Холодок

Возница оказался расторопным и привёз нас к дому Рах-мата очень быстро. Что сказать? Советник Правителя Рах-мат Хитроумный явно не бедствовал. Дом напоминал скорее средних размеров дворец, к которому прилагался нехилый садик с беседками, фонтанами и павлинами. Похоже, местная элита, в отличие от простолюдинов и среднего класса, на месте не экономила. Архитектура особняка до боли напомнила мне собор Василия Блаженного, только, ясное дело, поменьше, а уж облицован он был с похвальной яркостью – похоже, с этой целью вообще были собраны все породы поделочного камня, какие встречались в стране Махароджи. Эх, вкуса бы товарищу Рах-мату… Хотя, пока мы ехали, я углядел много дворцов и особняков ещё более попугайских расцветочек – на фоне яркого безоблачного неба это смотрелось даже празднично. Грациозно выпорхнув из наёмного экипажа и не забыв при этом опереться на руку «отца», я сплавил котика «служанке» и отправился вместе с Мит-калем к воротам. Здоровенный темнокожий привратник-раб с серебряными кольцами в ушах, белом платке, завязанном наподобие банданы и белых же штанах, составлявших всю его одежду, поклонился нам и вежливо спросил: - Чего желают господин и госпожа? Я доложу о вас, но мой господин сейчас занят важными государственными делами и никого не изволит принимать. - Думаю, что меня он примет, - невозмутимо ответил Мит-каль, - доложи-ка, любезнейший, что прибыл его старинный знакомый, целитель Кин-эш с дочерью. В эту же минуту ворота широко распахнулись, и привратник склонился в глубоком поклоне: - Вас велено пропускать сию же минуту, ваша милость! Проходите! Потом привратник повернулся и куда-то в сторону проорал: - Хухлик, эй, Хухлик! Доложи немедля господину, что приехал господин целитель с госпожой дочерью! В беседке под деревом наметилось какое-то шевеление, и нашим глазам предстал небольшой человечек в такой же, как у привратника белой бандане и штанах, поверх которых был накинут синий подпоясанный пёстрым платком, аккуратный халатик. Сначала я подумал, что это мальчик-слуга, но, приглядевшись, понял, что это вполне взрослый человек, карлик. Я просто всей кожей почувствовал, как идущий за мной следом Антошка вздрогнул, и остро пожалел, что не могу сейчас подойти к нему и обнять. Вряд ли такие вольности со служанками здесь приняты. Карлик между тем недовольно проворчал привратнику: - Вот что ты вопишь, Дибу? Я не глухой. Потом он поклонился нам и сказал: - Следуйте за мной, господин, госпожа. Сейчас мой господин Рах-мат выйдет приветствовать вас. И быстренько пошагал к особняку – только пятки засверкали. Карлик раньше нас поднялся на красивое, выложенное зелёным и оранжевым камнем крыльцо, распахнул двери, оставив их открытыми и куда-то смылся. В некоторой растерянности мы начали подниматься по ступеням, но пару минут спустя в дверях показался средних лет мужчина с заметной проседью в расчесанной бороде, высоком синем колпаке с золотым шариком на макушке и вышитом золотом синем халате. Похоже, это и был сам хозяин особняка, Советник Рах-мат Хитроумный. Мужчина поклонился нам, приложив руку к сердцу, и ласково сказал: - Я рад приветствовать тебя под моей скромной крышей, о мой старый друг Кин-эш! А твою прекрасную дочь рад приветствовать вдвойне! Мы поклонились в ответ на его поклон, а Рах-мат продолжил: - Но я слишком долго держу вас на пороге! Пройдёмте же, мой повар сегодня расстарался. К тому же у меня гостит сын моего старого знакомого – думаю, он сумеет развлечь госпожу… о, какой красивый кот… - Благодарю тебя за приглашение, Рах-мат! – отозвался Мит-каль. - Но я пребываю в недоумении о его причине. - Вот сейчас и поговорим! – быстро сказал Рах-мат, настойчиво приглашая нас внутрь. Изнутри особняк оказался ещё краше, чем снаружи. Краше – в смысле, больше позолоты и всяких драгоценных штучек, расставленных по всем углам. Мебель была