Минус тридцать семь

— Гарольд! — мальчик вздрогнул, услышав резкий оклик и четыре быстрых удара. — Гарольд Джеймс Поттер, немедленно выходи из комнаты! Гарри глубоко вздохнул — дело запахло жареным — и неуверенно откликнулся: — Несколько минут, леди Блек, — и в тот же момент засуетился, собирая старые колдографии, которые он вытащил из небольшой походной сумки-мешка, пространство в коей было увеличено специальными чарами. Если приходилось покинуть дом больше, чем на день, мальчик всегда брал ее с собой — в сумке было все необходимое и дорогое сердцу. Рассмотрев очередное колдо с Гарри-карапузом на фоне какого-то яблоневого сада, Рунил тепло улыбнулся ему, отчего малыш на снимке радостно захлопал в ладоши, и подкинул карточку в альбом. В дверь вновь требовательно постучали. — Ты должен спрятаться, — с легкой паникой пробормотал мальчик. — Зачем? — расслабленно усмехнулся его персональный защитник, обнажая белые зубы и впиваясь ими в зеленый бок сочного яблока. — Мен'а фсе… кхем, меня все равно никто, кроме тебя, не видит и не слышит. — А, да, — Гарри заметно расслабился, но тут же, вновь нахмурившись, потянулся и под аккомпанемент возмущенного возгласа Рунила отобрал надкусанный фрукт. — Тебя, может, и не видят, а вот летающее в воздухе и самопоедающееся яблоко вызовет кучу ненужных вопросов. Уазлиб на это лишь тяжко вздохнул, но спорить не стал — все же рациональное зерно в словах мальчика есть. Гарри же, положив отвоеванный плод обратно в вазу с фруктами, кинулся к двери, успев по пути споткнуться, но чудом не разбить нос, и повернул ключ в замке. А через секунду пожалел об этом — перед ним разъяренно-молчаливой фурией, уперев руки в бока, возвышалась Вальпурга. Разомкнув напряженно сжатые губы, она коротко бросила: — Долго. — Я… — юный волшебник замялся — врать своим леди он почти не умел. — Я одевался — в последнее время привык весь день ходить в пижаме. Смерив ребенка тяжелым взглядом, ведьма шумно выдохнула. — Сделаю вид, что поверила — сейчас совсем не до этого, — она вытащила палочку, сделала несколько пассов, запирая дверь, и, сомкнув пальцы на запястье мальчика, повела его по темным пустынным коридорам. — Идем, нас ждут. — А что… Что случилось? — с трудом разомкнув пересохшие от волнения губы, спросил Гарри. Сегодня утром он нашел на подушке еще одно письмо. С теми же инициалами. В нем Северус (ну конечно же он — кто еще это мог быть?) предупреждал мальчика, что «грядут неприятности», и советовал «держать лицо, что бы ни случилось». Ребенок совету внял, но не ожидал, что произойдет что-то из ряда вон, а по взволнованному виду Вальпурги было прекрасно видно - дела у них плохи. Вот и сейчас, она продолжала вести за собой воспитанника, отмалчиваясь. — Леди? — Потом, — сухо произнесла она. Ребенок в панике оглянулся, но, завидев знакомую темную фигуру с поднятыми вверх большими пальцами, тихо выдохнул и постарался успокоиться — Рунил обещал защищать его, несмотря ни на что, а он верил своему новому другу. Не знал почему, но верил. Когда дверь в парадный зал, повинуясь резкому взмаху палочки, услужливо распахнулась, гул спорящих голосов резко стих, а в мальчика вперилось, по меньшей мере, с четыре десятка глаз.

***

К счастью, большую часть людей (и нелюдей?) быстро выдворили из помещения, и Гарри удалось вычленить из девяти незнакомых лиц два мрачных, но родных. Северус почти не изменился за долгое полугодовое отсутствие, разве что чуть сильнее углубились носогубные складки и несколько потускнел взгляд. Гарри приготовился уже помчаться к нему, сияя широченной счастливой улыбкой, когда на его плечо опустилась тяжелая рука. — Ты же сам читал: нужно держать лицо, — шепнул Рунил — пришлось признать его правоту и остановиться. — Наследник, — наконец произнес один из группы незнакомцев — позади него Гарри заметил Валатара, — мы вызвали Вас, чтобы задать ряд вопросов… — Гарольд, как ты сделал это?! — перебила вещавшего Эйлин, требовательно глядя на мальчика. Мальчик растерянно отступил. — Я не понимаю… — Ты должен рассказать нам, — чуть более спокойно констатировала Вальпурга, несильно сжимая пальцами предплечье ребенка. Юный маг судорожно вздохнул, ища глазами зельевара, но тот, отвернувшись и сложив руки на груди, стоял у окна. К горлу подступала обида. — Я не знаю… — Гарри тяжело сглотнул, пытаясь позорно не разреветься — взгляды взрослых адски давили. Он тихо выдохнул и попытался еще раз. — Я не знаю, о чем вы говорите. Рунил присел перед ним на корточки и сжал угловатые плечи, отвлекая внимание расстроенного ребенка на себя. Что-то даже говорил — его губы активно двигались, но мальчик почти ничего не слышал, кроме «малыш», «не нужно» и «хорошо». И тут среди грохочущего шума в ушах сквозное, но контрольное: — Зачем ты лжешь, дорогой? Гарри понял, что всего этого слишком много. Вальпурга смотрела сурово, Эйлин пождала губы, покачивая головой, что выдавало крайнюю степень недовольства его поведением. Рунил продолжал свои попытки — гладя мальчика по волосам и продолжая увещевать. Голос его опустился почти до шепота. Повисло тяжелое молчание. Гарри понимал, что надо что-то сказать, но на ум не шло ничего подходящего, а кроме того, он никак не мог понять, в чем именно его обвиняют все эти люди. — Я… — начал он сипло. — Позволите вмешаться, господа? — Северус сделал шаг вперед, коротко кивнув группе незнакомцев. — Я мог бы воспользоваться легилименцией, если вы не против. В зале наступила оглушающая тишина. Вальбурга нервно стиснула руки: — Северус, это очень важно. На карту поставлены интересы рода. Но ты же… ты же не сделаешь ему больно? — Я постараюсь, — ровно ответил Снейп и обратился к Гарри. — Идем.

