «Похоже, Хакманн всё решил за меня», — с глухим раздражением заворочалась тяжёлая мысль. Теперь, после того, как я принял предложение профессора Лоу, служба в Альянсе приобрела довольно затруднительные перспективы. Каким образом я буду принимать боевую награду, звание полковника Альянса, и каковы будут мои моральные основания, как принять наличие наград, которых я вообще не получал, но, судя по планкам, уже имею? Как согласиться с незаслуженным статусом элитного бойца N7, который получали местные воины потом и кровью, начиная с «виллы» в Рио-де-Жанейро? Эти и многие другие вопросы не давали мне покоя. Игра в отставника майора Альянса начала приобретать мошеннический характер. Решив для себя, что без исчерпывающих разъяснений генерала Хакманна и существенных причин ни награду, ни звание «полковника Альянса» принимать не буду, я, наконец, сумел найти внутри себя мир и спокойствие. Надеюсь, у Хакманна были серьёзные основания поступить таким образом, поскольку выполнять роль «ряженого» вояки во имя каких бы то ни было целей, я не собирался. Полёт до Земли прошёл штатно. В космопорту меня неожиданно встретил вежливый, но молчаливый лейтенант разведки и препроводил на служебную квартиру. Там же меня ожидали кофры с парадной формой и всем необходимым. Я спокойно облачился в форму, однако наградные планки и значок N7 закреплять не стал, а сложил их в карман. Времени у меня было достаточно, ведь я прибыл с запасом. Чтобы немного расслабиться, взял такси до офицерского кафе «Форпост», расположенного на военном перевалочном пункте, которое порекомендовал встретивший меня лейтенант. Там было уютно. Заглядевшись на парочку симпатичных интендантш, я не успел сделать заказ и прозевал подкравшегося ко мне коммандера Париса Тартаковски. — Майор! — взревел тот. — Какая радостная встреча! — Рад видеть вас, коммандер! — кивком и улыбкой поприветствовал его я. — Как служба? — Как всегда, майор, с этими гетами спокойствия теперь не будет. Только что с Фероса, там было их нападение на колонию и ещё какие-то корпоративные секреты «Экзо-гени», — поморщился Тартаковски. Подозвав жестом официанта, он продолжил: — Какое-то сумасшедшее растение разбрасывало споры и через них брало под ментальный контроль колонистов. К моменту нашего прибытия там уже действовала Шепард, и она пристрелила этот чёртов кактус. — Но как возможен ментальный контроль? — с недоверием поинтересовался я. — Этого я не знаю, Волков, познакомлю тебя с Шепард, у неё и спросишь, — отмахнулся он. — Спасибо, коммандер. — Я решил не обращать внимания на его фамильярность, но деликатно отказался от его помощи: — Я уже знаком с ней. — Ах, точно. Ты же говорил об этом ещё на корабле, — хлопнул себя по лбу Тартаковски. — Как насчёт бара, Волков? Посидим, а? — Возможно, но только вечером. Я здесь два дня, потом на Цитадель, — не стал отказываться от приглашения я. — Прекрасно, я хотел тебе по-дружески подсказать кое-что относительно крейсера, — подмигнул он мне, перейдя на доверительный тон. — Если у тебя есть что-то такое, то лучше говори сейчас. Встреча с адмиралом Хакеттом сегодня, — улыбнулся я. — Эх, беда, я-то хотел обставить это дело как надо, но да ладно. Слушай, крейсер можно привести в порядок двумя вариантами. Первый — это стандартное восстановление, а второй — с использованием экспериментального ядра. Так вот, если Хакетт предложит тебе экспериментальный вариант, советую отказаться! — вид Тартаковски говорил о том, что за этими словами кроется нечто существенное, хотя я пока не понимал, в чём оно заключается. — Почему? — решил уточнить я. Один из проходящих офицеров помахал рукой Тартаковски, а тот рассеяно махнул ему в ответ. Офицер с любопытством глянул на меня, но подходить не стал, усевшись за столик в другом конце зала. — Это ядро нестабильно и никак не может толком заработать. Сам проект по ядру поначалу казался перспективным, но на сегодня уже перешёл все границы бюджета, поэтому адмиралтейство пытается его всучить или попросту избавиться. Короче говоря, если ты не хочешь вечно заниматься в открытом космосе ремонтом — бери стандарт, и тогда получишь добротно восстановленный крейсер. — Что же, спасибо, Тартаковски, буду иметь это в виду, — поблагодарил я с квёлой улыбкой. — Мы же друзья! — воскликнул Тартаковски, хлопнув меня по плечу. — А друзья должны помогать друг другу. Ситуация меня немного напрягла, но я не стал драматизировать, а, улыбнувшись, сказал: — Помощь товарища никогда не будет лишней. — Я рад, что мы друг друга понимаем! — потряс меня за плечо он, по-видимому, желая сказать что-то ещё, но я, взглянув на время, его перебил: — Извини, но у меня неотложная встреча с начальством, не могу опаздывать. Понимающе кивнув, Тартаковски заключил: — Ну ладно, вечером, как освободишься, дай знать, — инструментрон пиликнул, возвещая о получении нового контакта. — Увидимся, — козырнул я ему, вставая. На самом деле время у меня ещё было, но разговор с Тартаковски становился непонятным. Я никогда не против дружбы, но она закончится сразу, если Тартаковски в качестве ответной услуги попросит меня сообщить какие-либо внутренние сведения разведки. Если он хотел таким способом добиться моего расположения, то это было ошибкой. Потому что если он сообщил ведомственный секрет едва знакомому человеку, то это красноречиво характеризовало его как легкомысленного и несдержанного на язык человека, которому не стоит доверять. А если он сообщил общеизвестные факты, то выбранный им способ загадочного покровителя показывал мне, что он считает меня дураком, вопреки его же словам о дружбе. Взяв в очередной раз такси, я приложил инструментрон, указывая точкой назначения штаб-квартиру разведки. Из салона я с жадным любопытством рассматривал прекрасные виды Земли, получая от этого радость пополам с горечью. В очередной раз я думал о том, какой могла быть наша Земля. От рождения и до смерти мы жили в норах, прячась словно скот в постоянной борьбе с Милинет. В отличие от местных, мы страдали, кровью оплачивая каждый прожитый год, но одновременно в нас выковывался характер совершенно отличный от того, что я наблюдал вокруг. Будто мы были другой расой. Эти отличия в жизненных принципах заставляли меня чувствовать себя чужим в этом мире, вопреки всему, что происходило. Только на «Линденне» я ощущал себя своим. А может, лишь потому, что я там «при деле»? Прибыв к пункту назначения, я с изумлением осмотрел монументальное здание штаб-квартиры разведки. На безмолвной площади перед многоэтажным зданием красовался огромный символ альянса, выполненный в неизвестном мне сплаве. Лучи солнца, отражаясь от символа, танцевали бликами и нестерпимо резали глаза смельчаку, посмевшему смотреть прямым взглядом на многометровый символ. В отличие от перевалочного военного пункта, в здании разведки царила тишина. Судя по первому впечатлению, было совсем безлюдно. На входе столкнулся с хмурым охранником, который запросил данные с инструментрона. После идентификации он козырнул, приветствуя меня по званию майора и фамилии. Пройдя ещё немного по холлу, я убедился, что охранник не один, и за колоннами в специальных помещениях находятся группы хорошо вооружённых людей. Пока я шёл по холодному холлу к стойке у противоположной от входа стены, разглядел скрытые панели на потолке и в полу, закрывавшие, скорее всего, выдвижные автотурели. Смоделировав атаку на здание в уме, я ясно представил, как охранник отступает по линии, дающей ему превосходное укрытие, а ворвавшийся в холл враг попадает под перекрёстный огонь. Усмехнувшись своим мыслям, я подошел к стойке, за которой сидела женщина в форме майора Альянса. Неприветливо осмотрев меня и изучив мои данные, сероглазая женщина майор молча кивнула на стоящий неподалёку ряд кресел. Я также молча сел, приготовившись к ожиданию. Мне было о чём подумать, а сероглазому майору, судя по всему, было чем заняться. Минут через пять пискнул инструментрон сероглазой: — Оперативный дежурный, штаб-квартира разведки, — сухо откликнулась она. Прослушав то, что ей говорили на том конце связи, она также сухо скомандовала: — Приказ отменяю, действуйте по резервному варианту. Такая организация дела меня удивила. Либо она руководила какими-то рутинными операциями, либо тут разведка действует без кураторов. Выводы я решил пока не делать. Отвлёкшись, я задумался обо всех произошедших событиях в последнее время. По поводу того, о чём будет разговор с Хакманном, я решил голову больше не ломать, а действовать по обстановке, однако все вопросы к нему я хорошенько взвесил и решил обязательно задать. Мои размышления были прерваны сероглазым оперативным дежурным. — Майор Волков! — окликнула она меня достаточно громко, чтобы я слышал. — Слушаю, — вопросительным тоном отреагировал я. — Пройдите в лифт номер четыре, он доставит вас к генералу Хакманну, — уведомила она, сразу потеряв ко мне всякий интерес. — Благодарю, — козырнул ей я, вставая и обходя стойку. За ней находилась овальная площадка с десятью пронумерованными лифтами. Четвёртый лифт бесшумно раскрылся, обнажая своё ярко освещённое зеркальное нутро. Едва я вошёл внутрь, как лифт закрылся и с небольшим жужжанием начал движение. Оказавшись внутри, я смог увидеть себя со всех сторон в зеркальные стены. Никаких панелей в лифте не было, следовательно, управлять им можно было только снаружи. Я явственно чувствовал, что он едет не по прямой вверх или вниз, а по какой-то ломаной траектории. Подобные меры безопасности с одной стороны внушали уважение, с другой — вызывали недоумение. Неужели разведка опасается нападения на Земле в центре человеческой цивилизации? От кого, инопланетников или террористов? Звонок лифта возвестил о прибытии и чуть не заставил меня вздрогнуть. Открытие дверей — и я делаю шаг в просторный, сумрачно освещённый кабинет. — Проходите, майор, — поприветствовала меня смутно видневшаяся мужская фигура в военной форме за столом, жестом указывая на следующую дверь. — Благодарю, — кивнул я, проходя мимо. Одинокая яркая лампа на столе мешала разглядеть лицо сидящего военного и обстановку кабинета, однако я быстро приспособился к тусклому освещению после яркого света в лифте и успел увидеть, что кабинет полностью металлический, кроме некоторых деталей. Раскрыв указанную дверь, я обнаружил за ней дверной проем в шаг длинной и вторую дверь, более массивную. С некоторой толикой раздражения я раскрыл вторую дверь, и оказался в большом сферическом помещении, стены которого являлись и овальным потолком. Они растворялись в полусумраке, задняя полусфера потолка была занята слабо светящимися голографическими символами, живущих собственной жизнью. Множественные ряды цифр формировались в графики и причудливые кривые, цепочки шифров струились по стенам. Была ли это актуальная информация или просто декор, я не знал. — Здравия желаю! — козырнул я молчаливой фигуре, сидящей в высоком кресле за столом. Мой голос звучал непривычно гулко. — Проходите, присаживайтесь, — голос генерала был жёстким. Перед столом генерала был стул без спинки. Жест фигуры, указывающей на этот стул, я скорее угадал, чем увидел. У генерала также стояла настольная лампа, яркий свет которой мешал рассмотреть выражение его лица. В чём смысл такой обстановки, я не понимал, но раздражение только возросло. Усилием воли я подавил его, настраивая себя на решающий разговор. Подойдя спокойным шагом, я сел на предложенный стул. Генерал выдвинулся немного вперед, тогда я смог рассмотреть его лицо — волевое, с квадратным подбородком, решительное. Зелёные глаза буравили взглядом. — Рад, наконец, видеть вас воочию, майор. Я промолчал. Эта реплика не требовала ответа. — Полковник Карстон дает вам самые лестные характеристики, однако я хочу, чтобы вы знали — это ничего не значит. Поскольку мне снова нечего было сказать, я молча кивнул. — Как вы считаете, майор, кто вы для разведки Альянса? — Это решать не мне, генерал, — покачал головой я, уже сожалея, что сюда попал. — В первую очередь вы — проблема! — обвиняющим тоном сообщил мне генерал. Я вздрогнул от подобной оценки, а генерал и не думал останавливаться: — Взялись ниоткуда, вмешались в бой на Иден Прайм, затем втянулись в научные авантюры Чжанга Лоу, провели самодеятельную операцию у Новерии. Не хотите или не умеете держаться в тени, майор? — Генерал, в обеих ситуациях я действовал исходя из принципа инициативы, когда остаться в стороне было невозможно, — хмуро ответил я. Было понятно, что генерал недоволен, но не было ясным, почему. — Самовольно и обманом взяли на себя руководство военным гарнизоном! Не много ли вы на себя берёте, исходя из вашего принципа инициативы? — Голос генерала был опасно вкрадчивым. — Не понимаю вашего недовольства, генерал. Если бы я не преуспел, то сложил бы голову вместе с остальным гарнизоном. — В руках себя держать пока удавалось. — Какое мне дело до гражданских лиц, лежащих где бы то ни было? Вы не имели никакого права брать командование! — вдруг вскипел генерал и перешёл на повышенный тон. Его поведение