Новая жизнь

      — Ты не обязана ехать со мной, — в который раз за последние несколько дней повторил Крис. — Я справлюсь и сам.       — Мы уже тысячу раз это обсуждали, — раздражённо воскликнула я. Честно говоря, этот разговор уже начинал порядком выводить меня из себя. Я и так на протяжении последних нескольких дней ходила сама не своя, ещё и он со своей заботой продолжал действовать на мои и без того расшатанные нервы. — Я еду с тобой и точка.       Я знала, что брат просто беспокоился за меня, но всё равно злилась на него всякий раз, когда он поднимал эту тему. Да, я не горела желанием ехать ко Двору, как и встреча с Королевой Татьяной не была пределом моих мечтаний, не говоря уже о нежданной-негаданной встрече со своими старыми знакомыми, которые, вот уже как пять лет считают меня умершей. Я не могла себе даже представить их реакцию на моё внезапное «воскрешение из мёртвых». Впрочем, на реакцию Королевы я бы посмотрела с большим удовольствием.       А вот от одной мысли о скорой встрече с Лиссой и Дмитрием у меня внутри всё буквально переворачивалось. Эти двое были самыми важными людьми в моей прошлой жизни, людьми, которых я безумно любила и которым никогда — никогда! — не желала причинить боль. И если за Дмитрия я была относительно спокойна, потому что знала, что он справится с этой потерей — в конце концов, он был стражем и, как бы печально это ни звучало, привык к смерти. К тому же моё сердце было спокойно за него ещё и потому, что в каком-то смысле я с ним попрощалась, тогда на крыше — отпустила его к другой, смирившись с тем, что он навсегда уйдёт из моей жизни. Конечно, я всё ещё любила его, даже после стольких лет, и мысли о нём по-прежнему причиняли боль, но всё же, это своеобразное прощание было для меня и утешением, и большим облегчением.       Но вот о ком я действительно очень сильно переживала, так это о Лиссе — ведь я обещала, что никогда не оставлю её, всегда буду рядом, буду защищать её и всегда помогать, а потом сделала то, чего клялась никогда не делать — оставила её одну, предала самым худшим из возможных способов. У неё не осталось даже никого, кто бы смог её поддержать и утешить — точнее такой человек был, но она сама его оттолкнула, не позволив быть рядом с ней, что лишний раз показывало насколько сильно моя потеря сломила её. К тому же я очень сильно переживала из-за воздействия стихии Духа на её психическое состояние.       Наверное, я никогда не смогу перестать за неё волноваться — слишком долгое время Василиса была единственным для меня родным человеком, единственным членом семьи, пусть и не кровным, зато самым любимым. И мне не нужно было обладать нашей связью, чтобы знать, насколько тяжело ей было пережить мою «смерть». Наверное, сложись обстоятельства иначе, я бы никогда не заставила её пройти через это. Но, как бы мне того ни хотелось, я не могла ничего изменить, да наверное и не хотела, сколь бы сильную вину я за это не испытывала.       Я мало что помню о событиях в Спокане — они до сих пор остаются для меня словно в тумане. Даже сейчас по прошествии стольких лет, я не уверена, что могу собрать по кусочкам всю картину произошедшего. Я лишь знаю, что после убийства Мейсона, я была не в себе. Ужас, ярость и горе смешались в единую смесь и поглотили меня без остатка. Я смутно помню убийство Исайи, и Мию, вернувшуюся за мной. Но после этого практически ничего.       Насколько я поняла, перед смертью Исайя успел меня серьёзно ранить, однако я не помню когда и как это произошло. Я была так поглощена своими чувствами и эмоциями, что просто не заметила этого. Последнее, что я запомнила — была Мия, пытавшаяся уговорить меня оставить Мейсона и поскорее убраться из логова стригоев. Что было дальше, я не уверена — об этом я могу только догадываться, основываясь на показаниях свидетелей и врачей.       