"Я - кто?! Сенсей?": Изменяющий судьбы (Книга 2)

В больницу я вернулся в еще более дурном настроении, чем когда вышел от Цу. Меня даже спрашивать о причине никто не стал, только шарахались прочь от пасмурной рожи со сжатыми в нитку губами. — Как, мать твою ети, жертва пластической хирургии, — тихо-тихо бухтел по-русски, прикрыв рот планшеткой, сверяя наличие больного с картой обхода, — я должен найти тебе пруфы?! И что ими вообще может быть, если демон — штука нематериальная?! Разве что статуэтку найти! Но и она — крайне хреновое доказательство. Да и кто меня пустит — в личных вещах Ункая копаться?! Никто! Всю голову поломал, пытаясь найти приемлемый выход и не нашел его. Бездумно вышагивая по коридорам и заглядывая в палаты, я впал почти в медитативный транс; Открыл дверь, посчитал количество тушек, проверил состояние, сверился со списком, отметил, что все живые и нас пока не покидают, закрыл дверь. Обессилев, плюхнулся на подоконник в коридоре. Самое мерзкое из чувств, когда твои планы зависят от других людей больше, чем от тебя самого. И эти «другие» не твои друзья и даже не хорошие приятели. А ты бессилен что-то сделать, потому что не ты решаешь. У меня не было плана «Б» на подобный случай. Я просто надеялся на «добрую бабушку Цунаде», которая очаровала Наруто и других пламенной речью с башни хокаге. Ну что сказать? Я — дебил. — Я так надеялся, что будет иначе… — забывшись, все же пробормотал вслух, чем привлек к себе внимание людей в коридоре. Пациенты на миг отвлеклись, а затем пошаркали дальше, поняв, что это не оклик. Но за ними шел Казуя. — Что нос повесил, Склероз-сан? Пациент сдох? — не упустил шанса позубоскалить коллега. Весело хмыкнув, ухмыльнулся в ответ на подколку. — А ты опять своего потерял? Топай мимо нахер, у меня свои заморочки. Ничуть не расстроившись, Казуя пожал плечами и потопал дальше, тихо мурлыча какой-то самопальный мотивчик. Казуя получил прозвище «Потеряш» как-то перепутав карточки покойного и вполне себе живого пациентов. А потом поставил весь Госпиталь на уши, пытаясь найти мертвеца среди живых. Взбодрившись, я мысленно засучил рукава: Договориться с Пятой о бумажках для Саске сейчас не выйдет, потому что она считает меня пустым местом и слушать не будет, просто прогонит. Это надо менять. Не знаю как, но я сумею, я смогу… Внезапно Потеряш вернулся, сбив с мысли, и заговорщически прошептал: — А ты видел нового випа из Чая? — Нет, интересное что-то? — А то! Ну я и пошел, ведомый любопытством, как собака свежим следом. Ситуация была, мягко говоря странная… Нет. Скорее она была абсурдна до безобразия! Перед палатой выстроилась маленькая очередь из тех, кому нечего делать, в которую я и встал. Чтоб не потревожить пациента, стояли в гробовом молчании, заходили крадучись и возвращались с лицом «осла», вытянутым и крайне удивленным. Заинтригованный я ожидал увидеть что-то из ряда вон выходящее, но обнаружил спящего полноватого мужчину с выбритой плешью на курчавой спине, перебинтованным задом и обеими ногами в гипсе. Необычно? Не особо. Далеко не все и не всех можно залатать без использования бинтов и гипса. Чем сильнее искалечена у пациента СЦЧ, тем больше требуется чакры самого медика. А это не всегда полезно для пациента. Организм даже может отторгать чужую чакру или отравиться ею. Рок Ли по той же причине так долго прыгал в бинтах и гипсе, а для его лечения Цунаде пришлось изобретать колесо — приемы эффективные для шиноби с нормальной СЦЧ на него не действуют так же. Обычные люди тоже имеют СЦЧ, но она у них перекрученная, покалеченная, как полумертвая виноградная лоза у проходной химкомбината. Ты ее пальцем тронул, а она рассыпалась или полопалась и начала течь. К тому же кому-то вроде Сакуры лечение гражданских просто противопоказано: пока она будет пытаться вылечить что-то человеку с непроходимостью СЦЧ, получит истощение и сама ляжет рядом. И ладно если это будет «Розовое дерево», с которой все равно толку нет, а вдруг кто полезный? Были редкие случаи, аномалии с закольцованной на саму себя СЦЧ, говорят, что от этого у людей