было для меня неожиданным и необычным: наше командование не кричало на подчиненных, истеричек в нём не было, в военных кругах главными принципами взаимодействия были уважение и взаимовыручка. Не понимая мотивов генерала, тем не менее, я поймал то холодное спокойствие, которое всегда сопровождало меня в наиболее опасных миссиях. Спокойно подняв взгляд на генерала Хакманна, я сказал: — Я не гражданское лицо, генерал. Мой боевой опыт начинается с шести лет и состоит из непрерывных боевых операций. Хакманн продолжал безуспешно буравить меня взглядом, я же всё более успокаивался. Чего бы не добивался от меня генерал, он этого не получит. Мы какое-то время сидели, смотря друг на друга и не отводя своих взглядов. Спустя, наверное, бесконечность, послышался его скрипучий голос: — Кто, кроме вас, может подтвердить ваш боевой опыт, поручиться, что это не ваша выдумка? — Никто, — хмуро ответил я. — В таком случае, вы преступник, который обманным путем взял руководство боевой операцией на Иден Прайм и своим дилетантизмом угробил половину гарнизона солдат Альянса, каждый из которых стоил несколько лет подготовки и существенных затрат, не говоря уже о том, что у каждого были родные и близкие, — подытожил генерал Хакманн. Это был удар под дых. Ведь я неоднократно мыслями возвращался к тому бою, и нелогичное поведение гетов в завершающей фазе заставило меня усомниться в целесообразности последней атаки, в ходе которой и были понесены потери. Геты, конечно, разбомбили поселение, но могли бы не ставить перед собой задачу уничтожать население. В итоге выяснилось, что их целью был маяк. Могли ли геты ограничиться только артефактом, не совершая дальнейших атак на гражданских и гарнизон? В таком случае, должен был ли я отправлять солдат в лобовую атаку? При этом подобное обвинение генерала Хакманна совершенно не вязалось с его предписанием явиться в парадной форме для награждения и получения звания «полковник ВС Альянса». Я был сбит с толку и чувствовал нарастающую внутри злость, однако справился, взяв себя под контроль. — Преступника нельзя награждать и присваивать ему звание «полковника». — Мой голос звучал немного устало. — Я рассчитываю получить у вас полные разъяснения, генерал. После этих слов я вытащил из кармана наградные планки, значок N7, и, положив всё это на стол, произнёс: — Военнослужащий никогда не будет носить награды, которых он не заслужил. Равно как и знаки, указывающие на принадлежность к элитным подразделениям. Сделав вздох, я сказал, внимательно глядя в глаза генералу Хакманну: — Генерал, я не гражданское лицо, но и не ваш подчиненный. Не думал, что наша беседа пойдёт таким образом. Поэтому теперь я вижу только два варианта. Первый вариант: вы говорите ясно, как военный военному, какова ситуация и что требуется от меня. Второй вариант: я готов пойти под суд либо трибунал и ответить за свои действия как на Иден Прайм так и у Новерии. — Что за чушь вы несёте? — вскипел генерал. — Кем вы себя возомнили, чтобы разговаривать со мной ультиматумами? Генерал приподнялся за столом, нависая надо мной, как глыба, готовая обрушиться в любой момент. — На суде приговором будет пожизненное заключение, связанное с присвоением себе звания майора ВС Альянса и с использованием войск в операции, приведшей к серьёзным потерям. Не говоря уже о прочих нарушениях, которые были допущены вами, вы никогда не выйдете из тюрьмы, Волков, вы там сгниете! Палец генерала был направлен прямо на меня. То, что необходимо, я ему уже сказал, поэтому спокойно молчал в ответ, дожидаясь развязки. Пока генерал распалялся, я спокойно обдумывал его поведение. Какой-то мотив у такого поведения должен быть, но я никак не мог его понять. — Вы слушаете меня, Волков? — подозрительно спросил меня генерал Хакманн. Мне хотелось сказать ему, что я презираю формалистов, сказать, что у нас формализм никогда не был положительным качеством, война быстро отсеивала идиотов, не умеющих подстраиваться под ситуацию, а пытавшихся жить инструкциями. Мне хотелось сказать ему, что такого формализма как у генерала я не встречал никогда, это был какой-то сюрреалистичный масштаб, апогей буквоедства — обвинять меня в том, что я освободил пленных пиратского крейсера, когда никто другой не успевал это сделать, по сути, в безальтернативных условиях. Но вместо этого я холодно сказал: — Слушаю, и всё так же не понимаю вас. Генерал, усмехнувшись, уселся в своё кресло и словно невзначай поинтересовался: — Вас, что же, не пугает перспектива провести остаток жизни в тюрьме? Контраст тона был разительным, однако я уже ничему не удивлялся, и так же холодно проинформировал генерала: — Пугает, сэр. Глаза генерала неожиданно потеплели, и он расхохотался во весь голос. — Что ж, майор, а теперь давайте поговорим серьёзно, — сообщил мне генерал, будто и не было предыдущей напряжённой части, а затем невозмутимо продолжил: — Пусть вас не смущает мой ранний тон. Это была своеобразная проверка, и вы её прошли, оценка Карстона в отношении вашего хладнокровия подтвердилась. Какие цели ставят перед собой местные военные, если они допускают в отношении людей подобные никчемные, на мой взгляд, процедуры? Я и предположить не мог, что генерал наорал на меня, просто чтобы убедиться в моей способности себя контролировать. Возможно, на моём лице всё же что-то отразилось, потому что генерал, посмотрев на меня ещё раз, счёл необходимым дать более детальные пояснения: — Возможно, у вас, — он подчеркнул это слово, — подобные проверки не практикуют, но у нас, особенно в нашем ведомстве, это норма. Мы должны быть уверены в своих людях, майор. Мысль о том, что мирное время рождает специфические методы, вынудила меня примириться с этим, поэтому я кивнул головой в знак понимания. — Я наблюдал за Вами с самого начала, — сообщил генерал, дождавшись моего кивка. — Первоначальная ваша легенда — это идея Карстона, на которую я дал добро. Вначале мы хотели просто приглядеться к вам. По мере сбора о вас информации у меня крепла уверенность принять вас на службу в разведку, однако после вашей операции у Новерии решение было принято окончательно. Эта беседа — завершающая фаза. Увидев, что я хочу что-то сказать, генерал чуть приподнял руку и продолжил: — Ещё на Цитадели вас попросили рассказать полную вашу биографию, включая проведённые боевые операции. Вы не стали ничего утаивать, хотя, подозреваю, рассказали далеко не всё. Все награды, внесённые в ваше личное дело, соответствуют уже проведённым вами боевым операциям. Я не стал бы предлагать вам наряжаться в клоуна с выдуманными награждениями, это противоречит всем моим представлениям об этике и морали. Но поскольку вы боролись за человечество, как высокопоставленный военнослужащий Альянса, который, согласно Уставу, стоит на страже всего человечества, — генерал подчеркнул интонацией слово «всего», — я счёл возможным заочно принять вас в ряды ВС Альянса и провести награждения задним числом. То же самое касается вашего статуса N7. Вы не прошли школу на Рио-де-Жанейро, но вы прошли другую, ни в чем ей не уступающую. Сделав глоток из стоящего на столе стакана, генерал продолжил: — Нам известно о ваших затруднениях с возвращением на Родину, и поэтому вы здесь навсегда. В виду этого мы не можем допустить, чтобы специалист вашего уровня свободно болтался по галактике. Всё это закончится тем, что вы будете завербованы недружественными структурами, наиболее вероятной из которых является «Цербер». В этом вопросе, к сожалению, мы не можем предоставить вам выбора, вы должны нас понять. Генерал сделал паузу, чтобы дать мне возможность осмыслить всё сказанное. — Генерал, я не буду работать на террористов, — попытался возразить я. — Вы можете быть умны, сильны и хорошо подготовлены, но именно это сделает вас целью, а не даст вам защиту, против системы вы не устоите. — Генерал смотрел на меня снисходительно, как на ребёнка. Устыдившись собственной наивности, я покраснел. — Сэр, я готов согласиться с вашими доводами, но есть одна загвоздка, — мрачнея, начал я. — Полагаю, речь о проекте профессора Лоу? — уточнил у меня Хакманн. Дождавшись моего кивка, он сказал: — Это не загвоздка, а ваше задание от разведки Альянса. Ваша задача — развить это направление до полного успеха. Полного выполнения этой задачи я от вас требовать не могу, но ваших усилий ожидаю. — В таком случае, сэр, вопросов по существу у меня не осталось. — Генерал действительно дал исчерпывающие разъяснения, дающие не только полную ясность, но и определившие мой статус окончательно. От злости и раздражения не осталось и следа, эти чувства сменились уважением. — С сегодняшнего дня вас курировать буду непосредственно я. То, что никто кроме меня отдавать вам приказы не может, надеюсь, вы понимаете? Я кивнул: — Да, сэр! —Легенда, проработанная Карстоном, вам больше не подходит, она станет вашим засекреченным якобы прошлым, в то время как ваше реальное прошлое попадет в ваше личное дело без указания географии операций в глубоко законспирированном виде. В общем виде ваше личное дело будет содержать формальные данные, представляющие открытую легенду о вашей биографии. Генерал сделал ещё один глоток. — Такое глубокое легендирование личного дела не может быть применено к обычным оперативникам. В этой связи наличие у вас статуса N7 становится обязательным. Он задумчиво крутил ручку в своей руке. — Статус N7 вам уже присвоен, однако у вас нет подтверждения, поэтому вам придётся пройти сразу после разговора со мной переаттестацию, это не экзамен. — Хакманн внимательно посмотрел мне в глаза. — Специалисты, которым предстоит провести вашу переаттестацию, инструктора Межпланетного Воинского Обучения (МВО), находятся под подпиской, и именно они подтвердят ваш статус в случае необходимости. Вы проходили обучение отдельно от потока, поэтому у вас нет сослуживцев, которых вы могли бы помнить по обучению. Я кивнул, приняв информацию к сведению. — Однако должен вам сказать, — всё ещё крутил ручку генерал, — что сами инструктора не посвящены в детали, поэтому они испытывают… хм, некое раздражение. Предупреждаю, что, если вы не пройдете переаттестацию, вы будете проходить её вновь и вновь, пока не пройдёте, но в таком случае пострадает престиж разведки и лично моя репутация, майор. Генерал хитро улыбнулся: — Уверен, вы не подведёте меня. — Приложу все усилия, сэр! — холодея, я взял под козырек. Какую ещё свинью мне подложит эта встреча? — По данному этапу разговора есть вопросы, майор? — спросил Хакманн. — Никак нет, сэр! — ответил я. — В таком случае, продолжим. Кстати, чай или, может, кофе? — поинтересовался он. — Воды, сэр, — попросил я. Пить чай или кофе в компании генерала мне казалось излишне фамильярным, а отказаться было бы неуместным. Кроме того, я начал подозревать, что этот вопрос тоже с подвохом. После набора неизвестной комбинации на панели генерала позади меня открылась дверь, и я услышал цокот женских каблучков. Подойдя к столу, с правой от меня стороны позволила себя увидеть ослепительная белокурая красавица в приталенной форме лейтенанта разведки. Она поставила стакан с водой прямо передо мной, наклонившись и сопровождая своё действие словами, сказанными чуть хрипловатым и красивым голосом: — Ваша вода, сэр! — меня коснулась легкая волна запаха тонких женских духов. — Благодарю, лейтенант, — кивнул я, беря стакан в руки. Я отчётливо помнил, что в том помещении, из которого она вышла, находился только офицер-мужчина, предложивший мне зайти, при этом я заметил только две двери: одна вела в лифт, а другая — в кабинет генерала. Быстро поразмыслив, я отложил на время в уме этот ребус, и обнаружил, что Хакманн молчит, задумчиво делая глотки, а лейтенант грациозно стоит рядом с ним, ожидая приказов и изредка бросая на меня любопытные взгляды. — Вы свободны, Сайя, — сказал, наконец, Хакманн. — Как прикажете, сэр, — стильно козырнула она, оставляя за собой стук каблучков. Он сделал какую-то запись, после чего посмотрел на меня: — Ознакомьтесь с приказами, — сказал он, протягивая мне ОНД, и усмехнулся, — лучше поздно, чем никогда. Внимательно изучив протянутый планшет, я обнаружил приказы Министерства Обороны Альянса Систем, в которых отражался весь мой «карьерный рост» в рядах ВС Альянса и награждения. Там также были приказы Военного Разведывательного Агентства Альянса Систем с некоторыми моими боевыми заданиями. Так вот как правильно называется разведка, моё «родное» ведомство – ВРА АС! Последним был приказ о присвоении мне звания «полковник вооружённых сил Альянса Систем». Когда я поднял взгляд, на столе генерала рядом с теперь уже моими планками и значком N7 появился небольшой металлический ящичек. — Это ваше, — кивнул на него Хакманн, — там ваши новые знаки различия. На этот раз в виду исключительных обстоятельств, вы ограничитесь устным замечанием от меня, но на будущее, полковник Волков, предписания следует выполнять в точности. Я сразу понял, о чём речь. — Так точно, сэр! — произнёс я, согласно кивнув генералу. Поднявшись со стула, я