Я хочу сыграть с тобой в игру...

POV Эрик Рыбалка Последнее, что я запомнил: Дин, спасший жизнь Билла, а потом и Элис. А затем дым (или газ) вырубил меня. Что происходит сейчас? О, сейчас я лежу на грязном полу очередной комнаты лабиринта моих кошмаров. Сказать честно? Я всегда восхищался творчеством Джеймса Вана: его серия фильмов, о Джоне Крамере была для меня шедевром среди фильмов этого жанра. Но я НИКОГДА В ЖИЗНИ ни мог и подумать, что стану «играть» в подобные игры (уж простите меня, идиота, за тавтологию). Так вот кроме грязного пола, в этой комнате есть еще пара интересных и внушающих ужас вещей: 1)Телевизор, через который я, возможно, получу какие-то ценные указания 2)Лампа дневного света (похожа на те, которые показывают в операционных, когда снимают фильм/сериал о врачах) 3)и самое жуткое устройство: операционный стол, к которому цепями привязан парень. Я совершенно не хочу узнавать в нем кого-либо из близких мне людей. Но жизнь – жестокая штука: на этом самом столе лежал мой лучший друг Стен. Пытался ли я снять с него эти цепи? Конечно! Но они были настолько туго обвязаны вокруг его тела, что чуть ли не резали кожу несчастного. - Эрик? – Стен очнулся. Н овсе еще не понимал где он и что происходит. - Не шевелись. Я что-нибудь придумаю! Мы выберемся отсюда! – но не успел я договорить, как загорелся телевизор. И снова эта кукла… - Здравствуй, Эрик. Ты смог пройти первые два испытания. Пускай и не без помощи друзей, но все же. Теперь ты один, и никто не поможет. Ты и твой друг можете рассчитывать только на себя. Стенли известный ловелас, и не раз опутывал сердца юных девушек. А когда те попадали на крючок, он терял к ним интерес. Не все из его пассий смогли пережить разрыв. Но теперь Стен сможет на своей шкуре ощутить, каково это. Цепи, которыми привязан твой друг порежут его кожу, плоть и переломают кости, если не достать ключ. Ключ у него в желудке на нитке, к которой привязан рыболовный крючок. Тебе, Эрик, нужно всего лишь вытащить крючок, а Стен не должен кричать. В устройстве есть датчики уровня звука, и если он выше шепота — цепи начинают стягивать его. Стен не был идиотом: он молчал, потому что устройство заработало сразу после того, как закончилась запись. А я? Я начал понемногу вытягивать крючок из горла друга. Но знаете в чем заключается вся проблема? Как бы аккуратно и медленно я не пытался извлечь ключ, крюк все равно цеплял плоть. И Стен харкал кровью, но молчал. Тишина давила на уши, но мы не говорили даже шепотом. Хотя он и не мог говорить. А я не старался не смотреть в его глаза: было и так ясно, что в них – боль, отчаяние и страх. Но мы должны выбраться! Я ему обещал! Но вот одно неловкое движение, случайно дрогнувшая рука, и крючок вонзается сильнее. Стена передергивает от боли, а наружу вырывается крик, который несет еще больше боли: цепи сильнее стягивают его тело, даря новые страдания. Это влечет за собой новые крики. Вот такой замкнутый круг. Я уже не задумываясь о последствиях начинаю вырывать этот гребаный крюк, от чего друг еще больше давится собственной кровью и орет, как проклятый. И вот этот звук, которого я боялся: цепи ломают с хрустом его кости. Я не выдерживаю и бросаю взгляд на лицо Эрика: перекошенная от боли гримаса, залитая кровью. Но вот он замирает, дергается, вдыхает в последний раз: ребро пробило легкое, а возможно и сердце. Еще одна судорога. Еще один крик. И… вечная тишина. Больше он не закричит уже никогда. В тот день я потерял друга. Он был мне практически братом… но теперь его нет. И в этом моя вина… POV Билл Я очнулся в вертикальном положении. Это даже можно было бы назвать распятием, потому что руки и ноги были привязаны к