появляются необыкновенные способности. Но стоит продырявить такую СЦЧ ради лечения, так тебя завалят претензиями на тему того, что: третий глаз стал хуже видеть будущее, ауры плохо считываются, родовые проклятия, венец безбрачия да порчу тяжко снимать стало! Утрирую, конечно. Не уверен даже, что это не байки, но вроде такие случаи у нас действительно были. Впрочем, мне таких пациентов в обозримом будущем все равно не достанется. Не мой это уровень — лечить повреждения СЦЧ. Как по мне так шарлатанство все это, у меня СЦЧ нормальное, но что-то третий глаз у меня не прорезался и будущее видно лишь в пределах запланированных дел на завтра. Да и сестра коллеги, та что ведьма-гадалка из храма, свою профнепригодность мне доказала, когда не увидела вторжения. А вообще суеверность местных порой поражала своей незамутненностью, какой-то детской наивностью, или скорее дремучей дикостью: будто пред тобой постоянные посетители всевозможных магических салонов, хиромантов, пожиратели БАДов и хронические жертвы вокзальных цыганок. Лох обыкновенный, который не мамонт и не вымрет. Но тут просто какой-то лохомамонтовый рай для шарлатанов, которые магичат вне Хогвартса! Не удивительно, что пара слухов сделала из Наруто хтоническую жуть, которая мастерски прикидывается ребенком. Посчитав, что причина сложностей с лечением в отбитой жопе и поломанных в нескольких местах ногах, я сильно удивился, когда меня поправили. Настоящая причина — волосы! Только не те, что на голове, этот тип был лыс, как коленка, а растительность на его теле. Гипертрихоз для местных — редчайшее отклонение. Настолько редкое, что ему даже названия не было. Я словно увидел нос, который упорно игнорировал! То ли эволюция так распорядилась, то ли это как-то закреплено искусственно, но на теле у местных нет волос, даже в подмышках. Разве что в паху клочок и то не у всех (источник инфы: общественные бани). Что, однако, не мешает отращивать окладистые бороды не уступающие по густоте конской гриве. Даже я могу отрастить бороду при желании, а вот косы в подмышках или паху — нет. За размышлениями о странностях физиологии я чуть было не пропустил фантомный зуд, который предупреждал о надвигающихся неприятностях. И судя по ощущению забытого слова, что вертится на языке и никак не вспоминается, ситуация была близка к катастрофической. Чувствуя нарастающее беспокойство, снова обошел по списку палаты, надеясь на скорую подсказку, и лишь заглянув к Ункаю, я запнулся, вытаращившись на пустую застеленную койку. Я молился, я скрещивал пальцы, чтоб только Курама сейчас был на процедурах, но мои мольбы высшие силы проигнорировали. В легкой панике листая бумаги за последнюю неделю, в которых должны были быть отметки о выписке, я нашел то, чего так опасался: — Блядь. — Тихо и обреченно я выдохнул: — Он выписался. — Кто? Пока я встревожено рылся в бумагах, коллега, которая зашла занести папки в комнату с карточками, меня не отвлекала. — Курама Ункай! — выпалил я, страдальчески кривясь. — А, — задумчиво протянула Маки, — да. Такой скандальный, — поморщила носик, — он потребовал его выписать раньше. А тебе зачем? Но я уже был в коридоре и ответить не мог. Якумо нельзя встречаться с дядей! Или это закончится смертью одного из них! И хорошо, если только дяди! На ходу запечатав бежевую форму в свиток, я побежал к Курама, жалея, что остался даже без жилета, не говоря уже о костюме летучей рыбы, как я для себя окрестил свою броню из страны Снега. Отправляя жилеты в химчистку, я выложил свиток на случай ЧС с дополнительными подсумками, парой клинков, формой АНБУ и еще кучей всевозможных нужных вещей, которые мне бы сейчас пригодились. Преступная беспечность для шиноби! Если выживу — буду умнее! Глянув через плечо, чертыхнулся. За броней придется бежать домой, на это нет времени, а клону я ее не доверю. Поначалу показалось, что я зря волновался, но затем в глаза бросилось отсутствие охранников на их привычных местах. Двое Курама сидели, прислонившись к забору, и беспокойно подергивали головой, словно им снились кошмары. Поморщившись от