Красные фонари

В городе что-то происходило, и только слепой мог это не заметить, хотя даже не обладавшие способностью видеть были прекрасно осведомлены о том, что главы трёх кланов и Историки начали активно действовать, разорвав привычную паутину рутины серых будней. Все готовились, но к чему, было не ясно. Не было ничего, предвещавшего серьёзные изменения. Ни таинственных смертей или громких убийств, ни открытого противостояния или скрытых интриг и заговоров, ни предсказуемой войны или неожиданного мира между группировками, не было ничего, но оттого поведение правящей верхушки преступного сообщества казалось ещё более пугающим. Ведь страшила не темнота, а то, что в ней живёт. А раз зашевелились боссы, то впереди всех ожидало что-то действительно серьёзное. Канда, будучи официально объявленным приемником власти в «Белом лотосе», был в курсе причин, побудивших остальных нарушить установившиеся порядки, и считал это не более, чем цирковым представлением, затеянным заскучавшими правителями Эльдорадо. На него новость о том, что Историки собираются вмешаться в жизнь одного из трёх кланов, да и внести какие-то кардинальные изменения, не произвела ни малейшего впечатления. С одной стороны, по всеобщему договору независимая третья сторона, которой и были Историки, имела право на подобные действия, но с другой, это же соглашение накладывало на них обязанность сохранять нейтралитет и делать всё, чтобы поддержать равновесие сил в городе. Оттого логично было предполагать, что каким бы грандиозным и безумным не оказался ход Историков, существенных изменений в преступном мире не произойдёт, а вся грызня будет исключительно внутри клана, в котором похозяйничает третья сторона. Окружающие же были явно другого мнения, поэтому всего через неделю после того, как состоялся разговор Мугена с Юу, по «Белому лотосу» вовсю бродили слухи, фантастичность которых варьировалась в зависимости от уровня параноидальности сознания их создателей. Чаще всего говорили о новой войне за сферы влияния, дальше шло сообщение о появлении некой загадочной группировки, способной подмять под себя весь Эльдорадо, кто-то же утверждал, что это будут сами Историки, уставшие от роли третьей стороны и решившие воспользоваться своими знаниями для завоевания города. Не знай Канда правды, то поддержал бы именно последний вариант, особенно с учётом того, как подозрительно стал вести себя Лави непосредственно по отношению к Юу. С будущим Историком последний раз они виделись по возвращению Канды из главного поместья после разговора с Мугеном. Что примечательно, Лави ни словом не обмолвился о нарушенном обещании Юу провести в «Ковчеге» ещё час и о несостоявшейся встрече по истечению этого времени. Казалось, рыжий даже не заметил отсутствия друга в клубе, что избавило Канду от необходимости давать какие-либо объяснения. Ведь вспоминать о причине, заставившей его практически убежать из «Ковчега», не хотелось. И без этого всю дорогу от клуба до дома в голове Юу звенел отчаянный крик неизвестного фаворита, а по ночам почему-то начал сниться Аллен, и каждый раз всё происходило, словно по сценарию. Сначала Уолкер сидел в своём обычном кресле и молча смотрел на Канду, который постепенно начинал замечать в его невероятных серых глазах слёзы, полные отчаянья и боли. В какой-то момент Аллен срывался с места и, падая на колени перед Юу, молил о помощи, просил вытащить его, но с каждым новым словом голос фаворита становился всё тише и тише, и когда Канда переставал понимать, что же тот говорит, парень неожиданно замолкал и, склонив покорно голову, произносил безразличным тоном «слушаюсь, господин». После этого Юу просыпался в холодном поту и с бешено колотящимся сердцем. И именно из-за этого сна Канда старательно избегал посещения «Ковчега» уже неделю. От мысли, что в клубе его может встретить не вечно огрызающийся хамоватый Аллен, а послушный работник борделя, становилось не по себе. По большому счёту, он ничего не знал о фаворите: ни его хозяина, ни его причин для работы, ни его выдержки. Ведь сломаться может любой, даже самый сильный человек, достаточно просто найти рычажок, способный запустить необратимый механизм, разрушающий личность изнутри, кого-то медленно и мучительно, а кого-то быстро, но не менее болезненно. Раньше Юу не задумывался об этом, но перспектива увидеть Уолкера, сдавшегося на милость судьбе, пугала, даже несмотря на жёсткий самоконтроль и попытки убедить себя, что фаворит для него ничего не значит. Ведь с каждым днём верить в это становилось всё сложнее и сложнее.