некому подобию дыбы. А вот радоваться или нет наличию кислородной маски у меня на физиономии, я пока не понял. Но наличие штырей, прикрученных к ребрам меня не обрадовало. На стене загорается телевизор: - Здравствуй, Билл. Ты смог пройти первые два испытания. Пускай и не без помощи друзей, но все же. Но теперь ты один, и никто уже не поможет. Отныне ты можешь рассчитывать только на себя. К твоим ребрам прикручены металлические штыри, а на лице надета кислородная маска. Напротив тебя в точно таком же костюмчике стоит Кристин: журналистка, которая, как и ты пытается казаться не той, кем является на самом деле. Но у вас есть еще одна общая черта: вы злоупотребляете курением. Давайте же проверим, кто сможет дольше продержаться без воздуха? С каждым вдохом ваши ребра будут вырываться из грудной клетки. – экран гаснет, а устройство активируется. Эта игра не на жизнь, а на смерть: оба здесь не могут выжить. Сегодня я впервые за долгое время поблагодарил жизнь за то, что, будучи солистом, научился удерживать в легких достаточно большой объем воздуха. Жалко ли мне девушку напротив? Да! Но инстинкт самосохранения приказывает мне засунуть свое благородство в задницу и не дышать как можно дольше. Таймер отмерил 45 секунд. Девушке уже нехорошо: лицо ее изрядно покраснело, а испарина покрыла лоб. И вот всего один вдох, и механизм приходит в движение. Я верю, что ей больно, потому что она кричит. Вдыхает и снова кричит. Еще 15 секунд и ее ребра, вырванные из груди, висят рядом с ее поникшей головой. Еще секунда и таймер отключается, а я, наконец-то, могу вздохнуть полной грудью. Жаль ли мне ее? Нет. Именно она портила нам с ребятами жизнь, распуская грязные слухи о каждом из группы: Билл – гей/анорексик/истеричка, Том – бабник и хам и далее по списку. Что ж, такое возмездие слишком жестоко для нее. Но не я его выбирал. POV Элис Я очнулась в темном коридоре. Голова разрывается от отравления газом, но эта боль вполне терпима. Замечаю, что Дин все же успел забинтовать мою рану на руке перед тем, как отключится. Легкая улыбка появляется на моих губах от этой мысли. Но сразу же исчезает: прямо перед собой я вижу ржавую дверь, на которой алой краской выведено: «Открой меня». Я подчинилась этому приказу. За дверью было также темной: только в другом конце комнаты горел маленький огонек лампочки. Я, будто, мотылек полетела на этот свет. Он был направлен на два рычага, а рядом был такой же «алый приказ»: «Возьми нас». Мне было уже все равно, что будет дальше, и я взялась за эти жуткие ручки, похожие на собачьи шлейки. Но это сходство обманчиво: стоило мне их коснуться, как в клетке, напротив которой я оказалась, взявшись за рычаги, появилась кукла Билли. Она выехала на велосипедике. Это было жутко: особенно скрип старых колесиков. - Здравствуй, Элис. Ты смогла пройти первые два испытания. Пускай и не без помощи друзей, но все же. Но теперь ты одна, и никто уже не поможет. Отныне ты можешь рассчитывать только на себя. – в клетке резко загорается свет, но не яркий. Поэтому даже не пришлось отводить глаза, привыкшие уже к темноте, – Это два твоих одногруппника. Ты училась с этими людьми целых четыре года. Одна из них – Джейн – серая мышь, обладающая не самой выдающейся внешностью. У нее практически нет близких и друзей. Мало кто по ней будет скучать. Но она добрый человек, которому не безразличны страдания окружающих, которым она помогает по мере своих скромных возможностей. Другая – Анна – у нее есть родные и друзья. Она старается следить за собой. Но несмотря на все ее положительные качества, есть в ней червоточина: ее двуличность сбила с толку ни одного человека. В этой игре выживет лишь одна из них. Кто? Тебе