Холодок

Обратно на кровать приземлился отнюдь не кот, а хорошенький парнишка лет шестнадцати на вид, с волосами рыже-чёрной, «тигровой» расцветки. И, что характерно, абсолютно голый. - Ааа? – малоадекватно отреагировал я. - Эээ??? – так же малоадекватно, но куда более эмоционально высказался Антошка. Каким бы ни был странным этот мир, но к такому явлению, как коты, внезапно превращающиеся в людей, да ещё в таких хоро… стоп, не отвлекаемся… так вот, внезапно превращающиеся в людей коты для нас были полной неожиданностью. А парнишка тут же полез целовать нам руки со словами: - Спасители мои! Думал ведь, сдохну уже кошаком в трактире! Мы с Антошкой кое-как усмирили этот душевный порыв и потребовали объяснений. Парень кое-как успокоился, устроился по-турецки на кровати, не особенно стесняясь своей наготы – хотя стесняться ему было особо нечего. Сложен парень был отменно, даже и не скажешь, что это он был в теле толстого ленивого кошака. Ой, что это со мной? Ладно, Антошка, он мне всё-таки друг, товарищ и даже в чём-то брат, а на этого незнакомого мне красавца я что так реагирую? Или всё-таки начинает проявляться ориентация цвета моей нынешней кожи? Впрочем, какая разница? Счастливая семейная жизнь с какой-нибудь красавицей мне тут по-любому не светит, так что стоит уже успокоиться и начать жить с тем, что есть. Но всё-таки, парень на удивление привлекателен. Да и Антошка на него с интересом поглядывает… Может, сначала его отлюбить, а потом расспросить? Не-не–не, тут что-то не так. И я осторожно спихнул парня с кровати и сказал: - Иди, помойся. Полотенца там остались. И близко к нам… не садись пока. - Догадались, да? – уныло вздохнул рыжий. Но мыться всё-таки пошёл. - Слушай, - с лёгким испугом протянул Антошка, - странный какой-то котик… У меня такое желание вдруг появилось – схватить его, завалить и… Сейчас даже противно. Ведь я же тебя люблю. - И я – тебя… кажется… - отозвался я, - но и мне сначала отлюбить его захотелось. Да ещё вдвоём с тобой. Слушай, может он вроде инкубов, в которых в Средние века верили? Которые доводили людей до смерти с помощью секса? - Я не знаю, что такое «инкуб», - неожиданно раздалось от двери в мыльню. – Я – мьяли. И, да, для того, чтобы функционировать и восстанавливать силу, мне нужен регулярный секс. Причём мне даже в нём участвовать не обязательно – главное, чтобы секс был жаркий и от души. Но я никого не доводил до смерти, и вас не собирался, если вы об этом. Просто переход из одной формы в другую всегда требует большого расхода энергии, вот я и старался её восполнить… даже не осознанно. Но вы мне сумели противостоять… Теперь я должен служить вам. Рассказывая всё это, мьяли, или как его там, потихоньку подбирался к нам. Вид у него был самый что ни на есть разнесчастный, поневоле захотелось погладить по голове, дать конфетку и утешить. - Опять пытаешься на нас воздействовать? – строго спросил я. - Ну… немного… - шмыгнул носом мьяли. – Если трахать не будете, так хоть по голове погладьте… Ну чуть-чуть… Я, правда, много энергии потерял. Вот что с ним будешь делать? Зачахнет ведь. - Ладно, - вздохнул Антошка, - иди сюда. Мьяли устроился рядом с нами, и мы в две руки принялись наглаживать его по голове – удивительно приятное ощущение. Кстати, мьяли явно становилось лучше от этой ласки – он порозовел и заулыбался. - Хорошие вы… - сказал парнишка. – И не из этого мира, как и я. Я чувствую. - Так, - сказал я, - вот с этого момента давай поподробнее. Мьяли – это твоё имя? - Нет, - отозвался бывший кот. – Мьяли – это название нашего народа. А зовут меня Мурвейлагансилар. - Чего? – хором выдохнули мы с Антошкой. И тут же заявили, не сговариваясь: - Муриком будешь. Ты не против? - Нет, - ответил мьяли. – Мурик – это симпатично звучит. - А теперь давай, рассказывай, - потребовал Антошка, - как ты дошёл до жизни такой. Мурик вздохнул и начал рассказывать. Оказывается, в его мире жило несколько рас, умеющих менять человеческую форму на звериную, проще говоря, что-то вроде оборотней из земных легенд. Гамли превращались во что-то вроде волков или собак, Чиули – в огромных птиц, а Тахарли – в единорогов. И до поры до времени все расы жили мирно, никто никому не мешал, но тут, как обычно, появились люди и всё изгадили. Маги из других миров овладели искусством перехода в мир добродушных оборотней и стали их отлавливать и обращать в рабство. Мьяли ценились как несравненные любовники, Гамли – как воины, Тахарли всякие там жрецы и правители охотно покупали для престижа, к тому же люди-единороги в своей звериной форме были быстры и неутомимы, Чиули использовали как гонцов. Понятное дело, что взрослые такой дрессировке не поддавались, предпочитая умирать от голода и побоев, тогда маги стали либо