Красные фонари

– Значит, она работает здесь из-за брата? – Вообще-то, он муж её сестры. – Но она же погибла в день свадьбы, – Канда откровенно недоумевал от женской логики. Стал бы он пахать за практически незнакомого человека?! – О господи, – протянул Аллен, и Юу готов был поклясться, что тот ещё и глаза закатил. – Я же с этого начал. Креа и Марк жили почти пять лет в гражданском браке, при этом о Моа они заботились вместо покойных родителей, так и получилось, что для неё он не столько свояк, сколько брат. – Если б заботился, то не позволил продавать себя, – резонно заметил Канда, поглядывая то на пустую чайную чашку, то на спинку кресла, где сидел его визави. – Марк не в том состоянии, чтобы даже просто осознать произошедшее. – С катушек слетел? Слабак. – Да как ты смеешь! – услышал Юу свистящий шёпот и с удивлением увидел, как фаворит, перегнувшись через подлокотник, злобно сверлит его взглядом. – Я бы посмотрел, что случится с тобой, погибни у тебя на глазах любимый человек! – Мелкий, – слегка поддавшись навстречу Уолкеру, не менее дружелюбно ответил Канда, – ты точно в курсе, чем занимается «Белый лотос»? – Мне ли не знать, – с какой-то странной интонацией пробормотал парень и поспешил спрятаться за спинкой, пока никто из персонала или гостей не заметил его вылазки, – так что можешь не хвалиться своей работой. – Эта привилегия принадлежит лишь тебе, – издевательски протянул Юу, с удовольствием наблюдая, как сжимается в кулак рука Аллена. С их первой встречи прошло две недели. Согласно условиям Лави, Канда наведывался в «Ковчег» раз в два-три дня, и всё это время он проводил в общем зале в компании зелёного чая и Уолкера, таившегося в своём углу, словно партизан. Персонал клуба, как и его работники, успели привыкнуть к странному поведению будущего главы «Белого лотоса» и старались лишний раз к нему не подходить, логично рассудив, что связываться с таким человеком себе дороже. Юу был вполне доволен таким положением вещей, но ещё больше, чем сообразительность окружающих, ему нравились разговоры с Алленом. Фаворит был начисто лишён здравого смысла, страх вытеснялся невиданной наглостью, а сквозь вбитые, скорее всего в «Ковчеге», манеры то и дело проскальзывал уличный жаргон вперемешку с отборным матом. Уолкер был единственным на памяти Канды, решившимся разговаривать с ним подобным образом. Даже наставник, которому позволялось обращаться к парню без какого-либо уважения, не рисковал пользоваться подобной привилегией, предпочитая ограничиваться нейтральными фразами и спокойной манерой речи. Только встретив Аллена, Юу неожиданно понял, насколько трусливо и серо его окружение, и речь не о тех жалких людишках, трясущихся от страха за свои никчёмные жизни или готовых за деньги угождать любой прихоти. Подобные насекомые входили в разряд мусора под ногами. Своим окружением Канда называл партнёров, с которыми работал и сотрудничал, представителей других кланов и, конечно, свой собственный. Но даже там не находилось человека, не побоявшегося сказать хоть слово в Уолкеровской манере, не то, что вести беседу. Единственным, приблизившимся к фавориту по некоторым параметрам, был Лави. Будущий Историк внаглую пользовался своими положением и статусом неприкосновенного наблюдателя, позволяющим игнорировать ряд правил и законов, негласно установленных для общения представителей кланов. Ещё одним нелепейшим с точки зрения Юу аргументом в пользу вседозволенности поведения рыжего Кроля была их дружба с раннего детства. Канда не понимал, почему он обязан терпеть заскоки Лави даже сейчас, если с лихвой выполнил план ещё в детстве. Хотя, несмотря на это, парень продолжал поддаваться уговорам будущего Историка и, поворчав для виду, соглашался на очередное безумство, прекрасно зная, что, несмотря на придурковатый вид и показную небрежность, Лави с талантом гроссмейстера всегда просчитывал всё на несколько шагов вперёд, так что серьёзных последствий от таких поступков никогда не было и не будет. Даже членство в «Ковчеге» благоприятно повлияло на его имидж, став ещё одним кирпичиком в прочном фундаменте для укрепления положения нового главы Лотосов в недалёком будущем. И, видимо, как раз из-за такой продуманности и осторожности будущий Историк казался всего лишь жалкой пародией на беспардонного