досады, я нарушил чужое гендзютсу, сев на корточки около привратников. Пахло все это скверно. Во всех смыслах, в том числе и в физическом — потянуло костром и паленым человеческим мясом. А уж что творилось на уровне эмпатии… Страх, отчаяние, ненависть, боль, злоба, гнев и десятки их оттенков и вариаций. Похоже, шоу уже началось, и меня опять не дождались. Ну хоть билет бесплатный… Пока привратники не пришли в себя, я позаимствовал у одного подсумок, а у второго короткий клинок. Они были не в том состоянии, чтобы ими воспользоваться, а у меня не хватало снаряжения. Свою совесть успокоил тем, что это не кража, а все отобранное я верну, «как только, так сразу». Выглядели мужчины вполне себе живыми, но истощенными морально, будто неделю не спали по-человечески. Естественно, никакого внятного ответа у охранников добиться не удалось. Мало того, они еще что-то скрывали и пытались меня выпроводить, как бы дико это не звучало в их-то состоянии и ситуации. Я чуть не заржал от идиотизма ситуации. Бли-и-ин, а с Учихами, случаем, не так же было? Их там вырезали, а они от помощи отнекивались у ворот? А, нет, не так. Я же там был. — Хватит! — прикрикнул с раздражением, забив на вежливость. — Я знаю о проблеме Якумо и что Ункай имеет к этому прямое отношение. Мне нужно знать, в порядке ли девочка? И жива ли она вообще? Судя по тому, что я видел, она не в порядке! А у ее дяди голова не в порядке! Мужчины, болезненно охнув переглянулись, но ничего мне не ответили. Даже разбирать не стал, что еще, кроме вины их гложет. Закатив глаза, процедил: — «Прекрасно». — и не слушая пытающихся встать на ноги привратников, я закинул в рот чакровостанавливающую пилюлю и отправился на поиски девочки. Что-то мне подсказывало: чакра мне еще пригодится. «А ведь до последнего не хотел травиться. Надеялся, что все обойдется. Ага, фирма «Щаз» к вашим услугам. Продает любые виды губозакаточных машинок!» Квартал Курама был до жути пуст и тих, так что я не побоялся выкрутить слух на максимум. Удаляясь от двух громко стучащих сердец и шумного шипения сквозь зубы, я пошел на стон кого-то третьего. Этот третий, словно в бреду, пытался кого-то неразборчиво окликнуть, мычал и вскрикивал. С определением расстояния, в какой-то момент, стало ненормально сложнее, словно звук начал троиться. Игнорируя морок при помощи «Кай» и своего нечеловеческого (даже по меркам шиноби) слуха, я не свернул и вскоре вышел к площадке перед большим домом. На кипенно-белой гальке виднелись ярко-алые пятна крови, которые расположились по белому «ковру» так, словно тут какой-то криворукий идиот резал свинью бензопилой. Кто бы это ни был, он уже должен быть мертв от такой кровопотери. — подумал я, и достав танто из самодельной печати, приладил его ножны на пояс запасным эластичным бинтом. Встречать с пустыми руками того или что так подрало человека совершенно не хотелось. Камешки шуршали безобразно громко, будто звук шагов выкрутили, а фон приглушили. Каждый шаг заставлял волосы шевелиться на затылке. Словно я под прицелом мощных прожекторов караульных вышек, как устроивший побег заключенный концлагеря. Это чувство доводило паранойю до исступления, изматывая нарастающей тревогой! Не переставая дергаться от громких звуков, как от ударов, я все же зашагал дальше, крепко сжимая челюсть, чтоб зубы не стучали. След бойни вывел на круглую площадку, где пожилая женщина сидела, прислонившись к каменному льву, безвольно уронив руку с кунаем. Кроме небольшой раны на голове, визуально я других повреждений не нашел. Удостоверившись, что это не ловушка, осторожно коснулся лба женщины. Ничего опасного, только рассечение кожи и легкое сотрясение. Вывод напрашивался сам собой, кровь — это тоже миражи. Скотобойни здесь нет, и людей здесь тоже не резали. — Кай! — почти прошептал я, беспокойно зыркая по сторонам. Отмена подействовала, как озарение: я мгновенно успокоился, и заметил, что небо над головой похоже на внутренний мир Якумо до того, как та начала его преобразовывать. — Как я мог не заметить, что мир вокруг превратился в психоделический