***
Эйдан не спал всю ночь и задремал только под утро. Завтракал он отдельно от обоих Кендаллов — на кухне. Кусок не лез в горло после вчерашнего. Да и щека болела. И не только щека. Но всё же главного Кендалл не сделал. Не смог. Значит, не был такой уж сволочью, каким Эйдан его считал. Так не может продолжаться бесконечно. Кендалл или изнасилует его, или вернёт в распределительный центр. Конечно, не сразу, только после выборов. Выборы ещё через полгода, может, к тому времени они привыкнут друг к другу и… Эйдан затряс головой. Нет, ни за что… Или всё же? А если бы у него началась течка? Но тогда бы он забеременел — если вообще был способен к этому — а мысль о том, что внутри будет что-то расти и растягивать ему живот, приводила Эйдана в ужас. Другие омеги об этом мечтали. Им с малолетства вбивали в голову мысль, какое это невероятное счастье — вынашивать ребёнка и быть сосудом новой жизни. Эйдана это не устраивало. Он не хотел быть сосудом для чьего-то семени, а потом для чьей-то жизни, он хотел свою собственную жизнь. На вчерашнем праздничном ужине он сидел за столом рядом с Кендаллом — по такому поводу это было позволено. Некоторые из гостей привели с собой омег, и тех разместили в отдельном зале: их не считали достойными есть вместе с альфами и бетами. Ближе к концу вечера Эйдану понадобилось выйти в туалет: туда его сопровождал бета. Внутри стоял ещё один, видимо, следивший за тем, чтобы омеги не сделали чего-нибудь неположенного. Эйдан слышал, что жизнь «бесплатных» омег была пусть и труднее, но в целом свободнее. Обыкновенные альфы не могли позволить себе столь пристально следить за супругами, нанимать прислугу и охрану. Их омеги могли надолго оставаться дома одни, иногда выходить на улицу без сопровождающих, например, за покупками или к врачу, если район был благополучным. Жизнь же омег, попавших к состоятельным альфам, была больше похожа на заключение — за ними следили неотступно. Когда Эйдан вышел из кабинки, возле умывальников стоял другой омега, очевидно из приглашённых, и споласкивал руки. Омега чуть повернул к нему голову, стараясь не привлекать внимания беты. Парень оказался примерно одного с Эйданом возраста, голубоглазым и очень красивым. Он тайком улыбнулся и тут же опустил голову, скрывшись за отворотом капюшона. Улыбка была застенчивой и счастливой. Эйдан не понял её значения. Парень протянул руку в сторону дозатора с жидким мылом: на ладонь тонкой струйкой вылилась густая белая пена и прежде чем начать намыливать руки, омега что-то быстро начертил в самом низу зеркала. Когда он ушёл, Эйдан чуть сдвинулся в сторону и посмотрел, что за знак был нарисован. Пена медленно стекала вниз, но до сих пор было видно: четыре линии образовывали квадрат. Омега был беременным и хотел поделиться с другим этой новостью, думая, что она вызовет ответную радость. Эйдану иногда хотелось стать таким же недалёким созданием, которое только и мечтает, чтобы сначала альфа пихнул в него свой член, а потом сделал ребёнка. Настоящие омеги, воспитанные в центрах, не сравнивают себя с альфами или бетами, не задумываются о том, что у тех больше прав и не мечтают получить такие же. Они считают себя другими. Им внушили, что они другие. Особенные, уникальные, ценные, имеющие предназначение. Громкое и красивое слово… Беты говорят чуть проще — назначение. Средство утолить похоть и продолжить род. Эйдану захотелось стать существом, упрощённым до детородной функции. Так было бы легче.***
Эйдан весь день размышлял над ситуацией, в которой оказался, и думал, что же сделает Кендалл сегодня — пойдёт на второй заход? И что делать ему? Опять сопротивляться? Можно попробовать договориться. Но станет ли Кендалл договариваться с омегой? Вечером после ужина он всё же спросил у мужа, могут ли они побеседовать наедине. — Конечно, — Кендалл не слишком дружелюбно посмотрел на него исподлобья. — Знаешь, где кабинет? Эйдан кивнул и вышел из гостиной, успев заметить насмешливый и одновременно недоумённый взгляд Джейми. — Я хочу извиниться, — начал Эйдан, когда Кендалл вошёл в кабинет вслед за ним. — За вчерашнее. Кендалл не выглядел обрадованным. — Это значит, что ты будешь послушным? Эйдан скинул капюшон, облизнул губы и сказал: — Я постараюсь. Мне нужно время — познакомиться. Ты