***
Михримах-султан сидела с дочерью в своих покоях и перебирала привезённые во дворец ткани. Она хотела новое платье, выбрала самое красивое полотно и сказала служанкам: — Скажите портным, чтобы принимались за работу. — Как прикажете. В это время в покои луноликой госпожи вошёл Сюмбюль-ага. Хюмашах, увидев, что слуга хочет лично поговорить с её матерью, поклонилась Михримах-султан и ушла к мужу в покои. — Сюмбюль, у тебя что-то срочное? — Госпожа, Хидэ-бей просил вам передать, что будет ждать вас сегодня вечером в охотничьем домике. — Хорошо, — кивнула Михримах-султан, — Распорядись, чтобы мне подали карету. Гюльбахар! Эмине! — обратилась она к служанкам, — Принесите моё синее платье! Мне нужно покинуть дворец ненадолго. Женщина села в карету и поехала в лесополосу, где располагался охотничий домик. Уже на полпути она заметила два удаляющихся мужских силуэта в плащах и карету рядом. Значит, Хидэ-бей уже там. Султанша снова улыбнулась, предвкушая прекрасный вечер и не менее дивную ночь. Михримах-султан вышла из кареты и направилась к крыльцу домика. Двери открылись, и на пороге появился Хидэ. — Госпожа… — парень вежливо поклонился. — Я ждал вас. — Хидэ-бей, — Михримах подошла ближе и провела рукой по плечу Матсумото, — Я как узнала, что вы здесь, сразу сорвалась сюда, никого не поставив в известность. — Я, конечно, не имею права так говорить, но это плохо, госпожа. Повелитель наверняка будет волноваться, не зная, где вы, и очень рассердится. — Я всё понимаю, Хидэ, но… Вышло так, как вышло. Хидэ-бей оказался прав: во дворце Топкапы начался переполох. Повелитель рвал и метал, узнав о том, что Михримах исчезла из дворца. Слуги и наложницы повсюду искали госпожу. И только на следующий день она вернулась, счастливая и улыбающаяся. Повелитель позвал её к себе и, судя по всему, разговор между ними обещал быть неприятным. — Михримах, дитя моё! Разве можно было так поступать? — Повелитель, вы о чём? — луноликая сделала вид, что не в курсе, о чём речь. — Не делай вид, что не знаешь! Тебя не было во дворце целые сутки! Но не это самое страшное! Я узнал от Сюмбюля, что и Хидэ-бея также не было во дворце! Напрашивается одно: ты была там же, где и он! — Я ездила совершенно в другое место! И это может подтвердить кто угодно! В это время за дверью послышалось: «Локман-ага, впусти меня к повелителю, и не буди во мне зверя! По-хорошему прошу!» Дверь открылась, и на пороге появился запыхавшийся Ками-паша. — Повелитель, простите, что я заявился к вам вот так, бесцеремонно, — паша перевёл взгляд на Михримах-султан, — Я слышал ваш разговор с госпожой. Она сказала правду: с Хидэ-беем её не было. Она была во дворце в Эдирне, её там много кто видел. Я сам лично её туда сопровождал. Следом в покои повелителя ввалился Мана и выпалил: — А что касается Хидэ-бея, то он смотрел торговые корабли, на которых лучше всего перевозить товары из Стамбула в Японию. Я был с ним в тот момент, смотрел, как проходит починка моего корабля. Повелитель смотрел то на пашей, то на дочь, слушал их доводы и в его голове всё перемешалось. Он не догадывался, что паши врали, чтобы защитить Хидэ и Михримах и позволить им быть счастливыми. Султан смягчился и сказал: — Иди к себе, Михримах. Занимайся своим сыном. — Сулейман перевёл взгляд на пашей, — И вы можете идти. Выйдя из покоев султана, Михримах была не в силах скрывать свои эмоции: — Зачем вы так? — Мы хотели как лучше, госпожа. Пусть лучше повелитель думает, что всё так и было. — Я вас просила об этом? — Нет, госпожа. Но… Вы же сами меня просили, чтобы я не рассказывал повелителю о вас с Хидэ-беем. Я и не стал. — А я соврал, чтобы Матсумото не вылетел из дворца! — Довольно! Замолчали оба! Я, конечно, безмерно вам благодарна, но впредь попрошу: не нужно покрывать нас таким вот образом! Достаточно и того, что вы устраиваете нам встречи в охотничьем домике! Это же я вас тогда видела, когда подъезжала? — Да, вы видели нас. — Вот и отлично. Всё поняли? — Да, мы всё поняли. — Можете идти. Паши направились в свои покои, опустив головы от стыда. Никто из них не понимал, зачем нужно было то, что они сделали. В коридоре их встретил Клаха. — А что это вы такие грустные, пацаны? — Мы только что покрывали Михримах-султан перед повелителем… — начал Мана, — просто у неё и Хидэ была связь… — парень осекся, получив от Ками подзатыльник и сердитое: «Ну ты и олень!» — Мана, ты меня, конечно, прости, но… Твоя тёща сошла с ума! — выпалил Клаха. — А Матсумото тоже хорош: закрутил роман с султанской дочерью! Мозгов нет совсем! — Ну блин, любви все нации и возрасты покорны, и плевать на статус!***
Михримах-султан, дойдя до своих покоев, выдохнула. Злость и страх мгновенно прошли, и она подумала: «Хорошо, что повелитель ни о чём не догадался! А я повела себя как неблагодарная женщина: накричала на пашей за то, что они пытались меня защитить! Дай Аллах, чтобы Хидэ-бея не отослали отсюда!» В её покои постучали, и на пороге возник Сюмбюль-ага. — Госпожа, вам письмо. — Давай сюда. У тебя всё? — Да, госпожа. — Ступай. Султанша развернула свёрток. Письмо было написано Хидэ-беем. Михримах начала его читать. «Моя госпожа, одиноко растущая в саду лавровая ветка, мой рай! Вы себе даже представить не можете, как я переживал, когда наш повелитель позвал вас к себе, и очень боялся, что больше вас не увижу! Разлука с вами привела бы меня к смерти, но, хвала Аллаху, всё обошлось и я остался здесь. Моё сердце полностью в ваших руках, и я готов хоть сейчас попросить у султана Сулейман-хана Хазретлери вашей руки, ибо я хочу встречать каждый день рядом с вами и уверен, что вы тоже этого хотите. Простите мне мою дерзость, я лишь пишу, как чувствую. Несчастный и изнемогающий от любви к вам Хидэ-бей.» Михримах отложила письмо и задумалась. Хидэ-бей писал, что очень её любит и хочет попросить её руки, и луноликая поймала себя на мысли, что и сама очень этого хочет. Но одна мысль не покидала голову госпожи. «А что, если повелитель не одобрит этот брак? Что, если выдаст меня замуж за нелюбимого против воли? Нет, сейчас главное — не думать о плохом!» Луноликая стала вынашивать план действий, чтобы добиться единственной цели — брака с Хидэ-беем.