вытянулся по стойке смирно, и, испытывая непривычные чувства, рапортовал согласно Уставу Альянса: — Служу Альянсу, сэр! — Присаживайтесь, полковник, разведка не морпехи и может себе позволить мягкое соблюдение Устава, — тем не менее, взгляд у него был одобрительным. — Вас понял, сэр, — сказал я, присаживаясь и беря ящичек. Раскрыв его, я аккуратно сложил туда планки и значок со стола. — Хорошо, полковник, — генерал был доволен, — осталось обсудить последнюю вещь. Вы обладаете уникальным опытом боевых действий. Он не должен быть утрачен для Альянса. Я дам вам три месяца на подготовку, после чего займетесь созданием фронтовой разведки с собственной системой подготовки в рамках ВРА АС. Внимательно глядя на меня, он насмешливым тоном произнёс: — Надеюсь, вы не рассчитывали прохлаждаться только возней с колбочками доктора Т’Ринн? Понять генерала была несложно: проект профессора долгосрочен и имеет неясные перспективы. В то же время мой опыт и наработанные на войне навыки действительно представляют ценность для разведки Альянса. Каким образом я буду совмещать научный проект с созданием фронтовой разведки, станет, скорее всего, предметом изучения и оценки моим новым начальством. У меня появилось однозначное ощущение, что я вернулся на военную службу. — Нет, сэр, на лёгкую жизнь рассчитывать никогда не стоит, — открыто улыбнувшись, ответил я на его вопрос. Генерал искренне рассмеялся и сказал: — В таком случае, на первый раз закругляемся. Обращайтесь ко мне, если будет необходимо без промедления, — пиликнул инструментрон. — Загружены все необходимые контакты, майор Кормак впоследствии введет вас в курс дел разведки. Вопросы есть? — Нет, сэр! — ответил я. — Лейтенант Сайя Гин проводит вас к инструкторам, — генерал встал, вынудив встать и меня, и, ухмыльнувшись, крепко пожал мне руку: — Добро пожаловать в разведку, полковник Волков. — Благодарю вас, генерал, — ответил я крепким рукопожатием. Позади меня вновь раскрылась дверь, обернувшись, я увидел ту же белокурую красавицу. — Следуйте за мной, сэр, — произнесла она с мягкой улыбкой. Попрощавшись с генералом, я пошёл за лейтенантом, невольно следя за её покачивающимися бедрами, переходящими в совершенные ножки. «Умеет подбирать себе помощниц генерал Хакманн», — подумалось мне. Вышли мы через другую дверь, совсем не ту, в которую вошёл я. Выяснилось, что рядом с основным входом вмонтирована скрытая панель, за которой находилось небольшое оборудованное и уютное помещение. Внутри был расположен ещё один лифт с панелью управления, куда и пригласила меня Сайя Гин. Обменявшись дежурными улыбками, мы вошли в лифт, который с весёлым гулом ухнул вниз. Открывшись, лифт показал мне новое лицо ВРА АС. Выйдя из лифта, мы оказались в большом круглом зале, в котором сновали люди. По центру помещения находилось ещё одно застеклённое, внутри которого за панелями и интерфейсами располагались многочисленные операторы. В самом центре было вмонтировано выключенное в данный момент голографическое устройство, способное дать любую трёхмерную картинку. «Штаб операций разведки», — понял я. — Вы в сердце разведки, сэр. — На ходу сообщила мне лейтенант Гин, пока я рассматривал помещение и следовал за ней. По ободу были разных размеров двери; скорее всего, их размер определялся функционалом. В одну из таких распашных дверей вошли мы, оказавшись на платформе монорельса. На самом монорельсе стоял, поблескивая индикаторами, бело-голубой пассажирский вагончик. Сайя жестом пригласила меня внутрь; зайдя вслед за мной, она активировала панель, и вагончик тронулся. Монорельс оказался разветвлённым. По пути лейтенант Гин давала пояснения насчёт того, куда ведут развилки. Мы ехали к полигону и прибыли довольно скоро. На платформе прибытия были разнотипные указатели. Забавно смотрелась сделанная собственноручно кем-то надпись «блэк меза». Что она означала, я не знал, но и проявлять любопытство, уточняя это у лейтенанта, я тоже не стал. Нас встречали двое мужчин в форме без знаков различия. — Сэр, это ваши инструктора, — сообщила мне Сайя. — Понятно, — кивнул я. Сзади послышался шум уносящегося вагончика. Оба мужчины стояли, холодно рассматривая меня, пока мы к ним подходили. — Господа, представляю вам полковника Сергея Волкова, прибывшего для переаттестации, — очаровательно улыбнулась лейтенант Гин незнакомцам. — Спасибо, Сайя, — отозвался один из них. — Я майор Энди Барелл, специализируюсь по физподготовке и стрельбе. — Рад знакомству, — протянул я ему ладонь для рукопожатия, но спустя пару секунд убрал её, ибо Барелл свои руки спрятал за спиной с кривой ухмылкой. — Энди, разберись с ним. Если пройдёт, отправишь его ко мне, — сказал своему соседу второй инструктор и, развернувшись, ушёл. — Дальше мы сами, Сайя, — улыбнулся Барелл моей сопровождающей, — можешь возвращаться. — Простите, сэр, — мягко возразила она, — но я должна дождаться окончания переаттестации полковника Волкова. — Чем скорее начнём, тем скорее закончим, — вмешался я. Бросив на меня беглый взгляд, майор промолчал. Первым этапом стал рукопашный бой с инструктором. Аттестация проходила в специальном тренировочном помещении. В нём было достаточно места, при этом я обнаружил там массу тренажёров не всегда понятного для меня назначения. Переодевшись в тренировочный костюм, я увидел инструктора Энди Баррела в таком же в центре помещения. Он меня уже ждал. — Приступим, МАЙОР, - инструктор подчеркнуто небрежно указал неверное звание, преследуя собственные цели, но моей реакции не дождался, потому что я прибыл для прохождения переатестации и другие детали меня не интересовали, - Вы нападаете, я защищаюсь. Достаньте меня, если сможете, — объяснил мне Баррел, жестом указав очерчённую линию квадрата на полу, и добавил: — За края зоны не выходить. — Понятно, — ответил я, разминая руки и одновременно присматриваясь к инструктору. Двигался он очень легко. Вряд ли я достану его одним ударом, так что ставку сделаю на длинную серию. Медленным подшагом я приблизился. Инструктор сохранял дистанцию и столь же медленно отдалялся, не давая сблизиться. Расстояние он чувствовал превосходно. Сделав ещё два медленных подшага, я «приучил» своего экзаменатора к темпу, после чего второй закончил резким рывком вперёд. Коротким выносом ноги атаковал стремительно, но прямо и без затей. Уводящим блоком Барелл «прошёл» мой удар, сближаясь и нацеливаясь в контратакующую позицию, но мне именно это и было нужно. Я просто продолжил движение и, используя собственную инерцию, невольно усиленную соперником, ушёл в нырок, а на выходе из него атаковал на среднем уровне локтем с разворота, начав взрывную атакующую серию. Чтобы прервать меня, Барелл был вынужден жёстко блокировать мои удары, но добивался лишь того, что следующий мой удар был ещё стремительнее и жестче. Он быстро двигался в стороны или от меня, уходя от моих атак, но я был словно привязан к нему. После нескольких секунд стремительного обмена ударами я осознал, что никогда в жизни не совершал такие длинные серии, не снижая скорости и напора, однако защита инструктора так и не была пробита. Тем не менее, мне удалось оттеснить его в угол тренировочной зоны. Барелл также это видел, поэтому он, отбив очередной удар, вопреки собственным условиям атаковал меня сам ногой прямым в корпус. О том, чтобы я не пропускал удары, договорённости не было, поэтому я слегка довернул корпус, позволяя его ноге соскользнуть, но сила, с которой он пробил вскользь, была настолько подавляющей, что едва не лишила меня дыхания. Довернув дальше корпус, я продолжил двойкой, и если первый удар Барелл блокировал, то второй прошёл. У меня от своего удара возникло ощущение, что я кулаком прошёлся по волнистому металлическому рельефу, обернутому в жёсткую ткань. Но задача была выполнена, после чего я резко отпрянул и остановился. Майор Энди Баррел стоял за пределами зоны и тяжело дышал. Вряд ли я выглядел лучше. Судя по всему, его удивило то, что его достали, но и я был поражён донельзя тем, что не свалил его последним ударом. Невольно вспомнились сведения о местных киборгах, использующих боевые импланты. Может быть, этот инструктор был из таких? — Неплохо, Волков, особо отмечу вашу выносливость, — похвалил меня инструктор. — Теперь бой в полный контакт без всяких ограничений. — Понятно, — кивнул я. Соперник попался интересный и очень сильный. Мы встали в исходную стойку. Майор Барелл дал сигнал «начать» сразу. Рывком я метнулся к нему. Уходя от встречного удара кулаком, поднырнул под его руку. Выбросил кулак, заранее зная, что майор с линии уйдёт. Но он не просто уходит, а захватывает мою руку, делая моментальный рывок, отчего я на миг теряю равновесие. Его встречное движение может сломать мне кисть, и, чтобы это предотвратить, я прихватываю его руку и пытаюсь провести контрприем, который закончится броском. Баррел легко поддаётся, но мой бросок завершается не падением инструктора, а устойчивой стойкой, из которой он бросает уже меня. Несмотря на то, что я понимал всё заранее, сделать что-либо всё равно не успевал. Единственное, на что меня хватило, — это провернуть руку в полёте, вырывая её из цепкой хватки Барелла. Кажется, я оставил в его пальцах немного собственной кожи. Мою попытку удачно приземлиться он пресёк подсечкой прямо в воздухе, но, поскольку я вырвал свою руку, то не грохнулся на пол по его задумке, а выполнил страховку, уйдя перекатом. Не прекращая движения, я тут же нырком рванул в сторону. Барелл не разочаровал меня, его ступня со свистом в миллиметрах разминулась с моей головой. Во мне проснулся дикий азарт, чего со мной не происходило уже очень давно. Не без удовольствия отдавшись стихии и поддавшись собственным инстинктам и навыкам, я самозабвенно принялся за собственного инструктора. Не ожидал встретить человека с таким уровнем подготовки в этой вселенной. У нас он был бы среди лучших, но всё-таки не лучшим. Машины не устают, поэтому чтобы противостоять им, мы должны были развивать собственное физическое состояние. Рукопашный бой был основой основ, а физическая выносливость — главным требованием к любому солдату. Тот уровень владения собственным телом, который казался мне обычной нормой, для местной вселенной являлся запредельным. Что уж говорить обо мне, прошедшем специальную подготовку в Разведке Сопротивления. Наших ребят отпаивали специальными составами, укрепляющими тело. Корни этих составов тянулись вроде как ещё в довоенные времена, но точно этого никто не знал. И это только подготовительный этап. Каждый солдат из войск спецназначения носил с собой капсулу Реактиватора-43. Почему Реактиватор и почему 43, никто точно не знал, хотя очевидные предположения были. Зато каждый знал, что в случае получения любой смертельной раны или смертельной дозы радиации, прием Реактиватора-43 гарантировано убьет солдата, но даст ему от сорока пяти до пятидесяти часов времени. В этот период солдат будет эффективен, и сможет выполнить боевую задачу даже будучи фактически мертвым. «Сорок пять часов» стало отдельным понятием в нашей жизни. Говоря, что у него есть сорок пять часов, солдат подразумевал прием этого средства, понятно, что это означало помимо всего остального. На тему «сорок пять часов» у нас не бывало шуток. Приём реактиватора без физической готовности просто приводил к мгновенной смерти. Я твёрдо знал, что инструктору против меня не выстоять. Даже если он будет превосходить меня в мастерстве, я выиграю только за счёт того, что устою на ногах. Сомневаюсь, что ему приходилось совершать изнурительные многокилометровые марши, которые мы совершали с раннего детства. Сомневаюсь, что ему приходилось пройти такую школу войны, которую проходили все мы просто потому, что иначе было нельзя. Ведь слабый не сможет воевать. Мысли и воспоминания в моей голове шли параллельно так называемому тренировочному бою. Что ни говори, а этот мир расслабляет, вот и я расчувствовался, и, вместо выполнения основной задачи, размышлял о своём прошлом и занимался праздными воспоминаниями. «Пора заканчивать тренировку, впереди ещё одна аттестация и много дел», — подумал я. Контратакуя, не закончив движение, встречаю инструктора короткой подсечкой, от которой майор снова уходит, разрывая дистанцию. Мгновенной приставкой сближаюсь, двигаясь навстречу его удару. Инерция не позволяет мне уклониться, зато резкий наклон головы позволяет превратить прямой контакт в касательный, костяшки его кулака чувствительно скользят, разрывая моё лицо в кровавую маску. Продолжая движение, провожу длинную подсечку со всей возможной скоростью, уйти от которой он может единственным способом — прыжком. Майор в воздухе спустя долю секунды, но мне её достаточно. Мощный апперкот рвёт сложенный из двух рук жёсткий блок майора, вторым и третьим ударом выбивается воздух из его лёгких. Противник ошеломлён и дезориентирован. Двумя руками хватаю его форму, резким рывком притягиваю его к себе, одновременно двигаясь навстречу. Вслед за этим следует удар головы в мягкие ткани лица, и брызги моей