же не ждал меня все эти годы, наверняка спал с бетами, — Эйдан, разумеется, не стал говорить о том, что ему известно о частых посещениях Кендаллом развлекательных центров, куда его, кстати, теперь не пустят: они были открыты только для альф, у которых не было супруга. — Ты что, от бет тоже ждал, что они раздвинут ноги в ту же секунду, как тебя увидят? — Случалось и такое, — хмыкнул Кендалл. — И часто? — Не очень, — признался Кендалл. — Но ты, если уж на то пошло, не бета, чтобы с тобой знакомиться. Ты — мой супруг. Эйдан почувствовал, что разговор уходит немного не в том направлении, и сказал: — Говорят, что во время течки это проходит легче. Давай договоримся: ты пока оставляешь меня в покое, а я, когда наступит течка, не буду тебе сопротивляться. Кендалл опешил от такой наглости: — Что? Не будешь сопротивляться? Да ты во время течки сам прибежишь! — Нет, не прибегу, — покачал головой Эйдан. — Течки у меня спокойные. Мне даже подавляющих препаратов не давали. Можешь посмотреть в моей карте, там ведь всё есть, да? — Есть, — сказал Кендалл и достал из кармана телефон. — Сейчас и посмотрю. Он зашёл на страничку с данными своего супруга: там были указаны все препараты, когда-либо принимавшиеся Лоренсом. Сначала шли прививки, потом кое-какие лекарства: жаропонижающие, микстуры от кашля. Несколько неизвестных ему наименований Кендалл проверил, но не обнаружил ничего подозрительнее обезболивающих, которые используются при лечении зубов, и сыворотки против укуса змеи. — А это ещё что за стимуляторы репродуктивных функций? — спросил Кендалл. — Тебе их давали в марте, апреле и мае. — Мне не объясняли, — с самым невинным видом сказал Эйдан, хотя сам, конечно же, вспомнил о подслушанном разговоре врачей и заранее подумал, что ответить. — Может, это всем дают, чтобы после распределения сразу беременели? — Больно умный, — огрызнулся Кендалл. — Я подумаю над твоим предложением. — Я его ещё не сделал, — заявил Эйдан. — Я позволю тебе всё, что хочешь, если ты кое-что мне обещаешь. — Ты в своём уме? — фыркнул Кендалл. — Ты мой, я тебя купил, я и так могу делать с тобой что захочу. — Почему тогда не делаешь? Кендалл ничего не ответил, только пристально посмотрел, и Эйдан решился перейти к самому сложному: — Я буду с тобой спать, если ты вытащишь из тюрьмы моего отца. — Что? Отца? Из тюрьмы?! — У тебя полно денег, заплатишь за него штраф, — пояснил Эйдан. Как ни старался он говорить уверенно, голос дрогнул на этой фразе. — Штраф? — нахмурился Кендалл. — За что? И откуда ты вообще знаешь про своего отца? Помнишь имя? — Штраф за укрывательство омеги. И я помню его имя. — Он тебя укрывал? — Да. Очень долго, меня нашли только в этом марте, — Эйдан опустил глаза. — Мне сказали молчать об этом, иначе ты вернёшь меня в центр. А там меня… наверное, меня просто убьют. Кендалл приложил руку ко лбу, тяжко выдохнул, развернулся и сделал пару кругов по комнате, ничего не говоря. Эйдан напряженно следил за ним, понимая, что сейчас решается его судьба. — И почему ты тогда рассказал? — вдруг спросил Кендалл, даже не повернувшись к Эйдану. — Я подумал… подумал, что с тобой я могу договориться, а с ними нет. Ты можешь мне помочь, а они никогда не станут этого делать, — скороговоркой выпалил Эйдан. — Ты хоть представляешь, какого размера будет штраф? — вздохнул Кендалл, который уже не знал, то ли ему злиться на омегу, то ли смеяться. — Они потребуют всю упущенную выгоду, то есть два или три года пользования омегой. Ты слишком дорого мне обойдёшься, Лоренс. Так что извини… — Тогда и ты извини, — сквозь зубы проговорил Эйдан. — Не боишься, что я тебя верну? — Чтобы все узнали, что ты с омегой справиться не можешь? — Ты не самый обычный омега, согласись. — Кого это волнует? Над тобой всё равно будут смеяться, и о Сенате можешь тогда даже не мечтать. Кендалл подошёл вплотную к Эйдану и пообещал: — Однажды ты меня доведёшь, и я с тобой всё-таки… справлюсь. От угрожающего и хищного взгляда альфы Эйдана бросило сначала в жар, а потом в холод. Он подавил желание отступить назад. — Наверное, — хрипло ответил он. — Может, я даже забеременею. Но ребёнка твоего я вынашивать не стану. Сделаю что-нибудь. В первую секунду Кендалл даже не понял, на что омега намекает. — Думаешь, я поверю? Ты не посмеешь… Эйдан посмотрел ему в глаза и твёрдо сказал: — Вот увидишь. Я не какой-нибудь слюнявый омежка, который только и мечтает родить ребёнка. Я о родах даже думать не могу без отвращения! Но я, так и быть, соглашусь на это, если ты поможешь моему отцу. Кендалл разглядывал его так, словно не мог поверить в то, что только что услышал. — Знаешь, — сказал он на удивление спокойным тоном, — ты бы мне даже понравился, не будь ты омегой и моим супругом.***
