Холодок

Я изо всех сил старался не показать своих чувств Мурику и Антошке и даже предложил выполнить всю намеченную культурную программу. Но обмануть их не удалось. Оба прекрасно поняли, насколько меня расстроил разговор, так что пришлось колоться и рассказывать всё. Мурик, выслушав мой рассказ, злобно зашипел, а Антошка спросил: - И ты вправду отдашь ей все деньги и компанию Холодова? - Нет, - ответил я, - хотя… если бы помогло мне вернуть хоть капельку её любви – отдал бы не задумываясь. Но сейчас… Сейчас я окончательно понял, что мне нет места в её сердце. Мама меня не любит. И вряд ли полюбит когда-нибудь. Я для неё пройденный этап. Я очень старался, чтобы мой голос звучал спокойно, но мне было больно. Очень больно. Я словно по-живому рвал все связи с ма… с этой женщиной. Все связи, какие ещё оставались. - Но зачем ты пообещал ей тогда? – удивился Антошка. - Очень просто, - ответил я. – Мне нужно поговорить с Валиком. Мне нужно, чтобы он устроил встречу с Приговым. Я хочу поговорить с ним. Пусть отстанет от ма… от Вероники Юрьевны и Светы. И от меня тоже. Понимаете? - Ты думаешь, что он поверит тебе? Ну, что он твой биологический отец? Ведь, если до сих пор не предпринял никаких мер – значит, не поверил. - А анализ ДНК на что? – мрачно спросил я. – Поверит, никуда не денется… - Стоп, - быстро сказал Антошка. – А ты не рассматриваешь вариант, что твой отец не Холодов и не Пригов, а кто-то третий? Тогда твоей маме придётся худо – Пригов точно будет мстить… - Нет, - ответил я, быстро просчитывая варианты. – Шан-Лашайя сказала, что я – сын Дмитрия Пригова. Значит, так оно и есть. Я другого боюсь… - Чего же? – спросил Мурик, ласково потираясь щекой о моё плечо. - Светочка, - грустно произнёс я. – Если Валик уйдёт, Светочка будет не нужна моей матери – как когда-то я перестал быть ей нужным после смерти отца. Хотел бы я ошибаться… - Не расстраивайся, - обнял меня Антошка. – Нас трое, с одной девочкой как-нибудь справимся. - Вы всерьёз хотите забрать Светочку к нам? – поразился я. - А что… ууррр… - проурчал Мурик, - я котят люблю. То есть детей. А это не просто какая-то девочка, а твоя сестричка. Выррастим… мряф… И вредный котище изо всех сил начал поднимать мне настроение. Правда, раньше ему удалось поднять мне кое-что другое… но я был не в претензии. Так что, когда ближе к вечеру мы всё-таки выбрались в парк, мне стало куда легче. *** Валик позвонил мне на следующий день, стараясь скрыть радостное нетерпение в голосе. - Здравствуйте, Мстислав! – ого, мы тут уже на «вы», оказывается. – Мне Вероничка говорила, что вы хотите встретиться со мной по поводу наследства? - Да, хочу, - спокойно ответил я, хотя меня аж передёрнуло от этого сюсюкающего «Вероничка». Хмырь болотный… близкому освобождению радуешься? Будет тебе освобождение… и скорее, чем ты думаешь… - Мне приехать к вам… - продолжил Валик, - или?.. - Или, - ответил я, - давайте встретимся на нейтральной территории. Там и обговорим… все детали. - Предлагаю ресторан «Горница», - высказался Валик. – Там есть отдельные кабинеты. - Хорошо, - согласился я, - когда и во сколько? - Ну… - протянул Валик, - а как у вас со временем? Поскорее хотелось бы вопрос решить. Сегодня, в семь часов вас устроит? Кабинет будет заказан. - Хорошо, - согласился я. – Я буду с другом. - С этим кар… То есть я хотел сказать с молодым человеком невысокого роста? - С ним, - хладнокровно ответил я, борясь с желанием шмякнуть ни в чём не повинную телефонную трубку об стену. - Я сделаю заказ, - торопливо сказал Валик. – До встречи. - Всего доброго, Валентин, - невозмутимо попрощался я и отключился. А потом сказал напряжённо смотревшим на меня Антошке и Мурику: - Ну что, клюнула рыбка. Покажем ему небо в алмазах? Антошка заулыбался и закивал, а Мурик оскалился, обнажив белоснежные клычки, которые у него и в человеческом облике были чуть длиннее, чем у обычных людей. Ну что, Валик? Теперь