резная и явно дорогая, паркет под нашими ногами складывался в красивый цветочный узор, а тканые с золотом занавеси на окнах явно стоили целое состояние. К тому же они были такой величины, что из одной могла бы пошить себе обновки дюжина красавиц из Белых Садов. Да уж, у кого-то щи негусты, а у кого-то – жемчуг мелкий… Я снова порадовался, что густая вуаль скрывает ехидное выражение моего лица, к тому же, проходя через анфиладу разубранных комнат, решил, что зря я взъелся на Рах-мата. Вряд ли Советнику самого Правителя по статусу положено жить в лачуге. Не поймут ведь. Рах-мат по пути продолжал разливаться соловьём по поводу того, как он рад видеть старого приятеля и как важен ему его приезд, многочисленная челядь, встречавшаяся нам по пути, кланялась с таким энтузиазмом, словно своего Советника решил навестить сам Правитель инкогнито, а у меня где-то внутри стала расти неясная тревога и ощущение грядущего пакостного сюрприза. Но пока всё было чинно-благородно. Рах-мат провёл нас в просторную столовую, где был накрыт изысканный обед, нас усадили за красиво убранный стол, даже для Мурика, которого продолжал тащить на руках оторопевший Антошка, поставили специальный маленький столик и принесли с кухни подогретых сливок в фарфоровом блюдечке. Передо мной ловкая служанка тут же положила на тарелку всяких вкусностей, шёпотом осведомляясь, нужна мне та или иная закуска. Названия мне были незнакомы, и я нерешительно кивал или отрицательно мотал головой. Хорошо, хоть столовые приборы выглядели вполне обычно – вилки, ножи и ложки. Уж не знаю, как бы я выкручивался, если бы в домах знати было принято есть… ну, скажем, палочками. Обеспечив нас всем необходимым и поднеся смоченные в приятно пахнувшей воде полотенца, о которые мы вытерли руки перед началом обеда, все слуги и служанки испарились, и Рах-мат выразительно покосился на Антошку, который изо всех сил делал вид, что он занят исключительно котом госпожи, давая понять, что его слова не предназначены для лишних ушей. - Не беспокойся, Рах-мат, - сказал Мит-каль, - служанка моей дочери глухонемая. Но если хочешь, я её отошлю. - Лучше отошли, - отозвался Рах-мат, видно, и впрямь что-то должно было быть сказано серьёзное. Мит-каль сделал несколько знаков, Антошка поднялся, и до меня донёсся его недоумённый мысленный вопрос: «Что делать-то?» «Ничего, - ответил я, - послушай, что слуги говорят. Думаю, что когда они узнают, что ты ничего не слышишь, в выражениях стесняться не будут». Рах-мат позвонил в колокольчик, на пороге возникла одна из служаночек, и хозяин велел ей отвести бедную глухонемую девушку на кухню и угостить, чем Богини послали. Девушка немного растерялась, но потом сделала Антошке приглашающий жест. Антошка гениально сыграл недоумение и посмотрел на Мит-каля. Тот сделал ещё несколько жестов, Антошка понимающе заулыбался и пошёл следом за служаночкой. Что же касается Мурика, то он аккуратнейшим образом допил сливки и шлёпнулся ко мне на колени, зараза такая. Рах-мат удовлетворённо кивнул и, едва за Антошкой закрылась дверь, сказал: - Поверь, старый друг, только ты можешь помочь мне. В столице зреет заговор против Правителя и законного Наследника. Орден рвётся к власти. И если ты не сможешь исцелить Правителя, то всё может закончиться гражданской войной. - Даже так… - протянул Мит-каль. – Но я сегодня с утра был на базаре и знаю из местных сплетен, что Наследник благополучно пребывает во дворце. - Один из Наследников, - вздохнул Рах-мат. – С некоторых пор у нас их двое. Даже базар знает не всё, слава Солнечным Богиням и их Ночной сестре – Шан-Лашайе. А затем Советник возвысил голос и произнёс: - Входите, мой господин, прошу вас! Неприметная боковая дверца открылась, и в столовую шагнул… Кай-сур, собственной персоной. Вот и она, засада… На мгновение я забыл, как дышать, но потом пришёл в себя. Узнать меня в этом