***
Чонин давно заметил изменения со всеми людьми, что его окружали. Неожиданно-счастливый Хосок и убивающийся Джин как будто были взаимосвязаны. И если радость стажера ещё можно было на что-то списать — на то же Рождество, к примеру, то депрессия Джина никак не находила себе оправданий. Ким Сокджин — душа любой компании, самый сильный и стойкий из всех, кого хореограф знал. Он смог помочь своему брату в восхождении на сцену, был всегда рядом, интересовался делами других, был лучшим примером для всех. — Ты плохо выглядишь, — слабо улыбнулся Чонин, вставая, чтобы поприветствовать своего друга. — Тётушка, можно нам две бутылки соджу? — На себя посмотри, «красавчик», — Джин плюхнулся напротив. — Я бы на месте твоей девушки давно бросил тебя. Сколько часов в день ты работаешь? В Книгу Рекордов хочешь попасть? — Возможно, но сейчас речь не обо мне, — Чонин распечатал первую бутылку и налил Киму полную до краев рюмку. — Рассказывай, — выдохнул он и подлил себе тоже. Поначалу Джин отпирался и говорил, что всё хорошо и ничего не случилось, но, как только количество пустых зеленых бутылок на столе перевалило за пять штук, страдания парня начали вырываться наружу, и он, не осознавая того сам, готов был плакать на груди друга и проклинать своего младшего брата. — Так, постой, — Чонин в полупьяном состоянии пытался поймать нить рассказа. — Во всём виноват Намджун, это я понял. Но при чем тут Хосок? — Он убежал с ним. На два дня, представляешь? — Джин пытался сфокусироваться на лице собеседника, но получалось это плохо. — Ой, ну что они могли сделать? — пьяно рассмеялся хореограф. — Просто завались в какой-нибудь бар или Джун пригласил девушек. Знаешь, Чону тоже надо как-то снимать напряжение. — Вот именно! Это меня больше всего и пугает. Джун же мог принудить его! — О чем ты говоришь? — парень потряс головой. — Он же не… — Он такой же, как я, — шепотом договорил Джин. Чонин протрезвел в момент. Мало ему было одного гея в окружении, так ещё и его брат оказался такой же ориентации. «А вдруг и Хосок тоже?» — хореограф поперхнулся кимчи и подозрительно уставился на друга в надежде на то, что тот опровергнет его подозрения. Но значило ли такое состояние безмерную ревность старшего из Кимов? Ведь именно этот побег посодействовал такой депрессии. — Я люблю их обоих, понимаешь? — Сокджин сам ответил на этот немой вопрос друга. — Джун мой младший брат, и я не могу ненавидеть его. Собеседник не знал, что сказать. Всё оказалось намного сложнее, чем он мог представить себе. И ощущение плохого друга не отпускало Чонина до глубокой ночи. К этому времени на столе стояла уже десятая бутылка алкоголя.***
— Могу предложить тебе плед, объятие, поцелуй, — Юнги сидел напротив испуганного Чимина и пристально смотрел в его глаза. — Мы выберемся отсюда, поэтому чего ты испугался? Рация и сигнальные ракеты никуда не делись. — Хён, — младший смотрел на плескающуюся в баке рыбу. — Такое уже было однажды… Мы с дедушкой как-то выходили в море в детстве. Я только сейчас вспомнил об этом, понимаешь? — Чимин медленно выпускал воздух из легких, образуя вокруг себя облако пара. — Был шторм и гроза. Было так страшно… — Позволь мне согреть тебя, — Юнги сейчас был больше заинтересован в том, чтобы тонсэн не заболел. — Но ведь тогда всё обошлось, не правда ли? — парень подсел ближе, но Пак почему-то проигнорировал его, вставая с места и подходя к борту катера. — Никто нам не помог. — Что-то случилось на вашем судне? — Мин тоже встал с места и смог всё же поймать младшего в плед. — Дедушка очень боялся за меня и переживал, — Чимин и сам впервые слышал свою же историю. — Я помню, как я плакал… — голос тонсэна дрогнул и затих. Убин никогда не рассказывал этого Юнги, поэтому старший не на шутку испугался этих детских страхов Чимина и пытался как-то отвлечь его и успокоить. — Вы же тогда благополучно выбрались… — Да, — младший вглядывался в ровную темную гладь воды. — Но было очень страшно. — Но ведь сейчас всё по-другому: я рядом с тобой, за бортом штиль, а господин Сон обещал починить всё в ближайшее время, — Юнги выдохнул и обнял парня за талию. — Не бойся. — Я боюсь не за себя, хён… а за тебя, — Чимин развернулся к старшему лицом. — Я не хочу больше терять близких людей, — парень слегка коснулся замерзших губ Мина. Паку не был важен сам поцелуй как физическое действие, ему просто хотелось ощутить любимые губы, понять, что Юнги на самом деле рядом с ним и что всё происходящее в его жизни — не прекрасный сон, который исчезнет со звонком будильника.