Джейми не стал стучаться в дверь кабинета Кендалла — секретарь сказал, что брат его ждёт. Тот и правда сразу оторвался от ноутбука, как только Джейми вошёл: — Ну, что выяснил? — Ньюман созвонился с адвокатом и говорит, всё не так страшно. У этого Стивенса хватило ума сказать, что он понятия не имел, что сынуля — омега. Они там сейчас собирают доказательства того, что он знал, но… хм… это непросто. Эйдана, то есть Лоренса, чуть ни все альфы в городе видели, и никто ничего не чуял. И врач при рождении его официально признал бетой. Кендалл раздражённо потёр переносицу: — У нас проблемы с поставками пластиков, контракт с канадцами застрял на согласовании в министерстве, через два часа встреча с избирателями, а теперь ещё и это, — Кендалл поднял уставшие глаза на брата. — Можешь разобраться без меня? Только скажи потом, во сколько нам обойдётся спасение Стивенса, а там я решу… Джейми пару секунд подумал: — Это обойдётся в стоимость перелёта Ньюмана до Финикса и обратно плюс кое-какие накладные расходы. Если у Стивенса появится хороший адвокат, прокурор не захочет тащить такое сомнительное дело в суд и ввязываться в долгие разбирательства. Выпишут ему штраф за то, что омега ходил в обычной одежде и с открытым лицом, это около тысячи долларов. — Так просто? — Конечно. Я думаю, всё так затянулось только потому, что Стивенс сам хочет довести дело до суда. — Зачем? — Как зачем? На суд придётся вызывать Эйдана, то есть Лоренса. Он же не знает, что с ним, вот и надеется, что в зале суда встретится. Кендалл только покачал головой: — Вот ведь семейка подобралась, а? — А ещё про бет говорят, что они хитрые, — усмехнулся Джейми. — Эти двое не хуже. Мне даже начинает нравиться этот твой Эйдан. Тьфу, Лоренс!.. Слушай, тебе не кажется, что он совсем не похож на Лоренса? — Да мне плевать, — устало бросил Кендалл. — Просто вытащи его папашу из тюряги. — А что ты вдруг решил этим заняться? У вас с Эйданом такая страсть, что ты на всё ради него готов? — Да, страсть, — недовольно рявкнул Кендалл. — Весь исцарапанный хожу. Хочешь, покажу? Джейми даже шаг назад сделал: — Нет, не очень. Эти ваши любовные игры… Правду говорят: как животные, — и добавил: — Извини. Когда Джейми вышел, в открытую дверь тут же проскользнул секретарь-бета. — Звонили из «Фонда Кендалла». К ним пришли фотографии на ваше имя, но там какая-то запутанная история, поэтому я решил уточнить, пересылать их сюда или сказать, чтоб уничтожили. — Что за фотографии? — нахмурился Кендалл, которому и без них хватало забот. — Какие-то клетки. От доктора Платта. Кендалл тряхнул головой: — Что за ерунда?! Давай всё с начала. — В фонд пришла заявка на соискание премии, но там не было сопроводительных документов и материалы совсем не про то. В конверте лежала визитка доктора Фредерика Платта, того самого, с вакциной... На визитке было написано, что это для вас. Кендалл потёр лоб. Он никогда не встречался с доктором Платтом и лишь примерно представлял, над чем он работал, и то потому только, что последние полгода нельзя было посмотреть выпуск новостей или зайти на информационный сайт, чтобы не наткнуться на сообщения о скором появлении лекарства от болезни Гранта. — Какой-то розыгрыш, — пожал плечами Кендалл. — Платт застрелился месяца три назад. — Я об этом подумал и уточнил даты, — сказал секретарь. — Письмо было отправлено за два дня до самоубийства. — И почему оно пришло только сейчас? — Заявок на премию поступает несколько десятков в месяц. В основном бред, но ребята в фонде обязаны изучить каждую. Срок рассмотрения — двести дней, так что они ещё быстро до этого письма добрались. — Хорошо, — махнул рукой Кендалл. — Пусть пришлют с курьером. Ему некогда было об этом думать, но от странной новости в душе поселилось смутное беспокойство, предчувствие чего-то недоброго.