и его крови алыми густыми каплями разлетаются в стороны. Непочтительно отпускаю своего «наставника», позволяя ему рухнуть на пол вяло шевелящейся массой. Добивать я его не стал, сочтя задачу выполненной. Появились невесть откуда взявшиеся врачи, оперативно вколовшие панацелин мне и майору Бареллу. Оказавшаяся рядом Сайя изящными пальчиками подала мне салфетку. Вытерев кровь, я молча наблюдал за ухмыляющимся майором, которого уже привели в себя. — Сойдёт, — майора пока ещё пошатывало, но он быстро брал себя под контроль. — Приступим к стрельбам. — Он махнул рукой, подавая знак следовать за ним. По пути я отдышался, настраивая себя на стрельбу. Задачи майора были непростыми, но выполнимыми. Всё равно тир не был полем боя, условия можно считать идеальными: стоишь, стреляешь, зная, что мишень не ответит, и никто не мешает. Осмотрев результаты, майор остался верен себе, и дополнил задачу, потребовав уничтожить десять движущихся мишеней девятью выстрелами, вынудив меня потерять на время контроль и изумлённо уставиться на него. Проблема была в том, что мишени были цельнометаллическими. Единственным способом поразить две мишени одним выстрелом был рикошет. Но как его рассчитать на дистанции сто метров? Болванки пришли в движение. На этот раз я не был ограничен по времени. Нацеливаясь на мишени по очереди, я выяснил алгоритм их движения. Зрачки у меня сузились до маленьких щёлок. Выстрел — мишень поражена. Снова выстрел — очередное попадание. По лбу градинками катился пот. Несмотря на все усилия вычислить рикошет, я смог поразить только девять мишеней и даже не приблизился к выполнению задачи. Повернувшись к майору, я был готов услышать ехидный комментарий, но вместо этого он сказал: — Отличная стрельба, полковник, и я рад, что вы не чёртов сверхчеловек. — Задача выполнена? — осторожно уточнил я. — Ещё на первой стадии, как и рукопашный бой. Просто я хотел увидеть, на что вы способны. — Ухмылка майора свидетельствовала о его хорошем настроении. Похоже, устраивать «проверки» было общей дурной привычкой, а не только генерала Хакманна, и мне придётся привыкнуть к этому и быть всегда готовым. Моё молчание майор понял не совсем правильно и дал комментарий: — Сэр, у меня переаттестацию вы прошли успешно и подтвердили свою категорию N7, теперь вам к Хикари Найдёнову, тактические игры, — сказал он, протягивая ладонь для рукопожатия. — Благодарю, — пожал я ему руку в ответ, на что получил очередную ухмылку майора. Пришлось снова пройтись за лейтенантом Гин. Найдёнов в качестве переаттестации предложил короткий тест в виде имитации сражения. Я должен был управлять синей ротой, он красной. Сами роты были миниатюрной голографией солдат, сражавшихся на рельефной площадке десять на десять метров, управляли бойцами мы, отдавая приказы, но видеть могли только то, что «видели» наши солдаты. Внимательно изучив характеристики солдат и рельеф местности, мы приступили к активной фазе. Ожидая от инструктора активной стратегии, я решил устроить ему сюрприз, разделив роту на три неравномерные колонны, двинул их к месту, где ожидал осуществить перехват противника. Выделив несколько «человек» в разведку, приказал им занять ключевые точки на местности и не обнаруживать себя. Возникла проблема с ВИ имитатора: когда я отдал приказ окопаться второй колонне, ВИ, поскрипев немного электронными мозгами, уточнил приказ, после чего приступил к выполнению. Однако выданные им ТТХ запланированных траншей меня удивили более низкой эффективностью, чем я ожидал. Возможно, проникающая сила местного оружия была выше хотя бы из-за того, что пули были меньшего размера. Первая колонна находилась в движении, и её задачей было занять позицию и создать плацдарм наступления. Если противник засел в обороне, следовало ударить в тыл, если он атакует вторую колонну. Третья колонна форсировала гористую местность и организовывала спуск на обе стороны. По моему замыслу эта позиция обеспечивала фланговый удар по силам противника в случае атаки на вторую, одновременно позволяя манёвр выхода на оперативный простор, чтобы взять в клещи оборонительные позиции, если они будут обнаружены первой колонной. Однако противник не был обнаружен первой колонной, а вторая колонна так и не была атакована. Расчётное время показывало, что противник успешно совершил манёвр и может оказаться у нас в тылу. То же самое он мог решить и про нас, поэтому приказал второй колонне выдвинуться вперед и сесть в засаду, имитируя дальнейшее продвижение к первоначальному положению противника. Рискуя, я приказал первой колонне форсировать движение, двигаясь по неохваченному наблюдением сектору, где мог пройти противник, рассчитывая выйти этим способом ему в тыл. Если я ошибался, то этот маневр стал бы бессмысленным и привёл бы к ненужному изнурению наших сил и потере стратегической позиции. Но чем больше мы не наблюдали противника, тем больше во мне крепла уверенность, что он совершил обходной манёвр и находится на наших начальных позициях. Ожидая его выхода к засаде второй колонны, я всё-таки ошибся в оценке действий Хикари Найдёнова. Первый огневой контакт состоялся с первой колонной, форсирующей местность. Она наткнулась на засаду, сразу понеся серьёзные потери из семерых бойцов. Местность была плохо приспособлена для обороны, однако, рассыпавшись, мои бойцы сумели перейти к позиционному затяжному бою. Со стороны третьей колонны оперативно выдвинулся небольшой отряд на помощь. Именно он обнаружил небольшую группу прикрытия из десяти бойцов, и, выйдя ему в тыл, начал его уничтожение. Застигнутые врасплох, бойцы противника потеряли троих, после чего начали отход на заранее предусмотренные позиции глухой обороны. Выковыривать их придётся долго, поэтому я, уже предвидя дальнейшие события, приказал первой колонне выдвигаться к переходу в горах, в то время как отряду третьей запереть противника в обороне и не давать им провести подсчёт наших сил. На марш броске злополучной первой колонны ВИ засчитал мне потерю ещё двоих из-за ранений. Однако, несмотря на это, я приказал поддерживать высокий темп. В это время третья колонна совершила осторожный манёвр, вернувшись на исходную точку, где обнаружила следы противника. Едва она выдвинулась на преследование, как от второй колонны поступил сигнал, что противник попал в засаду. Бой был очень коротким, но кровопролитным, противник отступил, потеряв двенадцать человек. В период боя первая колонна достигла укреплённых позиций в гористой местности и получила приказ на передышку. Находясь на отдыхе после двух марш-бросков и одной засады, первая колонна подверглась атаке. По моим расчётам, такого быть не должно, однако противник сумел мобилизовать солдат и каким-то образом перебросить часть сил немного раньше. Встреча была неожиданной для обеих сторон, завязался бой, причём, судя по точности и плотности огня, обходная группа противника была так же истощена, как и первая колонна. Но при этом за счёт тактического преимущества укреплённых позиций я ожидал тяжёлой, но победы наших сил. Во время этого боя третья колонна вышла на ранние укрепления второй и заняла их, когда противник, возвращавшийся после засады, двигался назад на марше. Он был атакован третьей колонной из недавно пустых траншей, и ловушка наконец захлопнулась. Приказав совершенно свежей второй колонне двигаться навстречу первой, осуществляя зачистку, мы обнаружили основное скопление противника, зажатое между текущими позициями первой и наступающей третьей. Вскоре к атаке присоединилась первая колонна, и противник под огнём с трёх сторон был вынужден сдаться. После сдачи основных сил противника сдалась и группа прикрытия. Бой был выигран. Закончив имитацию сражения, я был удивлён тем, что стал мокрым от напряжения. Утерев пот со лба, я последовал к Хикари Найденову, показывающего знаками приблизиться. — Я впечатлён результатами, полковник, однако для завершения переаттестации нам необходимо провести анализ, чтобы убедиться в неслучайности вашей победы, — уведомил меня он. Возражений я не имел, поэтому мы приступили к разбору. Хронология действий обеих сторон, приказов и их последствий выводилась на аналитическую панель, там же давалась оценка эффективности ВИ. Теперь я увидел, какие манёвры совершал Найдёнов, как и он увидел мои. Найдёнов действовал, атакуя, исходя из оборонительной стратегии «синих», при этом предусмотрев резервный план действий на случай атакующей стратегии. Для него стало неприятным сюрпризом, что я начал готовить ловушку в центре, отталкиваясь от обороны и атаки «красных» одновременно. Таким образом, получив с самого начала инициативу, Найдёнов не сумел её реализовать и попал в окружение. С того момента, как моя вторая колонна организовала засаду, у Найдёнова резко снизились шансы на победу. Инструктор решил уточнить, задав мне вопрос: — Как вы могли быть уверены в том, что все мои войска действуют у вас в тылу, полковник? — Я не был в этом абсолютно уверен, но сделал ставку на это предположение, потому что принимать решение стало необходимым. Защита во всех направлениях никогда не может привести к победе, а по условиям переаттестации именно её мне необходимо было достичь. — То есть вы рисковали, — заключил Найденов. — А если бы часть сил мне удалось скрыть, а затем атаковать вторую колонну с тыла? — В этом случае бой в основной ловушке дался бы мне с меньшими потерями, а вторая колонна под прикрытием первой отошла бы на заранее подготовленные укрепления, и мы начали бы второй раунд, — объяснил я ему ход своих мыслей. — В таком случае вас ожидал бы полный разгром, если я скрыл бы все силы «красных» на первоначальных позициях, — скептически подытожил Найденов. — Это был бы наихудший из возможных исходов для меня, но сделать вам это удалось бы с большим трудом. В задачи первой колонны входила также и разведка, убедившись, что «на месте» вас нет, она перешла в марш по вашему предполагаемому следу, оставляя наблюдателей на ключевых местах. Атаковать внезапно вам не удалось бы в любом случае. — Вот как. Но вы потеряли бы всех своих разведчиков. Кроме того, дробление сил привело к потерям «синих» на первоначальном этапе, — инструктор внимательно на меня смотрел. — Потери в бою неизбежны при любой стратегии. Важно то, чтобы сделать их не напрасными, а это может сделать только победа, — возразил я ему и, завершая мысль, дал развернутый комментарий: — По условиям задачи не было ключевых точек или объектов, единственной задачей было уничтожение противника, а в этих условиях наибольшую ценность представляет две вещи – раннее обнаружение противника и готовность этим воспользоваться до того, как сведения устареют, — я постарался дать как можно более подробные объяснения своим действиям. Хикари Найдёнов казался неудовлетворённым моим ответом. — Знаете, полковник, — задумчиво произнес он, — меня нечасто побеждали на симуляторе. Однажды это сделала коммандер Джейн Шепард. Уровень эффективности был примерно такой же, как и у вас, — он помолчал, — возможно, чуть ниже, но она заявила мне, что будет спасать каждого солдата, которого сможет. Найдёнов о чём-то задумался в очередной раз, а затем неожиданно горячо продолжил: — И, чёрт возьми, её позиция мне нравится больше вашей! Не забывайте, что в бою это будут не голографические фигурки, а живые люди, и сражаемся мы также и ради них, а не только ради победы. Я понимал этого мужчину, но понимал ли он сам, что он говорит? Спасать каждого солдата, рискуя успехом операции? Солдаты на войну идут погибать, а не воевать, только тогда они могут победить. Смерть всё время ходила рядом с каждым из нас, и никто не сетовал. Но разве можно было сказать, что мы не хотели жить? Хотели, но ещё больше мы хотели, чтобы жили те, кто остался у нас за спиной, и никогда не обвиняли наших командиров, отправлявших нас на верную смерть. — Я прошёл переаттестацию? — спросил я, оставив реплику Найденова без комментариев. — Да, — мрачно ответил он, — N7 подтвержден на «отлично», полковник. — Благодарю, — кивнул я, собираясь удалиться. — Полковник, — позвал меня Найдёнов, — неужели вы не услышали меня? Я помолчал, затем ответил: — Хикари, война не прощает ошибок. Чтобы это осознать, надо пройти это пекло. Увидеть трупы гражданских, убитых пропущенным врагом. Тогда каждый солдат поймет, что смерть на поле боя лучше, чем жизнь с грузом невыполненной задачи. Хикари промолчал. Посмотрев ещё раз в глаза друг другу, мы козырнули, после чего я ушёл к ожидавшей лейтенанту Сайе Гин, которая сопроводила меня на выход. Разговор и обвинительный тон Хикари расшевелил во мне старые раны. Я снова и снова проходил через воспоминания, фиксируя в памяти самые жёстокие и кровавые потери. Если бы я мог сделать это ещё раз, поступил бы я иначе? Лейтенант Сайя Гин что-то говорила мне, не очень существенное. Я слушал её вполуха и смотрел сквозь неё, и видел длинную вереницу лиц погибших товарищей. Почему они мертвы, а я жив? Каждый из них был не хуже меня, что я должен сделать, чтобы искупить их потерю, какую победу