Школьная пора или подготовка к взрослой жизни

Жизнь школы быстро входила в свою привычную колею: дни обрастали обыденностью. Всеобщее удивление и ажиотаж по поводу возвращения Хельги сходил на нет, буквально, со следующего дня. Для большинства, Патаки просто не способна измениться, у многих крутились разные мысли на её счет, но смысл у всех был одинаков: "Хельга вернулась? Здорово. Но без неё было спокойнее!". Блондинка подтверждала это периодическими едкими замечаниями и выпадами. Может, первое время, в отсутствие "грубиянки", в классе царил покой и благодать, но буря перед таким затишьем нагрянула, откуда её не ждали. Тирания Хельги сменилась деспотизмом Ронды, пусть и не в такой грубой и прямолинейной форме, как у её предшественницы. Как ни странно, наше отношение к людям очень часто бывает ошибочным, ибо нам не дано понять истинную сущность человека, или просто не хотим понимать. Мы живем стереотипами, предпочитая воспринимать первое впечатление, или кем-то навязанное мнение об окружающих, как истину. Все живут по такому принципу, принимая за чистую монету то, что они видят, или хотят видеть в других. Но как бы то ни было, наше отношение может измениться путем разочарования или очарования в ком-либо, или в совершенных поступках кем-либо. Однако люди делают больший акцент на плохом, нежели на хорошем. Общество так устроено: воспринимать доброту, как должное, а потому зло откладывается в нашем подсознании гораздо глубже. Нам всегда легче отметить того, кто выделяется из системы, не соответствует "стандартам", тех, кто поступает плохо, ибо других проще осуждать. Если подумать, мы даже мыслим от отрицания и негатива. Сколько раз, смотря на проходящих мимо людей, мы говорили себе или кому-то, как они хорошо выглядят? И сколько раз, мы замечали безвкусную одежду и недостатки во внешности? Подобную структуру вопроса можно отнести абсолютно ко всему, что мы встречаем в повседневной жизни. Однако остались ещё те, кто против стереотипов, кто идет против устоявшийся системы, кто видит большее. Одним из таких людей был Арнольд. Он - своего рода фонарь. Его внутренний свет и истинная доброта - это сила, которая освещает мир вокруг него. Говорят, что вокруг каждого из нас ровно столько света, сколько мы его отдали. Чем больше ты открываешься, тем светлее вокруг тебя становиться, но мало кто в это верит. Арнольд тот, кто не терял веры, кто пытался пролить этот свет истины на окружающих. Но о том, что он собой представляет на данный момент своей жизни, и какие изменения произошли с ним за эти годы, будет сказано позже. Давайте вернемся к мнению большинства, а в особенности, остановимся на размышлениях Джеральда, который всегда считал, что люди не меняются. Для него Хельга была мужиком в юбке, энергетическим вампиром, который высасывал из любого все жизненные силы при одном столкновении с ней. Он до сих пор не мог забыть последний их разговор, когда получил оглушительный удар правой: в школе не утихали разговоры по этому поводу не меньше недели. Однако её исчезновение после этого успокоило его и вселило надежду на то, на что брюнет раньше не надеялся. Речь идет о Фиби Хейердал, которая ему очень нравилась. Но сколько бы раз Джоханссен не пытался построить с ней отношения, всё шло против них. Даже помощь лучшего друга ему не помогла: она только делала ситуацию ещё запутанней. Парень решил оставить свои попытки, ссылаясь на дело случая и на фразу "пусть всё идет своим чередом". Правда, лучше от этого тоже не стало. И вот, когда вернулась Хельга, Джеральду пришла в голову безумная идея. Был обычный день из жизни школы №118. Он был пасмурным: серые тучи, промозглый ветер,- как это обычно бывает в последнюю неделю сентября. Но именно этот день Джер отметил, как "день Х". После того, как прошли скучнейшие занятия, и наступила большая перемена, дети разошлись кто куда. Джоханссен взглядом выхватил из толпы двух подруг и проследовал за ними, сославшись Арнольду на срочное дело. Через какое-то время он заметил, как они разминулись: Фиби направилась в сторону библиотеки, а Хельга в противоположную сторону - в столовую. Тут-то парень понял, что это настоящая удача, и ринулся догонять блондинку, в надежде не упустить своего шанса. Настигнуть девушку было нелегко. Как назло, откуда не возьмись, поток школьников не давал ему прохода, и пока он смог добраться до столовой, Хельга уже была там и ела энергетический батончик. Уже со второго дня, после своего возвращения в школу, Патаки пришла в привычном для себя образе, и сегодня была одета так же. На ней были темно-синие джинсы с потертостями спереди, свободная футболка серого цвета с надписью "paradise", светло-розовая кофта с капюшоном и на молнии, которую она не застёгивала, и черные кеды. Волосы были распущены и слегка растрепаны, а на лице не было никаких признаков макияжа, который