трип?! — Уми…но — слабым голосом прошелестела женщина, — Откуда … здесь? Где …кумо? … с вами? С каждым словом речь женщины становилась все неразборчивей, а взгляд осоловелым. — Площадь… дзютсу… — Площадное гендзютсу, — догадался я. Кровью из прокушенного пальца прямо на постаменте за женщиной я вывел печать барьера, захватившего часть скульптуры и нас двоих. Муть из глаз старушки ушла, взгляд стал ясным, цепким, но вместе с тем крайне опасным. — Якумо… — тяжело выдохнула женщина, — Якумо в опасности… демон… демон вырвался. И тут до жирафа дошло: — Оборо-сан?! Истощение развязало бабуле язык, да так, что я слово вставить не успевал. У нее уже горло пересохло, а она продолжала жаловаться на Ункая, его хамоватых наемников, свинские поступки, непомерное ЧСВ. Да, крепко же ее приложило… — Якумо! — крикнул, так что Оборо подпрыгнула, захлопав круглыми, как у совы глазами, но наконец заткнулась. — Где Якумо? — уже тише спросил я, передав ей свой термос и предупредив, чтоб отпила всего один глоток. После пилюль мне все равно его не выпить, до тех пор, пока эффект стимулятора не выветрится. А Оборо не помешает побочный эффект отвара. Будто снова меня не услышав, Оборо рассказала легенду клана о чудесных детях, которые способны воплощать иллюзии в реальность. Буквально убивать внушением сильнейших шиноби. Под конец Курама неаристократично рыдала, подрагивающими от нервов руками пытаясь утереть кровь и слезы. Оборо проще будет меня убить, — подумал я, — чем заставить молчать об этом после всего того, что они тут натворили. Сборище клановых мудаков! — Ункай, — всхлип, сквозь слезы, мешающий понять часть слов, — обряд. Якумо… другая. — Понятно. — оборвал я поток слов. — Мне нужно идти спасать Якумо. Я теперь понимаю, почему герои в комиксах и боевиках такие немногословные. Им все время некогда! Все время приходится кого-то спасать, нормально не подготовившись! Терпеть не могу боевики! Потянулся к поясу, в подсумках лишь стандартный набор метательных ножей, которых туда помещается больше, чем кунаев, пучок сенбонов, бутерброд, да короткий танто — просто набор на все случаи жизни! — Это существо… — сглатывая, сказала Оборо, — не Якумо. Это демон! — Разберемся, — передал я Оборо клону. — В Госпиталь. — Но Якумо… — Я сам! — пошел вперед, помахав руками над головой. — Сам, все сам… Чем ближе к центру территории Курама, тем сильнее становились искажения. Извращался звук, приобретая какое-то потустороннее эхо и неясные шумы, плыла даже земля под ногами, напоминая зыбучие пески. Нельзя верить глазам, нельзя верить ушам, даже то, что можно пощупать руками, кажется не тем, что есть на самом деле. Каким-то шестым чувством, недоступным гендзютсу, я ощущал обман, когда мне врали даже собственные пальцы, чувствуя холод от жаровни полной тлеющих углей, нос лгал, подсовывая горький, дерущий горло запах прожаренной до черноты плоти, а глаза клеветали на стены, будто те превратились в гибкие лианы, готовые схватить и задушить незваного гостя. Незаметно для себя, как во сне, я оказался посреди разрушенной почти до основания Конохи. Поразительно упорядоченной, после того сумбура, что был! Я понимал, что это снова морок, но мозг цеплялся за эти статичные, а значит комфортные для него образы. Это талант? Опыт или что-то иное? Для нечеловеческой твари оно слишком хорошо нас знает. Или это по наитию? Похлопав рукой по обычной стене, пока шел мимо, я ощутил текстуру дерева, а не шершавость штукатурки. — Так-так-так, — ухмыльнулся я, — снова баги! Я находил мелкие несоответствия в тех местах, которые должны были быть скрыты от моего взгляда, словно тестировал игру. — Мой вердикт: Это провал! — ехидно выкрикнул я. Все иллюзии, что мне встречались, служили лишь одной цели — отпугнуть, запутать, даже запугать, а не нападать. Хотя давление на мозги было такой силы, что я бы израсходовал всю чакру, пытаясь постоянно поддерживать связь с реальностью. Но мне это и не нужно, потому что, по сути, демон оставил имеющийся ландшафт, лишь убрав в иллюзию руин то, что его мозги не смогли «обсчитать», чтоб выдать