Жребий брошен
В Тевинтере всегда хватало чудовищ. Они выращивались, воспитывались, создавались и призывались. Не считая самих магистров, конечно же. Большинство из тех, которых Фенрис видел собственными глазами – становились таковыми. Впитывали с молоком матери, усваивали существующую модель поведения. О коварстве магов слагались легенды, которые рассказывались детям. Чудовища рождали и выращивали себе подобных. Многие из магов не чурались проведением ритуалов, почти как в случае с Фенрисом, чтобы создать что-нибудь эдакое, превзойти остальных и показать свою силу и власть над живыми существами. В насмешку богам, пробудить жизнь в уже умершем, скрестить несовместимые между собой сосуды, нарушив законы природы. Лириум и магия крови применялись повсеместно. Проводились эксперименты с Тенью и ее обитателями, заключались сделки с демонами, тысячи рабов свозились в Империю со всего Тедаса, чтобы погибнуть в алчной гонке магистров за право зваться самыми могущественными волшебниками в некогда великой империи. Данариус оказался везунчиком, ведь многие, пытавшиеся создать что-то невероятное до него, обрекали своих рабов на гибель. Фенрис видел, как жизнь в Тевинтере в мгновение ока становилась разменной монетой в руках доказавших свою власть безумцев. Уникальность эльфа спасала его от жестокой участи остальных, однако эта мысль горьким комом застревала в горле каждый раз, когда он видел тех, кому не посчастливилось стать жертвами. Данариус превратил его в ошибку природы, которая не должна была жить, видеть и слышать. Фенрис чувствовал себя плевком в лицо тем семьям, которые потеряли своих детей, братьев, отцов или жен, в отчаянных экспериментах магистра. Он выжил. И имел дерзость смотреть им в глаза. Данариус, когда был в хорошем настроении, все твердил о каком-то особом предназначении эльфа. Но Фенрис не слушал. Ведь если слушаешь - хочется задавать вопросы. А лишние вопросы запрещены. Данариус сам говорил, что вздумается. Однажды, маг дал слабину, вернувшись в собственные покои почти глубокой ночью, в весьма странном настроении. Эльф стоял возле стола, помогая молоденьким рабыням раскладывать фрукты на подносах. Данариус требовал, чтобы в спальне были экзотические плоды, чуть ли не со всего Тедаса. Он также щедро отстегивал купцам за прямые поставки лучших сортов винограда, хотя у него самого имелось несколько виноделен. Как и прочие маги, он купался в непозволительной роскоши, выбирая все самое лучшее, что только мог отыскать. — Ванна готова, хозяин, — пролепетала одна из девушек рабынь, в то время как другая, испуганно зажала ей рот ладошкой. Тень Данариуса возникла в дверном проеме. В тусклом освещении от маленьких фигурных светильников, Фенрис почувствовал кожей, как за долю секунды накалилась атмосфера. Однако, едва Данариус переступил порог, все стихло. Игнорируя их, магистр скинул с себя мокрую мантию на пол, и, шлепая грязными сапогами по мраморным плитам, прошел в умывальню. Сутками, находясь рядом с магистром, Фенрис сам словно пропитался магией насквозь: он чувствовал ее течение в воздухе, замечал легкие видоизменения заклинаний и даже мог предугадывать некоторые из них. Побочным эффектом, дающим эльфу способность, в основном был лириум, который трепетал, едва Фенрис оказывался рядом с источником магии. Данариус как мог, старался развить в своем телохранителе этот дар, превращая эльфа в собственное грозное оружие. Фенрис взглядом указал рабыням на дверь. Они поняли намек и быстро ретировались. Сквозняк всколыхнул легкие занавески, и по полу потянуло прохладой с улицы. Данариус был где-то ночью, и это наводило на подозрения. Магистр почти никогда не покидал поместья в вечернее