***
В последние дни Михримах-султан было совсем тяжело передвигаться. Из-за солидных размеров живота у неё были постоянные боли в спине, и она почти не выходила из дворца. Срок уже подходил, и Хидэ-бей специально приставил к луноликой Фахрие и Мелек, чтобы они следили за её состоянием. — Смотрите, чтобы ни одна мелочь от вашего взгляда не ускользнула! Иначе, если с госпожой и с ребёнком что-нибудь случится, не приведи Аллах, конечно, — вы обе ответите своими головами! Вы меня поняли? — Мы всё поняли, бей, можете не сомневаться, всё хорошо будет. — Прекрасно! А сейчас идите. Михримах-султан ждёт меня в покоях. Почти каждый день луноликая ощущала странную тяжесть и боли внизу живота, что говорило о скорых родах. Чтобы хоть как-то поддержать Хидэ-бея и сгладить его беспокойство, во дворец в Эдирне приехали Ками, Мана и Клаха. — Пацаны, я беспокоюсь… А что, если… — «А что, если», «А что, если»! — передразнил Ками, — Блин, Хидэ, ты как дитя малое, честное слово! Хочешь, чтобы твоему ребёнку передалась твоя нервозность? Ничего хорошего из этого не выйдет! — Можно подумать, ты не переживал, когда у тебя Джихан родилась… — Переживал, ещё как переживал! Последний месяц вообще заебанный ходил и спать всё время хотел!.. Паша был вынужден прекратить речь, так как из покоев раздался крик: — Скорее сюда! Малыш на подходе! — Клаха, что ты стоишь? Скорее зови Фахрие и Мелек! Ками, отведи Хидэ к себе! Я пока здесь постою, на стреме! — Мана встал около дверей и, впустив Фахрие и Мелек в покои, сказал им: — Никого не впускайте! Я лично прослежу! Матсумото был сам не свой. Последние месяц или два он был похож на живого мертвеца: бледный, худой, с тёмными кругами под глазами… Можно смело говорить, что он сошёл с плаката, на котором был изображён герой фильма ужасов. — Сколько можно доводить себя, Матсумото?! — взревел Ками, — Ты что, хочешь сдохнуть раньше срока? А это произойдёт, если так и дальше будешь себя доводить! А представь, каково сейчас Михримах-султан! Ей и так сейчас не особо хорошо, а тут ещё ты с ума сходишь… Пора уже, наконец, взять себя в руки, Хидэ! Алле, гараж! ХИДЭ, БЛИН, Я К ТЕБЕ ОБРАЩАЮСЬ ИЛИ К КОМУ?! Паша развернулся и увидел, что Матсумото спит. Он раскинулся на кровати и размеренно дышал, повернув голову в сторону окна. Гнев паши прошёл, осталось только сочувствие. Ками подошёл к Хидэ и провел своей рукой по его плечу. — Отдыхай. А то на ходячий скелет похож стал… — Матсумото хихикнул во сне. «Ну хоть не плачет, и то радует!» — пронеслось у паши в голове. Ками вышел из покоев и увидел Ману, уже явно заскучавшего. Услышав шаги, адмирал встрепенулся. — Ты меня напугал! — Ну прости, Мана, не думал, что так всё выйдет! — Я закимарил здесь уже… А Хидэ где? — Спит в моих покоях. Он себя извел дальше некуда! Реально на героя ужастика стал похож! Мана рассмеялся. — Ну, ты сказал! А уже на следующий день Хидэ-бей проснулся от счастливой новости. Он стал отцом прелестного здорового мальчика! С обрядом наречения именем тянуть не стали, и султан Сулейман, взяв новорождённого малыша из рук Хидэ-бея, произнёс: — Аллах Акбар, Аллах Акбар, Аллах Акбар! Да будет твой путь светел, мысли чисты, а дела и поступки — благими! — Аминь, — произнесли все присутствующие. Правитель снова склонился над ребёнком и произнёс: — Твоё имя — Сулейман! Твоё имя — Сулейман! Твоё имя — Сулейман! Михримах-султан счастливо улыбалась, а вот Матсумото немного оторопел от того, что повелитель назвал внука собственным именем. Взяв малыша на руки, мужчина всхлипнул. Это были слёзы счастья. — Сулейман… Сынок мой! — Ты посмотри, как он на тебя похож! Глаза, губы, нос — всё твоё! — Зато во всём остальном он будет похож на тебя! Михримах-султан и Хидэ-бей смотрели на своего ребёнка и не могли оторваться. Маленький Сулейман был для них своего рода подарком судьбы, и людей счастливее их, казалось, на всём свете было не сыскать.***