я должен одержать? — Вы не слушаете меня, сэр, — с укоризной сказала мне лейтенант Гин. — Отчего же, я прекрасно вас понял, лейтенант, и теперь знаю, куда обратиться. Также я не забуду про встречу ветеранов на Арктуре и буду там, если позволят дела, — мягко возразил я ей. — Ой, простите, сэр, мне показалось, — смутилась она. — Желаю вам счастливого пути, сэр, а мне пора доложить о результатах генералу Хакманну. — Конечно, до встречи, лейтенант Гин, — улыбнулся я, — был рад знакомству с вами. — Я тоже, сэр, — заулыбалась она и витиевато отдала честь, придавая жесту свой собственный шарм. — Разрешите идти, сэр? — Идите, лейтенант, — козырнул я ей в ответ и направился к майору Кормак. Закончив свои дела с майором Кормак, я вышел на улицу. Небо было синим-синим, а передо мной лежал прекрасный город. Но расслабиться не удалось, потому что скоро начиналась церемония награждения, на которую мне нельзя было опаздывать. Пришлось возвращаться к военному перевалочному пункту, поскольку церемония планировалась в зале Штаба Вооруженных Сил Альянса систем, дислоцирующегося неподалеку. Прямо по пути я закрепил свои новые знаки различия, нагрудные планки и значок N7. После беседы с генералом, его разъяснений и моего решения всё это моё по праву. Прибыв туда, я попал в бурлящую толпу военных в парадной форме всех родов войск. Увидел я и военные делегации саларианцев и Турианской Иерархии. Несмотря на суету, организация церемонии была на высоте. Меня кадет нашёл прямо в толпе; представившись, он сопроводил меня в зал на особые места, где уже находилось большинство номинантов. До начала мероприятия я успел перекинуться фразами со своими соседями. Некоторых распирала гордость. Возможно, и я со стороны смотрелся так же, но этого я не знал. Шли награждения, звучали слова, а я рассматривал присутствующих, видя приветливые лица и впитывая в себя царящую атмосферу. Так прошло время. Наконец, наступила и моя очередь, я был вызван к трибуне. Председатель комиссии, седой генерал, объявил: — …За проявленные мужество, героизм и высокий профессионализм во время боевой операции наградить полковника Волкова Сергея Орденом Отваги Первой Степени. — Служу Альянсу! — выпрямился я, собираясь вернуться в зал, но меня остановили. — Орден Отваги Первой Степени — исключительно боевая награда и довольно редкое событие в мирное время. Слово нашему герою! — провозгласил председатель, хлопая в ладони. Зал взорвался аплодисментами, посыпались съемочные вспышки, ослепившие меня. Церемония транслировалась на все миры Альянса. Никогда не терявший присутствия духа в боевых операциях, я внезапно оказался растерян, встав за трибуну. В зале наступила тишина. Миллионы глаз смотрели на меня. Миллионы ушей ждали моих слов. А слов не находилось. Послышались шёпотки, но большинство присутствующих военных оставались собранными и внимательными. Оглядывая зал, я наткнулся на понимающий взгляд турианского генерала из делегации Иерархии. Этот взгляд, полный мудрости, придал мне сил. Сейчас, в этот миг, в это мгновение, мне внимали все военные Альянса. — Я солдат, как и мы все, — мой голос звучал хрипло, — и горжусь тем, что отмечен столь высокой наградой. Но мы не хотим войны, ведь мир прекрасен, каждый его миг… — я замолчал, со мной молчал весь зал. — Разве не прекрасно знать, что наши близкие в безопасности, знать, что, пока нас нет, к ним не придёт враг и не убьет их? — я вспомнил Лику, и невольно сжал губы. Возникла короткая пауза. Сделав глубокий вдох, я продолжил: — Но если к нам придёт война, — каждое моё слово теперь капало увесистой каплей, — то каждый из нас должен стать достойным этой награды. Наш долг защищать, наш долг сражаться и погибать. Это не те слова, которые мы будем говорить часто. Это те слова, которые мы, солдаты, скажем себе, когда настанет такой момент — момент защищать Родину, защищать тех, кто нам дорог. Благодарю. Зал вновь взорвался аплодисментами. На деревянных ногах я прошёл и устало опустился в кресло. К счастью, награждали меня предпоследним: после меня наградили ещё одного орденоносца из флота таким же Орденом, как у меня, и торжество по случаю награждений объявили закрытым. К награждённым подходили сослуживцы, я же поспешил на выход. По пути меня приветствовали с улыбкой на лицах разные военные, никого из которых я не знал. Обмениваясь с ними, как с добрыми знакомыми, приветствиями, я добрался до выхода. У меня оставалось одно нерешённое дело, и, пока было время, я решил заняться им. Активировав инструментрон, я вышел на связь с полковником Хаусом из Службы Охраны. — А, майор, — вяло отреагировал Хантер и, покосившись на мои новые погоны, поправился: — Простите, полковник, слушаю вас. — Полковник Хаус, меня интересует личное дело капитана Сергея Леонова, в частности Диана Леонова, — сообщил ему я о цели контакта. — Доступ у вас есть, дело могу предоставить, но зачем это вам? — мрачно поинтересовался он. — Я хочу разобраться в этом вопросе до конца, — просто ответил я. — А разве вы не разобрались в этом вопросе до конца? — Полковник явно был на что-то зол. — Нет, и мне необходимо личное дело капитана, — коротко объяснил я. — Личное дело передано, конец связи, — отключился полковник. Присев на скамейку, я начал знакомиться с личным делом капитана Леонова. Особый интерес вызвала совсем свежая биографическая справка, приложенная к делу. Выяснилось, что родители Леонова погибли во время атаки батарианцев, старшая сестра Диана сумела сбежать от батарианцев с ещё малолетним Саймоном на руках. Впоследствии Диана растила младшего брата, заменяя ему мать и отца. Не имея образования, она работала в нескольких местах, но первоначальное образование Саймону обеспечила. Много лет спустя она поддержала его решение идти в военный корпус, где по распределению он попал в Службу Охраны. Однако, будучи не вакцинированной, Диана подхватила инопланетный вирус, приобретя синдром НСА, считавшийся неизлечимым на территории Альянса. Известно, что данный синдром вызывает глубокое истощение организма, необратимо приводящее к смерти; сроки развития болезни индивидуальны. Однако на территории азари этот синдром якобы подлежал излечению в специальной лечебнице на Тессии. Стоимость серии операций составляла миллион кредитов. Используя поддержку сослуживцев, Леонову удалось собрать почти сто тысяч кредитов, Служба Охраны готова была выделить из бюджета дополнительно двести тысяч кредитов в том случае, если удастся собрать оставшуюся сумму. Отношения между Дианой и Саймоном характеризовались высшей степенью взаимной привязанности. По службе Леонов не имел нареканий, только поощрения. Теперь мне всё стало понятно. Леонов, шантажируя Альянс захватом профессора, планировал выручить сумму для спасения жизни своей сестры Дианы. Хотя я действовал в полном соответствии с ситуацией, на душе возникло паршивевшее чувство. Диана находилась в военном стационаре, однако после предательства Леонова она была переведена в общественный гражданский, и уход за ней, соответственно, ухудшился. Узнав, где находится военный стационар, я повторно связался с полковником Хаусом. — Что ещё? — устало спросил полковник. — Полковник, я хочу понять, почему вы, зная о проблеме Леонова, отправили его на важный объект? — упрямо спросил я. — Что, хочется поизображать правильного военного? — зло ухмыльнулся полковник. — Вернёмся к вопросу, полковник, — отрезал я. — К какому вопросу?! — закричал он, вставая. Взгляд его был гневен. — Прекратите истерику, полковник! И возьмите себя в руки! — рявкнул я. — Да уж, — огрызнулся Хаус. — Я… я обещал Саймону помочь, мы все искали деньги… — Хаус сгорбился и был раздавлен. — Когда мы были в поисках куратора для вас, он так рвался на работу с Чжанг Лоу, говорил, что это его шанс отличиться и тем самым приблизиться к цели, и я дал ему этот шанс, полковник. А теперь он мёртв… Я молчал, как и полковник, но вскоре он продолжил: — О том, что вы ликвидировали Леонова, я узнал во время допроса. Сейчас идёт служебное расследование, но меня уже предупредили, что должность придется покинуть из-за несоответствия с понижением в звании, но мне на это плевать… В последнее время состояние Дианы стало ухудшаться, Леонов стал торопиться, я едва отговорил его от продажи своих органов, нужную сумму он всё равно не набрал бы… Полковник тяжко вздохнул, словно постарев. — Все признаки скорого срыва были налицо, но у меня была надежда, что, поработав с профессором, у него получится или получится у меня, ведь мы набрали почти половину суммы. — Из справки в личном деле следует, что была набрана сумма порядка трёхсот тысяч кредитов, — сухо проинформировал его я. — Не считайте меня дураком, полковник Волков, — грустно посмотрел на меня Хаус. — В этой справке следователей не вся информация. Мы, я имею в виду, его сослуживцы, решили продать кто что сможет — кто жилье, кто ещё какое имущество, и помочь Леонову. Он был отличным парнем, а уж Диана — вообще замечательная девушка. И сейчас она весит не больше тридцати килограмм из-за болезни! Полковник, вы видели человека с синдромом НСА? Я погрузился в свои мысли. Как было просто в нашем мире: впереди — враги, позади — друзья. А тут капитан Леонов с одной стороны — предатель и мерзавец, а с другой — просто пытался спасти свою сестру. Как бы я поступил на его месте, спросил себя я. Нет, так, как Леонов, я не поступил бы никогда. Искал бы выход, но не такой, как он. — Благодарю за сведения, полковник! — козырнул я своему собеседнику. Хаус молча махнул рукой и отключился. До встречи с адмиралом Хакеттом оставалось немного времени, но настроение было не самое лучшее. Используя такси, я добрался до адмиралтейства. В отличие от здания разведки тут было оживлённо. Флотские двигались по самым заковыристым траекториям — казалось, что движение на скорости для того, чтобы разминуться в последний момент со встречным, было какой-то местной забавой. Едва я слегка зазевался, как меня чуть не сшибли. Поворачиваясь, я почувствовал очередной толчок в спину и чей-то задорный смех. Но было совсем не обидно. Улыбнувшись, я начал двигаться шустрее и сумел поймать нужный темп. Далее я двигался, избегая столкновений. За одной из многочисленных стоек я заметил наблюдавшую за мной девушку. Перехватив мой взгляд, она ехидно рассмеялась, а затем одобрительно подняла большой палец вверх. Могу себе представить, что она будет говорить своим подругам о неуклюжих разведчиках, улыбнулся про себя я. Послонявшись немного по адмиралтейству, я дотянул до времени встречи с адмиралом, после чего направился к нему. Перед его кабинетом сидел адъютант — тот самый лейтенант Казуми, который связывался со мной через инструментрон. Завидев меня, Казуми встал и поклонился: — Здравия желаю, сэр! От неожиданности неуставного приветствия я совершил симметричный поклон, копируя движение Казуми. — День добрый, лейтенант Казуми, адмирал Хакетт может меня принять? — Одну минуту, я доложу о вас, — ещё один поклон. Второй раз я кланяться уже не стал. Казуми не стал связываться с адмиралом через инструментрон, а зашел в кабинет лично. «У каждого военного руководителя в Альянсе какие-нибудь свои заморочки», — подумал я, вспоминая майора Кормак и лейтенанта Гин у генерала Хакманна. Не успел я додумать мысль, как Казуми вышел и, поклонившись в очередной раз, сообщил: — Сэр, адмирал Хакетт ждёт вас. — Благодарю, — ответил я, проходя мимо него, и на всякий случай кивнул головой, чем тут же вызвал повторный поклон Казуми. Скорее бы вернуться на Новерию, с некоторым опасением подумал я. Кабинет Хакетта был обустроен деревом в тёплой цветовой гамме, полный контраст с «холодным» кабинетом моего шефа. Став перед адмиралом, я вытянулся и отдал честь. — Рад личному знакомству, полковник Волков. Кстати, поздравляю с получением Ордена Отваги Первой Степени, — взгляд адмирала был оценивающим и добродушным. — Благодарю, адмирал, — кивнул ему я. — Присаживайтесь, полковник, — жестом указал на гостевое кресло адмирал Хакетт. Сев, я приготовился к вопросам. Однако вопреки моим ожиданиям беседа с Хакеттом сложилась легко и непринуждённо. Как выяснилось, он хотел составить личное мнение обо мне: переспросил меня о нескольких деталях операции по освобождению профессора — так как, по его признанию, «поверить в это было нелегко», — несколько раз пошутил, а затем перешёл к делу. — Полковник, вы готовы принять каперский патент по программе «Корсар»? — Да, адмирал. — Решение было принято мной ещё на Новерии. — В таком случае, сообщаю, что флот Альянса оценивает стоимость корабля в восемнадцать миллионов кредитов. Также флот берётся за восстановление крейсера до боеготового состояния, и тут у вас, полковник, есть два варианта: стандартный и экспериментальный. Вспомнив предупреждение Тартаковски, я спросил: — Адмирал, каковы особенности вариантов? — Стандартный вариант — вы получите в своё распоряжение добротный крейсер с объективным износом. В случае с экспериментальным у вас будет силовая установка повышенной мощности. Однако должен