Тонкая грань

Следующий день мне показался еще более забавным. Все в классе оживленно говорили, смеялись, даже со мной знакомились, но я была как мясо. Сегодняшнее недосыпание вызвало у меня некую агрессию против всего мира, но я старалась сдерживаться, не хочу портить мнение о себе. Давала понять, что мне сейчас очень плохо, я не хочу разговаривать. Урок уже начался, а я все никак не могла прийти в себя, держалась за живот обеими руками, но боль не отступала. Лисанна нервно стучала ручкой об парту, а сейчас мне казалось, что этот стук очень громкий. Чуть не сорвавшись, я еле себя сдержала, при мысли о том, что мне грозит. Я пыталась закрыть уши руками, но тогда открыла живот, что еще больше привело меня в состоянии жуткой тошноты. — Люси, я знаю, домашнее задание было задано еще давно, вы его не знали, но я хочу, чтобы вы рассказали стих, любой, на свое усмотрение, — вот за что я не люблю литературу, так это за то, что здесь задают писать собственные стихи, а уже на крайняк рассказать чьего-то автора. Боже, теперь появилась еще и головная боль, но я продолжаю идти к доске. Держусь одной рукой за живот, другой за рот, чтобы не выплеснуть все содержимое моего завтрака на первую парту. Я немного подумала о содержании стихов, но думать не могла, поэтому начала, что уже начала. — Я люблю тебя, очень. Сейчас 2:45 ночи. Я уснуть не могу, много мыслей, Разобрать их внемоготу. Без тебя здесь холодно, очень И сейчас, где-то посреди ночи Я все думаю, опускаясь по строчке. Мой любимый, мой самый родной, Будет от и до самой точки. 2:45 ночи. Я люблю тебя. Слышишь? Очень, — не могла я думать, что уже сказала, так сказала. Учитель смотрит на меня, опустив очки до самого кончика носа, но придерживая их руками. Сейчас будет что-то невыносимое, она будет есть мне мозг, в переносном смысле, конечно. — Хартфилия, это прекрасно! — с восторгом говорит она, но мне сейчас не до этого, я выбегаю из кабинета и бегу в школьный туалет, меня вырвало. Вся мамина здоровая еда, а точнее овсяная каша вышла из меня, видать было кислое молоко. Я чувствовала кислинку, но не подавала виду. Я прополоскала рот и вытерлась платком, а потом побежала на урок, хотела послушать комментарии на счет стиха. — Извините, — говорю. — Мне стало плохо. — Ничего, садись, — сказала учитель и начала писать на доске, но прозвенел звонок. Весь спазм прошел, я со спокойной душой вышла из кабинета, а теперь внимание! Опять Грей пролил на меня томатный сок, дубль 2. На штаны, опять, которые я вчера постирала, благо дело. — Грей! — крикнула я, но сзади его я увидела, боже, тот человек, который был в больнице. — Черт, Хартфилия! — возмутился Грей. — Ты так и будешь под ноги мне попадаться? — Сок томатный кончай пить, — я цыкнула и пошла дальше, но видела, как розоволосый пялился на меня. Я быстрее пошла на следующий урок, но не могла забыть его глаза, серо-зеленого оттенка. Он смотрел на меня тогда, блин.