решать. Кукла уехала в темноту на своем жутком транспорте, а я осталась наедине с девушками, шеи которых были опутаны колючей проволкой. Две пары глаз уставились на меня, не желая расставаться с жизнью. Была ли я объективна, делая выбор? Да. Была ли я жестока? Не думаю. Вспоминая сколько действительно хороших поступков совершила каждая из них за 4 года нашего знакомства, я не колеблясь сделал выбор. Рванув на себя правую руку, я обрекла Анну на смерть. Проволка пронзила ее горло, кровь хлестала из ран алыми струями. Девушка билась в предсмертной агонии, но я опустила ее на землю лишь, когда тело обмякло на стальной удавке. Возможно, это ужасно, но пока что эта игра оказалась самой простой для меня. И пускай, Джейн – скромная «серая мышка», как ее назвал этот псих, но она в большей степени достойна топтать эту землю, чем Анна. Кода все закончилось и опасность была позади, я помогла Джейн освободиться от проволки на шее. Но клетка, из которой мы не успели выйти наполнилась газом, и мы потеряли сознание. POV Дин Понятия не имею, как долго я был в отключке. Но пришел я в себя уже в другой маленькой комнате, валяясь, как тряпка, на холодном полу. В комнате не было ничего, кроме обшарпанных бетонных стен и адской машины для пыток, изготовленной, видимо, тем шизофреником, который запер нас здесь. По спине пробежал холодок, когда я осознал, кто привязан к этому механизму: на меня смотрел мой второй отец и учитель – Бобби Сингер. Но вот на стене загорается телевизор: - Здравствуй, Дин. Ты смог пройти первые два испытания. Перед тобой один из самых близких людей – твой второй отец. Но он скован стальными цепями, снять которые можно будет только тогда, когда ты остановишь это устройство. В углу комнаты ты видишь таймер: на нем засечена ровно минута. Именно столько тебе нужно удерживать на весу груз весом 100 килограмм. Как только груз опустится на платформу, Бобби начнет приближаться к своей смерти. Если ты не удержишь груз, то стальные штыри пронзят глаза и рот мистера Сингера. – Экран погас, а механизм пришел в действие. По спине пробежал холодок, но на страх не было времени. Я не мог позволить Бобби умереть. Приблизившись к устройству, я схватил два рычага и потянул их на себя, что есть сил. Вес был велик, но это было не самым неожиданным: как только я поднял груз, в мои бока вонзились два штыря. Не глубоко, но весьма больно. Долго ли человек может держать на весу 100 килограмм? Секунд двадцать мне удалось, а потом я был просто вынужден отпустить его. На пару мгновений, чтобы передохнуть. Но в это время Бобби начал приближаться к смерти. И я снова поднял груз. 0:25 – еще тридцать пять секунд. Всего-то ничего, но как же долго тянется время, когда мы хотим, чтобы оно бежало стремительным потоком. 0:35 – я выдержу! – говорил я сам себе. Но руки дрожали от тяжести груза, а ребра саднило от стали штырей, проникающих на каких-то пару миллиметров внутрь. 0:40 – груз снова был на платформе. Мне нужно совсем немного, чтобы собраться с силами и с духом. Но как объяснить это Бобби? И сможет ли он понять это, если умрет? 0:45 – еще пятнадцать секунд. Я всегда считал себя сильным человеком, но в эти секунды меня одолевало сомнение. 0:55 – я мужик! Я смогу! Я выдержу и не дам так глупо погибнуть одному из лучших охотников! 1:00 – время вышло. Я опустил груз на платформу и… ничего! Механизм перестал работать! Я выиграл эту игру! Хотя бы этот раунд. А Бобби… его еще нужно было отвязать, но это уже не составило труда, потому что замки на цепях автоматически открылись. Но стоило мне освободить моего учителя и второго отца, как комнату наполнил серый удушающий газ… и снова тягучая темнота поглотила нас…