фаворита, говорившего с ним не как с господином, другом или хорошим знакомым, а как с соперником, порой врагом, но чаще всего как с равным. В каком-то смысле, Юу получал свою порцию удовольствия от возможности злобно пошипеть в сторону Уолкера и в ответ услышать то же самое, при этом щедро приправленное сарказмом и порой презрением. – Мелкий, ты там уснул, что ли? – решил напомнить о себе Канда, посчитав достаточным временя, предоставленное им фавориту для тихой ненависти в свой адрес и громкого недовольно пыхтения. – Я – Аллен! – мгновенно отозвался парень. – Что ты ещё хочешь услышать от меня? – Наверно, окончание этой сопливой истории в твоём исполнении. – Не нравится, не слушай! – взвился фаворит, но тут же спросил: – И почему сопливой? – На фоне остальных она выглядит именно так. – А тебе только и подавай, что войны банд, должников наркоторговцев, да банкиров в бегах, видите ли, о людях с заурядными проблемами неинтересные истории. Банальные! – Совершенно верно, – словно не замечая возмущения Уолкера, подтвердил Юу, но тут же поймал взглядом стройную фигуру Илиады, бросившуюся навстречу своему хозяину, Алистеру Кроули, наследнику агрокорпорации, исследовательская лаборатория которой занимается синтезированием новых ядов и различных психотропных средств, из-за чего тесно сотрудничает со всеми правящими кланами Эльдорадо. Кроули доверчиво улыбался повисшей у него на шее фаворитке, а Канда гадал, в курсе ли тот о прошлом Илиады, ведь, если вспомнить, что рассказывал Аллен, то ему всерьёз стоит опасаться скрывающейся от властей женщины, работавшей три года в команде учёных, незаконные эксперименты которых привели к гибели нескольких десятков человек. – Ну, конечно, как Моа с ней тягаться! – с издёвкой выплюнул Уолкер, вновь выглянувший из своего укрытия и проследивший за взглядом Юу. – Ревнуешь? – издевательски выгнув бровь, поинтересовался парень. – Расслабься, ты не в моём вкусе, – показательно-оценивающе осмотрев Канду, ответил фаворит и привычно скрылся за кресло, не заметив, как будущий глава Лотоса удивлённо на него посмотрел, ведь спрашивал он не о себе, а об Илиаде и Моа. – Так что с этой официанткой? – Как я говорил в начале, она раньше была полноценным работником и даже фавориткой. Только с хозяином не повезло. Глупо спрашивать, но ты знал начальника департамента полиции? – Того, что сдох в прошлом году? Конечно, знал. Та ещё свинья. – Эта свинья очень любила обряжать Моа в полицейскую форму и потом громко отчитывать, словно своего подчинённого. «Сержант Хоссе! Почему не написали отчёт? Вас ждёт наказание!» – довольно похоже изобразил покойного Аллен. – Когда он отбросил копыта, за Моа уже закрепилось клеймо его сержанта, так что как работник она стала нерентабельна, и ей указали на дверь. От потери заработка её спасла хорошая память. Просиживая каждый день в общем зале, она неплохо изучила вкусы постоянных клиентов, поэтому смогла остаться официанткой. Получает, конечно, меньше прежнего, но на содержание и лечение брата вполне хватает. – Тч, как я и говорил, сопливая муть. – Сам на неё указал, так что нечего претензии предъявлять. Спорить Канда не стал, в конце концов, фаворит прав. У них было странное знакомство, не менее странный первый разговор, так что ничего удивительного в появлении ещё куда более странной традиции: во время каждого своего визита Юу, расположившись на диване и наслаждаясь чаем, указывал на человека, а Уолкер рассказывал его историю, причину, по которой тот оказался в «Ковчеге». Канда и сам не мог понять, почему его заинтересовала жизнь абсолютно неизвестных ему людей. По сути, ему не было никакого дела до проблем, тяжким крестом расположившихся на плечах работников клуба, но когда Аллен рассказывал о них, Юу невольно прислушивался к словам фаворита, жадно ловил каждую деталь, словно страдающий от жажды путник драгоценные капли воды в пустыне, впитывая в себя боль, злость, жалость и прочие эмоции, которые испытывал Уолкер, вспоминая о прошлой и нынешней жизни своих коллег. Таким образом, он получал призрачную возможность почувствовать все те чувства, что были напрочь выбиты из него суровым воспитанием и беспощадными испытаниями, которым он подвергался во время своего обучения в клане. А главной среди всего этого калейдоскопа эмоций была