время. Бродить по улицам за полночь, без своего телохранителя? Нашлось бы много охотников до его смерти. Они с радостью встретили бы его, совершенно безоружного, гуляющего в запутанных переулках города. Конечно, Фенрис был не единственным, имевшимся в распоряжении Данариуса защитником. Но тот факт, что магистр даже не воспользовался магическим щитом, чтобы укрыться от дождя, не взял свой посох и промок до нитки, удивил Фенриса. Обычно, магистр был чрезмерно озабочен своим внешним видом и комфортом. Эльф обратил внимание на капли крови, след которых тянулся в умывальню. Он боялся пошевелиться, нарушив наступившую в помещении гробовую тишину. Нелогичность в поведении Данариуса пугала. Из ванной донесся сдавленный стон. Фенрис вздрогнул, не веря собственным ушам. Данариус… плакал? Осторожно ступая босыми ногами по полу, эльф подкрался к двери и замер. Взяло верх какое-то глупое мальчишеское любопытство. Он понимал, что Данариус мог в гневе сотворить с ним все, что угодно. Однако это не останавливало раба, Фенрис привык к постоянно причиняемой боли. Убить его магистр не осмеливался даже в моменты совершеннейшего умопомешательства. В одной из стычек с другим магом, Фенрис уже и не помнил, что они не поделили: Данариус изрезал себе запястья, черпая силу, до такой степени, что превратил их в кровавое месиво. Фенрис, который, возможно спас ему жизнь, схватив за плечи и заставив прекратить, был отброшен в сторону невероятным ударом. Лишь в последний момент, когда стало ясно, что они победили, Данариус, шатаясь, подошел к эльфу и залечил его раны, в первую очередь, пренебрегая своими. Магистр лежал, погрузившись в воду, Фенрис увидел лишь его затылок и колени. Руками он схватил себя за волосы, в бессилии, словно пытаясь выдрать их. Вода в ванной покраснела, запах благовоний не спасал от стойкого аромата пота и крови, наполнившего помещение. Данариус дрался? Ранен? Вопросы терзали Фенриса, но он не осмеливался подступить ближе. В правилах это было запрещено. Он не двигался с места. — Фенрис, не стой в дверях. Данариус убрал руки о лица и опустил их на бортики ванной. Голос, которым он произнес эту фразу, был едва ли не ласковым. Фенрис вошел и нерешительно замер. — Подай мне вина сюда. Эльф вернулся в спальню и взял со стола заранее заготовленный поднос с бутылкой и серебряным кубком. Вернувшись в ванну, он обратил внимание, что Данариус занялся залечиванием своих ран. Магия сверкнула, сорвавшись с кончиков его тонких, узловатых пальцев, многочисленные порезы начали затягиваться, в конце концов не оставив после себя даже намеков на шрамы. Фенрис налил вина в кубок и протянул магу. — Вино не лечит душевные раны, время не лечит душевные раны, ничто, даже вечность не лечит их. Данариус взглянул на эльфа, исподлобья, отпил напиток и устало вздохнув, откинул голову. — Можешь спросить меня, в этом безмолвии, ко мне тянется бесконечный поток твоих мыслей. Это мешает думать, знаешь ли... Фенрис растерялся. Такого еще не было. Данариус никогда не просил его задавать вопросы. Возможно, это новое испытание? Хитрая задумка, чтобы проучить его? — Спроси меня, где я был? — Данариус улыбнулся уголками губ, взгляд его льдисто-голубых глаз впился под кожу эльфа, вызывая болезненные отклики в лириумных шрамах. — Где вы были… — сдавленно произнес Фенрис, забыв придать фразе вопросительный оттенок. Данариус обычно не спрашивал, а приказывал. Не разговаривал, а поучал. Не требовал, а всегда брал, что хотел. Не без помощи эльфа и других своих воинов. — Я был нигде. Я стал никем. В кромешной тьме, ничтожно мал и слаб пред тем, что в ней, — Данариус процитировал какого-то поэта, и хрипло закашлялся, — Фенрис, мой