вас предупредить, что предыдущие попытки реализовать этот вариант были неуспешны. И мы откровенно планировали свернуть проект, однако на этот раз инженер клянётся, что ядро будет рабочим. Это риск, но принимать решение вам, полковник. — Хакетт чуть ехидно улыбнулся. — Адмирал, возможна ли замена ядра впоследствии? — решил уточнить я. Слова адмирала о том, что на этот раз экспериментальная установка заработает, внушали доверие. — Конечно, полковник, но это станет вашими расходами, — объяснил адмирал. Стандартный крейсер, конечно, неплох, однако выигрыш в силовой установке до десяти процентов мог означать уверенную победу над однокашником в классическом бою. Это решило дело, и я перешёл к другим вопросам. — Адмирал, а каковы мои обязанности как капера? — Захват или уничтожение пиратских кораблей. Место операций вы выбираете самостоятельно. Если вы захватываете корабль противника, альянс может выплатить вам треть оценочной стоимости, либо корабли вы можете оставлять себе. Можете вообще положить патент в дальний ящик, но только после того, как покроете уже понесённые расходы. То есть патент дает вам возможность, а как ей пользоваться — это уже дело ваше. — Хакетт пожал плечами, показывая, что не намерен влиять на мои решения. — Каковы расходы в случае с экспериментальным ядром? — вернулся я к вопросу восстановления. — Семнадцать миллионов кредитов. Шесть миллионов корабль — это треть цены — и одиннадцать миллионов — это расходы по оборудованию, восстановлению и монтажу. — Хакетт заглянул в ОНД. — А со стандартным? — переспросил я. — Десять миллионов кредитов, полковник. —Хакетт на этот раз в ОНД заглядывать не стал. — Что ж, адмирал, с вашего позволения я рискну и доверюсь вашему инженеру. Давайте использовать экспериментальный вариант, — решил я. — Хорошо, полковник, вам сообщат, когда корабль будет готов. Напоминаю, что в команду вы можете привлекать только добровольцев. — Так точно, сэр! — согласно кивнул я. — Ещё раз повторюсь, был рад знакомству, полковник, передаю вам каперское удостоверение капитана, выполненное в бумаге по древней традиции. — Адмирал передал скрученный лист бумаги, зафиксированный красной массой, на которой был отпечатан штамп адмиралтейства. — Служу Альянсу, сэр! — вытянулся я во весь рост. — Удачи вам, полковник, — улыбнулся ещё раз Хакетт. — Детали вы всегда можете уточнить у Казуми. Получив каперство, я быстро попрощался с Хакеттом и, наняв такси, отправился в центральный военный госпиталь. Главный врач, генерал Морстон, встретил меня достаточно приветливо. Я уточнил у него наличие мест для содержания больного синдромом НСА. Нахмурившись, Морстон спросил, для кого, и, когда я упомянул Диану, он категорически отказался, ссылаясь на то, что в госпитале сестре предателя не место. Какое-то время я пытался его убедить, однако упрямство генерала было непреодолимым, тогда я решил зайти по-другому: — Скажите, генерал, имею я право на обслуживание в госпитале лица, на которое я укажу? — Согласно доступу при наличии мест, вы можете расположить в госпитале до пяти человек, полковник, — мрачно ответил генерал. — В таком случае, я собираюсь своим правом воспользоваться, сэр. — Я не собирался уступать в этом вопросе. — Полковник, я не могу вам воспрепятствовать, но обязательно напишу рапорт как вашему руководству, так и по нашей линии военной медицины, — нахмурился Морстон. — Конечно, сэр, это ваше право. Прошу подготовить одно место, я планирую сегодня доставить пациента, — уведомил я его о своих намерениях. — Как скажете, полковник. — Генерал отвернулся, не желая со мной дальше разговаривать. Вскоре я прибыл на такси в общественную лечебницу. У главной стойки я обзавёлся провожатым в виде медсестры, которая довела меня до лечащего врача Дианы. Им оказалась женщина-врач доктор Этель Лоренцо. — Диана? О, она умирает, вряд ли ей можно помочь, сеньор офицер, — сообщила она мне, как только узнала, кого я собрался навестить. — Могу я с ней поговорить? — Конечно. Ей, полагаю, всё равно, — пожала плечами доктор, и распорядилась медсестре: — Проводи сеньора офицера, — после чего продолжила заниматься своими делами. Пройдя коридорами, я наконец оказался в шестиместной палате. В дальнем краю стояла больничная кровать, на которой лежала невозможно исхудалая девушка. Она была накрыта простынью, но даже под ней было видно её ужасное состояние. «Диана», — понял я. В палате у других больных толпились посетители. Они вели себя довольно шумно, ничего не стесняясь: кто-то громко смеялся, кто-то что-то обсуждал. На несколько секунд гомон стих, когда я вошёл, но, как только я направился к Диане, возобновился с новой силой. Взяв стул, я присел рядом. На её лице были только глаза, вместо дыхания вырывался слабый свист, её посеревшая кожа буквально висела на костях. Я подозвал медсестру: — Мне нужно эвакуировать её в военный госпиталь. — Ой, да зачем эта возня, её ведь недавно оттуда привезли, — отмахнулась она. Внутри меня вспыхнул гнев. Схватив медсестру за руки, я сжал её кисти и, спокойно чеканя каждое слово, повторил: — Мне нужно её эвакуировать в военный госпиталь, вы понимаете меня, мисс? Напуганная медсестра убежала и вскоре вернулась с врачом Этель Лоренцо: — Сеньор, — начала она что-то лениво выговаривать мне, — зачем вы зря беспокоите медперсонал из-за покойника? Я медленно встал, заставив её замолчать. — Доктор Этель, не создавайте себе лишних проблем, обеспечьте надлежащую эвакуацию в военный госпиталь, её там уже ожидают. — Будет по-вашему, сеньор, — кивнула врач. Через несколько минут санитары перенесли Диану в медицинский спецтранспорт. Это специальная амбулатория, сообщила мне врач Этель Лоренцо с таким видом,будто это был супердредноут турианцев. Возникшая неприязнь по отношению к этому врачу никак не хотела уходить. Хотя я догадывался, что причина едва скрываемой неприязни персонала к Диане — поступок её брата. Удивляло другое — кто распространял слухи и для какой цели. Я взял себя в руки. Диану я сопровождал в амбулатории, сидя рядом с ней и взяв её за руку. Мы молча ехали какое-то время, мерно оставляя километры за стенкой амбулатории, когда Диана открыла глаза. Она внимательно смотрела на меня, а потом прошептала: — Кто вы? Помня слова полковника Хауса о том, что какой-то доброхот рассказал Диане о смерти и предательстве её брата, я колебался насчёт того, какой дать ей ответ. Ведь если ей известно о том, кто именно убил её брата, то моё имя может оказать… От слабости Диана закрыла глаза и прошептала снова: — Кто вы? — Диана, вам сейчас нельзя разговаривать, мы прибудем в военный госпиталь, там вам сделают укрепляющие инъекции, после чего мы с вами поговорим. Запиликал инструментрон. — Волков, это Тартаковски, ты скоро? Мы уже в баре «Новая луна», ждем только тебя! — радостно гогоча, кричал он, перекрикивая шум бара. Я чертыхнулся, отключая внешний звук. — Извини, Парис, я пока ещё занят, как освобожусь, сообщу, — ответил ему я. — Ладно, — разочарованно протянул Тартаковски. Озабоченно взглянув на Диану, я увидел слезинку, скатывающуюся по впалой щеке из-под опущенных век. — Это вы, — дрожала она, — тот самый друг Тартаковского. — Прошу вас, Диана, успокойтесь. — Её трясло мелкой дрожью. — Доктор?! — крикнул я в служебный отсек амбулатории. — Что случилось? — показался мужчина в медицинской униформе. — Вы можете успокоить пациента? — спросил его я, мягко удерживая Диану. — Сейчас. — Врач подошёл и, мельком глянув на неё, сделал быстрый укол. — Ненавижу вас, — шептала Диана, засыпая от инъекции. Выйдя в тамбур амбулатории, я связался с общественной лечебницей. — Мне нужна доктор Этель Лоренцо, пожалуйста. — Одну минуту, сеньор, — прощебетала медсестричка, — передаю контакт. Активировав связь с доктором Лоренцо, мне пришлось немного подождать, прежде чем она ответила. — Доктор, я хочу спросить, — немного мрачно начал я. — Mama mia, снова вы? — вскинулась она. — Что вам угодно? — Простите, доктор, если я вас обидел, но мне нужно знать, кто посещал Диану Леонову? — Никто, вы довольны, сеньор? — раздражённо отреагировала доктор. — Никто? — переспросил я. — А не было такого шумного флотского с фамилией Тартаковски? — О! сеньор Тартаковски, настоящий кабальеро, si, он приходил, — вспомнила доктор. — Кто-то ещё посещал Диану? — упрямо переспросил я. — Нет, я же вам уже сказала, и у меня много работы, сеньор! — вспыхнула доктор. — Благодарю, — закончил я сеанс связи, поняв, что большего не добьюсь. Итак, судя по всему, в военный госпиталь Тартаковского бы просто не пустили, а вот в общественной лечебнице он побывал. Неизвестно, что именно он говорил Диане, но как минимум рассказал о смерти Саймона и хвастал дружбой со мной, его убийцей. Придя к таким выводам, я задумался о том, что делать дальше. Миллиона кредитов у меня не было, следовательно, первой задачей было понять, сколько ещё есть времени. Продать пиратский крейсер Альянсу за шесть миллионов? Покрутив эту мысль и представив реакцию адмирала Хакетта, а также генерала Хакманна, я вынужден был её отбросить. Ещё быстрее я отбросил мысль о том, чтобы бросить Диану в военном госпитале, пока она не умрёт. Довольно быстро мы прибыли в военный госпиталь. Хмурые санитары быстро приняли Диану и столь же сноровисто доставили её в палату. Генерал Морстон, несмотря на своё недовольство, сам приказал разместить Диану в реанимации, и лично провёл ей укрепляющие процедуры. Я ожидал в коридоре. Показался Морстон. — Полковник, не понимаю, зачем вам это? — злился он. — Сэр, есть такие вещи, которые человек должен делать просто для того, чтобы остаться человеком. Морстон задумался. — Тартаковски сообщил о том, что Леонов предал своих подопечных и навел пиратов, — произнёс Морстон, — а Диана это поощряла. Вы уверены, что помогаете «нашим», полковник? — А он не сказал о том, что Леонов имеет только поощрения и не имеет замечаний по службе? — устало спросил я, на что Морстон просто отмахнулся, однако я не закончил: — А сослуживцы Леонова собрали почти пятьсот тысяч кредитов для лечения Дианы, некоторые из них собирались продать своё жильё. Леонов пошёл на свой последний шаг от отчаяния, после того, как ему сообщили, что Диана умирает. — Какое лечение? Ведь синдром НСА неизлечим! — воскликнул Морстон. — Я не знаю, генерал, но Леонов верил, что на Тессии Диану могут излечить за миллион кредитов. Он пытался продать свои органы. — Объяснять что-либо не хотелось, но Морстон имел право знать о пациентке хоть какую-то правду. — Боже мой, простите меня, полковник, если вы не верующий. Тогда мне понятны его мотивы. Я не пустил Тартаковского к Диане, это… не по правилам, но Тартаковски успел создать у меня превратное мнение о капитане Леонове... и о ней, — генерал Морстон был потрясён новыми сведениями. — Доктор, мне нужно знать, сколько у Дианы времени? — прервал я словоизлияния генерала. — Полковник, синдром НСА почти невозможно прогнозировать, но Диана долго не проживёт. — У меня рейс на Цитадель через несколько часов, генерал. Я найду кредиты или способ обеспечить её лечение на Тессии в ближайшее время, а пока, пожалуйста, позаботьтесь о ней. — Вы можете не беспокоиться, мы сделаем всё, что в наших силах, полковник, — хмуро кивнул врач. Я встал и крепко пожал руку вставшему генералу. У меня оставалось ещё кое-какое дело на Земле. Уже скоро я направлялся в бар «Новая луна» на такси. В баре была уютная атмосфера, приятная музыка и визуальное сопровождение, и меня это ничуть не удивило — я уже начал привыкать к чудесам цивилизации. Тартаковски сидел в компании флотских офицеров, о чём-то шумно рассказывая и будучи уже пьяным. Компания была мне совершенно незнакома. Когда я подошёл, Тартаковски заметил меня и, вставая, поднял бокал со словами: — Друзья, позвольте представить героя, моего друга полковника разведки Сергея Волкова! Люди с интересом смотрели на меня. — Волков Сергей, — представился я. Люди по очереди представились. Впрочем, меня сейчас занимало другое. — Коммандер Тартаковски, нам нужно поговорить. Отойдём? — Да никуда я не пойду, Волков, тут так хорошо, — беззаботно ответил он, не замечая моего мрачного настроения. — Я вам не друг, и вряд ли им буду, давайте же выйдем, — продолжил я гнуть своё. Своими словами я, видимо, ввёл в замешательство присутствующую компанию, но менять что-либо не стал. — Вот как. — Парис был растерян. — Ну, пошли, выйдем. Я встал и коротко кивнул присутствующим. На выходе из бара повернул в сторону и шёл, пока не оказался в относительно немноголюдном месте. Я повернулся к следующему за мной Тартаковски. — Я был у Дианы, — спокойно произнёс я, следя за его реакцией. — А, всё дело в этой шлюхе, — оскалился тот, догадавшись о причине моего настроения. — Унижать смертельно больную женщину недостойно офицера, коммандер Тартаковски, — сузил глаза я. Тартаковски захохотал. — Откуда ты такой взялся! — всхлипывал он сквозь пьяный смех. И вдруг серьёзно поменял свой тон: — Тебя даже никто не знает, а меня знают все! Да знаешь ли ты, кто у меня в