Очнулась я уже в больнице. Как оказалось, я практически месяц пролежала в коме, находясь между жизнью и смертью. Врачи сказали, что мне крупно повезло, что меня доставили вовремя, и что это чудо — остаться в живых с подобным ранением. Тогда я не придала этим словам значения, но сейчас понимаю, что не будь я дампиром, в тот день я, вероятней всего, действительно бы умерла.       Уже после мне рассказали, что меня доставила в больницу молодая пара после того, как я чуть не рухнула под колёса их машины. Я была на дороге вся в крови и в полубессознательном состоянии. Я не уверена, как оказалась там — помню лишь смутные ощущения сжимающегося вокруг меня пространства, словно стены давили на меня со всех сторон, и мне не хватало воздуха, мне казалось, будто я задыхаюсь. А ещё я помню запах — он был повсюду, обволакивал меня целиком, заполнял ноздри и лёгкие, я словно ощущала на языке неприятный солоноватый металлический привкус крови, и от этого к горлу подкатывала тошнота. Помню, что мне было очень плохо, как физически, так и морально.       Видимо после ухода Мии я больше не могла оставаться в том доме, мне нужен был свежий воздух, а так как мой разум был помутнён, и я мало что соображала в тот момент — инстинкты взяли верх. Я не думала ни о чём, просто знала, что мне нужно выбраться из этого дома, не потому что в нём опасно и там могли быть другие стригои или люди, которые им помогали, а потому что я больше не могла там находиться. Мне просто нужно было оттуда выбраться — не ощущать этих давящих на меня стен, не чувствовать этого тошнотворного запаха, который словно пропитал собой всё пространство, не видеть красной жидкости растёкшейся огромной лужей на полу и мёртвых неестественно бледных тел, причиной состояния которых была я.       Гораздо позднее я узнала о том, что стражи на протяжении полутора недель обыскивали весь Спокан, в безуспешных попытках разыскать меня, но в больницы почему-то заглянуть не догадались. И после того, как не обнаружили никаких следов, объявили погибшей — альтернативный вариант никто не хотел даже рассматривать. Таким образом, когда я очнулась, я уже на протяжении двух недель была официально мертва и похоронена. Поэтому я просто решила оставить всё как есть и не возвращаться туда, где меня не ждали. А может, это было просто оправданием для того, чтобы больше туда не возвращаться.       В любом случае, когда я очнулась, то сразу поняла что что-то не так. Я не знала что именно, но точно знала, что во мне что-то изменилось. Я вновь побывала на грани жизни и смерти и вновь вернулась. Я вернулась, но Мейсон – нет.       Это сильно изменило меня. Не могу даже описать словами, в каком тяжёлом психологическом состоянии я тогда находилась. Осознание произошедшего навалилось на меня с такой силой и мощью, что впервые в своей жизни я не была уверена, что справлюсь с этим. Меня буквально придавило под тяжестью собственной вины и никчёмности. Пожалуй, в тот момент я была ближе всего к тому, что бы окончательно сломаться. Я была так сильно разочарована — во всём — в себе, в Академии, в стражах, в этом дерьмовом мире — и единственное чего я хотела, это бросить всё раз и навсегда. Я не хотела возвращаться в Академию, не хотела становиться стражем — я вообще ничего не хотела. Я чувствовала лишь всепоглощающую вину, боль и ужас от произошедшего.       Я не могла поверить в то, что Мейсона больше нет.       Чётко я осознавала только одно – я не смогла его защитить, я не справилась. В том, что с ним случилось, была виновата лишь я. Я облажалась и теперь мне придётся с этим жить.       Как, после всего произошедшего, я могла вернуться в Академию? Как я могла стать стражем Лиссы? А если я снова не справилась бы, и с ней что-нибудь случилось? Что если бы она погибла или стала стригоем? Нет, этого я не могла допустить. Я не могла и не хотела возвращаться обратно. Наверное, это была слабость, но в тот момент я не хотела становиться стражем, не хотела брать на себя ответственность за чужие жизни, потому что я боялась — боялась вновь допустить ошибку, вновь не справиться, снова потерять.       