***

Несмотря на неспокойную обстановку в городе, «Ковчег» встретил Канду привычной роскошью и безмятежностью. Работники всё так же приветливо улыбались гостям, фавориты обхаживали своих хозяев, вышколенный официанты, словно тени, скользили по общему залу, доставляя очередной бокал шампанского или десерт, а за спинкой кресла время от времени мелькала светловолосая макушка, увидев которую, Юу невольно вздохнул с облегчением. Двухнедельное напряжение, наконец-то, отпустило его, хотя интуиция подсказывала, что пока рано расслабляться. Расположившись за своим столиком, Канда подал знак официантке, и она сразу же отправилась за чаем для гостя. Парень не стал нарушать традицию, поэтому сначала дождался, пока принесут напиток, и только после того, как официантка, пожелав хорошего вечера, ушла, тихо произнёс: – Мелкий, здороваться не учили? Но на его удивление фаворит промолчал и всё, что услышал Юу, это нервный вздох за спинкой кресла. – Мелкий! – чуть громче позвал Канда, однако Аллен вновь не отозвался. Вместо этого парень слегка нагнулся к подлокотнику кресла и призывно махнул рукой кому-то из персонала. Юу озадаченно следил за действиями Уолкера, не понимая, что происходит, но тут его внимание привлекла ладонь фаворита, непривычно затянутая в белую атласную перчатку. В сочетание с длинным рукавом светлой рубашки она создавала иллюзию, выдававшую Аллена за фарфоровую куклу. Резкость движений парня только усиливала это впечатление. – Господин Канда, – отвлёк его от размышлений женский голос. Юу медленно перевёл взгляд на стоящую рядом Моа. Девушка нервно мяла в руках край формы официантки и воровато оглядывалась по сторонам. Канда заметил, как бармен перестал протирать очередной бокал и, убрав его под стойку, переключил своё внимание на них. Моа так же это увидела, поэтому спешно наклонилась к столику, якобы собираясь забрать чашку с ещё не тронутым чаем. – Аллену нельзя разговаривать с посетителями, – на грани слышимости произнесла она. – Пожалуйста, не вынуждайте его. – Почему? До этого всё было нормально, – начал потихоньку злиться Канда. – Раньше никто не обращал на это внимание. Но теперь за ним постоянно следят, – прошептала официантка и, взяв чашку, попыталась отойти от гостя, но неожиданно Юу схватил её за руку, вынуждая не только остановиться, но и вновь низко наклониться к столику. Ему было важно, чтобы сидящий по соседству Уолкер не услышал ни слова. – Кто его хозяин? Моа вздрогнула и посмотрела на Канду испуганными глазами, губы её задрожали и всё, что смогла запинаясь ответить девушка, это «Простите меня. Я не хотела, но он узнал». Юу поражённо замер. Постепенно кусочки мозаики начали складываться в единую картину. А события того дня приобрели логичность и чёткую последовательность. Девушка воспользовалась замешательством гостя и, вырвав руку из стального захвата Канды, ставшего на мгновение слабее, поспешила уйти, чтобы якобы заменить чашку на новую. Юу не стал её останавливать, так как официантке всё равно придётся вернуться, хотя теперь он и так понял, что к чему. Парень даже подивился, как не смог сразу догадаться, что человек, с которым тогда разговаривала Моа в коридоре, и был хозяином Уолкера, а извинялась официантка перед Микком за то, что позволила Аллену общаться с Кандой, хотя прекрасно знала о запрете. А её слёзы были за-за того, что она прекрасно понимала, какое наказание ожидает фаворита. Наказание… « …кажется, пора вновь напомнить тебе об этом…» – всплыли в памяти слова, раздавшиеся из-за закрытой двери люкса. И тут же, словно вживую, Юу услышал голос фаворита. Нет. Аллена. Это он тогда молил остановиться. Именно Уолкер выл от боли и безысходности. А теперь парень сидит за спинкой кресла и боится произнести хоть слово. «Значит ли это, что Аллен сломался?» – подумал Канда и почувствовал, как сердце пропустило удар. Казалось, он видит свой кошмар наяву. Стоит только встать и заглянуть за чёртову преграду, разделявшую их, как он столкнётся взглядом с холодными, лишёнными жизни серыми зеркалами, в которых уже никогда не отразится душа Уолкера, уступив место обречённости и отчаянию. Моа нерешительно подошла к столику и дрожащей рукой поставила новую чашку перед Юу. Тот незаметно поманил