"Я - кто?! Сенсей?": Изменяющий судьбы (Книга 2)

Кажется, я отрубился на пару минут и уже не понимаю где я. Это Чистый мир? — липким холодом костлявых рук взъерошило волосы на затылке. — Я умер? Но вскоре уже эту паническую встряску заменили головокружение и такая сильная вялость, что я даже голос подать поленился. Кругом разноцветная, пульсирующая в такт сердцу муть, будто кто-то от души повозил эффектом «размытие» в графическом редакторе. Поморгал — ничего. В смысле, ничего не изменилось! Погодя я все же «нашел» свою вытянутую руку, а вот пальцы — нет. Я не видел их в упор, как бы близко не подносил кисть к глазам. В какой-то момент я вовсе ткнул себе в глаз, напрасно надеясь, что если поднести руку ближе, то я смогу ее увидеть. — Да нет же… нет! Не может быть… — шептал под нос на грани истерики. — Я же видел! Видел оставшимся глазом! Все было в порядке! Муть не пропадала, как бы сильно я не моргал и не тер глаза. Где-то на периферии маячила здравая мысль, что надо успокоиться и попытаться понять, где я нахожусь, но это был жалкий писк на фоне раскатов грома. Краем уха я улавливал голоса и чьи-то переругивания, но не мог их разобрать из-за громкого стука собственного сердца, набатом стучащего в груди. Видел яркий свет, но понять утро это или ранний вечер я не мог. Чувство страха тушило разум. Шаги, шорох ткани, среагировал так, словно я и не шиноби вовсе — вздрогнув, замер, как кролик перед удавом. В этот краткий миг успел подумать, что это обидно — не увидеть, кто тебя убил. — Дурак, — дрожащие нежные руки обвили мою голову, — ты же говорил, что ничего страшного не произойдет! Охнув, обмяк от облегчения. От выдоха закружилась голова «я в безопасности», но затем пришло осознание, что Анко может сейчас уйти, и я в панике схватился за ее плащ, как за спасательный круг. На один вопрос ответ появился, но его место тут же занял калейдоскоп других переживаний: «Если бы было что-то не серьезное, — от предположений мутило, а догадки было боязно проговаривать даже про себя, — меня бы подлечили сразу… Ведь так? Так?!» «Может быть повреждения оказались сильнее… Я больше никогда не смогу видеть? " Комок подступивший к горлу и животный ужас прострелили мозг, отдаваясь болью в коже, будто я плашмя ударился об воду. — Тебе стало хуже? — сжала Анко мои щеки, наверное, смотря в глаза. — Я сейчас схожу за доктором! — Нет. Не надо! — Успел остановить ее, уронив на себя. Задушив в зародыше жалкое «не оставляй меня одного», прижался лбом к ее животу. Крепко зажмурившись, я попытался вдохнуть родной до боли запах и успокоиться. Получился задорный свист из одной не до конца забитой ноздри, от которого меня вот-вот должно было пробить на истерический смех. «Моя реакция, сама ситуация, это все так нелепо, что хочется смеяться сквозь горестный вой». Лишь нежный шепот Анко и ее присутствие помогли мне взять себя в руки и сподобиться спросить «что со мной?». Я успел только сказать «что», как меня оперативно отцепили и вручили стакан (чтоб не цеплялся за одежду, наверное), и все мои мысли заняли вода и жажда, которую я не замечал еще мгновение назад. Пока я с жадностью осушал уже второй стакан, Анко уже с укором буркнула: — С девочкой все хорошо! О себе бы лучше так беспокоился! — Да я… — Ты ее спас и хватит об этом! — (стукнул об тумбочку отобранный стакан) с недовольством и дрожью в голосе прикрикнула Анко, прижав мое лицо к затянутому сеткой бюсту. Жмурясь, подумал: «Приятно, когда о тебе думают лучше, чем ты есть…» Обнял любимую в ответ, положив подбородок ей на грудь. Я бы хотел так посидеть как можно дольше, но чувства Анко говорили — она на пределе. Пытаясь объясниться максимально нейтрально и безобидно, чтобы не извиняться, я поглаживал ее спину, надеясь, что такая нехитрая ласка ее успокоит или хотя бы отвлечет. — Да мне бы в голову не пришло обманывать. — чувствуя усталость, я все равно попытался говорить четко и ясно, несмотря на заплетающийся язык и путающиеся мысли. — Знал бы заранее, так об этом вся Коноха была бы в курсе, все бы на ушах стояли и носились, как в жопу ужаленные. Но я не успевал и думал, что придется лишь убалтывать Ункая. Повернуть назад я тоже не мог. Если бы я не успел, если бы Якумо умерла от рук Ункая, я бы себе этого не простил. — Не смей! — сердито прошептала Анко, — не смей… не смей так говорить! — Солнце, — заулыбался я, — мы же шиноби, я не… Меня перебили. — Ты пошел туда без оружия. Без поддержки… с истощением! — всхлипнув (меня прошибло ее болью и отчаяньем), Анко задержала дыхание, а затем продолжила нормальным голосом. — Это неоправданный риск. Ты потерял вместе с памятью осторожность? Или захотел повязку на