Как и ожидалось, затишье и мир между Селимом и Баязидом были недолгими. Немного отойдя от праздника, устроенного по случаю рождения шехзаде Сулеймана, они снова стали ссориться и идти друг на друга с саблями и войском. И вот однажды Селим пригласил к себе в покои Ками-пашу, чтобы обсудить с ним важное дело. — Шехзаде, вы хотели меня видеть? — Да, паша. Как вам известно, шехзаде Баязид всё ещё здесь, в Манисе. И дело, которое я вам поручу, касается его. Позвольте представить вам Йылмаза-агу и Синана-агу. Эти люди полностью в вашем распоряжении. А пока… — шехзаде подозвал пашу поближе и что-то прошептал ему. Паша закивал головой: — Шехзаде, можете не беспокоиться, всё будет сделано в лучшем виде. — Можете идти. Паша поклонился и, бросив: «Йылмаз-ага! Синан-ага! За мной!», вышел из покоев Селима. Остановившись у ворот, он увидел Орхана и Османа, играющих в дворцовом саду. — Йылмаз-ага! Распорядись, чтобы к воротам подали карету. Синан-ага, ты должен вывезти детей в лесополосу! Йылмаз, никуда не отлучайся из дворца: нужно сделать так, чтобы шехзаде Баязид выехал следом за ними. — Как прикажете, паша. Ками-паша, напустив на себя весёлый вид, помчался в покои к шехзаде Баязиду. Увидев пашу, тот улыбнулся. — Паша, рад вас видеть! Как вы? — Всё хорошо, инь-ша-Аллах. — притворно улыбнулся парень, — День сегодня обещает быть хорошим… Баязид выглянул в окно и испугался: детей в саду не было! Ками не мог не заметить реакцию шехзаде и возликовал, но не показал вида. — Шехзаде, не бойтесь за детей: с ними мой человек, Синан-ага, ему можно доверять! Они в безопасности… В покои шехзаде вошёл Йылмаз-ага: — Паша, карета готова и ждёт у ворот. — Хорошо. Шехзаде, не желаете ли присоединиться к своим детям и погулять с ними? — С удовольствием, — улыбнулся Баязид, ничего не подозревая. Мужчины сели в карету и поехали в лесополосу. Но каково было удивление Баязида, когда он увидел своих детей, стоящих на коленях, Синана-агу, о чём-то разговаривающего с двумя неизвестными в чёрной одежде, и шехзаде Селима в окружении янычаров. — Ну здравствуй, брат, — наигранно улыбнулся Селим, — Я знал, что ты придёшь, — он бросил быстрый взгляд в сторону, и Баязид в следующее мгновение уже стоял на коленях рядом с детьми. — Селим… Только пощади детей! В чем они виноваты? Хочешь убить меня — убей, только оставь их в живых! Селим холодно взглянул на брата и снова бросил в сторону быстрый взгляд. Ками махнул рукой, и двое мужчин в чёрном достали верёвки, бросились на Орхана и Османа и затягивали до тех пор, пока они не упали замертво. Баязид, увидев тела сыновей, перевёл взгляд на пашу, ища сочувствия, но натолкнулся лишь на холодное равнодушие. — Таковы османские законы, шехзаде. Престолонаследник убивает всех своих братьев и их детей, хочет он того или нет. Вам это известно лучше меня. Баязид глядел вслед уходящему Селиму и кричал: — Ты позорное пятно на нашей династии! В сердцах людей ты навсегда останешься трусом, сластолюбцем и пьяницей!.. Эту оскорбительную тираду Селим долго слушать не мог. Он многозначительно посмотрел на Ками-пашу, как бы призывая его к действию. Паша дал отмашку, и вскоре петля стянула и шею Баязида. Йылмаз-ага и Синан-ага выкопали глубокие ямы и в них похоронили шехзаде и его сыновей, закопав их таким образом, чтобы их могилы не опознали и не отыскали. Теперь у шехзаде Селима не осталось соперников на пути к трону.