***

Гарри почти бежал за Северусом, чья мантия устрашающе колыхалась в такт шагам. На губах больше не рождалась улыбка от появления близкого человека — сейчас он боялся. Легилименция — мальчик знал, что значит это слово. Эйлин раньше часто рассказывала, смеясь, как в раннем детстве Гарри сыну приходилось использовать свои таланты, чтобы узнать, чего изволит лорд Поттер, который еще говорить не умел, а вот заходиться в рыданиях на весь этаж — вполне. Сегодня Гарри было десять, и он не знал в сознательном возрасте мягкости мужчины, ценя его скупую заботу и считая, что так он старается обращаться с ним, как со всеми взрослыми, на равных. Наверное, теперь это обернется против него. — Все будет хорошо, — на грани слышимости произнес Рунил, низко склонившись над ребенком. Гарри кивнул, не особо веря в его слова — «постараюсь» было не тем словом, которое он хотел бы услышать, находясь в таком шатком положении. Северус пугал. В это самое мгновение мужчина остановился перед незнакомой дверью — это точно не было входом в комнату Гарри - и, резко распахнув ее, обернулся к мальчику: — Заходи. Глубоко вздохнув, Гарри послушно вступил в утопающую в сумраке комнату, с затаенным страхом слушая тихие шаги Северуса и хлопок закрываемой двери. У него были очень плохие предчувствия. Наконец, Северус пробормотал заклинание, и комнату озарил огонь камина. Гарри нервно переступил с ноги на ногу. — Присаживайся, — мужчина указал на кресло перед собой, устраиваясь в таком же напротив. Чувствуя легкую тошноту, мальчик аккуратно примостился на самый край и уткнулся глазами в пол. Северуса такое положение дел не устроило. — Гарри. Юный Поттер несмело поднял взгляд, натыкаясь на усталое (совсем не злое и не строгое!) выражение лица мага. Вздохнув и проведя ладонью по лбу и векам, Северус долго смотрел на настороженного ребенка и, наконец, заговорил: — Ты можешь сказать мне правду, и это будет верным решением. Гарри на это заявление лишь поджал губы, зарекаясь сегодня показывать слезы кому-нибудь еще, и отвел взгляд. — Ты понимаешь, что мне придется прочитать тебя, если ты не станешь говорить? Он должен молчать. Он сможет. И не дрожит у него губа — все это чушь, Рунил! — Гарри, я прошу тебя пойти мне навстречу. И делаю это в последний раз. — Я не понимаю. Темная бровь взлетела вверх. — Что, прости? — Я не понимаю, в чем меня обвиняют, — твердо сообщил мальчик, стреляя глазами из-под завесы упавших на лицо волос. — Действительно? — с легким замешательством уточнил Северус, поправляя манжеты рубашки. — Этой ночью ты каким-то неведомым образом проник в крайне защищенное помещение и пробудил того, чей сон не мог прервать ни один сильный маг. Ты осознаешь, что это далеко не детские забавы, Гарри? Ребенок обиженно и недоуменно вскинулся, чувствуя теплые ладони на своих плечах. — Я этого не делал. Северус усмехнулся. — Домовики утверждают обратное. — Они здесь не появляются — это место причиняет эльфам страдания, — заспорил мальчик. — Однако закрепленным за кем-то домовикам не обязательно находиться рядом с хозяевами, чтобы знать, где и что они делают. В частности: к разбуженному… человеку тоже был привязано несколько существ — они не могли солгать. Ты был там и сделал это. Гарри почти с паникой почувствовал, как увлажняются уголки его глаз. — Почему ты мне не веришь?! — прерывисто воскликнул он, вяло передергивая плечами, чтобы избавиться от поддержки рук Рунила. — Потому что у меня есть прямые доказательства твоей вины, — уже несколько раздраженно ответил маг. — И нам с дамами очень нужно знать, как, а главное, зачем ты это сделал? Сильно сжав зубы, ребенок зажмурился и — неожиданно — начал молотить кулачками по упругой обивке кресла. — Я не знаю! Не знаю! Не знаю, о чем ты говоришь! — закричал он, тяжело дыша. — Я не могу читать мысли, но ты-то можешь — убедись, что я говорю правду! Северус, слегка нахмурившись, замер. — Ты все-таки хочешь, чтобы я использовал легилименцию? — Нет, — прошептал Рунил. — Да, — одновременно с новым другом, но громко и четко произнес Гарри. Мужчина нахмурился еще больше, пальцы правой руки забарабанили по обтянутому черными брюками колену. — Это может быть больно — детское сознание от трех до четырнадцати лет не приспособлено для таких процедур. — Но ты обещал всем, что узнаешь от меня все, — резко заметил мальчик, обиженно кусая губы. — Действуй. Северус долго молчал и смотрел, не мигая, в окно. Видимо, раздумывал над различными вариантами исхода этого разговора. Гарри настороженно наблюдал, как Рунил обходит кресло, в котором расположился зельевар, по кругу и, резко подаваясь вперед и чуть вбок, еле шепчет в скрытое смоляными прядями ухо: — Ты опять заставляешь его страдать. Опять. Вздрогнув, Северус резко обернулся и, прищурившись, вцепился в мальчика глазами — Гарри замер, забыв как дышать. — Что ты сказал? — Н-ничего, — замотал лохматой головой ребенок и, когда маг все-таки отвел от него полный подозрений взгляд, обвинительно посмотрел на Рунила. — Прости, — произнес тот в ответ одними губами, сложив ладони в молитвенном жесте. От обид и покаянных дурачеств друга его отвлек голос мужчины: — Хорошо, будь по-твоему. Гарри нервно сглотнул и облизнул сухие губы — в своем сознательном возрасте он никогда не подвергался столь сильному ментальному воздействию, это наверняка будет страшно и совершенно точно — больно. Северус никогда еще не лгал ему. Уверенно (по крайней мере, он на это надеялся) кивнув, мальчик слабо улыбнулся на привычную уже легкую тяжесть мужских рук на плечах. — Не бойся, я помогу, — шепнули ему в висок, легко всколыхнув волосы теплым дыханием. Ему Гарри тоже верил — не мог не верить. Северус встал, жестом заставляя мальчика оставаться на месте, и, достав из внутреннего кармана мантии палочку, выставил ее перед собой. — Расслабься, постарайся ни о чем не думать. Смотри мне в глаза. Дыши глубоко. Я буду предельно осторожен, — медленно и безо всякого выражения на лице проинструктировал зельевар, и уже через мгновение Гарри почувствовал необычную легкость в теле и почти физически колющий шум в ушах, мешающий думать. — Легилименс!