глаз, как у своих предков? Крыть нечем. Можно лишь попросить прощения. Я ведь сам когда-то отчитывал ее за безрассудство в схватке с Орочимару. — Ну-у… вообще повязка у пиратов, — шмыгнул носом, — чаще всего не для одноглазых, а чтобы в солнечный день не надо было ждать, пока глаза привыкнут к темноте трюма или каюты, — решил я перевести разговор с неудобной темы. — Что? — изумилась Анко. — Это как в совете подержать один глаз закрытым, если собираешься зайти в темное помещение. Очевидно же. Это было так внезапно, что Анко даже замерла, но потом спохватилась и сказала, что сейчас пригонит ко мне лечащего ирьенина! Не желая ее отпускать, предложил послать клона. — Клон — это невежливо… — как маленькому объяснила Анко. — Вали все на меня. — На ощупь определил, где талия любимой и подтащил ее себе на колени. — Ты же не откажешь больному человеку? — невинно захлопал ресницами, состроив виноватую моську, чтоб отвлечь Анко от дурных мыслей. Только кое-что не учел. Анко смеялась до слез, я строил глазки ее бровям. Не думаю, что это из-за шутки, скорее от облегчения. Лишь спустя пару минут я догадался устроить самодиагностику: нервы, отвечающие за сокращение зрачков, мне кто-то заблокировал. Был соблазн заняться самолечением, но я решил довериться более опытным коллегам, у которых таких операций больше чем ноль. Я пока научился лишь оленям зрение править, а до высших хищников еще не дошел. К тому же у меня снова истощение. Какая «неожиданность»! Ощупав свое лицо, охнул: — Мне пересадили глаз?! — «на третий день Орлиный Глаз заметил, что у сарая нет одной стены». Анко покивала (движение я видел), но потом опомнилась и подтвердила. Ее предупредили, что частичная слепота и черные глаза, будто я Учиха под кайфом, когда за зрачками радужку не видно — это нормально, но ничего больше она рассказать не смогла. Анко разбиралась в медицине не так хорошо, как мне казалось. Все же ее профиль яды и фармакология, а не хирургия и травматология широкого профиля, как у меня. Настроение подскочило до небес («Меня еще не долечили, я буду видеть!»), а вот энергии не прибавилось, держался я на чистом и незамутненном упрямстве! — Милуетесь, голубки? — услышал я знакомый голос, но сходу вспомнить кому он принадлежал не смог. Анко оторвалась от зачитывания вслух моей карты (я попросил) и повернулась куда-то в сторону мутного силуэта в бежевом. — Ты кто? — хрипло спросил я вошедшего, не подумав убрать руки с талии Анко, хотя она пыталась встать и вернуть бумаги обратно на спинку кровати. — Я же друг твой, Кито! Не узнал? — С мутными личностями не дружу. Я полуслепой, а не глухой и с памятью у меня не… Кхм. Короче, ты не Кито. Шутник как-то обиженно хлопнул дверью. Впрочем, ненадолго. Один за другими пошли паломники — все, кого я знал по госпиталю (узнал по голосам). «Не, я конечно тронут, тем что меня так любят коллеги… Но вот, нафига сюда, к примеру, пришел Акира из прозекторской? Черный ворон, я не твой! Лучше бы оставили меня уже на пару минут с Анко, мне покой и она нужны больше, чем гости!» Еле удержал Анко от побега. Даже ее поток посетителей смутил. И только я расслабился, как раздался очередной стук в дверь. «Я не спорю, что злость и раздражение лучше, чем истерика по утраченному зрению, но… заебали. Просто по-человечески — заебали!» — Да сколько можно?! — сатанея, прошипел я. — Анко, подыграй мне, а? Сделай вид, что ты напугана. — Чем напугана? Вместо ответа я пустил слюну и начал мелко трястись, наклоняя голову в сторону нового глаза. Я хрипел и выгибал спину, кривил лицо, будто у меня агония. Шутка получилась на славу. Зашедший коллега начал бегать туда-сюда по палате, как безголовая курица в панике вереща что-то вроде «Что? Что происходит?! Ирука?!» Честно, не смог долго эту истерику слушать. Всхрюкнув, заржал и этим себя выдал. Но на этом злоключения полуслепого не кончились! Я так ржал, что сорвал себе голос. Думаю, он бы у меня и так вскоре пропал, я лишь ускорил события, но все равно неприятно. На пробу попытался что-то сказать, но закашлялся. Пока Анко заботливо поила меня водичкой, «мутная личность» победно вскричала: — Ага! Доигрался! Юморист херов! Будешь так ржать, глаза выпадут! Мне бы испугаться, все-таки Кириин Юрума окулист, авторитетное мнение высказывает по моей проблеме! Но я, улыбаясь, башкой помотал и показал пальцем себе на рот, прошептав с присвистом: — Читай по губам. Коллега заинтригованно проследил за жестом (мне так показалось), а я взял и фак показал. Как ни странно, этот жест и здесь был в ходу, но использовался в основном среди детей или теми кто по уровню развития от них далеко не ушел, те кто постарше да с мозгами