Страшнее только Тишина

Джон ожидал услышать от адвоката нечто подобное, но неприятное ощущение от сказанного всё равно образовалось. Всё-таки бывают такие случаи, когда догадкам лучше не обретать словесную форму. — То есть ты хочешь, чтобы Джордж Грин не понёс заслуженного наказания за все те годы, что он издевался над своей племянницей? По-твоему, достаточно всего лишь месяца в камере предварительного заключения за жестокое обращение с собакой и сопротивление полиции и всё, можно отпустить его на свободу. Я правильно понимаю? Спирит говорил нарочито спокойно, даже, можно сказать, небрежно. Своим тоном Джон пытался скрыть недоумение и растерянность — ведь, сколько медиум знал Эдварда, тот всегда боролся за справедливость до последнего. Иногда даже в ущерб себе. Слова друга подействовали на Свифта не хуже пощёчины. Он сразу посерел и зло произнёс: — Ты экстрасенс или нет?! Неужели ты не видишь, что я хочу помочь вам с Элизабет, а не этому подонку? Или ты думаешь, что я получил юридическое образование, чтобы помогать таким, как он? — Вижу, а потому не понимаю, — признал детектив, с интересом посмотрев на своего друга. Надо же, мистер Свифт позволил себе обозвать человека! Пусть и такого, как мистер Грин, но сам факт… Адвокат вздохнул и перевёл взгляд на окно. Мужчина не торопился объяснять причину своего предложения. Он был из тех людей, которым тяжело объяснять мотивацию собственных поступков даже друзьям, если это хоть как-то связано с их чувствами или переживаниями. Поэтому, когда Эдвард начал говорить, его голос звучал глухо и немного устало: — Я работаю адвокатом уже двадцать лет, Джон. За эти годы я помог многим людям, но в моей практике бывали и такие дела, где я ничего не мог сделать. Да, я знаю, что это единичные случаи, но всё же… — на этих словах Эдвард замолчал. Экстрасенс не мог видеть, какие воспоминания проносились перед глазами Свифта, но вот его боль ощущал вполне. Причём это была не горечь поражения из-за того, что когда-то адвокат не смог выиграть дело. Нет, это была именно боль: такую же испытывают родные и близкие осуждённого, когда точно знают, что он невиновен. — Я знаю, как людей делают сумасшедшими, — теперь взгляд адвоката был направлен на Спирита. — Я видел, как здорового человека с крепкой психикой за месяц постоянных тестов и каверзных вопросов превратили в параноика. Ты правда хочешь, чтобы Элизабет прошла через это, когда будет давать показания против своего дяди? Учти, чтобы довести её до такого состояния потребуется в два раза меньше времени. Страхи Свифта были реальными и, что важно, целиком и полностью обоснованными. Признаться, экстрасенс тоже задавался этим вопросом, но отчаянное упрямство не позволяло молодому детективу так просто согласиться с доводами друга. — Если всё так, как ты говоришь, то почему Джордж не поднял вопрос о душевном здоровье Лизы раньше, когда его лишали прав опекуна? Суд ведь в основном опирался только на одно желание девушки жить с дедушкой, а не с дядей. Если бы Элизабет признали невменяемой ещё тогда, её мнение бы не учитывалось. — Сразу после того, как ты попросил меня представлять интересы своей помощницы, я сделал запрос в судебный архив и получил кое-что на мистера Грина. Есть несколько дел о браконьерстве, по которым наш знакомый проходил в качестве свидетеля. Ну а дальше уже дело техники, — адвокат с улыбкой смотрел на удивлённое, а впоследствии и восхищённое лицо Джона — он и не думал, что Свифт отнесётся к его просьбе так серьёзно. — Мистер Грин оказался сообразительным, так что капитан Уилсон без проблем смог оформить опеку над своей внучкой. Если же потребовать расследования, как ты хочешь, то сложится совершенно другая ситуация. Тут Джорджа уже не испугаешь пересмотром дела о незаконной охоте — ему будет всё равно, сколько лет провести в заключении. А напоследок он испортит жизнь своей племяннице. — А с чего ты взял, что у него получится убедить всех в её невменяемости? Помимо своего дяди, Элизабет контактировала и с другими людьми. Они наверняка могут подтвердить… — Спирит собирался отстаивать свою точку зрения до последнего, но его раздражённо перебили: — Кого ты подразумеваешь под «другими людьми»? Учителей, считающих её замкнутым подростком? Или насмехающихся над «странной девочкой» одноклассников? До гибели своих родителей Лиза общалась с детьми их коллег, друзей и знакомых, но они не виделись с тех самых пор, как Джордж забрал племянницу к себе. Генри Уилсон впервые увидел внучку несколько недель назад, а о тебе я вообще молчу. Ты уж извини, Джон, но вряд ли суд серьёзно воспримет слова «детектива-парапсихолога». — Но ты же прислушиваешься к моему мнению, — мягко напомнил Эдварду экстрасенс. Адвокат лишь хмыкнул на реплику Спирита — мальчишка, что с него возьмёшь? С их первой встречи прошло четыре года, а Джон так и остался наивным, искренне верящим в справедливость парнем. С одной стороны, это хорошо — жизни нужны такие люди, возвращающие окружающим надежду на лучшее, а с другой… судьба рано или поздно научит детектива осторожности, но почему обязательно учиться на своих ошибках, зачем терять близких понапрасну? Эдвард не стал продолжать этот бесполезный спор. В любом случае он выполнит своё обещание: пойдёт до конца и не откажется от дела Элизабет Грин. Мужчина уже подходил к двери, но, перед тем как выйти из кабинета, всё-таки произнёс напоследок: — Делай что хочешь. Я тебя предупредил, — медиум никак не отреагировал на прощальные слова своего друга. Только прикрыл в задумчивости свои янтарные глаза. Ничего нового о мистере Грине адвокат не сообщил. Джон и так понял, что дядя Элизабет относится к тем людям, для которых нет ничего святого. Экстрасенс общался с ним наедине лишь однажды, когда ворвался в подвал его дома, чтобы спасти Лизу. Правда несколько угроз, произнесённых в сторону Джона, трудно назвать полноценным общением, но детективу с головой хватило и этой «беседы». Хотя можно смело заявить, что детектив сумел разглядеть сущность этого человека ещё до встречи с ним. Джордж Грин был охотником — этим для Джона уже было сказано многое. Спирит никогда не понимал, как можно убивать живое существо. Причём не ради пропитания, а просто так, из спортивного интереса. Свифт был прав, когда утверждал, что Джордж может испортить жизнь своей же племянницы. Поэтому решение, предложенное Эдвардом, было единственно правильным и разумным. Если бы дело касалось только Джона, он бы ни за что не отступил. Но это может навредить его помощнице. Лиза… Она только вырвалась из паутины страха и отчаяния, сотканной её дядей. Девочке уже шестнадцать, а она лишь сейчас вспомнила, каково это, жить в любящей семье. Она специально попросила у Спирита пару недель отпуска, чтобы перебраться с дедушкой в их старую квартиру. И теперь, из-за его упрямства, Элизабет должна потерять всё то, к чему успела привязаться? Нет, медиум как-нибудь договорится со своим принципом, что всё обязательно должно быть завершено. Правда возникает другой вопрос: как объяснить всё это Элизабет. Адвокат ни за что не согласится беседовать с ней на эту тему, значит, вся надежда на детектива. И почему так некстати вспоминается обычай казнить гонцов, приносящих дурные вести?