Холодок

- Какова же ваша цель, о могущественный маг и юные Чоуроджи? Ни в жизнь не поверю, что вы путешествуете просто так. Хоть это и не моё дело – но интересно же… - задал вопрос Аш-тах, глаза которого прям-таки разгорелись от любопытства. Я вздохнул, взглянул на Антошку, он пожал плечами, и мы оба перевели взгляд на Мит-каля. Врать жрецу не хотелось, только вот говорить правду было как-то… стрёмно. Конечно, Аш-тах весь из себя бескорыстный и благородный, но кто знает, как он отреагирует на сообщение о том, что мы намереваемся изменить ход времени и создать новую ветвь реальности, в которой, возможно, ему не будет места – кто знает? Однако, похоже, Мит-каль думал по-другому. - Уважаемый Аш-тах, - спросил он, - слышали ли вы что-либо о Талисмане Времени? Жрец глубоко задумался… и покачал головой. Но потом подумал ещё и кивнул: - Я вспомнил. Существует легенда о том, что этот талисман был создан очень давно могущественными магами трёх рас. И о том, что с его помощью можно изменить ход времени. Но талисман давно утерян, и где он сейчас – не знает никто. - В целом верно, - кивнул Мит-каль, - однако насчёт утери – ошибочка вышла. Но нам стоит поговорить об этом, а мальчикам – отдохнуть. Хоть Солнечные Богини и восстановили наши силы – магия Воды всё-таки более специфичная, чем ваша или моя… Я хотел было возмутиться и заявить, что спать не хочу ни капельки, как вдруг почувствовал, что глаза у меня просто слипаются. Антошка тоже пытался скрыть зевоту, и добросердечная Ашайя, всплеснув руками, утащила нас сначала на кухню, где выдала два кувшина с тёплой водой и полотенца, велев привести себя в порядок, а затем впихнула в нас по миске каши. После этого женщина утащила нас в маленькую комнатку, отгороженную от основного дома и явно служившую ей спальней, где стащила с нас все тряпки, в которые превратилась наша одежда, и грозным голосом велела спать. Ну, чисто нянечка тётя Паша в нашем интернате – тоже грозная женщина… с виду, а на самом деле – очень добрая. Мы спорить не стали, забрались на неширокую кровать, прижались друг к другу и мгновенно уснули. Разбудил нас Мит-каль и быстро сказал: - Собирайтесь, нам нужно ехать. - Что случилось? – удивлённо спросил я. - Здесь в любую минуту могут появиться Аш-Асины. Барьер, установленный ими, ночью исчез без следа, поскольку исчезло проклятие, к которому он был магически привязан. А они наверняка захотят поинтересоваться, кто здесь такой сильный маг объявился. Попадём в руки Ордена – так просто нам будет не выпутаться. А если, не дай богини, они возьмутся за нас всерьёз… Я, конечно, обновил ваши маскирующие чары, но кто знает, вдруг среди Верных окажется настолько сильный маг, что сможет их почувствовать и снять. И тогда… Что «тогда» - лично мне на своей шкуре узнавать не хотелось. Антошке – тоже. Поэтому мы с солдатской прытью вскочили с кровати… и с удивлением уставились на ворох новой нарядной одежды. - Эт-то что? – поразился я. - Местные женщины принесли госпоже целительнице и её служанке в благодарность за спасение – ответил Мит-каль. – Они узрели, как Ашайя пытается стирать и штопать ваши лохмотья, и устыдились. По-моему, все свои сундуки с приданым повскрывали и самое лучшее вытащили. Хоть это и не совсем подходящая для благородной целительницы одежда – зато от чистого сердца. И не волнуйтесь – в столице мы приобретём более подходящие наряды, а эти вполне хороши для путешествия. Да уж. Понимание сочетаемости цветов у местных дам было немного своеобразное, и в основном в ходу были расцветочки типа «вырвиглаз». Да в такой одежде в нас и одноглазый снайпер ночью в грозу не промахнется – от неё же просто в глазах рябит. Хотя… альтернативы-то нет. Прежние одёжки чуть ли не в лоскуты изорваны… Чудовище отмахивалось от наших водяных плетей, кто ж думал, что водяные брызги и льдинки окажутся острыми, как ножи. Хорошо, хоть серьёзных ран не получили – так, царапины. Поэтому я порылся в ярчайшей куче и раздобыл для себя штаны и длинное платье-рубашку цвета топлёного молока с вышивкой всего-то