К тому же я знала, что её есть, кому защитить. Лисса была принцессой, последней из рода Драгомир, и как обладательнице этого титула, ей полагалась самая лучшая защита, к которой я, к сожалению, не имела никакого отношения.       Это было не похоже на меня, размышлять подобным образом, но впервые в жизни мне хотелось просто сдаться, оставить всё и жить обычной жизнью. И, наверное, я бы поступила именно так, если бы не Кристоф.       Тогда он спас меня от саморазрушения.       И до сих пор спасает.       Я никогда прежде не знала, что значит иметь в своей жизни такого человека — сильного, надёжного, уверенного, который всегда будет заботиться о тебе, оберегать, помогать, поддерживать, который будет рядом, чтобы не случилось, будет брать на себя ответственность, принимать сложные решения и всегда ставить тебя на первое место. Человека, которого можно охарактеризовать двумя простыми словами — старший брат.       По сути именно таким человеком всегда была я. В наших с Лиссой отношениях именно мне была отведена роль старшей сестры ответственной за благополучие младшей, даже если со стороны могло показаться совсем иначе. Несмотря на моё взбалмошное и на первый взгляд безответственное поведение, так сильно отличающееся от характера моей лучшей подруги, именно на мне всегда лежала ответственность за наши жизни, за нашу безопасность и благополучие. Я отчаянно старалась быть для неё таким человеком, в котором она всегда и во всём могла быть уверенной, однако сама я никогда не испытывала по отношению к себе ничего подобного.       Но встретив Криса, я, наконец, обрела семью — настоящую семью, которой у меня никогда не было прежде, хотя на тот момент я даже не подозревала, что мы на самом деле являемся семьёй. С ним я не чувствовала необходимость притворяться или что-то кому-то доказывать, я просто была той кто я есть. Я знала, что в моей жизни появился близкий человек, который несмотря ни на что, будет обо мне заботиться и любить. Наверное, в какой-то момент я просто переложила всю ответственность за свою жизнь на брата и я этим не гордилась, однако было приятно наконец сбросить с себя весь этот груз и доверить его кому-то ещё. Не знаю, что это говорит обо мне, как о человеке, но в тот момент Крис действительно спас меня, вновь собрав по кусочкам из остатков того, что осталось от меня прежней. С ним мне не было необходимости прикидываться сильной и уверенной, когда на душе было хреново, а сомнения разъедали изнутри, как это происходило с Лиссой, когда я, не желая её расстраивать, оставляла свои переживания при себе или с Дмитрием, который всегда старался держать меня на расстоянии, сохраняя дистанцию в наших отношениях.       С Кристофом всё было иначе: мы как-то очень быстро сблизились и нашли с ним общий язык — не успела я ничего как следует обдумать, как осознала, что готова доверить ему собственную жизнь и рискнуть ради него своей. Лишь через полгода нашего знакомства и тесного общения, я узнала, кем он на самом деле мне приходился. Нужно ли говорить, что после этого наши отношения стали ещё ближе, а узы крепче?       Однако, иногда, например, сейчас, его опека по отношению ко мне казалась мне чрезмерной. Я не любила, когда на меня давили или относились ко мне, словно к хрустальной вазе, опасаясь, что она, то бишь я, разобьётся от малейшего прикосновения.       — Слушай, давай закроем эту тему, — обратилась я к брату, после недолгого молчания. — Я еду с тобой, это не обсуждается. Я понимаю, что ты беспокоишься и стараешься защитить меня, но ты и сам прекрасно знаешь, что мы будем нужны там оба. К тому же не имеет значения, поеду я сейчас или нет — моя встреча с прошлым всё рано неизбежна. Если мы примем предложение Королевы о сотрудничестве, мне так или иначе придётся вернуться ко Двору, и не думаю, что чем позже это произойдёт, тем легче — скорее наоборот. Так что лучше уж сразу — в омут с головой.       — Ты уверена, что готова к этому? — я видела, что он всё ещё сомневался, хотя и понимал, что я во много права.       — Нет, и вряд ли когда-нибудь буду, но разве у меня есть выбор? — иронично произнесла я, вопросительно подняв брови.       — Выбор есть всегда — разве не этому я тебя учил? — как то устало и слегка разочарованно ответил Кристоф. — Мне казалось, ты поняла.       — Поняла, но не думаю, что сейчас подходящее время для того, чтобы ставить собственные чувства выше своего долга или жизней людей. Ты бы на моём месте поступил точно так же. Да ты и поступаешь! — воскликнула я, возможно излишне эмоционально, в попытке донести до него свою точку зрения. — Ты ведь не больше меня желаешь туда ехать, но делаешь это, потому что считаешь, что так будет правильно. Сейчас я поступаю именно так, как ты всегда меня учил — стараюсь защищать людей.       Он покачал головой и как то обречённо вздохнул, не уверенный в том, как лучше объяснить мне своё беспокойство. Мы редко расходились с ним во мнениях, ещё реже спорили или вот как сейчас не могли понять, что на уме у другого.       — Дело не в этом Роуз, — наконец произнёс он. — Дело в том, что я очень хорошо помню, в каком состоянии ты была, когда мы впервые встретились. И я беспокоюсь о том, что возвращение ко Двору, встреча с прошлым вернёт тебя в те дни, напомнит о событиях многолетней давности. Я знаю, что ты сумеешь с этим справиться, но мне очень не хочется, чтобы ты вновь переживала эти события.       Несколько минут я обдумывала его слова, бесцельно обводя взглядом свою комнату, в которой и состоялся этот разговор, после того как с утра пораньше Крис бесцеремонно ворвался ко мне, пока я приводила свои волосы в порядок после беспокойного непродолжительного сна.       — Я никогда их не забывала, — тихо ответила я.       Мой взгляд остановился на нескольких рамках с фотографиями, стоявших на моём столе: на одной из них была я и Лисса, со счастливыми улыбками смотрящие в объектив фотокамеры, на второй мы с Мейсоном на школьной вечеринке незадолго до событий в Спокане. Здесь были и другие фото уже из моей нынешней жизни — с Крисом, с Сидни, с Джейсоном и Дэном, а также другими ребятами из ОПБСС, но сейчас моё внимание привлекали именно эти две фотографии. Всё-таки иногда хорошо, когда твой отец Ибрагим Мазур — человек, для которого открыты все двери — без него, я бы никогда не сумела заполучить их обратно.       — Эти события сделали меня той, кто я есть, они же свели меня с тобой, — продолжила я, после недолгого молчания. — Да, наверное, ты прав — всё там будет напоминать мне о произошедшем. Признаю — это будет нелегко. Но тебе не стоит беспокоиться обо мне — я давно уже смирилась со смертью Мейсона, и теперь понимаю, что в той ситуации было не так уж много, что я могла бы сделать. Конечно это не значит, что я не чувствую себя плохо из-за его смерти или порой на меня не накатывает чувство вины, но я давно уже сумела справиться с этим, — я перевела взгляд на брата и слегка улыбнулась. — Не волнуйся, со мной всё будет хорошо. К тому же, ты ведь будешь рядом.       Он улыбнулся мне в ответ.       — Всегда, — однако, тут же снова принял серьёзный вид. Я знала, что он был всё ещё не уверен в правильности моего выбора и продолжал беспокоиться обо мне, однако, я также видела на его лице облегчение, думаю, в какой-то степени он был рад, что я приняла это решение и полечу ко Двору вместе с ним. — Значит, решено? Завтра утром вылетаем, чтобы к ночи уже быть при Дворе. Майкл сказал, что мы прибудем как раз к середине заседания моройского Королевского совета.       — Значит сразу с корабля на бал? — хмыкнула я.       — Что-то вроде того, — хмуро отозвался брат и, искоса поглядев на меня, предупредил. — Вероятнее всего твои друзья тоже будут там.       — Видимо такова моя судьба, — констатировала я. — Ни дня без приключений.       Что ж, похоже, пора начинать готовиться, чувствую, завтра меня ждёт очень «весёлый» денёк.