Я хочу сыграть с тобой в игру...

POV Билл Я очнулся в очередной комнате, прижавшись спиной к холодной и грязной стене. Надо сказать, комната была внушительных размеров, по сравнению со всеми предыдущими. В центре стоял куб, с четырьмя круглыми отверстиями в боковой стенке. Низ куба был сделан из прозрачного материала, а вот верх был покрыт железом. У противоположной стены находился жестяной стол, на котором лежала женщина. Подойдя поближе, мне не хотелось в это верить, но это была… моя мать… Руки и ноги её были привязаны кожаными ремнями. А над столом висел маятник: огромный тесак, который в любой момент мог вспороть ей живот. В тот момент, когда я осознал весь ужас ситуации, включился телевизор, который я сначала даже не замечал. - Здравствуй, Билл. Как ты уже понял, следующая твоя игра заключается в спасении матери. Всем известно, что человек не сможет жить без крови, что кровь – это жизнь. Но жизнь тебе дала твоя мама. Сможешь ли отдать мне одну пятую своей жизни? В центре комнаты есть устройство. Тебе всего лишь нужно просунуть руку в любое из отверстий в стекле. Если же ты не выполнишь мои условия, маятник опустится слишком низко, и тогда твоя мать отдаст мне свою жизнь. Сделав пару шагов, я оказался рядом с приёмником крови и не задумываясь просунул правую руку в одно из отверстий. С крышки куба опустилось сверло, впившееся в мои вены. Кровь хлынула на дно. А маятник все таки пришел в движение, но не опускался до уровня, на котором мог бы причинить маме боль. Хотя от одного его вида по коже пробегали мелкие мурашки. Мама у меня очень смелая женщина, не смотря ни на что, она не проронила ни звука. А кровь все так же стекала по моим рукам вниз. Но видимо, этого было мало, потому что маятник все же немного опустился. Всего на пару миллиметров, но этого было достаточно, чтобы разрезать ткань свитера, в котором была Симона. И тогда я понял, что крови нужно больше, и «сдать» ее следует как можно быстрее. В ту же секунду я засунул левую руку в соседнее отверстие. Холодное стальное сверло пронзило вены. Очередная алая струя стремительным потоком вырвалась наружу, окутывая изящную надпись "Freiheit 89" на моём предплечье. Но кровь все еще не достигла нужной отметки на краю куба. И маятник опустился ниже, надрезав кожу на животе женщины. Мама вскрикнула и максимально втянула живот. Но было поздно, рана, хоть и не глубокая, но уже была. Потребовалось еще совсем немного крови. И когда она достигла отметки, маятник остановился, угрожающе нависая над Симоной. Сверло покинуло мои вены. Голова немного кружилась, но это не помещало мне подбежать к матери и отвязать ее руки и ноги. Но вот как ей встать, если любое движение сулило новую встречу с тесаком? Мне пришлось подтолкнуть этот гигантский нож, приводя его в движение. Через минуту его амплитуда была достаточной, чтобы мама успела невредимой слезть со стола. Когда мы оба были вне опасности, я снял футболку, разорвав ее на лоскутья. Пришлось связать несколько из них вместе, чтобы перебинтовать мамин порез. Затем она перевязала мои раны на руках. Но теперь уже никакая боль была не важна. Главное – я спас свою любимую маму. Но вот этот уже знакомый мне густой едкий газ снова наполнил комнату. Маме было больно, как и мне в первый раз. Но теперь я уже не чувствовал его воздействия. Я просто провалился в темноту, утягивая за собой Симону. POV Дин На стенах слабо горят красные лампы, делая маленькую душную комнату еще более ужасающей. Ладно – и не такое видали. Эта комната, пожалуй, сама странная из всех в этой игре. Пространство в двенадцать квадратных метров с черными стенами. У противоположной стены стоит ряд балок, отделяющих узкую полосу пространства в 80 сантиметров в ширину и длинной во всю стену. За балками расположены трубы, из которых и идет горячий пар. Ощущение, будто в сауну попал. На другой стене висел телевизор. А вот в центре комнаты на стуле, прикрученном к полу, сидела Эллен Харвелл с каким-то устройством на шее. Но вот телевизор заработал, и на меня опять пялилась эта чертова кукла! - Здравствуй, Дин. Твои родители погибли. Но есть люди, которые стал твоей второй семьей: Бобби заменил тебе отца, а Эллен – мать. Сейчас к ее шее прикреплен ошейник в патронами. Снять его можно при помощи ключа, который ты найдешь за стальными прутьями. У тебя есть равно минута, если ты не успеешь, механизм сработает, прострелив голову Эллен двенадцать раз. Как только с экрана пропала кукла, на нем появился таймер. 1:00 – я бросился к прутьям, стараясь хоть визуально найти ключ. Он был равно в центре, практически у стены. Все, что от меня требовалось – протянуть руку и забрать ключ. Что я и сделал. Но пар был настолько горячим, что кожа начала плавится, как металл в печи. 0:30 – к черту боль! Ее я вытерплю. Но мне не достать ключ! Это физически невозможно! Я не дотягиваюсь до него. Прутья расположены, так близко друг к другу, что я еле руку сквозь них просунул. Если бы можно было протолкнуть туда плечо… но сустав отказывался протискиваться сквозь сталь. 0:15 – кончиками пальцев я все же достал ключ, но не мог его ухватить. 0:10 – еще намного! Всего-то нужно взять этот добланный ключ! А таймер уже отмерял последние секунды. 