старались не использовать жесты, которые можно принять за нестандартные ручные печати. Шиноби народ нервный, может вдарить на упреждение. Да и неприлично как-то, среди взрослых-то людей. Но тут все свои, могу и ерундой пострадать. Да даже если кто начнет упрекать за такое, у меня один ответ — я по голове стукнутый, мне можно. Юрума наигранно оскорбился и два фака показал (если верить его словам). Анко со скорбным стоном выдохнула «парни…», но я уловил ее веселье. Мы ее забавляли, шутливой перепалкой, как играющиеся коты. В этот момент, судя по звуку, со шкафа свалилось что-то мелкое, размером с мышь, и треснувшись об пол, развеялось с легким «пуф». — Что это? — настороженно спросил Кириин. — Наруто-кун оставлял клона, чтоб не пропустить, когда Ирука очнется. — Пояснила Анко для него. — Ясно. — забывшись просвистел я неразборчиво, дуэтом с Юрумой, а потом добавил: — А где он сам? — Не напрягайся, — Анко пихнула меня в грудь, чтоб я лег и подоткнула тонкое одеяло, — можешь просто шевелить губами. Я все пойму. — Ну … эээ, я пойду. — почувствовал ирьенин себя лишним. — Выздоравливай, Ирука. Я что-то одобрительно промычал и покивал, а затем услышал, как щелкнула ручка, и Анко скользнула мне под бок, не забираясь под одеяло. Просто сверху легла, прижавшись щекой к груди, слушать мои хрипы и рассказывать, что я пропустил. Наруто места себе не находил, пока я лежал в отрубе, собирался даже тут дежурить весь день. Но когда c работы прибежала взволнованная Анко, она предложила ему свалить нахер. В смысле не тратить впустую время, уступить место ей, и вообще заняться делом: сходить, например, к Якумо и поддержать ее. А заодно и узнать, что там такое случилось. Если пустят. Видимо, пустили и мелкий сейчас у Курама, раз до сих пор не вернулся. Но, судя по развеявшемуся клону — это ненадолго. Очередного паломника, с порога поинтересовавшегося моим здоровьем, отшила Анко под мое недовольное шипение: — Он сказал: «Да живой я, живой. Не дождетесь». Стоило только уболтать Анко на поцелуй (зря что ли зубы чистил и умывался?!), как ворвался Наруто. От радостного приветствия, по-моему, даже стекла зазвенели. — Привет, — вздохнул я, когда Анко подскочила, как ужаленная. — Я в порядке. Как там Якумо? Мельтеша и размахивая руками перед моим расфокусированным взглядом, желто-рыже-серые пятна голосом Наруто рассказали мне про Курама: С Якумо все хорошо и она спрашивала про меня, да и бабуля ее очень хотела со мной повидаться, но на их территории, потому что пока они забаррикадировались у себя и нос наружу не показывают. Оборо из больнички убежала в тот же день, она пострадала не так сильно, как ее гордость и убеждения. Я наивно полагал, что кроме меня и клана Курама никто не знает о смене главы, но это оказалось не так. Цыкнув зубом, поморщился, процедив «Куренай». Пришлось рассказывать, каким боком там оказалась Юхи. — Могу ее понять, — ахнула Анко, — ты пугал демона, который обозвал тебя «предателем». Я согласно закивал и как мог, продолжил свой рассказ. — Он сказал, что демон, наверное, так видит тех, кто выжил после клинической смерти. Душа держащаяся в теле на соплях и честном слове. Либо демон дебил. — нервно отсмеявшись, закончила Анко перевод с моего беззвучного шепота-шипения для Наруто. То ли ее моя теория не убедила, то ли напоминание о том, что я чуть не помер, ее расстроило, но я этим не морочился, а просто наслаждался присутствием родных и близких мне людей. Анко обнимала меня за шею, а Наруто сидел у ног по-турецки. — С ней все хорошо! — убеждал меня мелкий. — Передавала тебе привет! Желала скорейшего выздоровления! Сказала, что они все очень тебе признательны и что они ждут тебя в любое время. И еще что-то передавала, но я забыл что… Я слушал, улыбался и думал, что было бы неплохо останься они так до следующего утра. И их будто спугнула моя невысказанная мысль: Анко вспомнила, что мне нужен покой, ей надо на работу, а Наруто пора бы на занятия к Каруйи Рею. Но я не расстроился, настроение у меня было все равно лучше самочувствия. Напоследок, удостоверившись, что я в порядке, Анко чмокнула меня в лобик и упорхнула пытать людей. А меня тут же сморил сон, будто только ее присутствие отгоняло Морфея от моей многострадальной головы без мозгов. Видимо усталость от второго подряд истощения дала себе знать не наяву, а во сне, потому что снилось мне, будто я попал в сериал Сверхъестественное* и даже повстречал его главных героев. И набил им морды, проповедуя ценности здравого смысла и любви к ближнему своему. Секунду было такое ощущение, будто меня в миксер засунули, а затем со всего маху приложили об землю. — Ирука! Ирука, ты живой? — обеспокоенно