Султанские пленники, или Необыкновенные приключения японцев в Стамбуле

На следующий день после родов Дефне-султан почувствовала себя хуже. У неё всё плыло перед глазами, она не могла встать с постели: всё её тело болело. Сюмбюль-ага переглянулся с Клахой и Мелек и сказал: — Если так и дальше будет, то её надо будет отправить в лазарет. — Согласен, — отозвался Клаха, — Хватит с шехзаде Баязида смертей! Мелек отозвала Сюмбюля в сторону и сказала, чтобы он отправился на базар и купил успокаивающих трав для фаворитки шехзаде. Но Сюмбюль не знал, какие именно нужны, и поэтому попросил об этом Клаху. Парень согласился помочь и пошёл на базар. Но в коридоре его окликнула Хуриджихан-султан: — Клаха-ага! — Госпожа, — парень вежливо поклонился, — Надеюсь, вы в добром здравии?! — Да, всё хорошо, и это благодаря тебе… — султанша подошла к Клахе вплотную и взяла его за локоть, — Если бы не ты, меня бы не было… Клахе не особо понравились такие жесты со стороны Хуриджихан, и он быстро сказал: — Госпожа, мне нужно идти на базар, купить успокаивающих трав для Дефне-султан, иначе ей будет плохо, да и мне тоже… С вашего позволения. — парень удалился. На базаре он быстро нашёл нужные травы и по дороге во дворец также решил купить чабреца, ведь с самого утра у Ками болела голова, и он не мог терпеть эту боль. «Не дворец, а больница какая-то!» — подумал Клаха, подходя к продавцу. — Ага, за сколько чабрец продашь? — 10 акче, и он в твоих руках! — Благодарю, — Клаха ушёл во дворец. С момента смерти хасеки Хюррем-султан там было тихо: не было слышно смеха наложниц и перебранок слуг. Султан Сулейман приказал привести к нему в услужение немых служанок и рабов, и командующий флотом Мана-паша доставил их с невольничьего рынка в Стамбул. Султан заметно сдал: седины на его бороде стало в разы больше, здоровье было уже не то, и он периодически на всех срывался, даже на собственных детей. Дети, а также все паши и беи, понимали его горе и поэтому терпели его нападки. Клаха вошёл во дворец и сначала направился в покои Ками-паши, чтобы сделать для него чай с чабрецом. Видеть друга в таком состоянии парень не мог. — Ну наконец-то, Клаха… — простонал паша, — Я уже думал, что умру к твоему приходу… — Ну, скажешь тоже… Сейчас чайку с чабрецом попьёшь, и боль пройдёт… Клаха быстро заварил чай и, положив смоченный платок на голову друга, дал ему выпить дымящийся напиток. — Какая же гадость этот чай с чабрецом! Гребаная мигрень! Ещё во дворец прибудет гость, которого пригласил повелитель… Встреть его достойно! — Что за гость? — Какой-то… знатный бей, вроде даже из наших краёв… Чёрт, как же виски ноют… — глаза паши закрылись, и он уснул. А спустя какое-то время разгневанные Мелек-хатун и Сюмбюль-ага влетели в покои. — Где тебя носит, Клаха-ага?! — закричала Мелек-хатун, но Клаха жестом заставил её замолчать. — Ты чего разоралась? Ками-паша спит! — Ой… Так где тебя носило? Дефне-султан ждёт своих трав! Она в любой момент может почувствовать себя хуже! — Мелек опустила голос до шёпота. — Я здесь был, а до этого на базаре. И кстати: у нас во дворце гость? — Да, он уже приехал и находится на аудиенции у Михримах-султан. Повелитель сейчас не в добром здравии: слишком нервный, и поэтому он решил, что не стоит попадаться под его горячую руку… Клаха направился следом за Сюмбюлем и Мелек, чтобы дать Дефне-султан успокаивающий травяной сбор. Но ему не давало покоя то, что имя гостя, прибывшего к повелителю, так тщательно скрывалось. Выйдя из покоев фаворитки Баязида, Клаха столкнулся с Михримах-султан, выходящей из своих покоев. — Михримах-султан, — парень поклонился. — Клаха-ага, — улыбнулась султанша, — Тебе, наверное, известно, что у нас во дворце гость? — Известно, госпожа. — Хидэ-бей сейчас у повелителя. Он приехал для того, чтобы решить вопрос по торговым связям. «Хидэ-бей?» — пронеслось у Клахи в голове, — «Имя у купца уж больно знакомое!» — Скоро все увидят этого человека, — продолжила Михримах, — Поэтому… Организуй достойный приём. Сообщи на дворцовой кухне, чтобы приготовили наши лучшие блюда, и не дай Аллах, если они ему не понравятся! Покажи, где он будет временно проживать. — Слушаюсь, госпожа. К вечеру обитатели дворца уже с нетерпением хотели посмотреть на гостя, который пожаловал к повелителю. На званом ужине была вся семья повелителя. Дверь в покои султана открылась, и на порог вошёл мужчина, на вид не старше сыновей повелителя, с азиатскими чертами лица и ярко-розовыми длинными волосами, в красном кафтане с чёрной окантовкой на воротнике, полах и рукавах. Увидев его, Ками и Мана открыли рты от неожиданности. — Повелитель, — вежливо обратился вошедший к султану, — Шехзаде, — он перевёл взгляд на Селима и Баязида, — Госпожа, — он посмотрел на Михримах. — Мы очень рады Вам, Хидэ-бей. Но вам пора познакомиться и с остальными, кто сидит за этим столом. Это — бейлербей Румелии Ками-паша, зять шехзаде Селима. А это — командующий османским флотом Мана-паша, зять Михримах-султан. Хидэ-бей также хотел открыть рот от неожиданности, ведь он знал пашей, но сдержался и сказал: — Я тоже очень рад. Государь, я очень сожалею о вашей потере. Хасеки Хюррем-султан была прекрасной женщиной, и равных ей не было ни в чём. Да прибудет она в раю. — Аминь. За ужином паши сидели и смотрели то друг на друга, то на прибывшего. Они тоже знали гостя, прибывшего к султану. Ведь этим знатным купцом оказался их давний знакомый Хидэто Матсумото. Но что он делал в Топкапы и как оказался в 16-м веке, никто не знал.