друзьях? — Он нахмурился, делая грозное лицо. Я сделал короткий шаг к нему, нанося резкий удар в живот, от которого тот согнулся, но я не дал ему упасть, поддержав другой рукой. — Коммандер Тартаковски, я стараюсь нормально жить. Но привычка — страшное дело. Привычка уничтожать врагов, не откладывая, — посмотрел я ему прямо в лицо. От него несло страхом. «Трус», — подумал я. — Чего ты хочешь? — прохрипел Тартаковски с выпученными глазами. Он, судя по всему, совершенно не ожидал, что его будут бить. — Меня не остановят ваши друзья, — сказал я, желая дать понять, что не посмотрю на авторитеты, однако Тартаковски понял меня не так. Разглядев в глубине его глаз появившийся животный страх за свою жизнь, я не стал разубеждать коммандера в его заблуждениях. — Не давайте мне причин считать вас врагом. — Коротким, жёстким и чувствительным движением встряхнул его ещё раз. — Вам понятно? — Да, я те… я вас понял, — закашлялся тот. Отходя от скорчившейся фигуры, я подумал о том, что Парис доставит ещё мне проблем. Рейс до Цитадели прошёл штатно, второе прибытие впечатлило меня также сильно, как и первое. Цитадель — это колосс, созданный протеанами и населённый множеством разумных; практически отдельное государство. Прибыв на Цитадель, я связался с Андерсоном: — День добрый, Дэвид, — улыбнулся ему я. — День добрый, Сергей, — ответная улыбка Андерсона была тёплой. — Дэвид, с меня выпивка, и я на Цитадели, — сообщил я ему предложение о встрече. — Ты надолго здесь? — уточнил Андерсон. — Меньше суток. Потом на Новерию, — прикинул я своё расписание. — Жаль, что ненадолго. Я скоро освобожусь, ты сможешь себя занять на некоторое время? —спросил Андерсон. — Конечно, у меня тут запланированы дела, Дэвид, — успокаивающе сказал я ему в ответ. — Отлично, я свяжусь с тобой сразу, как только освобожусь! — сообщил он. — И если ты освободишься раньше, дай мне знать, я что-нибудь придумаю. — Договорились, — козырнул я, заканчивая связь. Быстро выполнив несложные задания своей команды на Цитадели, я пришёл к консульству азари. — Здравствуйте, я Меллин Н’ Лорт, помощник консула, — улыбнулась мне очаровательная синекожая девушка. — Чем я могу вам помочь, сэр? — Полковник Волков Сергей, — представился я. — Мисс, у человеческой девушки синдром НСА, и я пришёл к вам, ибо подобное излечить могут только азари. — Пожалуйста, подождите, я приглашу консула Т’ Найя. Пока располагайтесь, как вам будет удобно, мы всегда рады гостям, — любезно улыбнулась азари. — Благодарю вас, мисс, — искренне поблагодарил её я, усаживаясь в мягкое кресло. Стены офиса были украшены картинами, и, пока я их рассматривал, показалась консул азари, разговаривающая на ходу со своей помощницей: — …Обязательно сообщи об этом советнику Тевос. — Да, госпожа консул, — согласно склонилась её помощница. Консул грациозно присела напротив меня: — Раниса Т’Найя, посол азари на цитадели, — представилась она. Следуя интуиции, я встал и поклонился, как это делал Казуми: — Сергей Волков, рад знакомству с вами, госпожа консул. — Вы действуете… от имени Альянса? — осторожно уточнила она, благосклонно приняв мой поклон. Мне показалось, что она кого-то ожидала и, возможно, немного нервничала. — Нет, мисс Т’Найя, я обращаюсь к вам как частное лицо и мне нужна ваша помощь, — сообщил я ей, усаживаясь обратно в кресло, и получил от неё очередную любезную улыбку. — Моя помощница уже навела справки. Синдром НСА лечится, но только в отношении азари. К сожалению, я не знаю, будет ли лечение представителя другой расы действенным, — с сомнением в голосе сказала она. — Тем не менее, это единственная возможность, — покачал головой я. У Дианы не было иного шанса, кроме азари, это я выяснил ещё по пути на Цитадель, проверяя свою базу данных и проанализировав экстранет. — Это очень редкая болезнь. До появления вашей расы подвержены ей были только азари, — задумчиво произнесла консул. — И всё же лечение человеческой девушки скорее возможно, чем нет. — Простите, Раниса, но я должен уточнить его стоимость, — перебил её я с небольшим напряжением внутри. — Мы не откажем в лечении нашим… партнерам, — подобрала слово консул, — но стоимость, Сергей, — это довольно дорого. К сожалению, там используются редкие лекарства и дорогостоящие процедуры, — дипломатично начала она. — Сумма может варьироваться от ста и дойти до ста пятидесяти тысяч кредитов. — Простите? — изумился я, думая, что ослышался. Взгляд азари был сочувствующим. — Стоимость лечения может достигать ста пятидесяти тысяч кредитов в самых запущенных случаях. Сергей, простите, я понимаю, что это очень дорого, — сокрушённо вздохнула она, — но расценки обоснованы. — Но ведь не более чем сто пятьдесят тысяч кредитов? — переспросил я. — Куда ещё больше, это и так предельная сумма, — изумилась консул. — А может, и она не понадобится, я ведь назвала вам минимальную и максимальную стоимость, Сергей. Давайте я передам вам данные лечебницы на Тессии, там и расценки, — мягко произнесла она. — Вы сообщили мне очень важные вещи, Раниса Т’ Найя, и я ваш должник, — признательно сказал я ей. Она даже не догадывалась, какой камень с моей души она сняла. Проверив полученные данные в инструментроне, я убедился, что ошибки нет, и стоимость лечения составляет максимум сто пятьдесят тысяч кредитов, включая полный пансион и стационарное пребывание для пациента. — Ну что вы, — кокетливо улыбнулась азари, — мне это ничего не стоило. — Если вам нужна будет моя помощь, обращайтесь, Раниса. — Я взял её за руки, нарушая, вероятно, все мыслимые и немыслимые протоколы. Казалось, азари заколебалась в решении какого-то вопроса, но ограничилась словами: — Благодарю вас, Сергей, а кто эта девушка вам? — спросила она тут же, скрывая любопытство любезностью тона. — Она сестра человека, которого я убил, выполняя боевое задание, — серьёзно сказал я. — Понимаю, трагическая случайность, — сочувственно закивала головой посол. — Можно сказать и так, — согласно кивнул я. — Сообщите мне её имя, я прослежу, чтобы с ней всё было в порядке, — сказала она. После небольших колебаний я ответил: — Её зовут Диана Леонова. Раниса, ещё раз благодарю, — скидывая свои контакты, я продолжил: — Буду искренне рад сделать что-нибудь для вас. — Я принимаю вашу благодарность, Сергей, храни вас богиня! — с чуть насмешливой улыбкой ответила она и скинула свои контакты в ответ. Не знаю, что я напутал в этой ситуации, — а, судя по виду консула, что-то явно сделал не так, — но я был рад, что вопрос с Дианой практически решился и лечение, скорее всего, не запоздает. — Всего наилучшего, Раниса Т’ Найя. — Я встал и, по-военному козырнув, попрощался. — До свидания, — встала и она с улыбкой. Выйдя из консульства азари, я попытался понять этот ребус с ценами. У меня в голове не укладывалось, почему Леонов пытался собрать миллион, когда требовалось всего сто пятьдесят тысяч. Об этом красноречиво говорили данные Тессианской лечебницы, в них также подробно описывалось само лечение, сроки, методы, были и контакты. Я собирался выйти на связь с Хаусом, но на связь со мной вышел Андерсон. — Сергей, я освободился, выдвигайся в сверхновую, — улыбался он. — Хорошо, Дэвид, договорились, — вернул ему улыбку. Двигаясь к «Сверхновой» я начал выходить на связь с Хаусом. Разговор с ним откладывать было нельзя. — День добрый, полковник Волков! — официально приветствовал меня Хаус, отдавая честь. Козырнув ему, я сообщил: — Я только что из консульства азари, и у меня есть известия насчет Дианы. Её лечение обойдется в сто пятьдесят тысяч кредитов. — Вы были у консула и договорились о скидке? — округлились у того глаза. — Никакой скидки, это цена лечения на общих основаниях, передаю данные. — Я понимал его потрясение, несколько минут назад я сам был в подобном состоянии. Полковник считывал данные по лечению, его растерянность была искренней. — Как же так, полковник? — вопрошал он меня. — Ах ты, сучонок! — разозлился он на кого-то. Затем вдруг в один миг оказался собран и сосредоточен. — Полковник Волков, вы уже много сделали для Дианы, я прошу сделать последнее, — сделав вздох, он взял паузу. — Перевожу вам сто пятьдесят тысяч кредитов на оплату её лечения. — Весь вид Хауса говорил о том, что он что-то задумал. — Хантер, не совершайте глупостей, Диана сейчас в военном госпитале под надзором генерала Морстона. Он о ней позаботится, а вы с друзьями Саймона Леонова позаботитесь о её лечении на Тессии, — с укоризной попробовал я пресечь его мысли. Хаус тяжело дышал: — Вы правы, сначала Диана. — Слова давались ему нелегко, тем не менее, ему удалось взять себя в руки. — Я буду держать вас в курсе. Эта на первый взгляд простая история с Леоновым была бесконечной. С выяснением нерешённых вопросов возникали новые ситуации, ставящие очередные вопросы. Я был абсолютно уверен, что эта путаница с ценами не случайна, также был уверен, что колебания Ранисы Т’ Найи тоже за собой что-то скрывали. Решив для себя выяснить при возможности суть путаницы с ценами, я временно отложил все вопросы в сторону, — главное, чтобы Диана была излечена. В «Сверхновой» меня встретили, как и в прошлый раз. Тут ничего не поменялось, даже Дженна, которая вела меня к столику. Идя за ней, я улыбнулся, вспоминая первую встречу и своё невежество. Она была приветлива и очаровательна, хотя в первый же миг в её глазах промелькнуло узнавание. Прежде чем сесть за столик, я перевёл ей триста кредитов. Ей не удалось скрыть своё изумление. — Благодарю вас, Дженна, — улыбнулся я, присаживаясь за стол. — Спасибо за щедрые чаевые, сейчас к вам подойдет официант, — с готовностью услужить сказала она. Подарив мне ослепительную улыбку, Дженна ушла. Как легко можно сделать добро человеку, подумалось мне. Настроение немного улучшилось. Вскоре практически одновременно подошли официант и Андерсон. Я встал и приветствовал крепким рукопожатием Дэвида. Официант вежливо отошёл на небольшое расстояние. — Закажу я, — сказал я Дэвиду. — Ладно, — хитро улыбнулся он. — Знаете, я не разбираюсь в блюдах, но могу сказать вам следующее, — обратился я к официанту. — Здесь двое друзей, которые хотят отметить приятное событие без лишнего пьянства, и при этом готовы потратить неприлично много кредитов. — Понимаю, — радостно начал соображать официант, — я могу вам посоветовать… — Если понимаете, так действуйте, мы не будем вам мешать хорошо работать сегодня, — подмигнул я ему, подчеркнув интонацией слова «хорошо работать». Обрадованный официант тут же испарился. — Смотрю, ты уже начал осваиваться, Сергей! — засмеялся Андерсон. — Ты даже не представляешь, насколько, — нарочито вздохнул я. — За последнюю операцию мне начислили серьёзную сумму, и я прошу тебя помочь мне её потратить. — Всё тратить не будем! — мудро изрёк Андерсон, и озадачился: — Вдруг ты решишь жениться, а кредиты закончились? — Хм, — расстроено почесал я затылок, — опять придётся идти на боевую операцию… Отсмеявшись шутливому началу, мы отсалютовали друг другу бокалами, появившимися на столе самым волшебным образом. — Смотрю, ты уже полковник, поздравляю, — сказал с улыбкой Андерсон. — Спасибо, — кивнул я, подливая напиток собеседнику. Мы посидели немного, смакуя коктейль. Молчание ничуть не отягощало. — Я смотрел тебя на награждении, и мне очень понравилась твоя речь. — Внимательно рассматривал поднятый бокал Андерсон. — На самом деле я поначалу растерялся, — откровенно сообщил я. — Да уж, — засмеялся Дэвид, заражая меня своим смехом, — прости, но было видно, что ты не готовился. — А затем он спросил: — Расскажи, как ты? Опуская подробности, я рассказал Андерсону про последние события, в особенности беседу с Хакманном. Я упомянул о ней вскользь, но указал на свой действующий статус, звание и награды, а также объяснил, каким образом провёл это всё генерал. — Судя по тому, какие ходят слухи о Хакманне, он наверняка тебя чем-нибудь нагрузил, — шутливо заметил Андерсон. — Ты снова прав, я буду заниматься стажерами через три месяца и кое-чем ещё по мелочам, — не стал я отрицать слов Дэвида. — Знаешь, когда у меня голова будет уставать думать, я буду приходить к тебе. — Нет уж, так ты разленишься совсем, — рассмеялся Андерсон, отрицательно качая головой. — Расскажи, как ты сам, Дэвид? — спросил его я, с удивлением обнаружив множество яств на столе. — Сижу с бумагами, — поскучнел он. — Основные события сейчас у Шепард, она, кстати, недавно была на цитадели сразу после Фероса, — перевёл он тему разговора. — Как продвигается её миссия? — поинтересовался я. Андерсон нахмурился: — Мне кажется, что мы не знаем всего, и за текущими загадками Сарена кроется нечто весьма для нас неприятное. — О чем ты, Дэвид? — спросил я, накладывая что-то красно-зелёное себе в тарелку. — Миссия звучит как поимка Сарена, бывшего спектра Совета. Однако, двигаясь по его следам, Шепард получила сведения, которые ставят вопросы гораздо серьёзнее. Андерсон тоже решил не отставать и начал дегустировать блюда, предпочтя что-то аппетитное на вид. Двигая вилкой, он сообщил: — Знаешь, у неё после контакта