наряде невозможно, моё лицо закрывает густая вуаль, которую я только чуть-чуть приподнял, чтобы угоститься изысканным обедом Рах-мата, местный этикет вовсе не предполагает участие дам в застольной беседе, да и чары, меняющие внешность, надёжны. Так что единственное, что может меня выдать – голос. Я, конечно, его меняю, насколько могу, но вдруг Кай-сур сможет узнать и мой изменённый писк? Значит, нужно продолжать изображать воспитанную, скромную девушку и поменьше открывать рот. М-да… Весь аппетит испортил, зараза, своим появлением. Ладно, делать нечего, будем играть с теми картами, что выпали. Кай-сур слегка поклонился, мы поклонились в ответ, пока Рах-мат нас представлял и объявлял, кто осчастливил нас своим посещением. Мит-каль изобразил приличествующее случаю удивление и непонимание, и Кай-сур с Рах-матом принялись его просвещать во все перипетии, в общем-то, уже известной мне истории с явным намерением втянуть в заговор, а я тихонечко уничтожал содержимое своей тарелки, время от времени скармливая кошаку особо аппетитные кусочки. Кай-сур, зараза, с самого начала уселся рядом со мной и в процессе разговора пару раз подлил какого-то золотистого вина в мой бокал. Я скромно подносил бокал к губам, делал вид, что пью, а на самом деле поил ни в чём не повинное растение в высоком фарфоровом вазоне, которое удачно росло по левую руку от меня. Что же касается принца, то поучаствовав в разговоре старшего поколения, он откровенно заскучал, а поскольку тарелка моя опустела, предложил: - Ваша прелестная дочь, кажется, заскучала, господин Кин-эш. Позвольте, я покажу ей прекрасный сад нашего хозяина. - Лучше библиотеку! – пискнул я, и Кай-сур посмотрел на меня с некоторым недоумением. Неужели узнал? И вообще – что я – дурак, в сад с ним переться? Там такие беседки – прямо так и манят, чтобы в них всяким непотребством занялись. А то, что принц – парень горячий – мне уже известно. К тому же, как я понял, в доме Советника он как бы скрывается и явно скучает, сговорчивые служаночки ему уже надоели. Отчего бы со скуки не завести интрижку с хорошенькой целительницей? Не-не-не. Это без меня. Рах-мат же на моё предложение показать библиотеку только расхохотался: - Узнаю истинную дочь целителя! Её прежде интересуют запылённые фолианты, чем цветы и фонтаны! - Моя дочь, - ханжески заявил Мит-каль, - девушка приличная и в первую очередь думает о совершенствовании своего дара. К тому же я слыхал, что в твоей библиотеке имеются редкие книги и свитки. - Это да, это есть, - самодовольно произнёс Рах-мат. – Что ж, пускай мой дорогой гость проводит госпожу Кинайю в библиотеку. Я не мог ни возразить, ни отказаться, поэтому встал из-за стола, поблагодарил Рах-мата за гостеприимство и отправился за Кай-суром, сделав вид, что не заметил его протянутой руки. Идти было недалеко, но, едва мы оказались в библиотеке – огромной комнате, заставленной полками с книгами, которые явно берегли и содержали в образцовом порядке, Кай-сур тут же прикрыл дверь и повернулся ко мне со словами: - Мы не встречались раньше, госпожа? Мне знаком ваш голос… «Так вот ты какой, пушной зверь песец!» - успел подумать я, но язык мой сориентировался быстрее головы, и я пропищал: - Нет, уважаемый господин! Да и где мы могли встретиться? Мы с отцом много лет ездим по стране и лечим людей… Кай-сур нахмурился. Видно, изменять голос у меня получалось на редкость худо. Он толкнул меня в кресло и навис надо мной: - Снимите вуаль, госпожа. Я хочу проверить, нет ли на вас маскирующих чар. А то вы мне слишком напоминаете одного непокорного, вредного мальчишку, не понимающего собственного счастья… - О чём вы? – продолжая изображать записную невинность, спросил я, добавив в голос слёз. – Я Кинайя, дочь целителя Кин-эша, и не понимаю ваших намёков. - А я не намекаю, я прямо говорю, - хмыкнул этот паразит, - снимите вуаль, госпожа!