похищать детей и подростков, которые были очень уязвимы в звериной ипостаси, либо беременных женщин. Оборотни довольно быстро научились защищаться и закрыли вход в свой мир, но для тех, кого уже похитили, всё обернулось вечной разлукой с родиной. Мурик был одним из последних похищенных мьяли, почти несмышлёным котёнком он попал в руки мага, который продал его перекупщику. Несколько лет его продержали вместе с другими детьми на специальной ферме, попутно обучая дарить удовольствие мужчинам, а потом… потом его купили. Хозяином Мурика оказался престарелый злобный маг, который издевался над мальчишкой так, что о пребывании на ферме тот начал вспоминать, как о счастливой поре своей жизни. Бедняга задумал бежать, даже подсмотрел заклятие, с помощью которого старый маг открывал переход в другие миры. Улучив момент, он попытался бежать. И это ему почти удалось, но не ко времени вернувшийся маг послал ему вдогонку проклятие… Мурик потерял сознание, а очнулся уже в этом мире, и каков же был его ужас, когда он понял, что не может вернуться в человеческую форму. И тут в ушах у него зазвучало проклятие мага, сказанное напоследок: - Глупый зверёныш, не сумевший оценить мою заботу! Я не буду преследовать тебя, но в том мире, куда ты попадёшь, ты будешь бессмысленной, бессловесной тварью, умеющей только ловить мышей. И пока не найдётся существо, которое снимет с тебя колпачок, ты будешь таковым и оставаться. Но сделать это сможет только существо, душа которого не принадлежит миру, в который ты попадёшь, и человек, и не человек одновременно! Сдохни же в звериной шкуре, жалкая тварь! Несчастному мьяли стало плохо, но потом он всё-таки сумел справиться со своими переживаниями и отправился разыскивать разумных существ. Два дня спустя его подобрал на дороге пожилой трактирщик Киш-Миш и забрал к себе. Ему показалось забавным назвать свой новый трактир «Кот в колпаке», да добряком он был в душе и пожалел несчастного котика. Мурик провёл в трактире более десяти лет, и с каждым годом надежда на то, что появится хоть кто-нибудь, способный расколдовать его, таяла. И тут появились мы. - Десять лет? - переспросил я. – А какой тебе годик-то, малюточка? Мурик слегка надулся на малюточку и пояснил, что ему уже двадцать пять лет, вполне взрослый мьяли, просто выглядит слишком юным. Мьяли вообще могли долгие годы сохранять юный облик, что очень нравилось их хозяевам. Вот и ладно. Взрослый – значит, взрослый. - Что же нам теперь делать? – вопросил Антошка. – Нельзя же его так оставлять. Я кивнул. Конечно, нельзя. И вообще – а вдруг Аш-Асины заинтересуются этим чудесным превращением и пожелают тащить парня на опыты? За него и вступиться-то некому… - Надо будить Мит-каля, - сказал я. – Может, он что и придумает. Будить мирно дрыхнущего мага выпало мне, благо, между нашими комнатами была дверь, и в коридоре маячить было совершенно необязательно. Разбуженный Мит-каль сперва меня чуть не придушил. Правда, потом разобрался и долго извинялся, что так ему аукается пребывание в облике чудовища. Я не стал злиться – сам виноват. А выслушав мой рассказ, маг окончательно проснулся и отправился посмотреть на Мурика. Посмотрел. Впечатлился. Жалобные глаза мьяли и на него подействовали, и Мит-каль решил, что Мурик отправится с нами, только вот как забрать его у прежних владельцев? Вряд ли Киш-Миш так легко расстанется с талисманом своего заведения… - Ладно, - вздохнув, заключил Мит-каль. – С утра разберёмся. Му-рик, ты обратно в кота превратиться можешь? Не думаю, что твой хозяин, будь он хоть сто раз добрый человек, спокойно отреагирует, что у него вместо кота жил заколдованный парень. Ещё Аш-Асинам пожалуется, заберут тебя… Ага, значит не только меня беспокоит то, что Мурика могут забрать Аш-Асины… Вот же нехорошие люди, в каждой бочке им затычка. Мурик, который уже достаточно хорошо знал, кто такие Аш-Асины, испуганно кивнул… и тут же превратился в огромного пушистого котищу. Только без колпака. - Вот и хорошо, - сказал Мит-каль. – Побудь пока так. А я утром попробую поговорить с хозяином. Мурик совершенно по-кошачьи муркнул и, гордо прошествовав в изножие кровати, принялся вытаптывать себе местечко, запуская когти в толстое одеяло и показывая всем видом, что уходить и покидать нас не собирается. Пришлось смириться и улечься спать. И сон мой на сей раз был безо всяких кошмаров и приветов из прошлого. Наутро же меня разбудил Антошка, уже одетый и причёсанный. Я быстренько привёл себя в порядок, стойко вытерпел процедуру заплетания волос и спустился вниз. Неизвестно откуда вынырнувший Мурик так и вился вокруг меня, всем своим видом показывая, что без меня ему жизнь – не в жизнь. Внизу уже был накрыт стол, правда, кроме нас так рано никто не поднялся, а