бы скрыл едва заметные мешки под глазами. Единственное, что она использовала из дамского туалета, были духи с ароматом свежести и бесцветный блеск для губ, который был необходимостью для борьбы с вечно обветренными губами. Джеральд подошел к столу, за которым сидела блондинка, и резко выдвинул свободный стул, чем напугал девушку. Он развернул его таким образом, чтобы спинка была напротив Хельги, будто это защитный барьер, и сел на него, свесив ноги в разные стороны. Ему была необходима стена или купол, который смог бы защитить его от темперамента девушки. Брюнет понимал: то, что он собирался сделать, для него было слишком смелым поступком, даже в какой-то степени безрассудным, но риск был оправдан. — У-у, какие мы дерзкие, — протянула Патаки, изогнув брови. — Что тебе нужно? — Я знаю, что наши отношения нельзя назвать дружескими: мы всегда дразнили друг друга и постоянно ругались, — начал Джер. — Давай короче, — перебила его Хельга. — Мне нужна твоя помощь, — проговорил парень. Блондинка замерла и недоуменно уставилась на него, перестав жевать. — Ты себя хорошо чувствуешь? — спросила та, всё так же смотря на него. — Я серьезно, — отрезал Джоханссен. — Надо же! Шляповолосый просит моей помощи! А где же твой ненаглядный и вездесущий друг, который в каждой бочке затычка? Или он больше не святоша? Неужели он тебя бросил в беде, и только я способна вытащить твою черную задницу? — насмешливо спрашивала Хельга, и её улыбка становилась всё шире, глядя на то, как каждое слово меняет выражение лица собеседника. — И как я мог подумать, что ты способна помочь хоть кому-то?! Такие люди, как ты, не меняются! — в ярости бросил Джер, вставая. — Наверно, для тебя это будет открытием, но люди вообще не способны меняться, по крайней мере, настолько, чтобы стать своими противоположностями, — уже строго ответила Патаки, и продолжила более отрывисто. — Придя ко мне, ты должен был, как минимум, быть подготовленным к подобному, так что не стоит бросать обиды, как баба, — ухмыльнулась та с последними словами. — К тому же, я тебе обещала, что до тебя тоже доберусь? И вот, этот случай представился, — засмеялась блондинка. — Я бы пошел к кому угодно, но только не к тебе, однако выбора у меня нет, — озлобленно пробубнил парень, усаживаясь обратно. — Приму это за комплимент своей исключительности, — высокомерно ответила Хельга. — И чем же я могу тебе помочь? Джеральд замялся и начал краснеть: эта идея уже не казалась такой хорошей, как ранее ему думалось. Конечно, план не был идеальным изначально, но всё же в нем преобладали фантазии, а сейчас иллюзии таяли на глазах, и он уже жалел, что вообще начал этот разговор. — Я…мне бы хотелось…я думаю, было бы неплохо, если бы... — Ну же, Джеральдо, не тяни резину, — раздражалась Патаки. — Мне будет проще, если я начну с самого начала, — увереннее сказал тот. — О, Боже, — протянула девушка, упершись локтем в стол и склонив голову. — Мне очень давно нравится одна девушка, и… — Стоп, стоп, стоп! Парень, с любовной бредятиной ты не по адресу, — запротестовала девушка, оживившись. — Конечно, романтика и ты — две несовместимые вещи. И ни один нормальный парень не согласится с тобой пойти куда-нибудь даже под пытками. Ты ни черта не смыслишь в отношениях, но, как ни странно, помочь в этом случае можешь только ты, — отозвался Джер, на что лицо Хельги исказила гримаса злобы, и на губах застыло ругательство. — Я не знал, как к ней подступиться, — продолжил свой рассказ тот, не обращая внимания на реакцию девушки — но когда ты уехала, то решил, что у нас всё получится, однако ничего не вышло по непонятным мне причинам, — с грустью проговорил парень. — Всё так странно и запутанно. — Как будто мне интересен ты и твоя пассия, — раздраженно бросила Патаки, не улавливая сути. — И причем здесь мой отъезд? — Я говорю о Фиби. Кто мне ещё может помочь, если не её лучшая подруга? — как можно спокойнее сказал Джоханссен. Внутри него всё сотрясалось, не то от страха, не то от стыда, не то от безысходности. Возможно, сейчас он сделал самый опрометчивый поступок в своей жизни: доверить свои внутренние переживания не кому-нибудь, а самой Хельге. Он не знал, чего ждать от неё, чего ждать от себя. Может, желание выйти из этой неопределенности запутало его ещё больше? Может, этот риск вовсе не оправдан, и ещё можно обойтись без жертв? Ведь просить Хельгу Патаки посодействовать, это как попросить самого дьявола о помощи: глупо, опасно и с риском того, что станет всё настолько плохо, что потом не исправить. — Что?! Ты втюрился в Фиби?! — откровенно удивилась Патаки, но потом в её сознании стали всплывать мимолетные воспоминания прошлого, которые привели к выводу, что в этом нет ничего удивительного. На этот вопрос Джер ответил лишь кивком, и Хельга продолжила: — И с чего ты решил, что я буду тебе помогать? Джеральд не