надежда. Робкая, неуловимо слабая, но всё же осязаемая надежда, что однажды лучи солнца пробьются сквозь серые тучи действительности и каждый вырвется из клетки, в которую их загнала жизнь. Аллен никогда не говорил этого вслух, но Юу каким-то образом слышал невысказанные мысли фаворита и каждый раз порывался спросить, что же держит самого Уолкера в «Ковчеге» и оставил ли он для себя крупицу надежды выбраться из своего тёмного угла, для того чтобы выйти за пределы клуба не фаворитом, сопровождающим хозяина по его прихоти, а свободным человеком, не боящимся разговаривать с посторонними, глядя в глаза собеседнику, а не из-за спинки кресла. Но порыв душился в глубине сознания, потому что интуиция подсказывала, что парень не ответит, а если и скажет правду, то Юу она не понравится. Поэтому Канда продолжал указывать на работников «Ковчега» и слушать тихий голос Аллена, повествующий об очередной человеческой трагедии, кажущейся ещё горше от улыбок, с которыми те встречали своих хозяев. – Юу! Канда не вздрогнул только потому, что успел заметить приближение Лави ещё за несколько метров до его столика, но будучи поглощённым в свои мысли, не отреагировал на друга, заставив того окликнуть его. – Не называй меня по имени, Кроль! – А ты чего один-то? – не обращая внимания на рычащие нотки в голосе парня, затараторил будущий Историк. – Не нашёл никого достойного твоего драгоценного внимания или ты уже с марафона? Хотя нет, меня не было с час, значит не марафон, а спринт. Так ты у нас скорострел?! Ну, ничего, – похлопав красного от злости Юу по плечу, покровительственно произнёс Лави, – у каждого свои недостатки. Главное, что кон…закончил, а то бывает и такое, что боевой дух и вовсе не поднимается. – Произнеси хоть звук, и я тебя убью прямо здесь! – угрожающе тихо прошипел Канда, но Историку почему-то показалось, что обращался друг не только к нему, но и к кому-то ещё. Лави на всякий случай повертел головой, и на мгновение ему померещилась чья-то издевательская улыбка, но стоило вновь вернуться взглядом к спинке кресла, стоящего рядом с диваном Юу, как там никого вроде и не было. – Что ты хотел, животное? – выдернул его из раздумий Канда, к слову, так же сверливший взглядом привлёкшее внимание будущего Историка кресло. – Просто хотел посидеть с тобой. – Зато я не хочу. Свободен. – Ну, Юу, я тут, между прочим, такое узнал! Закачаешься! Но от возможности узнать, какую же ценную информацию Лави смог накопать за время, проведённое в люксе с Линали, Канду избавил телефонный звонок, позволивший парню молча взять аппарат и выйти из общего зала в тихий коридор, оставив будущего Историка только обиженно глядеть ему вслед в ответ на такое пренебрежение. Юу было откровенно наплевать на реакцию друга, особенно после того, что он наплёл в присутствии Аллена, который даже не поленился выглянуть из своего укрытия, дабы одарить будущего главу Лотоса таким взглядом и ехидной улыбкой, что Канда еле удержался от того, чтобы запустить в нахального фаворита чашкой. Кроме того, звонил один из приближённых Мугена, а значит, стоило ответить незамедлительно. Человек на той стороне линии долго пытался объяснить причину звонка, вернее сказать, перечислить их все, что только сильнее злило и без того неспокойного Юу, но даже находясь в положении будущего главы клана, парень не мог проявить неуважение к приближённому нынешнего главы и потребовать говорить коротко и по делу, а лучше и вовсе оставить разговор до его возвращения в главный дом «Белого лотоса». Поэтому Канда был вынужден стоять в пустынном коридоре и слушать бессмысленное бормотание оппонента. – Прошу прощение! Я не заметила! Это моя вина! – послышался смутно знакомый женский голос с дальнего конца коридора. Юу посмотрел туда, но всё, что заметил, это два тёмных силуэта: высокого мужчины и девушки, одетой в форму официантки. Канда подумал, что на кого-то из гостей нерасторопная работница перевернула поднос или пролила напиток, так что не стал обращать внимание на говоривших, полностью переключаясь на телефонного собеседника, продолжавшего делать туманные намёки о неком событии, способном повлиять на расстановку сил в Эльдорадо. Ещё с минуту звонивший нагнетал обстановку, создавая необходимую атмосферу, но эффект был подпорчен, так как Канда отвлёкся из-за