склонился надо мной мелкотравчатый блондин. — Анко-чан позвать? Что-нибудь болит? Ирука! — Да все нормально, — потрепал мелкого по волосам, вызвав у него облегченный вздох: — Лучше помоги мне сесть. — Лежи! — серьезно заявил Наруто и побежал звать кого-нибудь. Этот «кто-нибудь» оказался Канпо — мой лечащий ирьенин. Пришел посмотреть, да еще «послушать свежие сплетни про Курама». Всем же интересно! Весь госпиталь гадает! Каких только теорий не напридумывали! А я, эгоистичная, бесчувственная скотина, обжимаюсь тут с Анко и дрыхну, вместо того чтобы давать пресс-конференцию! Да-да и лечиться — потом, я ж не в Госпитале! Я в эфире! Я худею с этих людей, чтоб не сказать сильнее. Но все это так и осталось в голове. Вежливо улыбнувшись, я в ответ честно сказал: — Канпо, честно не знаю, можно ли вообще об этом говорить, но если по большому секрету, то Ункай налажал с техникой, сдох сам и чуть не угробил половину клана. Якумо мне удалось спасти, про остальных ты знаешь больше меня. — Да что за техника такая, они же мастера только в гендзютсу? — Как оказалось, еще и призывов. Но это, скорее всего, будет засекречено. — Вот же уроды клановые! — с чувством высказался Канпо. — Ну да. Бывают и такие, — поддакнул я, не став заострять внимание на том, что я вообще-то, тоже того, клановый. Такая скучная и негероическая версия сильно разочаровала коллегу, так что, закончив осмотр, он выдал мне несколько листков — смотри, первые пять — это упражнения для восстановления и укрепления каналов, а следующие пять — для их растяжения. Делать пока можешь все по очереди. — Ты стебешься, да? — мрачно поинтересовался я. — У меня нервы все еще заблокированы, какое «смотри»?!  — У тебя рта нет попросить? — У меня голоса нет попросить! — громким шепотом возмутился я, чувствуя, что голос снова сядет. — Не страшно. Енот сам тебя осматривал. Сказал, что тебе еще повезло, все могло кончиться плохо, а так если все будешь усердно делать, даже чуть-чуть запас чакры увеличишь. По поводу Курама — а из них мы только Оборо и пару старичков видели, но они вскоре уковыляли домой, опираясь друг на друга. Помешать мы им не могли… Не части, я не все твои слова по губам разобрать могу! Не могли. Они в целом в порядке, госпитализация им не нужна, пара ссадин и ерунда всякая. И прекрати ерзать, а то будешь косоглазым. — наконец убрал светящиеся зеленым руки от моих глаз Канпо. Проверив реакции, Канпо свалил, сказав, что калибровкой глазика будет заниматься Юрума, когда глаз приживется. А он только за восстановление в ответе. Так что пока я останусь в мире мутных пятен, которые могу узнать только по голосу. После занятий у Рея ко мне заглянул Наруто, передал пожелание выздоравливать, приглашал посмотреть на его успехи. — Посмотреть? — Ну эм… — запнулся Наруто, наверное, посчитав, что я могу обидеться. — Да все нормально. Скоро буду здоров. — Тебе тут не скучно? — внезапно поинтересовался Наруто. Я было хотел ответить банальной отмазкой, но потом сдулся и сознался, что «Да, скучно» и рассказал чем себя развлекал. Без зрения я не мог ничего прочесть, а радио, с уходом Хирузена в мир иной, стало безбожно налегать на рекламу, сократив и без того скудный ассортимент передач. Кроме проповедей о Воле Огня Хирузен еще заказывал вдохновляющие песенки и просто красивую музыку (что-то напоминающее гибрид классики и фолка с восточным колоритом), а теперь Третьего нет, Цунаде такими мелочами не морочится, а Советникам, наверное, просто денег жаль на такую чушь. Они-то в любой момент могут включить патефон и послушать именно то, что им хочется. Так что я развлекал себя пением песенок, которые в прошлой жизни слышал на японском (пока опять не посадил голос). Вспомнил даже опенинг " Aoi, aoi, ano sora», который перестал для меня звучать набором красивых звуков, а обрел смысл. Теперь я слышал песню про облака, полеты и небо. А еще страстно хотел расчехлить крылатую броню и полетать. Я потихоньку начал узнавать палату по отраженному звуку, не щелкая и не посвистывая. Чувства перестроились удивительно быстро. С закрытыми глазами получалось даже лучше — мельтешение невнятных пятен не отвлекало. Когда закончились песни на японском, я веселил себя и других, пародируя типичных пациентов. Ради практики мы не гнушались иногда лечить и обычных людей (не випов), так что опыт в этом плане был богатый! — Сделайте мне укол какой-нибудь, чтобы я померла! — имитируя голос старой бабки, тяжко и плаксиво вздохнул. А потом тут же перешел на нормальный голос, со строгими нотками: — Какой-нибудь сделаю, а вот что помрете от него — не обещаю. Коллеги ржали до икоты. — А вы, наверное, учитесь на ирьенинов, да? — я