***
— Хён, мы ведь проведём это Рождество вместе? — даже по голосу в телефонной трубке можно было понять, что у Чимина хорошее настроение. — Мне нужно собрать вещи, приготовить тебе подарок, подумать, куда мы пойдём. — Мы поедем. В Пусан, — перебил его старший. — Но… хён, — недавние события, связанные с бабушкой Мина, немного смущали парня. — Как же мы… — Бабушка всегда говорила, что хочет, чтобы за домом ухаживал именно я, поэтому даже после своей смерти сдержала обещание. Мне на днях звонила мать и сказала, что тот дом теперь принадлежит мне, — Юнги говорил довольно спокойно. — Нужно уладить документальную часть, поэтому я и подумал, что мы можем поехать к морю вдвоём, — старший громко выдохнул в трубку. — У тебя ведь уже начались каникулы? Я могу забрать тебя? — Да. Просто… — Ещё только пять вечера, может, мне забрать тебя прямо сейчас? — Юнги очень соскучился за эту трудную неделю, поэтому хотел поскорее увидеться. — Хорошо, — всё так же медленно выговорил Чимин, на ходу придумывая, что ему нужно собрать. — Тогда я подъеду через час. Едва положив трубку, Пак бросился к своему шкафу и стал быстро-быстро собирать небольшую дорожную сумку. Он не знал, как надолго он покидает детский дом, поэтому вещей решил положить побольше, на все случаи. Каждые десять минут он выглядывал в окно, чтобы удостовериться, что Юнги ещё не приехал. А когда заметил вдалеке знакомую машину, стал ещё быстрее носиться по комнате, пытаясь прибрать всё то, что раскидал в спешке. — Готов? — румянец с мороза выглядел очень привлекательно на молочной коже хёна, поэтому Чимин не мог налюбоваться такой красотой. — Всё собрал? — переспросил старший, видя, что тонсэн никак не реагирует на его слова. — А? Да, всё, — улыбнулся Пак и показал рукой на тёмно-синюю сумку. — Я сейчас к твоему руководству, а ты подожди меня внизу, договорились? — холодные пальцы коснулись мягких и тёплых волос Чимина. — Я быстро. Ещё десятиминутное ожидание, пока Юнги заполнил все нужные документы и получил разрешение на то, чтобы его тонсэн мог покинуть пределы детского дома. Конечно же, всё под полную ответственность Мина. Директор — женщина в возрасте — уже настолько привыкла к их частым вылазкам, что всегда завидовала такому рвению и желанию Юнги проводить со своим другом столько времени. И однажды она даже заикнулась, что могла бы похлопотать о том, чтобы Мину разрешили оформить опеку над этим пареньком, уж слишком по-семейному они выглядели. — Я уже так соскучился по Монгу. Наверняка он сильно изменился и может даже не узнать меня, — шутил Чимин, удобно располагаясь на пассажирском сидении. — Он сейчас у моих родителей, — Юнги стряхнул с обуви снег, прежде чем сесть в машину. — Кстати, я решил, что мы выедем в Пусан прямо сейчас. — Так поздно? — тонсэн никак не ожидал такого. — Может, лучше поехать завтра утром? — Хочу сейчас, — старший пристегнул ремень безопасности и глянул в зеркало заднего вида. — Можешь лечь спать, я разбужу, когда мы будем на месте. И пристег… Но он не договорил, потому что горячие сладкие губы, которые были настолько любимы, что их можно было узнать по запаху, коснулись его. Чимин целовал слишком нежно и долго, буквально распаляя желания своего хёна всё больше и больше. А его сбившееся дыхание, сменившееся чуть позднее на гортанные стоны, возбудило старшего не на шутку. — А теперь я спать, — Пак напоследок облизнул припухшие губы и вернулся на своё сидение, быстро пристегнув ремень и закрыв глаза, как ни в чём не бывало. Он слышал, как усмехается в тишине его хён и заводит автомобиль, но открывать глаза не хотелось, потому что так можно было продолжить поцелуй в своих фантазиях и погрузиться в прекрасное царство снов.***
Хосок поморщился от резкого медицинского запаха, пытаясь отмахнуться рукой, затем резко распахнул глаза и прищурился. Он находился не на танцполе и даже не в той тесной комнатке. Это было больничное отделение. Парень бросил взгляд на онемевшую руку: к ней была подведена капельница, на второй же онемевшей руке покоился Чонин, сладко причмокивая во сне губами. Чон попытался освободить свою руку, но эта попытка привела к тому, что хореограф проснулся. — Как себя чувствуешь? — выпалил он на автомате, ещё даже не разлепив глаза. — Я позову доктора. — Что произошло? — Хосок попытался принять сидячее положение. — Ты свалился в обморок после выступления Икчже-хёна, поэтому я не стал рисковать и сразу вызвал тебе скорую, — Чонин поправил помятую футболку и скрылся за ширмой. — Черт, — выругался парень и натянул одеяло на лицо. Он винил себя в том, что такой слабый и вот уже второй раз в жизни падает в обморок. Но больше всего было обидно пропустить те эксклюзивные выступления. Другого шанса услышать подобное у него могло и не быть. Врач осмотрел Чона и вынес диагноз — переутомление. Но на всякий случай анализы Хосока были отправлены на экспертизу. — Простите, — едва переступив порог больницы, стажер склонил голову перед хореографом Кимом. — Ты чего? — улыбнулся тот. — Я рад, что с тобой ничего серьёзного не произошло. Тем более ты хорошо постарался в клубе, поэтому можешь спокойно отдыхать эти две недели. — Спасибо. Вы тоже были очень хороши, — Хосок не переставал кланяться. — Жаль только, я не успел… Впрочем, ничего особенного. — Ты расстроился из-за чего-то? — Чонин остановился и заглянул в глаза своему хубэ. — Намджун-сонбэ… я очень хотел увидеть его выступление. — Айгу, какой прелестный ребёнок! — хореограф похлопал парня по спине. — Только Джун уже давно не выступает в этом клубе, поэтому зря ты надеялся его увидеть. Он, если честно, стал очень закрытым, часто пьёт и зависает в хост-барах. Сокджин в последнее время постоянно жалуется на него. — Правда? — Хосока немного шокировали эти слова. — Да уж, губит себя парень, — Ким махнул рукой, чтобы поймать такси. — Но, если ты так сильно хотел его послушать, я постараюсь устроить это. — Вы самый лучший! — Чон не смог сдержать своих эмоций и прижался к хореографу со спины, крепко обнимая его за талию.