Кот в мешке

      Потом всё же оказалось, что лучше мокрая шерсть на верхней половине тела, чем вся с макушки до кончиков пальцев на ногах. Наконец замёрзнув и выключив воду, Ник попытался вытереться, но, сколько ни растирал мех полотенцем, добивался только неудовлетворительных результатов: либо влажная шерсть слипалась, и он походил на облезлого подзаборного кота, либо беспорядочно пушилась во все стороны, и из зеркала на него глядела гигантская шуба с глазами. К тому же полотенце насквозь промокло — хоть отжимай. В маленькой комнатке становилось душно, в воздухе висела густая влага — хотелось уже выйти отсюда, но не хотелось одеваться на мокрое тело.       — Ты не утонул? — откуда-то издалека позвал Александр.       Ник обернул бёдра полотенцем и распахнул дверь. Пока он отмокал в ледяной воде, Александр перенёс многострадальный стул и расслабленно сидел на нём у самого окна. Похоже, с воспалением лёгких они будут лежать на соседних койках.       — Сохнуть, я так понимаю, можно только двумя способами, — уточнил Ник, — либо сменить облик и вытереться, либо ждать?       — Можешь вылизаться.       — Как же ты меня достал.       Александр улыбнулся и, поднявшись, направился к сумке.       — Подожди, может быть, я взял с собой…       Воображение уже нарисовало фен, и предмет, который он принёс, вначале вызвал оторопь. Ник удивленно осмотрел щёточку с густой жёсткой щетиной и, скрывая досаду, удалился обратно — зеркало возле душа было побольше, чем в нише над раковиной, — только дверь закрывать не стал, чтобы не задохнуться и к тому же видеть Александра. Тот снова развалился на стуле и в свою очередь с интересом наблюдал за Ником.       Эх, феном бы вышло быстрее… Ник на пробу расчесал грудь и живот — да, так действительно лучше: хоть не топорщится, испаряться будет равномернее, и есть чем заняться. А как спину чесать? Своя гибкость позволит дотянуться, или попросить Александра посодействовать? Ник пригладил короткую шёрстку на шее, примял щёки, начесал на макушке крохотный ирокез и разгладил — ощущения оказались довольно таки приятными и расслабляющими.       В дверном проёме возник Александр, уже одетый в кремовый свитер тонкой вязки.       — Съезжу куплю что-нибудь поесть, — предупредил он. — На тебя брать?       — Да, что-нибудь, — отозвался Ник, старательно, в несколько проходов разглаживая левую руку.       Александр скрылся, но тут же возник опять.       — У тебя солнечные очки есть? Если встречу везенов — не хочу их пугать.       — А у тебя маркер есть? — Ник опустил щётку и обернулся к нему.       — Есть.       — Неси. Напишу тебе «Гримм» на лбу, тогда точно сомнений ни у кого не будет, кто это ночью в солнечных очках.       Александр выразительно промолчал и снова скрылся, но едва Ник вытянул перед собой руку и продолжил расчёсывание, как появился опять.       — Да, хочу сказать ещё об одной особенности, общей для всех ягуаровых видов. Учти на будущее: приведение шерсти в порядок — процесс интимный.       Воображение тут же нарисовало Александра в его временно утраченном везенском облике, растянувшегося на кровати и с удовольствием расчёсывающего маленькой щёточкой длинную пушистую ногу. Да, пожалуй, посторонним такое не показывают — Ник уж точно видеть не хотел. А какого чёрта Александр до этого пялился на него со своего стула?       На злое шипение вслед тот не посчитал нужным реагировать: бодро прошёл через комнату и скрылся за дверью. Щёлкнул замок, вскоре послышалось басовитое урчание кроссовера и отдаляющееся шуршание колёс.       Ник скинул мокрое полотенце и, первое время продолжая кипеть от возмущения, возобновил расчёсывание. Потом успокоился. Щёточка скользила, расправляя шерстинки, массировала кожу, волны приятной щекотки расплывались по телу, пробуждая где-то в горле тихую мелодичную вибрацию. Отлично, оно умеет мурчать. Процесс, и в самом деле, интимный, даже не столько по виду, сколько по ощущениям. Если эта сущность останется с ним навсегда… будет ли Джульетте интересно попробовать что-нибудь подобное?       Ник отложил щётку на бортик душа. Шерсть оставалась ещё влажной, но продолжать стало уже неловко. Чего он сам с собой-то… Ладно, досохнет в джинсах, и, кстати, остальную одежду надо достать из холодильника — не одеваться, но хоть сложить нормально. Ночевать уже точно придётся здесь, и заехать домой, чтобы переодеться в свежее, не получится.       