Охота на Арлекина, или тройное сальто над костром

— Вернись на свое место, — его слова бьют не хуже хлыста — да, я разглядел чем именно Преосвященство вколачивал в меня послушание. И сейчас он тщательно вытирает черный хлыст вышитым батистовым платком, на котором остаются красноватые полосы. Я поднимаюсь с колен. К горлу мгновенно подкатывает тошнота, а перед глазами плывет блестящий паркет, усеянный мельчайшей кровавой пылью. Одергиваю блузу и вздрагиваю от острой боли, когда ткань соприкасается с ранами. Эдвик глядит на меня с тревогой, но я качаю головой, прося его не волноваться. — Итак, на чем я остановился? — моментально потеряв ко всему произошедшему интерес, Его Преосвященство возвращается к кафедре и преспокойно продолжает лекцию.       Тошнота становится все сильнее — я здорово прикусил себе язык и губы, и рот мой наполнен смесью крови и слюны. Сплевывать некуда, а если я попытаюсь это проглотить, то, пожалуй, расстанусь заодно и с завтраком. Этот монстр свое дело знает. По спине словно ползают шершавые змеи и жалят, жалят, жалят! Завтра я забуду об этом, но сейчас «удовольствие» обеспечено. Благодаря милейшим «докторам» мой болевой порог ниже чем у… скажем так, «не кукол». Глупый вопрос «зачем». Затем, что чувствительное тело гораздо легче возбудить. И причинить боль тоже легче… — Держите крепче! — Ноги! Ноги! АЙ!!! — Ну куда вы смотрите коллега, вашу мать! Он мне чуть зуб не выбил. — Извините! Женда, ремни! — Доктор Абирус, может укол? — Никаких уколов, он должен быть в ясном сознании. Лучше фиксируйте крепче, а то взяли моду с этими наркозами… Что толку проверять тогда? В коробку и в магазин и пусть продают как хотят… Да заткните ему рот уже кто-нибудь! Мне разжимают челюсти и впихивают в рот сложенный резиновый жгут, сверху фиксируют еще одним. Я задыхаюсь. Они победили. Ремни не дают возможности дернуться ни на миллиметр. Как унизительно! Поза, в которой я распят совершенно недвусмысленна. Они хотят узнать насколько я…       Щелкают ножницы, разрезая бинты. Я пытаюсь кричать, но получается только мычание… Лучше бы убили. Сразу убили! — Вполне сформировано, — констатирует «врач», осматривая творение своих шелудивых рук. — Первый образец, пожалуйста. Последняя попытка вырваться перед тем, как продолговатая штуковина в руках садиста в накрахмаленном халате окончательно сделает меня куклой, годной лишь для утех богатых уродов. Бесполезно. Из глаз сами собой начинают течь слезы. Они всерьез думают, что это приятно? По едва зажившим швам? Монотонное движение внутри меня сводит с ума. Я закрываю глаза, не желая смотреть на весь этот кошмар. Чужие руки ласкают меня, и противоестественное ощущение возбуждения зарождается там, где его не должно быть… Давясь слюнями, невольно начинаю стонать. «Образец» меняют на следующий, и пытка продолжается. Они хотят увидеть все, на что я способен… — Ты как? — спрашивает Эдвик тихо, чтобы слышал только я. Мы идем по длинному гулкому коридору в его покои. На мою спину накинут легкий темный плащ — Эдвик приказал Дидре принести мне его перед тем, как выйти из классной. Челядь падка на скандалы, а уж какой интерес вызовут багровые потеки на моей блузе! — До завтра заживет, — весело шепчу я в ответ. — Неудивительно, что тебя не могли продать, — усмехается Принц. — С таким характером… — Я ждал вас, — перебиваю я. — Ты еще и подхалим, — фыркает Эдвик, но я вижу, что он очень доволен моим ответом. В покоях нас ждет накрытый к обеду стол. — Быстро переодевайся и приступай к своим обязанностям, — повелевает Высочество. — Судя по твоей бодрой