Охота на Арлекина, или тройное сальто над костром

— Живя при дворе, о многих вещах узнаешь гораздо раньше, чем положено, — говорит Эдвик не меняя ни позы, ни выражения лица. — Невинность здесь — сомнительная добродетель. От слов Эдвика у меня холодеет в груди. — Значит ли это, что вы пришли в тот магазин с… определенной целью? — Да. — А почему именно я? — Разве там был кто-то еще достойный моего выбора? — отвечает Эдвик вопросом. — Через витринное стекло я увидел достаточно, чтобы определиться. — С чем? Вы увидели бракованную куклу, — горько усмехаюсь я. — Твой «брак» делает тебя по-настоящему уникальным. Даже Верховный Отец-Инквизитор заметил. — Этот, по-моему, кроме недостатков ничего не замечает. — Неудивительно. Бывший карийский шаман Айдэ Енакарра потратил много сил, чтобы искоренить собственные, — загадочно произносит Эдвик. — Айдэ Енакарра это… — Его Преосвященство, Верховный Отец-Инквизитор, будьте знакомы, — с улыбкой представляет Эдвик. — Очень надо! — огрызаюсь я. — И все-таки, если без шуток, зачем вы меня купили? — Предпочел бы обсудить это с тобой на трезвую голову, — Эдвик откидывается в кресле и знаком подзывает гувернера.       Эдвик — хороший ученик Отца-Инквизитора. Нет, я не обижаюсь на него. Он действительно должен уметь держать подданных в узде. А я принес ему клятву верности, поэтому тоже считаюсь подданным Его Высочества. Дидре помогает мне встать, и мы не спеша, не привлекая ненужного внимания, покидаем зал. *** — Доброе утро, Арлекин, — прохладная ладошка Эдвика похлопывает меня по щеке.       Открываю глаза. Эдвик задумчиво смотрит на меня сверху. В его прекрасных глазах ни грамма вчерашней холодности, словно и не было никакой размолвки между нами. Я раздумываю: стоит ли мне поднимать вчерашний разговор, или дружеское расположение Эдвика — негласная просьба этого не делать. Не хочу неопределенности, но готов ли я услышать ответ? — Я вчера… — каким-то надтреснутым голосом начинаю я. — Не оправдывайся, — отмахивается Эдвик. — Мы оба много чего наговорили. Считай, что ты поквитался со мной за мою самоуверенность. — Как так? Эдвик перелезает ко мне на топчан и, смущаясь, поправляет кружево на ночной рубашке. — Я забыл, что дружбу заслуживают, а не покупают. Я действительно пришел в тот магазин за куклой. За той единственной куклой, которую я увидел в витрине магазина, и которая не пыталась улыбаться мне только за то, кем я являюсь. Мне понравился твой разум, твоя воля, но я не удосужился задуматься, какая цена за это заплачена. Я думал, что легко могу рассчитывать на твою лояльность, но она ведь не имеет никакого отношения к доверию и дружбе.       Цепкие ручки обвивают мою шею, а лицо принца утыкается мне в плечо. Растроганный, я тоже обнимаю его, принимая его слова всем сердцем. Несмотря на возраст и атмосферу, в которой он воспитывается, юноша очень старается понять меня, хоть и непросто ему это дается. — Пора одеваться, Ваше Высочество, — мягко отстраняю я его, несмотря на то, что мне было очень приятно его объятие. В отличие от кое-чьего другого, о котором я предпочел бы никогда больше не вспоминать. Ох, как мне жаль его куклу! Я мог только пожелать, чтобы Инквизитор не слишком часто над ним издевался. ***       Мы снова встречаемся с ним в день, когда у Эдвика вновь начались занятия. Кукла присутствует в классной. Все в тех же монашеских одеждах и капюшоне, он расторопно снует по комнате, расставляя нужные книги на пюпитрах. Пока я помогаю принцу подготовиться к уроку, Преосвященство занимается подсчетом ворон за окном и понуканиями своей новой игрушки. На меня он смотрит, как на пустое место. Тем не менее, я не позволяю себе ни слова ни жеста, к которому можно было бы придраться. Пока идет занятие, мы — куклы, стоим смирно, каждый на своем месте — я подле парты принца, а тот рядом с креслом Отца-Инквизитора. А Преосвященству, мне думается, очень идет его имя, особенно та часть, которая Енакарра. Ассоциируется с каркающими воронами. Да и сам святейший своим хищным профилем напоминает эту птицу. Прекрасная пара была бы с Бантольд! Хотя, нет. Этот бы мою старую ворону заклевал бы за то, что яйца в постные дни несет.       Засмотревшись на вороньего отца, забываюсь и расплываюсь в гнусной улыбочке. В этот же миг кукла Преосвященства быстро наклоняется к нему. Что? Долговязый поручил ему следить за мной? Быстро, как могу, принимаю почтительно-скорбный вид, спина начинает чесаться в предчувствии порки. Инквизитор колет меня взглядом и что-то говорит кукле. Тот кланяется и идет… Куда он идет? Мимо меня, к счастью! Может в уборную… Преосвященство задает Эдвику вопрос, кукла проходит совсем близко, и в этот момент капюшон поворачивается в мою сторону. Я вижу подбородок, левую щеку, золотистую прядь и… черные нити, тремя крестами перечеркивающие губы!       Мне хочется кричать от ужаса. Какое зверство! Зачем? Ведь на балу этих ниток не было! Неужели при первой встрече мой неприглядный видок так запал в душу или то, что вместо нее у святого отца? Или эта кукла такая же невоздержанная на язык, как и я? Но мне так просто рот уже не зашить!       