***

Северус измученно помассировал виски — только что он выслушал двойную дозу достаточно эмоциональных и громких обвинений в собственной некомпетентности и даже жестокости. Закончилось все довольно феерично: Эйлин, тихо всхлипывая, хлопнула дверью — видимо, ушла проведать Гарри в лазарете; Вальпурга, в свою очередь, продолжала с привычно-прямой спиной восседать на софе напротив, не сводя с зельевара пристального строгого взгляда. — Значит, он не виноват, — спустя какое-то время произнесла она. Северус поморщился. — Более того, он даже не подозревает, в чем мы его обвиняли. — Этого было не избежать, — сухо заметила Вальпурга. — Хотя мы были слишком настойчивы, это верно. — Он плакал. — Я знаю. — И кричал. Он был напуган и взбешен… — Я знаю, — повысила голос ведьма, недовольно поджимая губы. — Но тебе ли не знать, дорогой мой, что дети в условиях стресса почти всегда говорят правду. Это было жестоко — без сомнений, я буду винить себя очень и очень долго, как, впрочем, и Эйлин. Но то, что случилось — не шутки, Северус. Если бы Гарри был замешан в этом… — она вздохнула, — честное слово, я не знаю, что бы мы делали. Собеседники замолчали и отвели друг от друга взгляды. — Я не навредил ему? — О, — женщина чуть оживилась. — Не беспокойся об этом, его обморок — последствие обычного переутомления. Гарри много переживал в последний месяц, но теперь мы точно никак не можем отгородить его от этого. Северус, сжав зубы, вновь вспомнил то ощущение инородности и отчаянного сопротивления при проникновении в разум Гарри, оно длилось всего секунду, но… — Ты в порядке, дорогой? — Вальпурга, — он скользнул взглядом со своих, сцепленных в замок пальцев на напряженное женское лицо, — что теперь? Замерев, ведьма покачала головой и, молча поднявшись, вышла за дверь. Мужчина откинул голову на спинку кресла и устало закрыл глаза — сейчас им бы не помешало немного удачи.