коричневых, зелёных и ярко-жёлтых тонов. Сверху пришлось надеть халатик цвета молодой листвы, расшитый серебром. А вот мой головной убор с вуалью уцелел, его мне и водрузили на голову вновь, когда невозмутимая Ашайя заплела мне волосы. Я, правда, предложил создать одежду магическим путём – этому нас шар научил, но Мит-каль покачал головой. - Если чары вдруг спадут – одежда исчезнет полностью. И вы предстанете перед всеми либо в своём истинном облике, либо в облике юных девушек… без единой ниточки на теле. И как, вы думаете, на вас отреагируют, если учесть, что даже порядочная замужняя женщина не должна представать перед своим супругом обнажённой? Я впечатлился и заткнулся. Антошка же вообще подобрал для себя что-то, не особо заморачиваясь, в итоге его наряд по цветовой насыщенности превосходил оперение самца павлина в брачный период. Ну и Бог… то есть Богини с ним. Главное – до столицы добраться и с Аш-Асинами разминуться. А тряпки – дело десятое. Таким образом, мы привели себя в порядок, оделись, поели и стали прощаться с гостеприимными хозяевами. А уж провожать нас собралась вся деревня. Дин-эр вывел повозку и запряг лошадок, Мит-каль взял меня за руку, я благонравно опустил взгляд и засеменил рядом, старательно изображая скромную девицу с лицом, закрытым вуалью, Антошка замыкал процессию, и, поскольку никакой вуали ему было по штату не положено, откровенно развлекался, строя местным парням глазки. Несколько девушек в толпе горделиво приосанилось, явно узнав на нас предметы собственного гардероба, женщины постарше непрерывно возносили нам хвалы, ребятишки, выглядевшие поздоровее вчерашнего, шныряли у всех под ногами, мужчины прижимали правую руку к сердцу и кланялись… В общем, все развлекались, как могли. К нашему удивлению, Аш-тах тоже уселся на смирного пятнистого ослика и заявил, что проводит немного господина целителя и его дочь. Ему никто не возразил, мы заняли свои места в повозке, Дин-эр хлестнул лошадок, селяне дружно замахали руками, и мы вновь тронулись в путь. А когда мы миновали околицу деревни, Аш-тах быстро сказал: - Я проведу вас через лес. Через полчаса в деревне будут Аш-Асины. Я чувствую это, ибо после того, как меня коснулась Светлая Богиня, моя сила возросла. - Но что им скажут люди? – спросил Антошка. Вот именно. Очень не хотелось бы, чтобы Орден узнал, что проклятие помогли снять некий целитель и его дочь, которых Верные почитают мёртвыми. - Чистую правду, - ответил Аш-тах. – Что они заперлись в храме и в доме жреца и ничегошеньки не видели. А потом помянутый жрец сказал, что явились Солнечные Богини и, вняв его мольбе, помогли снять проклятие. А поскольку это - правда, хоть и не вся, то Аш-Асинам придётся убираться восвояси. Про целителя и его дочь, а так же про их слуг они не скажут ни словечка – я поговорил с людьми и объяснил им, что излишняя болтливость может грозить Белым Садам полным уничтожением. Верные, если что, церемониться не будут. - Ну, хорошо, - высказался на этот раз я, - взрослые, может быть, и будут молчать. Но дети? Им-то рот не заткнёшь, а Аш-Асины могут прицепиться к любому случайному словечку. - Я буду молиться во искупление… - вздохнул Аш-тах, - но я сделал одну не слишком хорошую вещь. Едва ваша повозка выехала за околицу – дети забыли всё, что приключилось вечером и ночью. Они помнят только то, о чём говорят взрослые. Нехорошо, конечно, но это лучше, если и вправду кто-то из них проболтается. - Ого! – восхитился Антошка. – Вы и такое можете? - Могу, - вздохнул Аш-тах. – Но до сих пор я не применял это своё умение. И не намерен делать этого впредь. Я буду молиться богиням, ибо влезать в память и мысли человека – большой грех. Но выхода не было. Достопочтенный маг - кивок в сторону Мит-каля, - рассказал мне о том важном деле, которое вы должны выполнить. И я согласился с тем, что это необходимо. К тому же Сурайя и Шан-Сурайя знают о ваших намерениях и не возражают против них. Значит и мне, их жрецу, следует помочь вам. Я проведу вас через лес и вернусь в селение. Там я буду говорить с Аш-Асинами и