напустил в голос нервозности. И тут же переключился на придурковатую радость матерого садюги: — Не-а, мы уже умеем! — Ирука, тебе бы артистом быть! — сказал кто-то. — Наш Госпиталь тот еще театр, — отмахнулся я. — Вот вам еще шуточка: «Ирьенин-сан, а может, вы мне аппендицит еще удалите, на всякий случай, вы же все равно там ковыряться в животе будете!» — Ирьенин-сан, а у вас бывает, что вы лечите от одного, а умирают от другого? — изобразил я подрагивающий от испуга голоса. — Нет, что вы! У нас от чего лечат, от того и умирают! И многое, многое другое, в том числе на грани фола. Слава Джорджа Карлина* у меня уже не за горами! Когда друзья-коллеги все же уползли, держась за животы и обнимая новорожденных ежиков, я задумался и внезапно для себя я осознал, что раньше себе никогда бы такого не позволил. Со всеми всегда был вежлив и учтив (за редким исключением): спасибо, пожалуйста, до свидания… Робот с угодливой улыбочкой. Даже в кругу коллег шутил с оглядкой. Но теперь я больше не чувствовал себя шпионом в тылу врага. Не обмирал от мысли, что мог себя чем-то выдать. Будто эта жизнь всегда была моей, только раньше я ей плохо распоряжался, неправильно. И так хорошо все встало, понятно, словно последняя деталька легла в большой пазл. — Ты чего такой довольный? — спросил зашедший послушать свежих сплетней Кито. — Считай, смысл Жизни понял, — не стал я вдаваться в подробности, — и нет, объяснять я его не буду. Он у каждого свой. — Ну раз ты такой просветленный и ни на что не жалуешься, то давай рассказывай, что там за ужасы у клана Курама творились. — Опять?! — Я только пришел, — судя по движению, пожал Кито плечами, — ничего не знаю, а остальные при упоминании твоего имени начинают хохотать. Блин, а идея пресс-конференции не такая уж и плохая. Намного лучше, чем одно и то же десять раз разным людям пересказывать. — Короче, Кит, ты знаешь как призыв работает? — Ну-у-у-у, в общих чертах, — уклончиво соврал приятель, ярко полыхнув интересом. — Самое простое — взять свиток призыва у родственника и вписать туда свое имя, а затем скрепить договор своей кровью и чакрой с появившейся животиной. Не факт, что призывные звери тебя примут и будут тебя слушаться, но это проще и безопаснее всего. — А если такого свитка нет? — Кито сделал вид, что рассуждает вместе со мной, а не спрашивает. — Тогда попроси у знакомых, например, у меня. Если уж совсем нигде ничего подходящего нет, тогда найди специальную литературу и сам сделай свиток Призыва, после чего проведи технику Обратного Призыва. Но сначала, конечно, напиши завещание и поставь всех родных в известность. — Погоди, ты что, всерьез поделился бы клановым призывом?! — изумился Кито. — Клановым? Нет, конечно, но есть ничейные. — Даже боюсь спрашивать, откуда они у тебя, — с непонятной интонацией протянул Кито. — И не надо, меньше знаешь — крепче спишь. Но вообще подарили. — Что, вот так просто взяли и подарили? — У тебя столько скепсиса в голосе! Верь мне. Я хороший. Подарили. И давай обратно к Обратному призыву. Написал ты, значит, завещание, приготовил свиток, сложил нужные печати… — А завещание-то зачем? — Затем, что оказаться можешь там, где человеку выжить невозможно. Обратный призыв на то и обратный, что переносит не к тебе, а тебя. Или подходящий тебе призыв окажется сволочью и тебя убьет. — Убьет? Но почему? — удивился Кито. — Просто так, из-за каких-то своих традиций, или случайно — во время испытаний. Уверяю, тебе будет абсолютно плевать на это, ты будешь думать только о том, как выжить. — Да мне и без призыва как-то хорошо, — задумчиво протянул коллега. — Эй, подожди. А к чему вообще ты мне это рассказываешь, при чем тут призывы и Курама? — При том, что эти тоже решили призывами баловаться, но не стандартными. У главы клана даже что-то получилось. По итогам Ункай сам сдох и кучу народа чуть с собой не утащил. И только я, как настоящий герой, появился в последний момент, всех спас, всех победил и только после этого драматически потерял сознание. Овации мне! Раздались жидкие и редкие хлопки. Я театрально вдохнул:  — Неубедительно. Не любят меня, не ценят, злые вы, уйду я от вас. Кито заржал: — Да-да, уйдешь. Как выпишем. А что дальше-то было? — А дальше… я тут торчу. Жду, когда мне зрение включат. Тыц, — изобразил щелчок выключателя. Кито не порадовал, сказал, что в ближайшие пару дней не включат. — Нужно подождать, пока у тебя появится достаточно чакры и ты сам восстановишься, так лечение пройдет успешнее. Да и куда ты вообще вечно торопишься? — На доклад к Хокаге, — начал я загибать пальцы, — и свалить домой хочу. Я весь чешусь и воняю. Даже через насморк слышу! — Аргумент, — хмыкнув, признал