Через несколько минут кукла возвращается. А ведь он меня сейчас выручил. Не отвлеки он хозяина, тот бы мог заметить, как я скалюсь. Совпадение? Или нет? И как бы это разнюхать?       В голове начинают роиться какие-то мысли. Я опять рискую. Но имею ли я право остаться равнодушным?       Урок богословия сегодня последний в списке, далее у Эдвика намечен визит к Его Величеству. Пойдет он туда в сопровождении Дидре. Паж, а тем более такой, как я, там не нужен, а значит, у меня будет часа полтора свободного времени, которое можно потратить весьма плодотворно. Если не возникнет непредвиденных ситуаций.       Преосвященство отпускает нас точно в срок. Должно быть, моя скромная особа окончательно покинула поле его нездоровых интересов, а вот заняла ли новоприобретенная кукла мое место — это нужно выяснить. Чем я и займусь. — Можно я погуляю в верхней галерее, пока вы наносите визит Его Величеству? — спрашиваю я у Эдвика по дороге из классной. — Я вижу, настроение у тебя улучшилось, — отвечает принц с улыбкой. — Сходи конечно. В это время там обычно нет никого из челяди. — Спасибо, — я кланяюсь и целую наследнику руку. — А прямо сейчас можно? Дидре ведь сам переодевает вас для таких случаев. Эдвик прищуривается, но не возражает.       Стараясь не срываться на бег, спешу обратно к классной, надеясь, что успею перехватить объект моего пристального интереса. Коридор пуст — слуги убираются здесь и в классных поздним вечером, когда нет опасности потревожить шумом Его Высочество, так что я могу беспрепятственно сунуть нос в чужие дела. Вот только когда они выйдут? Даже в прошлые разы Преосвященство еще оставался в классной после того, как я уходил. Я осторожно подбираюсь к дверям. Сердце начинает колотиться так сильно, что мне кажется стук отдается эхом по всему длинному и гулкому коридору.       Я приникаю ухом к замочной скважине, но ничего не слышу, потому что между дверью и помещением классной есть небольшая прихожая. Придется прятаться там. Толстые портьеры должны заглушить звук открываемой двери. В крайнем случае совру, что, уходя, уронил карандаши (их я на всякий случай прихватил пару штук с собой). Тщательно смазанные петли не издают не звука, и я, как тать, проворно проскальзываю внутрь. Затем осторожно отодвигаю толстую ткань, чтобы увидеть что происходит в классной. — Шевели ногами, — режет воздух голос святого отца. — Подстилке Его Высочества потребовалась всего одна хорошая трепка, чтобы научиться расторопности!        К моему удивлению, кукла со стуком кладет книгу в шкаф и угрожающе мычит зашитым ртом в сторону владельца. — Что еще скажешь? — издевается Преосвященство.       Рука куклы решительно тянется к лицу, короткий рывок, глухой стон и окровавленные пальцы сжимают кусок крепкой черной нитки. Капюшон падает с его головы, открывая бледное лицо с ореолом золотых волос. Кукла отшвыривает нитку и собирается вырвать следующую. Ему есть что сказать Его Преосвященству. — Ничего, это поправимо, — Его Преосвященство спокойно и даже как-то лениво поднимается со своего места. Он медленно снимает с шеи эмблему ордена, а затем дергает шнурок у воротничка сутаны. Просторные одеяния падают к его ногам. Теперь он, как никогда, напоминает дьявола, оставшись в черной блузе и кожаных штанах, заправленных в высокие подкованные сапоги. Квадратный головной убор он кладет на стол рядом с эмблемой. Волосы стянуты в пучок на затылке. На поясе висит уже знакомый мне хлыст. Как практично и ничто не стесняет движений.       Кукла, между тем, срывает второй стежок. Третий не успевает, потому что оказывается повалена лицом на пол, а руки заломлены Преосвященством. Я опять не понимаю, как он так быстро двигается? — Я люблю, когда меня понимают с первого раза, — поясняет Айдэ Енакарра. Свободной рукой он задирает на кукле робу послушника. Тот издает отчаянный визг и пытается взбрыкнуть ногой, но добивается лишь того, что его мучитель удобно пристраивается сзади, между его раздвинутых бедер. — Но редко когда удается этого добиться сразу… Кукла рычит и пытается вырваться, рыжие глаза Айдэ горят фанатичным огнем. По себе знаю, какова его стальная хватка. Шансов у куклы нет. Пальцы с длинными ногтями путешествуют по обнаженному бедру снизу вверх. Кукла едва не выворачивает себе суставы. — Ничего, на третий, пятый раз, ты научишься быть послушным. А пока усваивай новый урок. Инквизитор возится с ремнем. Совершенно ясно, что это будет за «урок». Вот сейчас я ему отшибу ногой «указку», и пусть потом меня ангелы небесные на куски порвут за своего сотрудника! Я подбираюсь в комок, готовясь к прыжку. Все происходит моментально. Айдэ наваливается на жертву, кукла вскидывает голову и мучительно стонет. А я… почему-то вылетаю обратно в коридор с накрепко зажатым чьей-то ладонью ртом. Проклятье! Это у них ангелы такие шустрые?