прошедшего мимо него гостя, как раз того, что ругался с официанткой. На мгновение Юу прикрыл глаза, силясь вспомнить, где встречал этого человека. Высокий, стройный мужчина с густыми, чуть вьющимися тёмными волосами, тщательно зачёсанными, словно удерживаемые ободком, в аккуратную причёску, примечательная родинка на левой щеке и пронзительные медово-карие, почти золотистые глаза. В голове всплыло только одно имя – Тики Микк, один из основной ветви Ноев и претендент на пост следующего главы клана. Удивительно, что Канда не замечал его в клубе раньше. Тихий всхлип привлёк внимание Юу, и он отвёл взгляд от Микка, посмотрев в даль коридора, где, прислонившись к стене, стояла Моа и бессильно глотала слёзы, словно мантру повторяя одно и то же: – Прос…п-прости…ости…Ал… Канда не прислушивался к словам девушки, но даже жалких обрывков фраз хватило, чтобы догадаться, что Моа перед кем-то извиняется и, судя по её несчастному выражению лица, на кого бы официантка ни навлекла гнев Ноя, она предпочла бы занять его место, нежели дать совершиться тому, что ожидает несчастного. В голове сам собой всплыл их с Уолкером разговор недельной давности: – Занятно получается, – протянул Юу, провожая взглядом девчушку, некогда известного поп-идола под псевдонимом Призрак Матил, идущую рука об руку с банкиром, который на днях делал заказ у «Белого лотоса» на убийство какого-то насекомого по имени Гудзол. Канда до сих пор удивлялся, чем тот парнишка мог ему насолить? – Значит, «Ковчег» – место для работы, которым все довольны? – С чего это ты сделал такие выводы? – ошарашенно произнёс Аллен, чуть не подавившись вином. – Сам же сказал, что если подходишь по всем параметрам по внешности и прочему, то достаточно хорошо работать, чтобы получать и деньги, и покровительство Ноев. – Знаешь, работа – понятие растяжимое. Ты здесь недавно, так что вряд ли заметил, что со времени твоего первого посещения клуба, у нас стало на фаворита меньше. – Выгнали? – Был вынужден уйти, так как по милости хозяина перестал подходить по некоторым параметрам для работы, поэтому, как только контракт фаворита истёк, ему пришлось искать другое место. – Мелкий, хочешь сказать… – Я – Аллен! – мгновенно перебил его Уолкер. – Никто и не говорил, что клиенты обязаны держать себя в рамочках. Абсолютно всё делается для их удовольствия. А последствия никого не интересуют. От дальнейших размышлений Юу отвлёк громкий звук из трубки, больше похожий на удар аппарата о пол, далее послышались шорохи и недовольное бормотание, после чего парень услышал голос самого Мугена, попросившего Канду приехать утром для личного разговора в главный дом. Только уважение к главе клана не позволило Юу сказать, что он думает о потерянном на бессмысленный звонок времени, обойдясь сухим обещанием быть к девяти на месте. Вернувшись в общий зал, Канда застал приятного вида картину: Лави сидел на диване с самым что ни на есть озадаченным видом и молчал. На появление друга он вообще не отреагировал и, казалось, летал где-то в высотах, обычным людям недоступных. Поначалу Юу решил, что будущий Историк замечтался о своей ненаглядной Линали, которой, кстати, в помещении не наблюдалось, однако внимательнее присмотревшись к товарищу, заметил во взгляде Лави больше беспокойства и растерянности, нежели влюблённости и восхищения, а значит, думал Историк о чём-то другом. Канда неожиданно испытал приступ острого любопытства, но воздержался от вопроса, вспомнив об Аллене, который наверняка сможет рассказать, что же произошло во время его отсутствия. Сделав на три шага больше обычного, Юу подошёл вплотную к креслу, но знакомой светловолосой макушки не обнаружил. Уолкера не было на его привычном месте. – Я, наверно, пойду в свой люкс, – отвлёк Канду от его размышлений, наконец, очнувшийся Лави. – Тогда я, пожалуй, поеду по делам, – спокойно ответил парень, логично рассудив, что без Аллена сидеть в клубе будет слишком скучно, да и хотелось бы у него узнать, кто тот несчастный, что является фаворитом Микка. Но раз его нет, то лучше уехать немедленно. – Нет, по уговору, тебе ещё минимум час надо здесь провести, – встрепенулся Лави, мгновенно раскусив манёвр друга. – Так что сиди тут. – Не смей указывать мне! – Я просто напомнил о нашем пари, – миролюбиво пробормотал будущий