Сотовый телефон, словно намекая, выскользнул на пол, пока он маялся с натягиванием джинсов поперёк шерсти. Ник нашёл его пяткой — вовремя отдёрнул ногу и подобрал. Пора было звонить Джульетте, только придумать, что делать с изменённым голосом. Открыть воду в душе и держать телефон подальше ото рта — пусть будет плохая слышимость.       Джульетта уже спала — Ник не стал её мучить долгим пространным враньём: уклончиво сказал, что надо кое-кому на ночь составить компанию для обеспечения безопасности, и поэтому домой не придёт. Наверное, решила, что капитану, и, уточнив, всё ли у них в порядке, пожелала спокойной ночи.       Она и сама видела, какое безумие творится в Портленде в последнее время, и знала, что это ненадолго: нужно выдержать и вытерпеть до коронации, а потом… всё закончится. Наверное, так считала не только Джульетта. Действуя открыто, помешать им не мог никто, но тайно — пытались все, пожалуй, кроме только Совета. И раньше было не намного спокойнее, но когда портлендские общины везенов после многочисленных обсуждений, споров и многоэтапных голосований приняли решение о коронации младшего принца Ренарда, и традиции этого мира, наконец, встали на их защиту, те же традиции заставили их противников торопиться. Убрать с дороги принца и Гримма нужно до официальной передачи всей полноты власти Шону Ренарду. После — будет гораздо сложнее.       Может быть, и к лучшему, что Ник сейчас неизвестно где: не дома, и тем не навлекает беду на Джульетту, и не рядом с капитаном — вдвоём они бы оказались слишком заманчивой целью, чтобы подорвать ради них целый жилой дом. Мог бы и сам дойти до идеи пожить несколько дней в каком-нибудь непримечательном мотеле — здесь искать не станут.       Ник сунул телефон в карман, выключил душ и вернулся в комнату. В комнате стало гораздо свежее. Глубоко под кожей ещё пульсировал тяжёлый болезненный жар, от которого при малейшем раздражении искрили нервы, но сущность, кажется, начала понемногу успокаиваться, осваиваясь в новом теле. То ли прикрыть окно? Ник подозрительно покосился на неплотно задёрнутые шторы — возможно, Александр случайно сдвинул, или ветром сместило, но открывать вид в номер им сейчас совсем не стоило. Маловероятно, что кто-нибудь в столь позднее время будет прогуливаться в конце второй линии — кроме собственно последнего номера, здесь не было ничего — и всё же… Увидят везена — ни во что хорошее это не выльется.       Подкравшись ближе, Ник пригнулся и осторожно глянул на улицу — кажется, никого… Кажется, но лучше убедиться, что никто не сидит за его пикапом, лихорадочно звоня в полицию, ФБР, ООН и дурдом, и не сообщает им срывающимся шёпотом, что «Они уже здесь!». Навострив уши и поглядывая по сторонам, Ник осторожно высунулся из окна. Принюхался. Запахов было слишком много — он не привык вычленять их из общей мешанины и различать каждый: пахло асфальтовой дорогой, автомобилями, мокрыми деревьями и вроде бы людьми. Не совсем людьми, но кем-то живым, причём пахло довольно сильно, как будто тот стоял рядом.       По холке вдруг что-то хлестнуло и резко дёрнуло вниз — ноги подкосило, и Ник, припечатавшись подбородком о жестяной отлив, так на нём и остался, прижатый широким ремнём, перекинутым через шею.       — Где Гримм? — прошептал из-под окна грубый злой голос.       — Вышел, — растеряно выдавил Ник, еле ворочая зажатой челюстью.       Как-то надо было освободиться, но не получалось крепко упереться ногами и руками. Сбоку щёлкнул замок, и кто-то вошёл в номер — Ник прекратил елозить по подоконнику и, затаившись, беспомощно повис. Перед глазами возникло тёмное изогнутое лезвие.       — Куда? — поинтересовался второй собеседник. Голос у него был такой же — изменённый, везенский, приправленный мягким, текучим акцентом.       Чжунго или Язык Дракона? Кто из их азиатских «друзей» решил без приглашения явиться на коронацию? Конечно, можно воспользоваться так удачно подаренной Александром маскировкой и попытаться порвать обоих, едва представится шанс, но тогда из номера придётся бежать немедленно, до приезда полиции. А куда он без Александра рванёт, если даже облик сменить не может? Надо ждать.       — Недалеко, за ужином.       