Небо, что увидим завтра

Успокоив Хаято, Цуна уложил его спать, как маленькому подоткнув одеяло. Щёлкнув подростка по носу, он в приподнятом настроении вышел из комнаты. Кёко ждала его, подпирая спиной стену. Стоило Цуне покинуть комнату, как лицо Кёко озарила мягкая улыбка. — Так, у меня накопилась куча вопросов, пора их задавать, — опираясь на костыль, сказал Савада. Не откладывая дела в долгий ящик, он направился по коридору к кабинету главы CEDEF. — Кёко-чан, я зайду к тебе попозже. Сасагава, понимающе кивнула, хоть он и не видел этого. Она очень беспокоилась, но также и понимала, что действовать иначе в нынешней ситуации не представлялось возможным. Вздохнув, Кёко решила вернуться к себе в комнату. Цуна захромал к кабинету, отвергая помощь Такеши и Хром. За столом уже расположились люди. Кого-то Цуна знал, но большинство для него были неизвестными. Прислонив костыль к стене, с гримасой, выражающей все его эмоции, он уселся в ближайшее кресло, массируя ногу. Наложенные на рану швы дико чесались, вызывая зуд. Ему ещё и вкололи что-то светящееся непонятным жёлтым сиянием. Рана от мачете заметно подзатянулась, но не настолько, чтобы пройти в одночасье. — Так, а теперь будьте добры меня посвятить в ситуацию. — Хмурясь, Цуна положил перед собой руки и обратился к присутствующим: — Я знаю о происходящем шапочно, что меня не устраивает. До сегодняшнего дня я вообще не думал, что всё настолько серьёзно. — Для начала держи свой трофей, — хмыкнул Занзас, запуская по гладкой поверхности стола ножны с мачете. Цуна с удивлением отметил, что Занзас, гордо развалившийся в кресле, закинув ноги прямо на стол, больше не смотрит на него, как на ничтожество. В красных глазах читалось одобрение. Поймав ножны до падения с края стола, Цуна решил послушать, что ему скажут. — Вра-а-ай! Не ожидали от тебя! — подал голос Скуало. — Ты уделал самого Родригеса! Как тебе это удалось? — Это хозяин мачете? — вопросом на вопрос ответил Цуна. Внутри копошился червячок сомнения. — Ши-ши-ши, именно, — странно посмеиваясь, сказал подал голос один из неизвестных. Цуна заинтересованно мазнул по нему взглядом: светловолосый парень, который на вид не так уж и старше самого Цуны; диадема, усыпанная россыпью бриллиантов, маячила в волосах; длинная чёлка прикрывала глаза, мешая оценить взгляд и лицо в целом; на губах играла несколько маниакальная улыбка. — Наёмник из Аргентины класса А, а ты убил его, ши-ши-ши. Саваде стало дурно. Он смутно помнил, что творил в состоянии аффекта. Адреналин тогда притупил все чувства, Цуна действовал импульсивно. В нём иногда просыпалось тёмное нечто — пугающее, очень вязкое и холодное. Древнее. Как некстати накатили воспоминания о том, как Цуна душил этого Родригеса. — Вы просто недооценили его, — вмешался Реборн. — Кровь Вонголы — это вам не шутки. Присутствующие опешили. — Реборн! — Емицу, округлив глаза, со злостью стукнул по столу рукой. — Емицу, думаю, не нужно от них скрывать, — осадил его Реборн. — Репетиторский мусор, ты о чём лопочешь? — вмешался Занзас, глазами пытаясь проделать в миниатюрном мафиози дыру. Цуна схватился за голову. Всё перед ним плясало, крутилось и вертелось. Цуну бросило в жар. Он понял, что был наивным. Мало того, что он снова убил кого-то, так ещё и, по всей видимости, не только ему удалось сложить два плюс два и получить четыре. Из досье Цуна почерпнул много информации, хотя большинство фактов были для него потёмками — что ещё за пламя Неба, какие такие техники Первого Вонголы, сила колец Вонголы и прочее поставили его в тупик. «А что за сияние я видел недавно? — мелькнула мысль у него в голове, как вспышка. — Это было пламя? У Реборна и Франа есть пламя?» Между тем Реборн (Цуна припомнил, что так звали наставника Юсея — об этом была информация в досье, но отсутствовали фотографии), рассказал о том, что Цуна — такой же прямой потомок Джотто, как и Юсей. Он открыл его тайну рождения и ткнул в способности, которые многие не заметили ранее. — Значит, у нас имеется прямой наследник? — выслушав Реборна, задал вопрос Занзас. — К сожалению, да, — вздохнул Емицу, сокрушённо качнув головой. Он устало прикрыл лицо руками. — Но я не дам вам втянуть в происходящее моего сына. Добьёмся наших целей и