зевающий хозяин вполуха слушал уговоры Мит-каля продать нам котика, говоря, что тот так привязался к его дочери, что не ровён час сбежит, заставит его чувствовать себя должным почтенному Киш-Мишу и опечалит сердце. - Ай, перестань, уважаемый, - отвечал Киш-Миш, - Пушистик уже десять лет с нами живёт, а кошки привыкают исключительно к месту. Да и старый он уже, коты недолго живут. Ты его купишь, а он помрёт через год, госпожу расстроит. Так что пусть уж с нами свой век доживает, привыкли мы к нему как-то, опять же, заведение… - Другого кота найдешь и колпачок носить выучишь, почтеннейший, - настаивал на своём Мит-каль. - А госпожа Кинайя расстроится, если кота этого не получит. Ты знаешь, что у нас, у целителей, настроение – дело тонкое. Чуть что – и всё не так пойдёт. Продай кота, уважаемый, честью прошу. Киш-Миш заколебался, тем более, что узрел меня, от которого ни на шаг ни отлипал Пушистик. Потом он вздохнул и заявил: - Ладно. Только исключительно из уважения к твоему ремеслу и к госпоже твоей дочери, почтеннейший. Семь серебряных монет, того же веса, что ты вчера расплачивался. Судя по выражению лица трактирщика, цена была несусветной, но Мит-каль задумчиво сказал: - Дороговато. Но… по рукам. Ты вроде говорил, что у тебя нотариус остановился проезжий? Вели разбудить с извинениями, пускай сделку закрепит. Киш-Миш в полном изумлении послал внука за нотариусом, тот, не менее изумлённый предметом сделки, прибыл очень быстро и сделал передаточную запись о покупке проезжим целителем Кин-эшем у трактирщика Киш-Миша кота по кличке Пушистик за семь серебряных монет. Восьмая досталась ему в качестве гонорара, и Мит-каль вежливо попросил не распространяться об этой сделке, туманно намекнув, что лишняя болтливость может отпугнуть удачу в делах. После этого все трое, включая нотариуса, выпили по стаканчику молодого вина, и сделка совершилась. Мурик стал нашей собственностью, а мы – почётными котовладельцами. Точнее – мьяливладельцами, но об истинной сущности кота знали только мы. После плотного и вкусного завтрака мы отправились на базар, решив пройтись пешком. Тем более, что от гостиницы до базара было совсем недалеко – квартала три. Мурик продолжал топать за мной, как приклеенный, вызывая весёлые улыбки у тех, кто видел нас. При дневном свете и вблизи Даан уже не выглядел таким сказочным – это был реальный город, населённый реальными людьми, жившими своей жизнью. Улочки Даана были по средневековому узкими, но ровными и прямыми, дома в несколько этажей с лавками на первом тоже напоминали средневековые земные города. Правда, одежда местных скорее напоминала арабский Восток, чем Европу, да и чисто там было – никаких помоев из окна и канализационных канав посреди улицы. Дин-эр, который лучше нас всех знал современный ему мир, пояснил, что во всех крупных городах есть специальные службы, следящие за чистотой и порядком, ибо в городах люди обитают слишком скученно, а от лишней грязи могут возникнуть разные заразные болезни. С этим я был вполне согласен, вспомнив, как историчка рассказывала нам о многочисленных эпидемиях, часто посещавших Европу во времена Средневековья. Так, за разговорами мы дошли до базара. Огромная площадь была заставлена рядами шатров и палаток, в которых продавцы на разные голоса предлагали всё, что можно купить за деньги. Некоторые горожане слушали сидящего на камне старого слепого певца, другие любовались канатными плясунами и шутом в пёстрых лохмотьях, который бросал в толпу язвительные шутки, заставлявшие всех взрываться хохотом. Вскоре мы отыскали ряд палаток, где торговали одеждой на любой вкус и кошелёк, и подобрали мне наряд, очень похожий на тот, что был на мне в начале путешествия, только куда более изысканный и богатый. Более того, в одной из палаток весёлая девчушка расчесала шёрстку ошалевшему Мурику и предложила купить для домашнего любимца украшение. Мит-каль только головой кивнул, и вскоре расчёсанный Мурик (тяжёлый, между прочим, зараза!) восседал у меня на руках, сверкая серебряной подвеской с синим камушком, которую ему повесили на шею на плетёном кожаном ремешке. Для Дин-эра Мит-каль тоже сделал покупку – купил в оружейном ряду метательные ножи, которые, в отличие от мечей, было разрешено носить в городе. Принаряженные таким образом и наслушавшиеся самых разнообразных сплетен о Правителе, Советнике, принце Кай-суре и Аш-Асинах, мы прошли базар насквозь, нашли наёмную коляску и уселись в неё. А когда возница осведомился о том, куда нас везти, Мит-каль сказал: - Знаешь ли ты дом Рах-мата Хитроумного? - Конечно, ваша милость! – отозвался возница. – Кто ж не знает советника Рах-мата? - Вот и вези нас к нему, - благодушно заметил Мит-каль. – Посмотрим, не забыл ли он старого друга.