Кито. — На доклад к Хокаге лучше сходить. Я тебе палку для слепых принесу — и иди себе докладывайся. Вздохнув на тему черствости и бездушия коллег, наконец поймал крутящуюся в голове мысль: — Кстати, Кито, я все спросить хотел. А почему мне сразу глаз вставили? Обычно же пациента спрашивают, нужен там ему глаз или так обойдется, подойдет ему цвет или нет, время предлагают выбрать, когда его будет вставлять, ждать заставляют, бумажки всякие собирать и заполнять… А мне сразу ставили, без всей это волокиты. Это мне такие льготы, потому что я здесь работаю? Глаз карий или какой? — Карий, карий. Ага, — развеселился Кито. — А еще потому, что мы решили, чем быстрее мы тебе глаз поставим, тем быстрее ты перестанешь отлынивать и вернешься к работе, чтобы разделить с нами все тяготы. — И для этого вы мне зрение не включили и заставляете на стенки натыкаться? Или это чтобы я, значит, работу свою лучше выполнял, не отвлекаясь на зрение? — Ну не все же сразу! И вообще, гордись, тебе сам Енот глаз вставлял, и вместе с Юрумой настраивали! Как Каге обслужили! Гордись. — Спасибо. Горжусь. Я правда тронут. Спасибо всем в Госпитале, я не ожидал такой заботы, теплоты и поддержки. Горжусь и разделю все тяготы, куда я денусь. Все тяготы вашего безденежного существования тоже разделю. — Вот! И поэтому тоже! — вдруг радостно заявил засмущавшийся от моих слов Кито. — В смысле поэтому? — Чтобы ты быстрее вернулся к работе и перестал ныть о незаработанных рье! Это мы бы тебе сначала остатки глаза удалили, чтобы не загнили, потом бы выбрали глаз, назначили операцию, потом бы ты снова лежал бесполезным балластом, вот прямо как сейчас и стонал о том, как мало зарабатываешь! — Эй, я не стону! В смысле не стенаю! Тьфу ты, короче, не ною! — Да-да, как же! Я вообще предложил, если ты когда сознание потеряешь, у тебя над головой банкнотами пошелестеть, сразу из любой комы выйдешь и вцепишься в них, скрюченными, посиневшими и окровавленными пальцами. — Да, неудобно было бы… — согласился я. — Вот так взять и лишить тебя того, что ты у других занял. — Почему занял? — не понял Кито. — Ну чтобы рье хорошо пошелестеть, это нам с нашими зарплатами надо всем госпиталем скидываться… Я плюхнулся на постель и тяжко вздохнул: — Хочу жрать, спать и ссать. — Можем постелить тебе в туалете. — Штаны подай, гений, я их не вижу. Вопреки сказанному, из Госпиталя я потащил свои мощи сначала домой — мыться и переодеваться, а потом к Оборо в гости. Надо было согласовать вранье, узнать, что уже бабуля Якумо успела выболтать Цу, прежде чем идти сдаваться начальству. А также послушать мнение старого опытного человека о том, чем все это нам может грозить. Оборо в интригах Конохи варится дольше, чем я живу, хоть что-то полезное да скажет. Из Госпиталя меня выпустили с повязкой на оба глаза и обещали лечить без обезболивающих техник, если я ее сниму и буду перенапрягать их, так что я почапал домой потихоньку, медленно и стуча палочкой перед собой. Там никого не оказалось, и помыться, а потом еще и одеться стало тем еще квестом. Но я молодец, я справился, хотя после бани пришлось косплеить Фемиду без сисек и весов. Ведь если вы не хамелеон, то ваши глаза двигаются вместе, так что повязка мне и вправду была необходима, а клоны, увы, были такими же слепыми, как и я сам. Но кое-как справился, мысленно похлопал себя по плечу, после чего потопал в резиденцию клана Курама. Погода стояла приятная: солнечно, но при этом свежо. Чувствовался легкий, едва уловимый, намек на сырость от того дождя, в который я лишился зрения. Но даже без глаз я ощущал лицом тепло солнца, слышал детский смех и чувствовал позитивные эмоции окружающих меня людей. Были, конечно, редкие «искорки» негатива, но в основном все радовались ясному дню после пары пасмурных дней подряд. Поймав на лету летящий в меня мячик, улыбаясь, отдал его ребенку и услышал тоненькое: «Спасибо, дяденька-сан». А ведь в манге Кишимото у всех героев либо вообще не было детей, либо максимум двое. Это нормально для перенаселенных, урбанизированных, постиндустриальных стран Запада и Японии моего мира, но никак не для местных. Здесь — средневековье, и детей в семьях много. У Ино, например, было два старших брата, погибших то ли в Третьей Мировой, то ли на миссиях. Именно поэтому именно она, девочка, сейчас может стать наследницей клана, хотя изначально ее на эту роль не готовили. У Кибы кроме старшей сестры обязательно были бы еще братья и сестры, если бы папаша не загнулся в боях. У Третьего было аж три сына и трое дочерей. Дочери скрепили браками политические альянсы, уйдя в другие кланы, а из сыновей остался только Асума, что не удивительно — семья Хокаге всегда мишени. Особенно, когда они сами показывают потенциал для того, чтобы стать достойными наследниками отца. Но шесть детей — это тоже не особо много по меркам средневековья. Проблема упирается в совместимость геномов и пониженную фертильность шиноби. Чтобы сильной куноичи, с хорошо развитой СЦЧ, успешно забеременеть, ей надо приложить немало усилий — пить специальные отвары и препараты, да и просто быть с любимым человеком долгое время и на одной волне. Если пары расстаются надолго, то чакра партнера начинает восприниматься организмом женщины как чужая. А надо ли говорить, что все жидкости организма имеют в себе чакру носителя, пока она не выветрится? При всем при этом куноичи залететь легче, если у партнера очень слабая, плохо развитая СЦЧ (но только кому такой слабосилок нужен?), или наоборот. Перекос в сторону мужчины — его чакра как бы защищает семя на этапе зачатия, продавив возможную реакцию защитных механизмов. И это порождало кучу проблем в обществе. Сильные со слабыми здесь почти не пересекаются. Сильные — элита. Слабые — мясо. И у тех и у других свой круг общения. Своя орбита. Я не самый слабый шиноби Конохи, но я бы не смог прийти запанибрата побухать с Куренай, Какаши или Асумой, даже если бы у меня были нормальные рабочие отношения с Хатаке. Равным сложнее всего. Если твоя жена примерно твоего уровня, будь добр, проводи с ней много времени. Жену надо холить и лелеять, медитировать вместе с ней, выполнять совместные техники на тренировках, учиться подстраивать свою чакру под ее, становиться с ней, фактически, одним целым. Да, можно завести себе наложницу — местный менталитет это не возбраняет. Как говорится, любишь кого-то? Бери и люби. Кто же мешает? Вот только от слабой женщины у тебя будут слабые дети, что неприемлемо, особенно если ты глава клана. Не просто неприятно, типа ну слабые дети, им будет не так легко в жизни, а на уровне «эти слабаки не имеют права представлять правящую семью клана, так что давайте отдадим главенство другой семье, у них дети лучше подходят на роль будущего главы клана». А еще это снижение статуса клана. Ведь как вы можете на что-то претендовать, если вы слабы? Не хотите таких проблем? Ну тогда вам нужны сильные женщины в роли матерей ваших детей. А сильные женщины в наложницы не пойдут — на кой биджу им это надо? Им почему-то тоже хочется уважительного отношения, приличного статуса в обществе, гарантированных прав и нормальной, обеспеченной жизни и достойного будущего для своих детей. Поэтому глава клана, сидящий дома с любимой женщиной и плодящий с ней сильных наследников, пока остальные, менее ценные члены клана гробятся на долгих и опасных миссиях, — это норма мира шиноби. Не, тот же Чоуза и Хиаши, если надо, вылезут с территории клана и сходят на особо ценную высокоранговую миссию, но только если она действительно будет того стоить. Вторая жена, кстати, здесь вполне допустима. Вот только обычно это создает столько проблем, что проще обходиться наложницами, случайными любовницами и проститутками. Да и мне ли думать о второй жене, когда у меня первой-то формально еще нет? Мне с Митараши-то реально повезло. Если бы не история с Орочимару, хрен бы мне без масла, а не Анко. Она сильная куноичи, красивая к тому же, что тоже немаловажно. Просматривая аниме, можно сделать ошибочный вывод, что все куноичи — писаные красавицы. Увы, это не так. Хватает симпатичных спортивных, стройных и крепких женщин, но красавиц с обложки среди них не так и много. Да и жизнь шиноби не всегда способствует красоте и не всегда дает время на уход за собой. Шрамы и ожоги женщин совсем не украшают. Митараши, если бы не Проклятая печать — хорошая партия для кого-то уровня элиты. Это в хреново написанных фанфиках все просто: ты Альфач, и у тебя гарем из красоток, которые наперебой лезут тебе в кровать. В жизни все намного, намного сложнее. Да, мне хотели навязать Хоноку. И, наверное, у нас бы даже могли получиться хорошие, сильные наследники. Проблема в том, что я не хочу связываться с этой больной на голову вивисекторшей, которая, к тому же, ко мне никаких теплых чувств не испытывает. Вон, даже проведать не пришла, хотя совсем рядом работает. Кстати, зря, у меня отличный концерт получился. Народу понравился. А из-за того, что она Узумаки, она автоматом будет главнее Анко и по статусу выше. Ну и оно мне надо, унижать любимую, чтобы сделать приятное родне в Каменистом? Нахер-нахер мне такое счастье. Пусть Хонока идет и любит своих орлов призывных или там крокодилов каких-нибудь, их не жалко. За раздумьями я сам не заметил, как оказался у ворот клана Курама. Со смерти Ункая настроение внутри