маленький волк. Ты любил когда-нибудь? — Магистр вперил в него внимательный взгляд, замолк на секунду, а затем расхохотался. Эльф поежился. Поведение мага выходило за все рамки, к которым он успел привыкнуть. Выход за границы стандартного поведения мог означать лишь новые неприятности. Фенрис страшно боялся этого человека. Данариус даровал ему свободу от мук, на которые сам же обрек его. Он давал ему кров, одежду и пищу, одновременно, имея возможность лишить его всего, оставив спать на холодном полу. Фенрис ползал у него в ногах, молил о милости, но магистр оставался непреклонным. Лишь когда эльф стремительно начинал терять в весе и падать в обморок от недоедания, Данариус внезапно сменял гнев на милость, откармливая и отпаивая эльфа, словно тот был ему родным сыном. — Я лишил тебя этого чувства. Ты не можешь любить, а значит, никогда не будешь страдать. Знай, что я спас тебя. Он резко сел, залпом осушил кубок и Фенрис подлил еще вина. — Даже если ты сможешь когда-нибудь полюбить. Ты познаешь боль, ты познаешь страх. Ты станешь слаб, и это погубит тебя. Но я не допущу. Никогда. Данариус встал и обвязался полотенцем, которое Фенрис услужливо вложил в его руки. Капли стекали по его мокрым седым волосам, попадали на бороду, стекали по груди и впитывались в ткань на поясе. Он зачесал рукой шевелюру, надел домашнюю обувь, которую Фенрис также не забыл принести, ведь любая оплошность могла разгневать мага, а этого нельзя было допускать. — Пойдем, я хочу показать тебе кое-что. Данариус не стеснялся своего внешнего вида, вряд ли кто-либо в поместье посмел бы косо посмотреть на хозяина, разве что за исключением гостей. Но таковых не было и в ближайшее время не ожидалось. Он прихватил посох, которым осветил темные своды коридора. Миновав зал и главную галерею, они стали спускаться в подвал. Фенрис помнил это место так хорошо, словно ритуал над ним проводили вчера. Он знал здесь каждый камень, а запах сырости крепко въелся в мозг. Эльф снова ощутил боль в клеймах, она начала отзываться все сильнее с каждым шагом, что он ступал ниже по лестнице. Они шли все дальше, минуя ряды больших клеток с толстыми прутьями. Освещаемые мягким светом от посоха, чудовищные создания, прикованные цепями, устремлялись глубже, в спасительную тень, шипя и бормоча что-то, безумно раскачиваясь, начиная трясти головой, руками или другими имевшимися в их распоряжении конечностями. Одна из тварей просунула свой длинный язык сквозь прутья и, бешено вращая глазами, водила им вверх вниз. Приветствовала хозяина? Фенрис отвернулся. — Больше молиться, отмыть грязь, отмыть грязь, они грязные, они все грязные… — твердил чей-то женский голос в одной из клеток. Чудовище с телом женщины и крыльями летучей мыши яростно скребло пальцами мокрый камень, которым был выложен пол. Ногти стерлись в кровь, перемешавшись с грязью, но она не прекращала делать это, повторяя одни и те же слова о молитве. Свет посоха проплыл мимо нее, скрыв во тьме, Данариус направлялся дальше. Фенрис ступал след в след, не смея ослушаться, хотя кровь стыла в жилах, при виде того ужаса, что здесь творился. Наконец, магистр замер. Они остановились перед столом, на котором лежала обнаженная девушка. Руки были крепко пристегнуты кожаными ремешками, не давая пошевелиться, а ноги… ног у нее не было, их заменяли два отростка, которые были покрыты чешуей. Они сплелись между собой и больше напоминали рыбий хвост. Кажется, она была без сознания, Фенрис заметил, как ее грудь размеренно поднималась то вверх, то вниз. — Вот создание, которое я хотел показать тебе, — Данариус установил посох неподалеку, сделав свечение чуть ярче. От вспышки девушка открыла глаза. И Фенрис