её, и, повинуясь, девушка наклонилась ниже. – Я хочу с ним поговорить… – Но… – Немедленно! – еле сдержавшись от того, чтобы закричать, прошептал Канда, краем глаза наблюдая за барменом, который вроде ничего не заподозрил и вернулся к своему затёртому до дыр бокалу. – Умоляю, не здесь, – чуть не плача пробормотала официантка и тут же пообещала: – Я что-нибудь придумаю. Подождите немного. Юу пристально посмотрел в глаза девушке, но увидел в них только боль и страх, которые и убедили его согласно кивнуть, доверившись ей. Следующие полчаса прошли в томительном ожидании, за это время Моа несколько раз подходила к Аллену под различными предлогами, и Канда слышал, как они тихо переговаривались, но разобрать слов не смог. Но вот девушка, наконец, вернулась к его столику и попросила следовать за ней. Юу бросил вопросительный взгляд на кресло, однако Уолкер, судя по светловолосой макушке, даже не шелохнулся и продолжал сидеть, словно его это не касалось. Моа заметила заминку гостя и на грани слышимости произнесла: – Он придёт позже. Канда недовольно цокнул. Происходящее не нравилось ему, и больше всего бесила вся эта конспирация. В конце концов, он был не простым клиентом, а в преступной иерархии Эльдорадо занимал одну из высших ступеней. Так почему же сейчас он вынужден идти вслед за официанткой по каким-то тёмным коридорам с почти отсутствующим освещением, да ещё и подчиняясь её просьбе не шуметь и стараться передвигаться как можно незаметнее? За всеми этими мыслями Юу и не заметил, как оказался в просторной комнате с несколькими креслами, разделёнными небольшим стеклянным столиком, мини-баром и электронным камином, искусно замаскированным под настоящий. Больше в помещении ничего не было, кроме ещё одной двери у противоположной стены. – Это комната для личных встреч гостей и хозяина «Ковчега», – начала объяснять Моа. – Никто не следит за ней по распоряжению самого хозяина, поэтому Аллен сможет с лёгкостью сюда добраться и потом уйти незамеченным по второму выходу. Я подожду за дверью, в коридоре, чтобы в случае чего предупредить Вас. Канда молча кивнул девушке и, дождавшись, когда она выйдет, подошёл к одному из кресел, но сесть так и не решился. Неожиданно для себя он задался вопросом, а что, собственно говоря, он хочет? Поговорить с фаворитом? Но о чём? О Микке или самом Уолкере? Уже точно не о происшедшем две недели назад. Однако зачем он тогда затеял всё это? Размышления прервал тихий скрип второй двери, из-за которой появился Аллен, позволяя Канде впервые увидеть его полностью. В принципе, Юу примерно представлял, как выглядит фаворит, поскольку успел изучить его лицо и сделать скупые выводы, исходя из тех немногочисленных телодвижений, которые позволяла увидеть спинка кресла. Но даже так, парень показался ему слишком хрупким и маленьким для своего возраста. Возможно, виной тому была непривычная бледность Аллена, а так же заметная худоба, которая, правда, ничуть не портила фаворита, позволяя назвать его стройным, а не костлявым. Хотя с прозвищем Канда всё же угадал, так как Уолкер был почти на полголовы ниже его, из-за чего тот был вынужден слегка запрокидывать голову, смотря на Юу, который упорно не желал глядеть фавориту в глаза, опасаясь увидеть подтверждение своих страхов. – И что дальше, БаКанда? – громко спросил Аллен привычным наглым тоном. Юу чуть приметно усмехнулся и посмотрел в лицо фавориту, встретившись взглядом с такими знакомыми серыми омутами, всё так же хранящими лукавую искорку безрассудства и целый фейерверк непрошибаемой упёртости.       «Не сломался», – с облегчением понял парень. – Мелкий, тебя не учили здороваться? – уже вслух повторил свои слова Канда и, наконец-то, сел в кресло, указав на соседнее Уолкеру. – Я – Аллен! – привычно огрызнулся парень и осторожно присел рядом. Юу обратил внимание, что он старается как можно меньше тревожить левую руку. Присмотревшись, Канда заметил на ней бинты. – Что с рукой? – обманчиво безразлично поинтересовался Юу. – Ничего серьёзного, – так же спокойно ответил Уолкер, неосознанно спрятав глаза от собеседника. – И это никак не связано с тем, что сейчас мы сидим в этой комнате? – с нескрываемой иронией протянул Канда, давая понять фавориту, что он или