с маяком протеан появились обрывочные видения, в них некая могущественная цивилизация уничтожает цивилизацию протеан, м-да… — Цивилизация могущественнее, чем протеане, которых могущественными считаем мы? — уточнил я, задумчиво глядя себе в тарелку. — Именно так. Сарен ищет канал, и, возможно, этот канал нужен не ему лично, а тем, кто за ним стоит — Андерсон сделал глоток коктейля. Мимо нашего стола прошли две красивые азари в откровенных нарядах, обняв друг дружку за талию, но Дэвид не обратил на них никакого внимания. Посмотрев мне в глаза, он сказал: — Помнишь тот гигантский корабль на Иден Прайм, запись которого ты мне передал? — Конечно, помню, он использовал ментальный удар. Ещё тогда я не знал, нормально это или нет. Думаешь, это корабль той цивилизации? — кивнул я, вспоминая жуткие щупальца корабля-монстра. — Сложно сказать. По версии Совета это корабль гетов, но ни Шепард, ни я в это не верим. — Андерсон долил себе и мне напитка, продолжив: — В секторе Тау Артемиды Шепард встретила доктора Лиару Т’ Сони, у той есть собственная археологическая версия о том, что протеане были уничтожены в результате геноцида, осуществленного другой сверхрасой, и такой геноцид цикличен каждые пятьдесят тысяч лет. Она пришла к таким выводам, анализируя археологические останки цивилизаций. И, по её мнению, следы протеан и допротеанских рас уничтожались искусственно, намеренно скрывая истину. — Слова Андерсона ставили проблему под очень острым углом. — Что подтверждают видения Шепард, которые она получила до встречи с этой Т’Сони, — серьёзно подытожил я. — Вот именно, Сергей! И представь себе, Совет продолжает упорствовать, видя только проблему Сарена и гетов, им, видишь ли, не хватает доказательств! — возмутился Андерсон. — Такие сведения нельзя игнорировать даже с отсутствием каких-либо доказательств, — согласился с его возмущением я, и спросил: — Откуда известно о том, что Сарен ищет канал и что это за канал? — Об этом Шепард узнала от Торианина, очень древнего разумного растения на Феросе. Опережая Шепард, Сарен вступил с ним в сделку. В обмен на данные о канале он оставил Торианину одну из своих десантниц-азари для синтеза и других целей, но, по сути, просто отдал её в рабство. А, получив данные о канале, Сарен отправил гетов, чтобы они уничтожили Торианина. Тогда, обороняясь, тот взял под контроль колонистов, отказываясь вступать в какие-либо переговоры. Шепард пришлось уничтожить вначале гетов, а затем и Торианина, — ответил Андерсон. Тартаковски тоже говорил о Феросе и Шепард, о том, что «кактус» брал под ментальный контроль колонистов. — Но как Шепард удалось узнать о целях Сарена, если Торианин не вступал в переговоры? — решил уточнить я. — После уничтожения Торианина на свободе оказалась десантница-азари, которая находилась все это время в ментальном слиянии с разумным растением. В благодарность за спасение она рассказала Шепард всё, что ей было известно о целях Сарена из памяти Торианина, — сообщил Андерсон. Подобные факты поражали моё воображение. — Азари не могла обмануть Шепард? Ведь изначально она действовала на стороне Сарена, — усомнился я, заметив, что Дэвид перестал есть, полностью сосредоточившись на беседе. — Вряд ли, передача сведений прошла через слияние разумов. Обман исключён, кроме того, она призналась, что находилась под ментальным контролем Сарена, который спал после её освобождения, — сообщил мне Дэвид. — Хотя полностью исключать твою версию нельзя. — Итак, — подытожил я, — неизвестный корабль способен наносить ментальный удар, торианин способен брать под ментальный контроль, азари способны на слияние разумов… Между этим не может быть взаимосвязи, Дэвид? — спросил я Андерсона. — Полагаешь, корабль мог быть азарийской постройки? — задумчиво переспросил меня он. — Не знаю, хотя, думаю, тоже вряд ли, не похоже на азари. — Что ещё узнала та азари, находясь под контролем Торианина? — спросил я, продолжая расспросы. — Шепард интересовалась только целями Сарена, но, возможно, она знает что-то ещё, что может оказаться полезным, — задумался Андерсон. — Тогда имеет смысл с ней поговорить, — сказал я. — Мы совершенно беззащитны перед ментальным оружием неизвестного корабля, нас также могут брать под ментальный контроль, а у нас нет никаких мер противодействия, Дэвид. — Ты прав, я приглашу её на допрос сюда на Цитадель. Кажется, её имя Шиала, — кивнул в знак согласия Андерсон. В его словах мне нечто показалось неправильным, но, пока я думал об этом, Дэвид мрачно продолжил: — Кстати, появление неизвестного корабля, если он принадлежит этой сверхцивилизации, может означать, что наступает время очередного геноцида. Тут я понял, что именно показалось мне неправильным: — Дэвид, если ты вызовешь её на допрос, она подготовится. В случае если она всё ещё работает на Сарена, конечно. Тебе нужен либо серьезный отвлекающий предлог, либо неожиданная встреча. — Я не могу улететь с Цитадели, — вздохнул Андерсон, — по крайней мере, пока у меня не будет серьёзных подозрений, чтобы я мог наплевать на указания посла Удины. Я молчал. Конечно, ситуация неясная, а угроза совсем нешуточная. — Тогда я слетаю на Ферос и переговорю с ней, — решил я. — Это не вариант, Сергей. Один из способов проверить её искренность — слияние разумов, которого тебе нужно избегать, иначе раскроется твоё происхождение, — отрицательно покачал головой Андерсон, а затем он активировал свой инструментрон, вызывая… Шепард. Джейн Шепард появилась на экране внутри тесного военного транспорта, который, судя по всему, двигался по пересёченной местности. За ней виднелась её команда, все были пристёгнуты и крепко держались за специальные поручни. — Андерсон! Не ожидала вашего вызова, — веселилась Шепард, активно управляя транспортом. — О! И вы, майор, тут. Приветствую! — улыбнулась она. — Добрый день, Джейн, — поздоровался я прежде Андерсона. Прямо за Шепард сидел турианец, а напротив него — азари, скорее всего, та самая Лиара Т'Сони. — Шепард, я по делу, если ты сейчас занята, то свяжись со мной, когда освободишься, — серьёзным тоном сказал Андерсон. — Принято, капитан, до связи, — кивнула Шепард, не имея возможности козырнуть. Экран погас. — На чем они передвигаются? — спросил я у Андерсона. — Скорее всего, МАКО. На редкость неудачная модель касательно плавности хода, — скривился он. — Понятно, — принял я к сведению его слова, вспомнив МАКО на Иден Прайм. — Итак, что ты задумал? — Лучше всего поручить это дело Шепард. «Нормандия» — быстрый корабль, кроме того, они уже знакомы, — веско заметил Андерсон. — Хорошо, держи меня, пожалуйста, в курсе этой истории, я тоже ей займусь, и, после того как получу достаточно существенные сведения, подготовлю рапорт Хакманну, — попросил его я. — О, чёрт, я и забыл, что ты теперь официальное лицо разведки, — широко ухмыльнулся Дэвид. — Да-да, — серьёзно кивнул я, — уши и глаза ВРА АС, а моя первая миссия в этом качестве — выяснить гастрономические пристрастия у высокопоставленного флотского офицера на Цитадели! — мой многозначительно поднятый палец засвидетельствовал важность этой миссии. — Ваше право, полковник, — надменно нахмурился Андерсон, — но так просто я вам не сдамся! — заявил мне он, вернувшись к блюдам на столе. Мы рассмеялись, а напряжение немного отпустило. Некоторое время мы молча работали столовыми приборами. Блюда были очень вкусными, но отвлечься до конца мне не удавалось, что не осталось незамеченным Андерсоном. — Настроение тебе испортил, — усмехнулся он. — Просто задумался, Дэвид, — чуть улыбнулся я. — У цикличного геноцида должен быть какой-то смысл. Если допустить такой образ действий, то он означает какую-то бездушную машинную совершенно чуждую нам логику, мотивацию. — А ведь ты можешь оказаться прав, — ответил Андерсон после некоторого раздумья. — На самом деле, Дэвид, мы сейчас делаем слишком много предположений, — возразил ему я. — Нужно получить больше сведений. Хотелось бы мне, чтобы всё закончилось только Сареном и гетами, но чувствую, что так просто нам не отделаться, — мрачновато предрёк Андерсон. — Возможно, зря я тогда отказался от твоего предложения, Дэвид, — с сожалением сказал я, а про себя подумал, что, как говорил профессор Лоу, события многовариантны, но имеют развитие в рамках собственного корня. Помогать Шепард в её задании было бы проще и понятнее всего. Но ведь я не знал тогда, что застрял в этой вселенной навсегда. — Может, и зря, — усмехнулся он. Я молчал, вспоминая, как много вопросов мне предстояло решить по проекту научной станции, взятых обязательств по ВРА АС. Каперский патент, перечень задач перед моим мысленным взором не заканчивался. — Пока много неясного, Дэвид. Нужно поговорить с Шепард, — с неудовольствием ушёл я от прямого ответа. — Понимаю, у тебя сейчас много обязательств, — усмехнулся Андерсон, — увешан ими, словно рождественская елка. — А что это — рождественская елка? — поинтересовался я — Елка — это дерево, Рождество — это праздник, и на этот праздник елку украшают игрушками, — весело улыбнулся он. — Расскажи ещё про Шепард, Дэвид, — попросил я человека, которого воспринимал как своего друга. — Сейчас она должна быть где-то в Скиллианском пределе. О себе она сама расскажет, но команда у неё подобралась ещё та, — засмеялся он. — Вот как? — заинтересовался я. — Такую команду, как у Шепард, вряд ли можно встретить на улице, — разъяснял Андерсон. — Турианец, бывший сотрудник СБЦ, кварианка, по традиции своего народа находящаяся в паломничестве, азари доктор Т’Сони, — про неё я уже говорил, — кроган-наёмник, ну, и два человека — сержанта Эшли ты знаешь, а лейтенанта Аленко, возможно, помнишь. — У Шепард нет расовых предрассудков, — пожал плечами я. Мультирасовость команды меня не впечатлила, я сам был равнодушен к расовой принадлежности специалистов, хоть и привыкал поначалу к необычному внешнему виду инопланетников. Я решил уточнить: — Дэвид, а кварианцы — это не те самые создатели гетов? — Именно они, — ответил Андерсон. — Может, у них имеет смысл спросить про гетов? Каким-то образом Сарену удаётся с ними сотрудничать? — предположил я. — Во-первых, кварианцы сами ничего, кроме уже известного, не знают о гетах. Проиграв войну, они сбежали на свой флот, ставший впоследствии Мигрирующим, с тех пор так и ходят по космосу, не сталкиваясь с гетами. А во-вторых, не думаю, что Сарен сотрудничает с гетами. Это не в его стиле, скорее, он их подчинил. — Ясно, — сделал я для себя соответствующие выводы. — При встрече я подробно обо всём побеседую с Шепард. — Кстати, полковник, я, конечно, рад тебе помогать, но с этим вопросом тебе лучше разбираться самому, — насмешливо глядя, сказал мне Андерсон. — С каким вопросом? — не понял я. — У вопроса есть имя. Это мисс Кейтелин Чаверс, она шлёт письма тебе на мои контакты, сейчас разблокирую. Пиликнул инструментрон. — Потом почитаю, — вздохнул я. Мы ещё посидели с Андерсоном, но через какое-то время ему необходимо было уйти. С сожалением мы тепло друг с другом попрощались. Сверившись по времени, я увидел, что у меня ещё есть небольшой запас до рейса на Новерию. Из разговора с Аминой я знал, что в жилых секторах есть рынок всякой всячины и оружия. Туда я и направился. Для членов экспедиции я докупил сувениров к тем, что уже были куплены на Земле. В одной из лавок мне предложили приобрести пистолет «Соколов», его ТТХ значительно превосходили то, что я видел ранее, уроноспособность пистолета превышала значения дробовика, который я потерял в космосе. Не раздумывая, сразу после проверки я приобрел этот пистолет за пятнадцать тысяч кредитов, запомнив место, где я его купил. Переговорив в СБЦ, я зашёл в тир. Допуск как военному мне предоставили без проблем, где и опробовал новую игрушку. Пистолет действительно был очень мощным, мощнее дробовика. Поражаясь таким местным оружейным коллизиям, я спрятал его в кобуру и отправился в космопорт. Усевшись в кафе, я открыл инструментрон. Кому: Майору Сергею Волкову От: Кейтелин Чаверс Здравствуйте, Сергей. Вы написали, что не можете со мной переписываться. Из-за вас я плакала неделю. Но потом я поняла, что это даже хорошо! Я всё равно вам буду писать, а теперь я буду писать вам так, как сама захочу, ведь вы мне писать не можете, а значит, и делать замечания тоже. Мне все говорят, что я красива, а с возрастом я стану ещё краше. Ну что этим гетам стоило напасть на Иден Прайм хотя бы на три года позже? Тогда бы вы сразу оценили меня и полюбили. Вот так! У нас поставили мемориал в честь погибших в том сражении. Когда мы вернулись, Аткинс нас поначалу не пускал, а когда пустил, на месте поселения ничего не осталось, только воронки. Сейчас всё восстановили. Через три года я стану взрослой и прилечу на Цитадель, вы увидите меня, и будете жалеть о своих словах. Но я вас всё равно прощу, тогда вы меня обнимете и скажете: «Моя дорогая Кейтелин», и поцелуете, а я растаю. Прочитав сообщение этого ребёнка, я понял, что весь мой боевой опыт бесполезен. Я почесал затылок, потом потёр виски, но ничего не помогло.