увидел, что ее зрачки были вертикальными. Мгновенно, словно свет был ей противен, она раскрыла рот, и оскалилась рядом тонких, но острых зубов. Фенрис почувствовал, как липкий пот стекает по его спине. — Тише, тише, сейчас все закончится, голубушка, — Данариус жестом приказал Фенрису подойти ближе. Девушка учащенно задышала, выгнулась в спине и, внезапно, принюхалась, шумно втянув ноздрями воздух. — Она чувствует тебя, Фенрис. Она чувствует лириум в тебе. Фенрис пошатнулся и сделал шаг назад. Чудовище в это время оскалилось в жутковатой ухмылке и засмеялось. Смех перешел в крик, а затем в пронзительный визг, который перепугал остальных тварей в подвале: они заметались по клеткам, кто-то завизжал в ответ, кто-то принялся громко стучать по прутьям. Оставалось только догадываться о количестве находившихся здесь изуродованных созданий. Резким движением, Данариус стукнул девушке по кадыку, и она рухнула обратно на стол. — Мне понадобится твое умение, Фенрис, вынь ее сердце, будь так добр. Данариус отвернулся от стола, приготавливая емкость, куда, судя по всему, планировал поместить орган. Эльф подчинился, другого выхода не было. Высвобождая лириум в своем теле, он вновь ощутил его тихую песнь. Фенрису казалось, он слышал эту музыку постоянно: такая сладкая и обволакивающая мелодия, со временем, она замещала боль в клеймах, и Фенрису все чаще хотелось использовать умения, даваемые лириумом в бою. Это было приятно. Рука погружалась в грудь девушки, пальцы ловко, со знанием дела, нащупывали сердце, моментально отсекая ведущие к нему сосуды. Разум видел, что происходит, а тело не хотело останавливаться, не подчинялось, повинуясь приказу. В голове бился страх, а глаза расширялись от удовольствия. С трудом удавалось сконцентрировать волю на том, чтобы не дать лириуму поглотить его. Фенрис не знал, чем это могло бы обернуться. Когда всё закончилось, и сердце девушки еще билось на ладони, Данариус удовлетворенно поцокал языком, изучая орган, истекающий кровью, в руках эльфа. Фенриса прошибла дрожь, когда он взглянул на застывшую маску ужаса на лице создания. Дрожь не была вызвана содеянным, скорее, своего рода побочным эффектом от использования лириума, который Фенрис замечал на себе все чаще. Глаза девушки приняли нормальный, человеческий вид. Кто она была? Как оказалась здесь? Этим вопросам суждено было остаться без ответа. Данариус запрещал задавать вопросы.***
Устояв от толчка, корабль выровнялся на волнах и Фенрис поднял голову, ища глазами Варрика. Гном оказался неподалеку, и вроде бы цел. Эльф вздохнул с облегчением, но не тут-то было. Толчок повторился и куда сильнее предыдущего. Матросы, оставшиеся на корабле, удержались, но ужас, застывший на их лицах, не позволил им шевельнуться. Если наступит паника, на корабле не выживет никто. Фенрис, стиснув зубы, начал пробираться на верхнюю палубу, надеясь найти там Изабеллу, и ожидая, что у пиратки был хоть какой-то план действий для сложившейся ситуации. Почему мысль о чудовищах сотворяемых Тевинтерскими магистрами так внезапно пришла ему в голову? Фенрис не хотел признавать очевидного. Всем своим естеством он ощущал неизвестный источник магии, круживший вокруг их судна. Кто-то или что-то отчаянно хотел добраться до них. По пути он наткнулся на одержимого, который залечивал рану какому-то бедняге. Мужчина кричал от боли, Андерс хмурился, стараясь сконцентрироваться, ему было страшно, не меньше, чем Фенрису. Эльф даже подумал, что, не ровен час, Андерс потеряет контроль над собой, и им придется разбираться не только с чудовищем, но и с одержимым на корабле. — Где Хоук?! — закричал эльф, стараясь перекрыть голосом шторм. Андерс, не отрывая