твоя очередь бояться. Ресторан «Горница» был весьма и весьма дорогим местом, но в семь вечера там уже было яблоку негде упасть. Швейцар, наряженный былинным богатырём, с некоторым недоумением покосился на наш с Антошкой демократичный прикид, на рюкзачок за Антошкиной спиной, где до поры до времени смирно сидел Мурик и арктическим тоном произнёс: - Вы что, студенты, попутали? Тут для серьёзных людей заведение, а не для голи перекатной. Я изобразил не менее арктический холод во взоре и процедил: - Не стоит судить о людях по одёжке, милейший. Во-первых, на моё имя заказан отдельный кабинет. А во-вторых… Я вполне платёжеспособен. И я холодно взмахнул перед носом швейцара кредитками, которые открыл на моё имя Артур Владимирович: платиновой, золотой и чёрной. Лицо швейцара сразу изобразило крайнюю степень угодливости, и внутрь нас пропустили без звука. Видать, швейцар обладал какой-то формой телепатии, потому что к нам тут же подлетела девушка-метрдотель с длинной блондинистой косой, в сарафане и кокошнике, и медовым голоском поинтересовалась, заказан ли у нас столик. - Моё имя – Мстислав Холодов, - сказал я. – Меня должны ждать. - Конечно-конечно, - заулыбалась девушка, - господин Свирский уже ожидает вас в заказанном кабинете. Не волнуйтесь, вас никто не побеспокоит, он сказал, что это деловая встреча. - Именно, - веско проронил я и проследовал за девушкой, стараясь не слишком явно опираться на трость. Не то, чтобы я чувствовал слабость в ногах – я уже ощущал себя почти здоровым. Просто волновался очень. Но показывать своё волнение мне было нельзя. Никак нельзя. К тому же… Пусть Валик думает, что я слабее, чем есть на самом деле. Отдельный кабинет оказался отделан в том же стиле, что и весь ресторан – этакий народный селянский китч. Вышитые рушники на стенах, люстра над столиком в виде тележного колеса и воткнутыми в него восковыми свечами, домотканые половики, искусственные подсолнухи и даже кусочек плетня с надетыми на него горшками. Одна из стен изображала счастливую деревню с новенькими домиками, вокруг которых водили хоровод пышногрудые селянки в разноцветных сарафанах и кокошниках, с длиннейшими пшеничными косами. Мужское население деревни было представлено добрыми молодцами косая сажень в плечах, которые любовались прекрасными селянками со счастливыми улыбками дебилов. Неземную красоту дополняли кошечки, собачки, поросятки, телятки и лошадки, намалёванные на всех оставшихся свободных местах. Красота неописуемая. У меня даже настроение стало выравниваться, и я счёл это хорошим знаком. Валик уже восседал за накрытым белоснежной с вышитыми петухами скатертью, столом, заставленным всякими вкусностями. Завидев меня, он вежливо встал и даже попытался поздороваться со мной за руку. Я сделал вид, что протянутой руки просто не заметил, демонстративно усевшись за стол, и заказал возникшей со скоростью полёта мысли официантке кофе для себя и для Антошки. Заказ был исполнен с похвальной быстротой, персонал здесь был вышколен великолепно, а пока официантка бегала за кофе, я сидел молча, скрестив руки на груди и буравя Валика спокойным взглядом. Тот явно чувствовал себя неуютно, но пытался держать лицо и соответствовать. Получив свой кофе, я спокойно отпил из чашки, подождал, пока официантка удалится, перед этим напомнил ей, чтобы нас более никто не беспокоил и сказал Валику: - Давайте приступать к делу. - Да-да, - торопливо ответил Валик. – Желаете ознакомиться с документами? - Не желаю, - ответствовал я. – Я желаю встретиться с Хозяином. - С… с кем? - спросил Валик, пытаясь играть недоумение. Получалось у него неплохо, не знай я всей подноготной – купился бы с потрохами. - С тем, - ласково сказал я, - по чьему заказу ты действуешь, Валик… Сидеть! Валик дёрнулся, но тут же сел, поскольку Антошка успел достать из-за пояса пистолет, до поры до времени скрытый свободной рубашкой навыпуск, и прицелился ему прямо в