достоверную картинку. Хаос в начале — способ дезориентировать. — шел я и осматривался. — Затем все сводится к одному цельному образу, который после «аттракциона для слабых желудком» становится островком спокойствия для измученного разума. Но вот проблемка (но не для меня), я не доведен до отчаяния. Да, меня подташнивает, после такого «миксера», но это и близко не то. Этот лабиринт должен был меня закружить, как Леший в таежном лесу, но я безошибочно чуял настоящий путь. Хорошо, допустим основа иллюзии — страшная разруха и-и-и… И что? Страшнее была неопределенность, первобытный страх неизвестного врага, неоформленной угрозы извне… Но я же не буду тыкать, где демон ошибся и исправился! Демон пошел по пути вещественных страхов, но даже тут не докрутил спецэффекты! Развалины должны ужасать? Это даже не мой квартал! Мне пофиг. Скримеры? Монстры? Зомби? Так нет тут ничего такого. Ощущение присутствия на периферии — это херня, если периодически показывать силуэты и фрагменты монстров! Я же теперь знаю, как они выглядят, примерно уже прикинул, как и чем забить этих страхолюдин, так чего мне пугаться? На месте демона я бы продолжил пинать чучело неизвестной угрозы, но добавил бы ловушек. Чтоб убегая от самостоятельно выдуманных ужасов, я сам себе руки-ноги переломал! Задумавшись, я внезапно осознал, что демон действует по некому шаблону, не пытаясь влезть мне в голову, подобрать индивидуальный подход и свести с ума, играя на моих личных слабостях. Будь у него возможность читать мои мысли, картина была бы совсем иная. Много воды утекло и одна жизнь с тех пор, как мелкий я бежал, сверкая пятками, ночью из цирка по улице без фонарей и боялся того, что могло поджидать во мраке. Сейчас я и сам могу устроить темную тому, что скрывается в темном переулке. Но по-настоящему меня ужасает одно… потеря близких. Я боюсь, что канон истории не защитит Наруто. Я боюсь, что Анко узнает мой секрет и отвернется от меня. Я боюсь, что они умрут у меня на руках, а я ничего не смогу сделать… Крикнув «Кай», от внезапно депрессивных мыслей я не избавился, зато снова взбаламутил иллюзии. — Ну значит это я сам надумал! Порадовавшись, что демон не знает ничего про Наруто и Анко, и о том как они мне дороги, я едко ухмыльнулся. — Идо… Идо-тя-ян! — громким и противным голосом протянул: — Ты вправду пытаешься меня напугать этой нестрашной сранью? Реальная халтура, а не ужастик! — громко заявил я, нахально кривляясь. Показалось, что на меня обратили внимание, но мельком, будто оторвавшись от важных дел, одним глазком глянуть. Такое высокомерие от халтурщика я вытерпеть не мог! — Идо! Ты бездарность. Ты ничто! Пустое место! А это, — обвел рукой руины, — лажа, халтура, недоделка, унылое говнище! Ты этим кого пугать собрался, а? Детей до пяти лет? Я тебя расстрою, ты этим даже младенца не напугаешь! Показалось, что на меня обратили внимание! Да как обратили, мне скрежет зубовный померещился и раздражение! — Не хватает драмы, накала страстей! — патетично воздев руки, — Бури эмоций! — мгновенно обернувшись въедливым скучающим критиком. — Музыки нет, звуковой ряд говно. Проходняк, ширпотреб. «Фу, мерзость», короче говоря. Да и ты сам, Идо, такая же мерзость. Не услышал, почувствовал искреннейшую, незамутненную ненависть! — Не впечатляет. Моя очередь кино показывать. — злодейски расхохотался я. Было легко представить вчерашние практические уроки и показать их на прозрачном экране в мельчайших подробностях. Даже мне самому было неприятно это «прокручивать», что уж говорить об Идо, который должен был заново пережить сей «чудный» опыт! Вот так и пригодилась моя модификация Хенге. Демонов пугать фильмами-воспоминаниями для садистов, совмещенными с лекциями для юных шиноби. Давление гендзютсу на меня сразу ослабло, но я почуял Страх. Этот липкий душок с холодком мурашек по спине, сжатыми невидимой хваткой легкими… он словно маяк дал мне направление. Ужас Идо был так силен, что у меня на миг потемнело перед глазами. — Ну как, вспоминаешь? — ехидно спросил я, утерев со лба испарину. — Хочешь снова побыть учебным