постараюсь, чтобы они поверили в то, что я им расскажу. А когда Верные покинут деревню – я отправлюсь в столицу и разыщу вас, ибо у меня есть соображение о некоей вещи, которую вы намерены собрать. Интересно, что это за соображения? Но жрец на этом перевёл разговор на другую тему и стал рассказывать о всяких суевериях, бытующих в этой местности. Мы отвлеклись и как-то незаметно въехали в густой лес, через который вела петляющая и почти незаметная дорога. Аш-Тах продолжал что-то рассказывать, но меня вдруг одолела странная сонливость, я пристроил голову на колени Антошке, закрыл глаза и… …И оказался в каком-то богато обставленном кабинете, явно в моём мире. Я стоял за спиной у человека, сидящего за столом в роскошном кожаном кресле. Человек набирал какой-то текст в ноуте, потом закончил, закрыл крышку, достал из ящика стола коробку с сигарами, специальную машинку для их обрезки, освободил одну из сигар от упаковки, обрезал её и закурил. По кабинету облачком поплыл густой ароматный дым, человек откинулся на спинку кресла, мне хотелось подойти и рассмотреть его поближе, но двинуться я не мог. Я видел только его макушку с коротко подстриженными волосами, в которых больше половины было седых, рукав дорогого серого костюма в тонкую полоску, запонку с тёмно-синим камнем на манжете светлой рубашки. Это сон? Но почему мне снится мой мир? Кто этот человек? Я задёргался, намереваясь проснуться, но тут дверь кабинета отворилась, и вошёл другой человек. Молодой, симпатичный, одетый хорошо и дорого. Я узнал его сразу. Это был Валик. И по нему чувствовалось, что владельца кабинета он боится сильно. Смертельно боится. Хозяин, не утруждая себя приветствиями, жестом показал Валику, чтобы тот сел, и без всяких предисловий спросил: - Всё готово? - Да… - с дрожью в голосе отозвался Валик. – Завтра… На обратном пути… - Избавь меня от подробностей, придурок, - холодно сказал хозяин. – Мне они не важны. Мне важен результат. Холодов и его выблядок должны сдохнуть, а жёнушка Холодова должна остаться единственной наследницей всего. Твоя задача так влюбить в себя эту глупую курицу, чтоб она побежала под венец с тобой, радостно подпрыгивая. Ты понял меня, Валентин? - Д-да… - дрожащим голосом отозвался Валик. – С этим всё на мази, не беспокойтесь. Побежит, никуда не денется. И гнусно так хихикнул, сволочь. - Смотри, Валик – не вздумай меня обмануть, - хмыкнул хозяин кабинета. – Мальчики мои тогда тебе жопу на британский флаг порвут и скажут, что так и было. Хочешь от долга избавиться? Тогда действуй, как я сказал. Понял? - По… понял, - заметно дрогнувшим голосом отозвался Валик, - всё на мази. У них не будет шансов. Только вот… за что мальчишку-то? Он же ни в чём не виноват… - Ты что, поблядушка, с дров упал? – слегка повысил голос хозяин кабинета. – Тебе думать вредно, тебе нужно мои приказы выполнять. Но так уж и быть, я тебе отвечу. Мальчишке – пятнадцать и он – наследник всего. И, как назло, парень у Холодова головастый, с характером, не алкаш, не наркоман, просто так в ящик не сыграет, а когда подрастёт – сам может до всего докопаться. Мать ему может наследовать, только когда он сдохнет. Мне лишние проблемы не нужны. Понятно? Ничего личного, только бизнес. Так что иди, работай… Валик торопливо вскочил, но рука хозяина повелительно дёрнулась, нырнула в ящик и вытащила на сей раз пухлую пачку зелёных американских денег, швырнув её на стол. Так собаке кость бросают. - Бери, - властно сказал хозяин, - премия. Пусти курице пыль в глаза, да погуще. И вали, видеть твою глупую рожу не могу. Жду завтра, с отчётом. Понял? - Понял, - тихо сказал Валик, торопливо сгрёб деньги, но я успел заметить, как на долю секунды в его глазах, устремлённых на хозяина, мелькнула ненависть. Но он тут же принял трусливый и угодливый вид и, чуть ли не кланяясь, задом вышел из кабинета, не решаясь повернуться к хозяину спиной. Кабинет стал расплываться, мутнеть, я сумел открыл глаза и увидел над собой натянутый тканый полог нашей повозки. А Антошка придерживал мою голову, гладя по волосам.