лоб. Нет, пистолет был не огнестрельный. И даже не газовый. Мы купили его в отделе игрушек ближайшего «Детского мира», стоил он для пугача просто заоблачно, но отличить от настоящего его можно было, только взяв в руки – уж больно лёгкий. Так что Валик, которого решительное выражение лица Антошки ввело в заблуждение, опустился в кресло и промямлил: - Эй, пацаны, вы что? - Я же сказал, - продолжал давить я. – Мне нужен Хозяин. Сведи меня с ним – и мы тебя отпустим без всяких лишних дырок в твоём организме. Хотя лично мне очень хочется. Из-за тебя погиб папа… и дважды чуть не погиб я. Но я своё слово держу - сведи меня с Хозяином и вали на все четыре стороны. Ты понял? - Нет-нет, - прошептал Валик, - он страшный человек. Он со мной такое сделает… И с тобой тоже… Он ведь тебя ненавидит. Ты что, не понимаешь? - А это уже не твои проблемы, слизняк, - отрезал я. – Господи Боже, что мама в тебе нашла? Я в последний раз повторяю, сведи меня с Хозяином… - Пожалуйста, - умоляюще проскулил Валик, - пожалуйста, не требуй от меня этого… Да, я виноват, виноват, признаю… Но у меня другого выхода нет, он меня прочно за яйца держит. Мне деньги нужны, понимаете? Деньги… - Да ты что? – хмыкнул я. – Да назови мне человека, которому они не нужны. Но не все же за это людей убивают… и на нелюбимых женщинах женятся. Неужто так припекло? - Сволочь ты, - устало сказал Валик, - сволочь живучая. Если б не ты – я бы уже давно свою часть соглашения с Хозяином выполнил… и был бы свободен. А так я вынужден… вынужден терпеть всё это. - Ну, извини, - ехидно высказался, - что не сдох. И впредь не собираюсь. Зачем тебе такие деньги, Валик? Покайся, может, я и проникнусь… - Я детдомовский, - мрачно сказал Валик, - у меня всей родни – только брат. Мамашка ещё в розовом детстве водочки перекушала и подохла, зараза, отцов мы отродясь не знали – у неё каждый день рота мужиков дневала и ночевала. Так что, когда мы в детдоме оказались, у меня только и было свету в окошке, что брат. Он – не чета мне. Умный, красивый, талантливый… У него всё получалось… Я так радовался за него. А он… Он влюбился. В красивого богатого парня. А тот… - Поигрался и бросил? – спросил я. - Если бы только это… Да я б радовался… - горько ответил Валик. – Он его своим приятелям отдал. На побаловаться. А потом… Потом его в бордель продали. Я его полгода искал… А когда нашёл… ты не представляешь, что я увидел… Короче, в психушке он сейчас. Только-только в себя приходить начал. Клиника частная, дорогая… И ещё… ему операция требуется. Дорогая операция. На глазах. Иначе он ослепнет. Понимаешь? Понимаешь, зачем мне деньги? Так что я Хозяину кругом должен. За то, что мне помог брата из борделя выкупить, за клинику эту дорогущую, за будущую операцию… а если я рыпнусь – Хозяин его убьёт. Так что не скажу я тебе ничего – хоть режь меня. - Понимаю твои резоны, - нахмурился я. – Только вот не надо несчастным братом собственные мерзости оправдывать. И неужели ты думаешь, что Хозяин оставит тебя в живых по окончании дела? И брата твоего тоже убьют… Или он сдохнет в психушке – не в частной, отнюдь… беспомощный, слепой и несчастный, думая до последних дней о том, что родной брат его бросил. Я ещё раз повторяю – сведи меня с Хозяином. Я оплачу операцию твоему брату… и не буду преследовать тебя, когда дам делу законный ход. Клянусь. Ты – только инструмент, хоть и сволочной инструмент, надо сказать. Мне не нужен ты. Мне нужен Хозяин. Дмитрий Пригов. Валик вроде бы заколебался, но тут же его глаза расширились от ужаса, а за моей спиной раздался спокойный голос: - Молодец. Раскопал, уважаю. Ну что ж, ты хотел поговорить? Значит, поговорим. Я обернулся и увидел в дверях кабинета высокого плечистого мужчину в тёмных очках и надвинутой на глаза шляпе, так что лица его различить было невозможно. - Вот и славно, господин Пригов, - отозвался я, вовсе не желая оставлять за ним последнее слово, - поговорим. Я готов.