пособием? Так я завсегда с радостью. Похоже, учить — это все-таки мое призвание и предназначение. Думаю, после нашего общения ты с этим согласишься. Особенно после того, как я до тебя доберусь. Снова. Ты даже не представляешь, сколько у меня еще материала, который требует практики на живых пособиях! К тому же, детям ведь тоже надо экспериментировать и развиваться. Проявлять, так сказать, свои садистские… в смысле творческие, конечно же, наклонности. Расти над собой. Вот в детстве они отрывают крылья мухам и лапки муравьям, а потом им становится скучно. Уверен, отрывать пальцы или лапки демону им будет намного интереснее! В оставленную мной паузу никто и ничто не вклинилось. — Ты молчишь и это хорошо. Ведь молчание — это знак согласия! Так что, пожалуйста, никуда не уходи и не умирай раньше времени! Не успел обрадоваться, как давление гендзютсу обрушилось на меня с новой силой, Похоже, Идо принял мои угрозы всерьез и очень обиделся. Ха, повелся! Хотя… не то чтобы я сильно врал и действительно не использовал его как учебное пособие, появись у меня снова такая возможность… А, кстати, не такая и плохая идея… Раздумывая над тем, а что, собственно, на таком пособии в реальности можно нарабатывать кроме пыток, поплелся дальше, через давление гендзютсу, которое ощущалось уже почти как кисель. Я не был стопроцентно уверен, что у меня получится хотя бы сбить концентрацию Идо, но итог превзошел самые смелые ожидания! Будь Идо живым в полной мере, его бы уже Кондратий приобнял, так сильно он меня боялся. Иллюзии дрожали, истлевали и пропадали целыми кусками, обнажая реальные улочки квартала Курама. Да и маяк «ужаса» вел себя примерно так же, пока ощущение присутствия не пропало вовсе. Как поджимающий под себя щупальца осьминог, Идо подтянул к себе остатки мороков, заключив главный дом в плотную «мыльную» сферу. Закрылся в панцирь. И только сейчас я понял, по каким ориентирам все это время шел. Эхолокация. Изменения в моем мозгу затронули не только внутреннее ухо, но и что-то гораздо глубже, потому что стандартные слуховые иллюзии на эхолот почти не влияли. Да и честно сказать, не так много я гулял по этому долбанному кварталу, чтобы с ходу на слух определить, где это я. Центр квартала был мне малознаком, но по прошлым оговоркам девочки я мог судить, что добрался до главного дома, который принадлежал Оборо и ее внучке. Меня, кстати, дальше гостевого приемного дома на внешнем контуре никуда не приглашали и никогда не пускали. Ибо нехрен, а то еще придется всяких чужаков в контур защиты вписывать. Мы тебе не настолько доверяем. Чертовы параноики. Можно подумать, я сплю и вижу как принять участие в геноциде лояльного Конохе клана. Хотя вообще-то да, прошлый я пару раз видел кошмары про резню Учих. Но это-то совсем другое, понимать надо! Ункай, хоть и получил место лидера, не сумел отжать главный дом, так что приемы, если бы такие были, он бы проводил в гостях у Якумо и Оборо. Это, должно было быть крайне унизительно для его уязвленного и раздутого самолюбия. Вообще странные отношения у них в клане. Оборо, если бы хотела, могла поставить Ункая на место, ей хватало авторитета, но она продолжала играть роль первой леди, не высовываясь и не решая. Сознательно дистанцируясь от дел клана и не принимая ничью сторону, не взяв сразу же власть в свои руки, она сама запустила этот снежный ком. Хренова чистоплюйка! Походив вокруг, я пошел на приступ и вломился внутрь, через маленький лабиринт запертых дверей с водяным резаком и разрушающим импульсом «Кай». Получилось так неожиданно легко, что в мозгу буйным цветом расцвела дурацкая идея: выскочить с маньячной ухмылкой, топором, сформированным из хенге и фразой «А вот и Джонни». Но мой номер пошел не по плану с порога. Спешно развеяв топор, пока никто не увидел, я во все глаза уставился на Юхи Куренай. Ее ноги будто ластиком в фотошопе потерли и растушевали в разноцветное пятно тумана. То есть это была не висящая в воздухе расчлененка, а вполне себе живая куноичи, которая обернулась на меня с таким недовольным видом, будто я ей помешал.