догадывается, или знает об истинной причине. Аллен нервно закусил губу и попытался спрятать руку, убрав её с подлокотника, но тут же вернул её на место и обратился к Юу. – Зачем ты хотел поговорить со мной? – предельно серьёзно и без тени издёвки спросил парень. Канда задумался. Ответить на вопрос фаворита непросто, особенно учитывая то, что Юу и сам до конца не понимал свои поступки. За две недели его отсутствия в «Ковчеге» он успел подумать о многом, но ни к какому окончательному выводу не пришёл. Однако сейчас настал момент истины, и Канда решил озвучить решение, принятое ещё тогда, у дверей люкса Микка, но осознанное буквально секунду назад. – Это мой последний визит в клуб, – глаза фаворита чуть приметно расширились от удивления, но в остальном он остался неподвижным. – И я подумал, что не стоит нарушать нашей сложившейся традиции. А раз тебе нельзя разговаривать в общем зале, то попросил Моа найти нам подходящее место. – И только поэтому ты заставил её так рисковать?! – возмущённо воскликнул Аллен, и Канда с удивлением отметил, что за себя фаворит совершенно не боится, предпочитая беспокоиться об официантке. Если бы не пострадавшая рука, Юу решил бы, что Уолкер обладает неприкосновенностью у своего хозяина, но бинты и крики боли из-за двери люкса говорили об обратном. Мысль, что парень совсем о себе не думает, начала злить Канду, но он не позволил эмоциям взять над собой верх и, игнорируя недовольство фаворита, ответил: – Если хочешь, можешь уйти сейчас. На лице Аллена промелькнуло с десяток эмоций, среди которых Юу успел заметить поочерёдно сменившие друг друга удивление, растерянность, страх, разочарование, безысходность и безразличие, и, только вернувшись к своему обычному беззаботному виду, Уолкер ответил. – Традиция, есть традиция. Но о ком мне тебе рассказывать, ведь здесь никого нет. Канда довольно прищурился, всё шло по его плану. – Ошибаешься, здесь есть ты. – Боюсь, это плохая идея. Моя история покажется тебе неинтересной. – Я настаиваю, – твёрдо произнёс Канда и выжидающе посмотрел на парня. – Как хочешь, – тяжело вздохнул Аллен и начал рассказ: – Всё, что я помню из своего детства, это темноту. Словно до семи лет ничего и не было, а я спал беспробудным сном. Врачи считают, что это из-за нервного потрясения. Отец говорил то же самое, будто бы я видел смерть своего брата, о существовании которого даже не помню. К слову, забыл я не только его, но абсолютно всё. Очнувшись, не узнал отца и упорно продолжал называть его по имени всю нашу совместную жизнь, которая продлилась недолго. Когда мне было двенадцать, он погиб в автомобильной катастрофе. Шок от его смерти оказался настолько сильным, что я впал в депрессию и под конец решился на самоубийство. Спас меня друг отца, ничего не знавший о его смерти и прибывший просто навестить нас. Сколько он со мной провозился, сказать сложно, ведь я был не в том состоянии, чтобы считать дни, но со временем всё вновь вернулось на круги своя, пока однажды мой опекун не сказал о важных переменах, ожидающих меня в будущем. И знаешь, он оказался прав, только вряд ли имел в виду именно то, что случилось. Уезжая на работу, он обещал вечером рассказать нечто важное, поэтому я провёл весь день как на иголках в ожидании его возвращения, но время шло, а в дверь никто не входил. По опыту своей недолгой, но насыщенной жизни я стал понимать, что случилось нечто действительно серьёзное. Хотя продолжал надеяться на чудо. Зря, как оказалось. Здание, где находился офис, в котором работал мой опекун, взорвали. Это было как раз время воин преступного мира Эльдорадо, и вроде бы на одном из этажей той высотки располагалась штаб-квартира одного из кланов. Ради их уничтожения было взорвано целое здание! Погибло множество невинных людей, в том числе и мой опекун. Никогда не забуду, как врачи смотрели на меня в больнице, когда я прибежал туда среди ночи и умолял сказать, что он выжил. Видимо, они решили, что у меня поехала крыша, потому что стали настаивать на моём временном пребывании в больнице якобы до выяснения обстоятельств. Перспектива провести всю жизнь в психушке меня не прельщала, так что я незаметно улизнул из клиники, а потом и из дома, ведь они могли узнать, где мы жили