Ремень отпустили. Ник осторожно встал и медленно, чтобы не спровоцировать на удар лезвием в горло, обернулся. От вида противников — второй как раз входил в номер — почему-то сразу стало легче, хотя и совершенно безосновательно: не Чжунго и не Язык Дракона, всего-то Жнецы, убийцы свободных Гриммов. Два низкорослых Тролля с тёмными стальными косами, разложенными в боевое положение. Наверное, именно этих двоих видели сегодня днём — к Нику сообщение дошло через десятые руки, и подробности узнать не получилось.       — Мы подождём здесь. Ты не возражаешь, — проинформировал Жнец и указал древком на кровать. — Сядь и не дёргайся.       — Вы абсолютно правы, — закивал Ник, присаживаясь на самый край, поближе к холодильнику. Нет, всё равно слишком далеко и добраться до пистолета быстро не выйдет.       Жнец закрыл дверь и встал рядом, у стены, с косой наготове. Второй опустил створку окна и, плотно задёрнув шторы, устроился на стуле, о чём тут же пожалел, но остался сидеть не иначе как из упрямства. Ножки стула ходили под ним ходуном, скрипели от любого неловкого движения и грозились уронить седока при малейшем смещении центра тяжести. Если рвануть к холодильнику, этот упадёт на пол в обломках стула, но тот, что у двери, среагирует быстрее — успеет помешать. Вряд ли догадается, что Вернодолг рвётся в холодильник за пистолетом, но всё равно прирежет, так, на всякий случай. И на хитрость можно не рассчитывать: окажись Ник какой-нибудь безобидной Чудо-птицей или хотя бы юным котёнком, а не матёрым хищником-ягуаром, мог бы попробовать сыграть наивность — предложить им пива или попросить возможности взять колу для себя…       — Не бойся, против тебя мы ничего не имеем, — негромко проговорил Жнец у двери. — Не вертись под ногами и сможешь спокойно уйти.       — Спасибо, — пробормотал Ник.       — Можешь сменить облик, — поддержал второй, — нам всё равно, кто ты.       — Я… волнуюсь, извините.       Жнецы не настаивали. Сами принимать человеческий вид тоже не стремились: хранили инкогнито — значит, на самом деле планировали обойтись без лишних жертв. Ник незаметно огляделся — ну и картина… Он-то привык считать, что везены принимают истинный облик в исключительных случаях: непроизвольно — от страха, горя, в ярости, или же осознанно — для нападения и защиты, чтобы человеческий облик не сковывал сущность и не мешал использовать её способности. Но вот так — два Тролля и монохромный котяра спокойно сидят практически в дружелюбной обстановке, ждут, когда придёт… Собственно, ждут-то они его, Ника, но он же не виноват, что Жнецы обознались. Вот придёт Гримм, пусть сам разбирается — ему ведь понравилось быть Гриммом — ну а Вернодолг… поможет по мере сил обновлённой сущности.       Минут пять они поглядывали друг на друга и напряжённо прислушивались к далёкому гулу автомобилей, изредка пролетающих по дороге, и вскоре снаружи донёсся шорох колёс, приближающийся к номеру. Звук стих, на несколько мгновений внутри и снаружи номера повисла тишина, затем хлопнула автомобильная дверца. Жнец с облегчением на уродливой морде осторожно встал со стула и присоединился к своему напарнику. Ник непроизвольно шевельнул ушами, отслеживая мягкие шаги по короткой дорожке от парковки до двери. Нужно первым напасть, тогда Жнецы лишатся фактора неожиданности, но сделать это нужно в то мгновение, как щёлкнет замок…       В дверь постучали.       Какого?.. У него что, руки настолько заняты, что он не в состоянии достать ключ? Так он не сможет подключиться к драке достаточно оперативно.       Жнецы метнулись к стене — быстро сориентировались: драться внутри комнаты гораздо удобнее, чем мешать друг другу в узком проёме. Первый кивком указал Нику на дверь, предостерегающе стиснув косу: без глупостей. Зря надеются. Был бы настоящим везеном, удрал бы в ночь босиком, едва откроется дверь, и прихватил бы с собой Гримма. А так… может быть, удастся как-нибудь игриво подмигнуть Александру — и тот сразу догадается, что дело нечисто.       Ник встал, медленно подошёл — мышцы непроизвольно подрагивали от внутреннего напряжения, хорошо, что густой мех всё скрывал, — и распахнул дверь.       — Где? — коротко спросил Александр. Руки его были свободны — ни пакета, ни коробки с ужином — оружия, к сожалению, тоже не было, хотя о гостях он явно знал.       — Слева, — растерялся Ник.       Жнецы с округлившимися глазами судорожно переглянулись.       — За дверью, что ли? — удивился Александр.       — От меня слева.       — А-а-а… — он шагнул вперёд, поднял руку и, оставаясь большей частью снаружи, продемонстрировал налево крупный золотистый жетон. — Совет Везенов. Давайте поговорим.       Тролль, стоявший ближе, недоверчиво перевёл взгляд на Ника, снова посмотрел на знак, и, осторожно шагнув ближе, убедился, что на пороге стоит действительно Гримм.       — Ты работаешь на Совет?       Александр передал ему жетон, оглянулся на улицу, и хотя людей вокруг не было, решительно вошёл в номер. Ник, вздохнув, закрыл за ним дверь. Ну, хоть драки и последующего бегства от полиции не будет.       Впрочем, убирать косы Жнецы не спешили — внимательно оглядели жетон, один даже зачем-то понюхал и, вернув Александру, недовольно заключил:       — Не знали, что Совет забрался в Портленд.       — Впервые слышу, что обязан сообщать о своих действиях Жнецам.       — Если у Совета в Портленде Гримм, было бы неплохо предупредить! — прорычал второй.       Не подерутся, конечно, но понимать, что конфликт разгорается из-за него, было весьма неприятно. Ник инстинктивно прижал уши к голове и отступил в угол, чем, разумеется, только привлёк всеобщее внимание. Жнецы смерили его странными взглядами и вдруг с пониманием переглянулись.       — Если только… — задумчиво протянул один, — если это не тайна. Вероятно, его высочеству вы тоже не сообщаете о своих действиях?       — Вероятно, его высочество не в курсе и вашего визита, — холодно заметил Александр — Жнецы замялись — и поскольку возражений не последовало, закрепил успех: — Предлагаю разойтись. Мы не видели вас, вы не видели нас.       Жнецы помолчали немного, демонстративно размышляя, будто бы всерьёз рассматривали вариант пойти к принцу и сдать Гримма, а заодно себя, — и синхронно сложили косы.       — Передайте Совету: мы примем их интересы к сведению.       Александр учтиво склонил голову — Жнецы повторили жест и гордо вышли через предупредительно распахнутую Ником дверь. На всякий случай Ник тоже неуклюже поклонился, но на него не обратили внимания.       — Хорошо быть Гриммом на службе Совету, — довольно улыбаясь, проговорил Александр, когда дверь снова закрылась, и с ноткой сожаления добавил: — Плохо, что они теперь думают, будто Совет вас курирует.       — Ты сейчас испортил мою репутацию, — буркнул Ник, проходя мимо, и даже нечаянно толкнул плечом — хотя выглядело, будто специально, — но на самом деле Александр всего лишь занял центр прохода, где разойтись было сложно. Немного смутившись, Ник прямиком направился к холодильнику и наконец-то достал свои хорошо охлаждённые вещи.       — Тем, что Совет вас курирует? — удивился Александр.       Ник поставил ботинки на пол, свалил всё остальное кучей на кровать и, обернувшись, язвительно сморщил нос.       — Тем, что портлендский Гримм встречается в мотеле с каким-то драным кошаком.       — Ты к себе слишком строг, — усмехнулся Александр, — вполне приличный кошак. Будь я портлендским Гриммом, я бы пригласил.       Ник закатил глаза.       — Они думают, будто это я работаю на Совет. Тебя приняли за меня — ты что, не понял?       — Каким образом меня могли перепутать с тобой? — Александр удивлённо хмыкнул. — Мы разве похожи?       — Конечно, как близнецы, — бросил Ник. Посмотрел в клубящиеся тьмой провалы глаз, оценил высоко поднятые брови и вздохнул: — Слушай… Ты ведь не понимаешь, каково быть Гриммом. Думаешь, это одни только способности и никаких проблем? Так вот, не имеет никакого значения, кто ты, какой ты, чего хочешь, не важны твои самые мирные намерения. Все везены смотрят только на твои глаза, точнее, на то, что у тебя вместо них, и думают: «Гримм!». Всё, этого им достаточно, чтобы сделать вывод.       — Мы говорим о Жнецах, а они не боятся Гриммов, чтобы от ужаса не замечать ничего, кроме глаз. Хотя бы рост — я выше…       — Ты их видел? Для них высокие — это те, кто выше пяти с половиной футов. Всё совпало: тёмные волосы, высокий, европейский тип — кстати, судя по акценту, сами они азиаты, значит, плохо различают черты европейцев.       Александр кивнул и припомнил бородатую шутку:       — «Эти американцы все на одно лицо»? Да ты расист, — восхищённо протянул он.       — Я — расист? — возмутился Ник. — Они пришли меня убивать — имею право на неприязненное отношение. Здесь не образовалось два трупа только потому, что они растерялись и не кинулись на тебя сразу.       — Вот для этого я и постучал.       — Понял, что в номере есть кто-то ещё? Как?       — Окно закрыто.       — Ага. То есть если бы Жнец догадался не трогать окно, сегодня кого-то точно бы упаковали в чёрный мешок.       — Я бы всё равно постучал, даже если бы окно было открыто, — заверил Александр и, многозначительно снизив голос, пояснил: — Вдруг бы ты ещё не закончил… вычёсываться.       Ник зашипел и махнул на него рукой. Александр примиряюще улыбнулся — в сочетании с глазами, казалось, будто кровожадный монстр-Гримм уже приблизительно решил, на какие порционные куски будет разделывать оказавшуюся перед ним добычу, и улыбается в предвкушении. Надо будет это учесть и, когда они снова обменяются сущностями, следить за своей мимикой перед везенам. Однако мысли уже свернули в сторону еды.       — Ты за ужином ездил, — напомнил Ник, — привёз?       — Да, в машине. Не высовывайся на улицу в таком виде, сейчас принесу.       И это он назвал их с капитаном параноиками. Ник фыркнул и, вернувшись к вороху одежды, попытался с ней справиться, пока Александр ходил, хлопал дверцами и шуршал на улице бумажным пакетом. Футболку удалось надеть, но на спине постоянно что-то мешало, носки приходилось натягивать против шерсти, а затем оказалось, что изменённая стопа несколько шире человеческой, и в ботинки придётся буквально втискиваться. Поэтому в итоге свитер с носками отправились на стул, ботинки встали рядом, а значок и пистолет легли на папки с материалами дела.       Ник поднял с покрывала наволочку, так и оставшуюся лежать отдельно, понюхал её и следом — подушку на другой кровати. Порошком они воняли одинаково. Выбирать было не из чего, значит, его будет та, где наволочка отдельно — лучше накрыть подушку свитером, чем всю ночь дышать химией.       Вернувшись, Александр без вопросов поставил пакет на доставшуюся ему кровать — дальнюю от двери — и, присев на край, начал разбирать вкусно пахнущие вредным фастфудом красные бумажные свёртки и контейнеры.       — Кофе мне взял? — спросил Ник, стараясь не принюхиваться — кончик носа всё равно предательски алчно подрагивал.       — Ты и так взбудоражен — пей воду, — Александр вручил ему прозрачную пластиковую бутылку.       Ник разочарованно поморщился.       — Мог бы сок купить.       — Апельсиновый фрэш? — хохотнул Александр. — Могу на завтрак привезти молоко.       — Я не пью молоко.       — Теперь пьёшь.       — Из миски?       — Ну это по желанию. Хотя миски нет. Если не справишься, то в принципе я готов поить с ладони.       — Иди к чёрту, — Ник стащил порцию картошки и сэндвич, демонстративно сел подальше и зашуршал упаковкой.       Пахла еда значительно лучше, чем оказалась на вкус. То ли сама по себе — чего ждать от закусочной на окраине — то ли вместе с обликом изменились и вкусовые предпочтения. И жевать было неудобно. Вроде нормальные зубы — частые, не особо крупные, но от человеческих отличались. Ник ещё раз мысленно поискал механизм смены облика — тело никак не отреагировало — и, смирившись, дожевал сэндвич. Александр тоже затих и ел без энтузиазма — сник буквально на глазах.       — Надеюсь, сегодня больше никто не придёт. Засыпаю, — наконец признался он, массируя переносицу пальцами.       — Хочу напомнить, что это ты меня сюда заманил, — буркнул Ник. — И полиция приезжала тоже не ко мне — за мной только Жнецы приходили. Так что если ты больше никого не ждёшь, то ложись.       — А тебя, я вижу, по-прежнему будоражит. В общем, логично: я — донор, ты — реципиент, — Александр сложил пустые упаковки в пакет, допил воду и, тяжело поднявшись, направился к сумке.       Ник сдвинул подушку к спинке кровати и, забравшись с ногами, взял папку с американскими жертвами.       — Ты как-нибудь это чувствуешь? — едва открыв обложку, негромко спросил он.       — Что «это»?       — Обмен. То, что утратил, и что получил — чувствуешь?       — Не знаю. Может быть, — Александр вытащил из внутреннего отделения сумки компактный несессер и пошёл в душ. — Возможно, я просто устал.       Он скрылся за дверью, и в номере стало тихо, потом зашумела вода.