0:05 – ключ у меня! Но я не могу выбраться – рука застряла меж прутьев. Кидаю Эллен ключ. Она его, конечно же, поймала. Но руки трясутся, а пальцы не слушаются. 0:00 – Эллен так и не смогла снять ошейник. Механизм сработал точно в срок… от ее головы практически ничего не осталось: кровь и мозги забрызгали черные стены. Я что-то кричал, но это было уже не важно… ее уже было не вернуть. Как я буду смотреть в глаза Джо? Как объясню, что не смог спасти ее мать? Я не знаю… я ничего уже не знаю…и снова этот надоевший газ. Моя рука так и осталась между прутьев, кожа уже давно покрылась ожогами, но мозг уже не мог расшифровать болевые сигналы. Я провалился во тьму… POV Элис Я очнулась в длинной комнате. В одном ее углу была огромная клетка, в которой сидела Джейн. Но ей ничего не угрожало. В центре стоял весьма странный стол: узкий, но длинный, с ручками по краям. А вот у противоположной стены, к моему ужасу, оказались мои родители. Они были привязаны к стене кожаными ремнями. А к их шеям было приставлено лезвие. На стене заработал телевизор. - Здравствуй, Элис. Думаю, ты уже догадалась, что теперь тебе нужно спасти самых близких людей – твоих родителей. Тебе нужно лечь животом на стол, что стоит в центре комнаты, и взяться за ручки. У каждого человека свой болевой порок. Но ты можешь испытать лишь половину той боли, которая тебе уготована, если выберешь одно из родителей. Мать - левый рычаг, отец – правый. Здесь выбор за тобой. Каждый из них стоит двадцать. В противном случае, оба могут потерять голову – экран погас. Двадцать чего? Ненавижу его загадки. Родители просто молчали и смотрели на меня. А я? Я легла на стол и взялась за оба рычага. Как ребенок может выбрать между родителями? Возможно, если бы мы не были в столь теплых отношениях, я бы смогла сделать выбор. Но они оба всегда одинаково сильно любили меня. А я любила их. Поэтому о выборе не шло и речи! Но стоило мне взяться за рычаги, как по спине что-то ударило. На втором ударе я повернула голову и заметила, что это всего лишь плеть. Больно? Да, но терпимо. Кожа покрывалась алыми полосами и горела. Но эту боль можно терпеть, взамен на жизнь самых дорогих тебе людей. Но вот одиннадцатый удар был уже другого рода. Кожу то саднило, то прорывало. Это уже был деревянный прут. Двадцать первый удар был снова непохож на предыдущие. Это была связка кожаных хлыстов со стальными шипами на конце. Я знала, что на спине останутся небольшие шрамы от проколов. Но мне было наплевать. Что такое шрам, по сравнению с жизнью родителей? Это пустяк! И я смогу с этим жить. Но вот на тридцать первом ударе я вскрикнула. Это был стальной кнут. Последние десять были ужасны. Но я терпела. Было ради чего! Я знала, что кости будут целы. А кожа… ну это мелочи. И вот он – долгожданный сороковой удар. Равно двадцать за каждого из родителей. Мгновение, и их ремни автоматически отстегиваются, а лезвия исчезают где-то в стене, не травмируя шеи родных. Еще пара секунд, и вот они помогают мне встать с этого стола. Я плачу. Но не от боли, нет. От счастья! Счастья за то, что оба моих родителя живы и невредимы. Мой топ порван в лоскуты, поэтому папа дал мне свою футболку. А комната опять наполняется газом… и мы все теряем сознание, исчезая в темную бездну. POV Эрик Я очнулся в очередной комнате. В центре была яма наполнена чем-то, похожим на таблетки, а у стены напротив на стуле сидел человек. На голове его было какое-то устройство. На стене висел телевизор, который незамедлительно включился. - Здравствуй, Эрик. На стуле сидит твоя мать. На ее голове устройство, которое тебе хорошо знакомо – это разрыватель челюсти. Но ключ должен найти ты, а не она. Он лежит в яме, среди множества таблеток. Ты ведь знаешь, что такое кислота? И как она влияет на человека. Так вот эти таблетки – тоже своего рода кислота. Они реагируют на тепло твоего тела, разъедая тебя снаружи, а не изнутри, как ты привык. У тебя есть ровно три минуты. Потом механизм придет в действие и все мы знаем, чем это закончится. Время пошло. – экран погас, а таймер заработал. 3:00 - Я прыгнул в яму с капсулами. Было немного больно, будто тебя щипают. Но найти ключ мне так и не удавалось. 2:30 – ключа все не было, а вот кислота начинала разъедать кожу все сильнее. На руках появлялись алые пятна. 1:30 – пятна начали набухать, как волдыри от ожогов. Было очень больно, но от этого я еще более остервенело разрывал яму, пытаясь найти заветный ключ. 1:00 – волдыри давно лопнули, заливая таблетки кровью. От этого кислота еще больше активизировалась, разъедая плоть. 0:50 – двигаться стало уже невозможно, невыносимо больно... 0:30 – я старался пошевелить хотя бы пальцами, но как это возможно, при отсутствии большей части мышц, ловко разъеденных кислотой?.. 0:20 – я понимал, что осталось совсем чуть-чуть, что если бы я старался чуть усерднее, то мы оба бы выжили. И от этого становится ещё обиднее. Но я не в состоянии уже что-либо сделать... 0:15 – я могу лишь беспомощно лежать в этой злосчастной яме и смотреть на расплывающийся силуэт моей мамы, пока кислота разъедает кожу спины, мышцы, кости. 0:10 – перед глазами всё плывет. Я уже даже не слышу голос самого родного мне человека... Прости, мама, что не смог спасти нас.