из документов опекуна. События следующих пяти лет так разнообразны, что для их пересказа потребуется не один вечер. Я долго скитался по улицам, прибился к мелкой банде и даже неплохо в ней устроился. Всё было относительно хорошо, но по великому закону подлости, нас накрыли во время выполнения одной работёнки. И ладно, если бы копы, так Нои. Оказалось, наводка была подброшена нашими конкурентами в надежде на наш провал. Мы-то думали, что обносим какую-то фирму, а оказался скрытый офис Ноев. Когда нас приволокли на заброшенные склады, узнали о наших целях и потом стали убивать одного за другим, я приготовился к смерти. В этой жизни у меня не осталось ничего, что могло бы заставить бороться за неё. Безразлично смотря на тела друзей, я не заметил, как остался один. Последний. Вероятно, Нои посчитали подобное изощрённой пыткой и оттого сильно удивились, не увидев страха на моём лице. Оглядываясь назад, я понимаю, как должно было дико прозвучать моё «Чё вылупились? Патроны, что ли жалко стало, суки?!». Но именно эти слова стали спасением. Среди прочих в толпе был Тики Микк. Ему так понравилась моя наглость и безрассудство, что он приказал оставить меня в живых. Его энтузиазма я не разделял ровно до того момента, как его мордовороты притащили на склад Тима. Моего братишку. – Он же погиб, – с сомнением произнёс Канда. – Да, – согласился Аллен, – мы не были родственниками. Просто, когда Тим вступил к нам в банду, я часто присматривал за ним. Не давал влезть в проблемы, да учил всяким хитростям, чтобы не попался на горячем. Со временем и стал считать его младшим братиком. А ведь в тот вечер, я запретил ему идти с нами на дело, словно предчувствовал. А он не послушался и проследил за нами, даже когда Нои накрыли. Вот его и выловили. Наверно, в тот момент я очень сильно изменился в лице, потому что Микк быстро догадался, что к чему, и на моих глазах, передёрнув затвор, приставил пистолет к виску Тима. Особой веры в то, что мы сможем уйти живыми со склада, не было, поэтому доставлять удовольствие нашим убийцам представлением с мольбами о пощаде ребёнка я не стал, чем опять же удивил Тики. Тогда он изменил тактику и направил пистолет на меня. И стоило ему это сделать, как Тим начал кричать, чтобы тот не смел трогать его старшего брата, а меня начал умолять не сдаваться, ведь я обещал ему тысячу небесных красных фонариков. – Чего? – искренне удивился Канда. – Глупо, конечно, но ещё когда я жил с отцом, тот рассказывал мне старую легенду о небесном драконе, который должен был защищать маленькую бедную провинцию. Несколько столетий он исправно выполнял свои обязанности, но потом неожиданно уснул в облачном замке и так и не проснулся, оставив вверенные ему земли без защиты. Люди долго страдали от голода, воин и болезней, а когда последняя надежда на спасение начала исчезать под напором невзгод, жители собрались на берегу озера и запустили в небо тысячу красных фонариков. Достигнув облачного замка, своим светом они разбудили дракона ото сна и вернули своим землям покой и счастье. Мне всегда нравилась эта история. Как бы не было плохо, мысль о том, что стоит только запустить красный фонарик, как появится защитник, способный помочь, грела душу и не давала окончательно скатиться в пучины отчаяния. В своё время я рассказал эту легенду и Тиму. Она ему так полюбилась, что он взял с меня обещание однажды запустить вместе с ним тысячу красных фонарей. Когда он крикнул это, я неожиданно вспомнил о погибших отце, опекуне и брате, о друзьях, бесформенной кровавой кучей лежащих у моих ног, и понял, что обязан защитить Тима. На наше счастье, Тики уже был заинтересован в моём сотрудничестве, поэтому от меня только и требовалось, что спросить, какова будет цена за спасение жизни мальчика. Так я и стал одним из работников «Ковчега». И пока исправно выполняю свои обязанности, Тим получает всё необходимое для достойной жизни. – И стоит тебе уйти, как мальчика… – Нет, его не убьют. Наоборот, единственный, кого будет ждать смерть, это я. Но это и есть самое ужасное. Ведь в случае моей гибели, Тим останется один, без денег и крыши над головой, и тогда он либо вновь вернётся в преступный мир, либо… Ты и сам должен понимать, что для ребёнка в