физиономии, врач тебе не требуется. — Сию секунду, мой господин, — у меня темнеет в глазах, когда отдираю присохшую к шрамам блузу, впрочем, какой пустяк! *** — Ваше Преосвященство, — прибывший по моему приказу невысокий человечек склоняется в нижайшем поклоне. — Мое благословение, — я осеняю его священным символом. — Что будет угодно Его Преосвященству? — спрашивает он, не поднимая головы. — Нам угодно получить полную информацию о недавнем приобретении Его Высочества. — Живом или… — Разумеется. — Осмелюсь спросить о цели вашего интереса? — Не думаю, что это поможет вам быстрее раздобыть нужные сведения. — И все-таки? Какие они отвратительно назойливые. Лишь бы было о чем почесать языки за звонкую монету. Я сцепляю пальцы и наклоняюсь вперед, чтобы получше разглядеть человечка. Он съеживается под моим взглядом. Вот это правильно. Но нужно еще капельку убеждения. — Кстати, у нас в ордене тоже новое приобретение. Человечек непонимающе смотрит на меня. — Пара новых дыб, — нежно мурлычу я. — Из лучшего дерева с побережья Анрейских островов. Долговечно, прочно и красиво. Не желаете осмотреть? Это недалеко — в подвале под храмом… Краска сходит с физиономии шпиона. — Прррошу извинить, Ваше Преосвященство, — всхрипывает он. — Служба! В другой раз непременно. — Непременно, — с нежным придыханием шепчу я. Человечек вылетает из приемной, словно за ним гонятся все демоны Бездны. Не в силах сдержать смеха, я откидываюсь в кресле. Какие они жалкие! Трусы, сластолюбцы, лицемеры, грешники. Мерзавцы на службе добродетели… А кукла не боится меня. Я мог засечь его до полусмерти там, в классной, и он знал это. И не испугался. Нет, не то я видел в его глазах. Вот шпион боится именно меня, а кукла совершенно другого. Куклу волновали чувства наследника. И не вспомнить, как давно я видел тех, кто не трясется за свою шкуру. И видел ли вообще.       Моя власть безгранична. Я могу объявить короля одержимым демонами и сжечь на площади на глазах у собственного народа. Меня боятся все: от старика до младенца, люди любого чина и сословия — и это моя неоспоримая заслуга. Только так можно эффективно управлять своей паствой. Добродетель должна иметь железную длань, и дурак тот, кто считает иначе. Дай обычному человеку глоток вина, и он немедленно найдет возможность упиться, как свинья. Грех сладок и желанен. И порой настолько, что лишь пыточные орудия способны удержать алчущего. Но как быть, если грех и есть такое орудие?       Достаю из рукава платок. Темные кровавые полосы на белоснежном полотне. Гладкая кожа лопается под ударами хлыста, и глянцевые капли чертят путь по совершенным изгибам его спины. Запах крови опьяняет, но еще больше опьяняет его молчание. Невероятная сила, заключенная в игрушечном теле. Мышцы напрягаются при каждом ударе, он чувствует боль. Но молчит. Интересно, каков его предел? Я хочу услышать, как он кричит. И я знаю множество способов, как этого добиться. Подношу платок к губам и касаюсь языком багровых полос. Я хочу так же касаться его тела. Снова ощутить его губы под своими… Но сначала я должен поймать его в такую ловушку, из которой он уже не выберется. В конце-концов, кукол много. Эдвик вообразил, что эта может стать его другом. Нет, мальчик, у короля не может быть друзей. Есть подданные, есть союзники и есть враги. А друзья отражаются в зеркале.       Колокольный звон отрывает меня от мыслей о маленьком демоне Эдвика. Вечерняя служба начинается. Складываю платок и аккуратно повязываю его на левом запястье. Пусть частичка его будет со мной. Клянусь, проповедь сегодня будет очень вдохновляющей.