отпустим его. Цунаёши — обычный человек. — Папаша, что-то ты поздно вспомнил о своём сыночке, которого нагулял в молодости! — издеваясь, заржал Скуало. И тут Цуна разозлился. Он иногда задавался вопросом о своём отце, не решаясь спрашивать у матери, жалея её чувства, но Емицу оказался хорошим человеком. Да мать и не могла связаться с плохим. Цуна был уверен в этом. В своём отце, Емицу, Цуна не сомневался — тот и правда за него переживал, он слышал это по голосу, по интонациям. Просто так сложилась судьба, а иначе бы у них была счастливая жизнь втроём или вчетвером, и Юсей был бы не сыном другой женщины, а его семьёй. — Скуало, заткнись! — гаркнул Цуна, замахиваясь на него ножнами с мачете. Он не знал, как выглядит со стороны, как заволокло глаза оранжевой дымкой от гнева. Скуало почему-то уставился на него, словно на призрака. — Кто наши враги и на кого работал этот Родригес?! Отвечайте! Хром вся сжалась, а Такеши грустно улыбнулся, отмечая: довели. — В первую очередь клан Барилла, — охотно бросился в объяснения Реборн. При этом выглядел он подозрительно счастливым. — В первую очередь они. За ними следуют Томасо и Милльфиоре. Есть ещё мелкие сошки, но их можно почти без усилий задавить. Цуна решил взять себя в руки. Досчитав до десяти и выдохнув, он убрал ножны в сторону и спросил: — Чем они занимаются? — Ну, официальное прикрытие — итальянская компания по производству продуктов питания, — охотно продолжал Реборн. Остальные пребывали в смешанных чувствах. — Семейный бизнес. Они являются мировым лидером по производству пасты и крупнейшим производителем кондитерских изделий. Цуна прищурился. В принципе, он знал, что мафия маскируется, официально прикрываясь бизнесом, а в тени приторговывая чем повеселее — разрушая человеческие жизни, стирая людей и обращая их существование в ничто. — Так, а тогда почему не боретесь с ними? — задал вполне очевидный вопрос Цуна. Повисло молчание. — Это не так просто, Цунаёши, — ответил ему вместо Реборна Емицу. — Существуют традиции и… — Цуна фыркнул, перебивая: — Дайте мне лист бумаги и ручку. Мгновение спустя перед Цуной лежала стопка листов формата A4. «Тоже мне, традиции. У вас традиции головного мозга. Ничего, мы это поправим», — пронеслось у него в голове, когда он взял в руку ручку. Хмыкнув, Цуна начал строчить план уничтожения крупной компании, не понимая, почему нельзя было сразу так сделать. Не может быть, чтобы их управленцы не рассматривали такой вариант. Одним словом традиции. Ручка порхала над бумагой, все с интересом смотрели на Цуну, который от усердия высунул язык. Наконец, начертив, а затем что-то нарисовав на последнем листе, он выдохнул. — Готово! — Цуна шлёпнул пару листов перед Емицу, глядя на отца сверху вниз. — Сын, ты уверен? — растерянно взирая на последний лист с рисунком и подробным описанием под ним, поинтересовался Емицу. — Абсолютно. Будем играть на создании негативного имиджа Барелло на рынке, а также посеем для начала страх перед Вонголой, — стирая следы ручки с пальцев, отозвался Цуна. — Вам просто нужен был новый взгляд на происходящее, сами вы не видели проблемы. И такое бывает. Традиции — это пустой звук. Забудьте о них. Емицу недоверчиво смотрел на корявое изображение картинки, которая в будущем станет обложкой приглашений на маскарадный вечер в стенах резиденции Вонголы. — А, и да, — опомнился Цунаёши. Пока ему не начали полоскать мозг о чести в мире мафии, он, зажимая под мышкой костыль, направляясь к выходу из кабинета. — Перед вечеринкой мне бы хотелось встретиться с остальными этими… Хранителями? Да, вы зовёте это «хранителями». Я хочу познакомиться с людьми Юсея. — Ты уверен? — прищурился Реборн. Он был недоволен и планом Цуны, и его действиями. — Хаято — одуванчик по сравнению с кое-кем. — Уверен, — хмыкнул Цуна, скрываясь за дверью. Раздался щелчок — та закрылась. Он ещё собирался навестить Кёко, рассказав ей о происходящем и о её роли на предстоящей вечеринке. Самому стоять без костыля было тяжело, а спутница очень подходила для поддержки перед гостями. План был абсурдным, даже диким, но если играть — так играть по-крупному. И грязно. Плевать Цуна хотел на эти традиции. Эти же традиции довели Юсея до гробовой доски. Цуна же умирать не собирался.