Тонкая грань

Каждая капля моего терпения улетучивалась с каждой секундой. Нет... Я не терпела раздражённость или гнев, я терпела саму себя и свою боль, похожую на нечто необъяснимое. Как хотелось бы очнуться в завтра, спрятаться под огромным одеялом, просто лежать, а рядом была мама и поглаживала меня по спине, нежно шепча, что очень любит меня, как раньше... Да, как раньше, когда я совершенно была неуязвимой и радостной. Когда мама ругала меня за съеденный апельсин, потому что у меня аллергия на цитрусовое. А я стояла, такая провинившаяся девочка, в красном платье, и смотрела в пол. Вот это были беззаботные времена, когда я училась держать счастье внутри себя, а главное – раздавать его. Но сейчас совершенно не то время. Мама, как оказалось позже, подсела на транквилизаторы, потому что не может уже терпеть постоянную бессонницу. Это виновата я... Я погубила и себя, и мою мать, нет, не я, мой рак. За мыслями я не заметила, как пришла в незнакомый переулок. А нет, он мне, кажется, знаком. Это именно он! Куда мне Нацу запретил ходить. И как на зло разряжен телефон, ну вот кто знал, что путь от больницы до этого места так короток?! Если бы я еще знала как идти назад, то уже давно бы ушла. Нет, Нацу сказал, что не хочет видеть меня здесь, значит я должна уйти. Черт, я неудачно повернула и врезалась в кого-то. Отлично, еще какой-то человек тут живет! Когда я чуть-чуть оклемалась, я подняла глаза и увидела... Черт! Как так?! Почему она? Лисанна! Я прильнула к ней, обняла её, но она была словно в трансе и просила какую-то розу. Черт, что за роза? Я тут возле неё стою, а она будто кукла, совсем стеклянная, но лучше сказать – фарфоровая. Я не ожидала, хотелось расспросить у неё все, но на моих губах не играла улыбка, а лишь жалость и страх. Зубы постукивали, и правда, я вся дрожала. Лис была в ужасном состоянии. Волосы были непонятно разбросаны в разные стороны, и уже не походили на красивые и здоровые пепельноволосые локоны, а скорее всего на жирные, словно политые маслом. Я отпрыгнула в сторону и осмотрела её с ног до головы. На ней не было одежды, а лишь майка и рваные джинсы в студеную зиму! Она похожа на бомжа, и запах от неё такой же. Смешан с алкоголем и запахом больницы. Руки... Как бы мне не хотелось на них смотреть. Я прикрыла рот руками, чтобы не закричать от ужаса. А из глаз хлынули соленоватые слезы. Исколоты. Да на ней живого места нет! Она вновь своим неразборчивым голосом просила какую-то розу, но как я поняла, она просила дозу. Я не знала чем ей помочь, лишь стояла и смотрела. Слезы текли, оставляя дорожки. Тушь смывалась. Но меня кто-то подхватил и начал отводить от Лисанны. Я смотрела назад, не могла оторвать свой взгляд, а она, как ни в чем ни бывала пошла вперед, в какое-то заведение. **** По запаху и по окраске куртки я поняла, что меня ведет Нацу. Ноги заплетались, словно ватные. В памяти мелькают моменты с Лис, как она стояла на обочине, её руки... Она наркоманка? Как бы мне хотелось слышать "нет", но на этот вопрос лишь ответ "да". Моя лучшая подруга... Хотелось пуститься в бега, чтобы никто меня не нашел и не видел моих слез. Я не могу прийти в себя после всего, поэтому скорее всего меня собьет какая-нибудь проезжавшая машина, просто укоротит мне жизнь. Я совсем забыла про свой список дел, я просто идиотка. Я даже не поняла, что Нацу усадил меня на ближайшую лавочку и что-то говорил. Голос был совсем неразборчив, потому что я еще была в том месте, где недавно встретила Лис. — Забудь, прошу, забудь все, что ты видела там, милая, Люси, зачем ты туда пошла, любимая?! Ответь! Ты ведь это видела, пожалуйста, прийди в себя, прошу... Я помогал ей, чтобы она совсем не расклеилась, ведь она мне сказала, как только попробовала, но я не смог ей помочь, она уже была к тому моменту законченной наркоманкой. Её родители уехали, оставив этот позор тут. Ей не помочь, милая, все кончено, забудь... — Ты так говоришь, будто это легко! Запомни, я никогда её не забуду, она для меня часть жизни! Мы должны сделать все возможное, чтобы она жила, прошу, Нацу! — Она уже мертва, Люси, смирись... Эти слова буквально просветили меня, он так же скажет и на моих похоронах: "Она уже мертва, Лейла, смиритесь"... Я вновь заплакала, закричав в голос. Как мне не хватало той чертовки, но она и правда мертва, она мертва... Наркотики убивают её с каждой секундой, но почему родители не смогли ей помочь? Почему она одна в этом мире, словно... Я. Боже, это то самое сравнение, ведь мне никто не может помочь, только я сама, но есть люди, которым нужно поддерживать меня, а она одна. Я стану её поддержкой... Стану! **** Мы с Нацу были уже далеко от города, он всю дорогу держал меня за руку, чтобы мне было легче, а ему спокойнее, что я в очередной раз не заплачу до дрожи. Больно, где-то внутри меня, словно проткнули 100 иглами. Как хочется поскорее забыть все, что возможно. Как хочется поскорее умереть, да закопайте меня заживо, никто даже не заплачет! Вот дура, как я могу такое говорить, если меня любят, а Лис одна, никому ненужная наркоманка. Нет, она все еще нужная, она нужна мне...