Историк, бросив на Юу быстрый взгляд. – Увидимся позже. Канда только недовольно цокнул, но спорить не стал, в конце концов, проигрыш – дело чести, и держать слово придётся. Хотя сидеть в общем зале не хотелось. Поэтому он решил так же, как и Лави посетить свой люкс, в который парень не заходил ни разу после того, как ему его показали. На памяти Юу, там было относительно спокойно и даже приятно находиться, особенно если старательно игнорировать огромную кровать, являющуюся основным предметом итерьера. С такими нерадужными мыслями он направился на последний этаж, где располагалось всего четыре комнаты, предназначенные, скорее всего, для самых важных клиентов «Ковчега». К такому выводу Канда пришёл, основываясь на словах Кроля, без устали верещавшего в первый день его пребывания в клубе, что теперь они с Юу соседи по люксам. А раз на одном этаже закрепились наследники клана Историков и «Белого лотоса», логично, что другие две комнаты принадлежат кому-то столь же значимому или, в принципе, пустуют. Когда Канда вышел из лифта, то успел заметить, как закрывается ближайшая к нему дверь, перед этим засветив кончик оранжевого шарфа и подтвердив слова Лави об их относительном соседстве, так как комната самого Юу была самой дальней, и ему пришлось пройти мимо остальных двух, чтобы добраться до неё. Проходя рядом со вторым люксом, парень шестым чувством определил его, как пустой и редко или же вовсе не используемый, а вот третья дверь заставила остановиться. Канда и сам не понял, почему это сделал, ведь она не отличалась от двух предыдущих ничем, кроме цифры, однако тревожный звоночек интуиции заставил его напрячься и даже потянуться к ручке, желая её открыть. Но вовремя себя одернув, парень только сильнее нахмурился и сделал несколько шагов в сторону своего люкса, когда услышал, как за дверью что-то одновременно звякнуло и грохнуло, как если бы упала тумбочка со стоявшей на ней вазой. – Я запретил тебе разговаривать с кем-либо! – раздался полный злобы крик в люксе, и Юу, к своему стыду, заинтересованно прислушался. – Кажется, наши уроки прошли впустую! Или ты специально решил позлить меня?! Канда напряг слух, но даже так не смог расслышать ответ второго, только и разобрал, что невнятное бормотание вперемешку со всхлипами. Кажется, до этого вместе с вазой упал не предмет мебели, а сам фаворит, получивший неслабый удар от хозяина. – Не ври мне! Вы уже несколько недель воркуете, как голубки! Думал, я не узнаю?! В ответ послышался чуть более громкий голос несчастного, и Юу расслышал только обрывки слов «не с кем поговорить», «просто болтали», «простите». Внутри что-то тревожно ёкнуло, но парень не стал обращать на это внимание и задумываться над произнесёнными словами. К тому же, в комнате раздался звук пощёчины и полный боли вздох, отвлёкшие Канду от смутных мыслей. – Ты принадлежишь мне! И, кажется, пора вновь напомнить тебе об этом… Негромкая возня и обречённое «нет, пожалуйста!» стали последним, что смог расслышать Юу. На душе стало как-то гадко, как не было даже после выполнения его обычных заданий. Начавший за последние недели казаться в глазах Канды не столь противным местом «Ковчег» вновь вернулся к своему прежнему статусу борделя, и желание покинуть злачное место оказалось сильнее, чем глупое обещание высидеть здесь ещё час. Почему-то только сейчас Юу осознал, какие ужасы ему рассказывал Аллен об этом месте, о людях, работающих здесь, об их судьбах и клиентах. Всё же фаворит был прав, ему не дано было понять, что скрывается за фасадом дорогого закрытого клуба, что прячут за улыбками его коллеги, и какие тайны остаются за закрытыми дверьми люксов. И Канда не горел желанием узнавать подробности, ведь он и так прекрасно представлял, на что способны те, кто наделён почти безграничной властью денег и высокого статуса. Знал, но не понимал до конца. Смотрел, но не видел. Слушал, но не слышал. Но почему-то именно тихая и лишённая всякой надежды просьба неизвестного фаворита остановиться смогла пробиться через толстую стену отчуждения, окружавшую представителя клана наёмных убийц. Было что-то в ней, заставившее сердце болезненно сжаться, и погнать Юу от злосчастного люкса, от клуба и всхлипов из-за двери, переходящих в безысходное завывание. Прочь… Как можно дальше от самого сердца Эльдорадо…