клана изменилось, я это чувствовал и слышал в голосах. Но рядом со мной это воодушевление испарялось, как туман в яркий солнечный день. Стоило только кому-то заметить меня, как затихали голоса и повисало напряжение. На мое приветствие встречные отвечали глубоким поклоном, а не кивком головы, что меня несколько смутило, но было вполне объяснимо. Проводили в главный зал, а пока я ждал Оборо, притащили чай, поднос со вкусняшками, и долго и обстоятельно извинялись, что придется подождать временно исполняющую обязанности главы клана. Чтоб разрядить обстановку, я пошутил, что Оборо-сан может выйти хоть в домашнем кимоно. Я временно ослеп и не замечу разницы. Никто не смеялся. Ладно, видимо шутка была неудачная. Или просто несмешная. Девушка, которая мне подливала чай смылась, прощебетав, что за новой порцией чая, хотя я прекрасно слышал, что в чайничке плескалась вода. Нервные все какие-то. Неужели их Идо так напугал, что до сих пор отойти не могут? Эх, бедолаги суеверные, боятся всякой несуществующей фигни. Не успел я допить чай, как явилась бабушка Якумо. И я ее, поначалу, даже не узнал по голосу: Оборо была приторно вежлива, извинялась и кланялась, будто я высокий гость, а не ее бывший растяпа-ученик. Видимо, так выглядит у клановых благодарность за спасение. Но вот нервозность объяснить пока не получалось. Ну ничего, я уверен, что быстро разберусь, где тут собака зарыта. Когда мы, наконец, дошли до интересующей меня темы, я успел трижды проклясть распроклятый этикет! — Оборо-сан, простите за прямоту, мне нужно знать что вы успели рассказать Пятой о произошедшем, чтобы я не выдал что-то лишнее, что вы бы хотели скрыть. Видимо я сказал что-то не то, так как от моего сенсея, как от кухни в Ичираку горячим воздухом, шибануло удивлением. — Видите ли Умино-сан, — будто подбирая слова замялась Оборо, а потом осознав, что сказала, начала извиняться. — Все хорошо, сенсей. — улыбнулся я Оборо. — Зрение мне вернут. Да я и без глаз неплохо ориентируюсь, — постучал пальцами по палочке, — мне она особо не нужна, так, взял, чтобы не приставали, почему я не бегу на доклад к Цунаде. Болею я. Не скажу, что Оборо стало легче, но она наконец начала говорить о деле, хоть и зашла с другой стороны. Она говорила о том, что у нас, как у представителей малых кланов, общие интересы, что хотела бы отдать мне голос ее клана на Совете, потому что сама она в первых рядах лезть в политику не хочет да и не может, ведь ей надо все силы приложить для восстановления клана и воспитания Якумо как его достойной будущей главы. А вот если бы такой талантливый оратор, как я, взялся за защиту наших общих интересов, то два голоса на Совете кланов уже могут принести пользу обоим нашим кланам. Ведь их можно выгодно вложить как пай для вступления в сильный союз, а то и стать основой для новой коалиции, которая может пригодиться всем игрокам. Тем более, что вам, Умино-сан, вроде как очень симпатизирует Госпиталь? А это уже три голоса, которые придется учитывать всем партиям. Предложение стать фронтменом коалиции малых кланов и Госпиталя меня удивило. Нет, я знаю, что умею по ушам ездить, но как-то все равно неожиданно. Но приятно, надо соглашаться, не каждый день мне такое доверие демонстрируют. Это вообще-то высочайшая честь по местным меркам, поэтому надо соглашаться. Робея, Оборо намекнула, не настаивая, чтоб я замолвил за Курама слово перед Данзо, что их клан не опасен для Конохи, это все была ошибка Ункая, которая больше не повторится. — Хорошо, я передам. Ну, а что делать, раз уже каждая собака в Конохе знает, что я работаю на дядю многоглаза? Я кивал, не перебивая, пока она не дошла до Цунаде. — Согласен, — покивал я в ответ, — с Цунаде, похоже, ни мне, ни вам не по пути. Она не могла не знать о делишках Курама Ункая, она не препятствовала заключению Якумо-чан в лечебнице. У вас нет причин для Союза с Пятой, а озвученные вами условия, при которых Ункай присягал хокаге, слишком унизительны для клана. В свою очередь обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы никто не пытался ущемить права вашего клана. — Вы не боитесь конфликта с нею? Я пожал плечами. — Я человек мягкий и неконфликтный, ссор не ищу, но, очевидно, Госпожа Хокаге уже меня за что-то невзлюбила. Надеюсь избежать любых столкновений с Цунаде-самой и первым их точно не начну. Но и поддержу ее теперь только за что-то конкретное для всех участников нашего союза, а не устную благодарность. Оборо мигнула с облегчением, как перевела дух, но затем продолжила рассказ о сложных взаимоотношениях с Хокаге, другими кланами и переплетении всего этого с их бизнес-интересами и взятыми на себя обязательствами.