задумывался об этом, однако долго думать не пришлось. Ответ был прост и явился сам собой: — Потому что Фиби я тоже нравлюсь. Я это чувствую. Просто, без чей-нибудь помощи у нас не получается сойтись, — тихо проговорил тот. Он помнит, как еле выдавил из себя признание перед Арнольдом, хотя кажется, что это должно было быть легко, ведь Шотмен его лучший друг. Но это были цветочки по сравнению с откровением перед Хельгой. Ему казалось, будто он в аду: бросало в жар, щеки горели так, что на них можно было яичницу жарить, пот струйками стекал по телу, ладони были влажными и липкими. Хельга увидела в нем себя в четвертом классе. Она понимала его, как никто другой и знала, что сейчас его мысли, как пчёлы в улье - проносятся в хаотичном порядке, пытаясь сделать вывод о правильности принятого решения. Потом Патаки вспомнила про Фиби, как она смотрела на него в пещере, как танцевала с ним, как после сырного фестиваля они ушли вместе. В шестом классе от неё не ускользала та страсть, которая горела в глазах Хейердал при одном взгляде на брюнета. Она вспомнила, как у той выпали книжки из рук, когда он проходил мимо, и как покраснела, когда он помогал ей их поднять — убогое было зрелище. — Ладно, — задумчиво сказала девушка. — Я не ослышался? Ты согласна мне помочь? — скептично спросил Джер. — Я это сделаю не ради тебя, а ради Фиби!— раздраженно ответила Хельга, вырвавшись из прогулки по воспоминаниям. — Но у меня есть два, — она задумалась и постучала указательным пальцем по щеке, сузив глаза, а затем продолжила, — нет, три условия, за нарушение которых наша договоренность будет аннулирована. Более того, я сделаю так, что шансов у тебя больше не останется! Фиби достойна большего, в любом случае, — деловито заключила та. "Ну, точно — сделка с дьяволом" — подумал про себя парень. — Я знал, что без этого не обойдется, — ухмыльнулся тот и скрестил руки на груди. — Что за условия, феминистка? — Во-первых, забудь о своих идиотских шутках и намеках на мой счет, подобно той, что ты сейчас сказал, — процедила блондинка, повторив жест Джоханссена. — Во-вторых, ты будешь делать всё, что я скажу, и никакой отсебятины. И, в-третьих, ты ничего не расскажешь Арнольду, пока наше дело не увенчается успехом. Учти, я узнаю, если ты проговоришься, волосатик, — сказала Патаки, хитро улыбнувшись, и откинулась на спинку стула. — Почему я не должен ничего рассказывать лучшему другу? — поразился Джеральд. — Потому что твой дружок тебе уже помогал в этом деле, и у него не получилось решить вопрос. Теперь ты просишь меня. Если он об этом узнает, то начнет лезть со своими дурацкими советами, или, того хуже, решит поучаствовать. И вообще, мир не крутится вокруг него, ему никто и ничего не должен докладывать. У всех своя жизнь, и нечего в каждую из них пихать свою репоголовую башку, — немного погодя, она добавила, — Так, или иначе, ты должен будешь делать всё, что я скажу. —Ладно, — устало ответил Джоханссен. Подобные разговоры с Патаки его всегда изнуряли, а как только он представил сотрудничество с ней, ему вовсе стало дурно. Он задал последний интересующий его вопрос, чтобы поскорее закончить эту беседу: — И какие наши действия? —Я остаюсь здесь доедать свой обед, а тебе я даю первое задание, — вальяжно сказала Хельга, откусив кусочек от батончика. — Тебе предстоит найти место, где нам никто не помешает обсуждать "наши действия". Думаю, ты уже заметил, что народу здесь многовато. Если Фиби узнает об этом по слухам от других, твои шансы заметно сократятся, — бросив взгляд на вход в столовую, она добавила, — И советую преступить к выполнению этого задания немедленно, и свалить, как можно быстрее, потому что Фиби идет сюда. Джеральд, не сказав ни слова, вскочил со стула и направился к выходу, обогнув столы. Когда брюнетка подошла к столу, тот уже скрылся в дверях. Она села на освободившееся место и спросила: — Почему ты сидела с Джеральдом? О чём вы говорили? — С чего ты взяла, что мы сидели вместе и общались? — с наигранным удивлением спросила Хельга. Это был очень глупый вопрос, потому что этого дылду невозможно не заметить, и цвет футболки сразу заостряет внимание на нем, как быка привлекает плащ. — Я видела, что он сидел с тобой, а ты ему что-то говорила, — ответила Фиби. — Он подсел ко мне и спросил: не видела ли я Арнольда. Я сказала, что за ним не слежу. Потом перекинулись ещё пару ласковыми, спросил что-то про химию и ушел, — соврала блондинка. Затем она загадочно улыбнулась и сменила тему в другое направление, задав вопрос: — А ты что-то хотела у него узнать? Или расстроилась, что он так быстро ушел, не взглянув на тебя? — ухмыльнулась та, заметив задумчивость подруги. На это Хейердал отреагировала легким смущением и отрицательным бурчанием. Патаки отвела взгляд в сторону, положив в рот остаток батончика, и подумала: "Это будет несложно".