Эльдорадо любой сценарий имеет одинаковый конец. Другой вопрос, насколько долгой и мучительной будет его смерть. На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Аллен углубился в свои воспоминания, а Канда старался более-менее переварить услышанное, что было весьма непросто, даже невзирая на то, какие истории о работниках данного заведения он успел услышать до этого. Кто бы мог подумать, что за вежливой улыбкой может таиться такая боль, за безразличием к своей жизни – страх за чужую, а за надеждой на спасение других – обречённость. – Кстати, почему ты решил, что твоя история будет мне неинтересна? – вспомнив начало разговора, поинтересовался Юу. – Сам же говорил, что не понимаешь, как можно пожертвовать собой за, по сути, чужого человека, – немного удивлённо объяснил Уолкер. – Ведь если бы не Тим, то я предпочёл умереть, нежели оказаться в роли фаворита у такого, как Тик…ой! Аллен в страхе посмотрел на Канду, но тот и так прекрасно знал, кто был его хозяином, да и раз уж на то пошло, то было несложно догадаться, исходя из рассказа парня. Сейчас Юу больше волновали его мысли относительно предыдущих слов Уолкера. Ещё месяц назад он, и правда, назвал бы парня глупцом, трусом, который предпочёл лишиться своей гордости и стать шлюхой, а не отправиться вслед за товарищами на тот свет. Канда не смог бы понять мотивов, заставивших Аллена поступить именно так, а потому и история показалась бы ему неинтересной, скучной и бессмысленной. Однако сейчас всё было по-другому. Юу не только знал, почему Уолкер принял подобное решение, но и чувствовал некое восхищение смелостью и самопожертвованием фаворита, а во время рассказа, он то и дело ловил себя на мысли, что искренне переживает за парня, как если бы всё это происходило с ним самим или с действительно близким для него человеком. Аллен продолжал с тревогой смотреть на Канду, не зная, к чему может привести его неосторожность и разоблачение имени хозяина, а тот в свою очередь не мог подобрать слова, чтобы сказать нечто очень важное. Но их мучения прервала Моа, нервно постучавшая в дверь и сразу же вошедшая в комнату. – Сюда идёт хозяин с гостем! Кажется, они что-то собираются обсудить здесь, – нервно сжимая край фартука, пробормотала девушка. – Надо срочно уходить, – подскочил со своего места Уолкер, и Юу успел заметить, как исказилось лицо фаворита от боли в потревоженной руке. – Иди, мне всё равно надо встретиться с Камелотом, – сказал Канда, предпочтя остаться в кресле. – Он расстроится из-за потери такого клиента, – с жеманной улыбкой протянул Аллен, пытаясь вести себя, как обычно. – Видимо, мне стоит сказать «пока»? Юу задумчиво посмотрел на фаворита, но ответить не успел, так как Моа, заслышав приближающиеся шаги в коридоре, без раздумий схватила Уолкера за здоровую руку и потащила ко второй двери. Парень посмотрел на неё с благодарностью и, бросив лёгкий кивок в сторону Канды, поспешил исчезнуть из комнаты. Стоило только фавориту скрыться за дверью, как из другой появились двое: Лави и хозяин «Ковчега» – Шеррил Камелот. – Юу, ты чего здесь делаешь? – удивился будущий Историк. – Господин Камелот, я хотел бы с вами поговорить, – проигнорировав друга, сразу же перешёл к делу Канда. – Вы решили покинуть наш клуб. Я уже в курсе, – на удивление спокойно отреагировал на напористость парня Камелот. – Это не всё. Так же я хотел бы выкупить одного из работников. Шеррил поражённо замер на месте и неверяще посмотрел на будущего главу «Белого лотоса», но тот продолжал невозмутимо смотреть на хозяина «Ковчега». – Бывает же такое, – наконец смог произнести Камелот. – Сразу два моих работника претендуют на возможность получить свободу. – Два? – переспросил Юу. – Я хочу выкупить Линали, – пояснил Лави, заметив, что друг обращается к нему. – И мне кажется, мы уже почти договорились? – спросил он уже у Шеррила. – Если вы согласны заплатить названную цену, то да, – подтвердил мужчина. – И что-то мне подсказывает, что господин Канда так же сможет внести необходимую сумму. – Несомненно, – коротко отозвался Юу, про себя отмечая, что несмотря на радость Лави от встреч с Линали, ему всё же не верится, что тот решил её выкупить. – Тогда назовите имя, – попросил Камелот. – Аллен Уолкер.