рук от матроса, головой указал куда-то в сторону верхней палубы. Фенрис метнулся по лестнице и увидел девушку, стоящую к нему спиной. Она высоко подняла руки и ни за что не держалась в предательской близости от борта корабля! Фенрис рывком, едва не поскользнувшись, оказался рядом с ней, схватил за талию, и клейма внезапно пронзила острейшая боль. Каффар, она в этот момент творила заклинание! Лириум всколыхнулся в руках, и он не смог ослабить хватку, стиснув Хоук, что есть силы. Магия была повсюду. Было сложно, как и на занятиях с Данариусом, которые он так ненавидел. Восстановить контроль над собой, вернуть себе управление собственными руками, иначе он убьет ее. Хоук сдавленно захрипела, сама предпринимая попытку к освобождению. Внезапно, Фенрис почувствовал мощный магический поток, который пронесся прямо под ними. Существо, что атаковало их, целиком состояло из чуждой энергии. Хоук однажды поправила Фенриса, утверждая, что он чувствует не только магию, но и завесу, которая могла прорываться в некоторых местах, являя миру демонов. Эльф отмахивался от заявлений Хоук, ему не нравилось, когда девушка начинала разговоры об этом. Предлагала потренировать… Все это напоминало задания и эксперименты Данариуса, а Фенрис не был готов опять принимать в себя магию. Он почувствовал сдавленный хруст. Хоук застучала кулаками по его рукам, и они повалились на палубу. Он отпрянул от нее, ощущая, как буйствует лириум под кожей, жжет, стремится к ней, песнь уже не спокойна и мелодична, в ушах шумит, перед глазами плывут круги, он слышит, как лириум отбивает в голове свой бешеный ритм. — Что ты вытворяешь? —закричала она, увидев, как Фенрис ошарашено смотрит на собственные ладони. — Зачем ты прервал меня? — Хоук попыталась подняться, но судно сильно накренилось влево, и она снова упала, вскрикнув от неожиданности. Или от боли. — Дура, ты чуть не свалилась за борт!!! — Здесь есть что-то похуже шторма! И кажется, оно не довольно! Судно вздрогнуло еще раз, в эту же секунду сдавленный стон донесся до их ушей, и тело Фенриса покрылось мурашками. — Что это такое, демон вас раздери, Хоук! — к ним подоспел Варрик. — Нужно найти Изабеллу! С ней все в порядке? — Хоук кинулась к штурвалу. Изабелла вцепилась в него мертвой хваткой. По лицу было видно, что она напугана, но сохраняет самообладание из последних сил. — Обычный шторм, да? Всего лишь погода? — Фенрис ухватился за канаты, чтобы не упасть, когда корабль в очередной раз накренился от мощного удара, едва не перевернувшись. Их залило морской пеной. Откашлявшись, Хоук умоляюще уставилась на Изабеллу. Пиратка вновь постаралась придать лицу лихое и беззаботное выражение. Это стоило ей больших усилий, и Фенрис мысленно похвалил ее за самообладание. Напуганный капитан корабля мог стать едва ли не главной причиной крушения судна. — С чем мы имеем дело, ребята? Половина матросов вывалилась за борт, и на нас нападает какая-то неведомая тварь! — Это не тварь, это рыба-человек! Глядите! — Хоук указала рукой перед кораблем. В очередной вспышке молний из воды вырвалось тело, размером превышающее человеческое в несколько раз, и вместо ног имевшее какое-то подобие щупалец. Фенрис никогда не видел ничего подобного. Верхняя половина принадлежала женщине, он успел заметить обнаженную грудь и длинные волосы. Она погрузилась под воду, подняв тучу брызг. — Шторм разбудил это?! — удивленно крикнула Изабелла, — я никак не могу вывести от нее корабль, она предугадывает мои движения! Еще немного, и эта тварь пробьет нам дыру в днище! — Хоук, никогда не думал, что скажу это, — Фенрис повернулся к девушке, - но если в твоем арсенале есть какое-нибудь мощное заклинание, самое время им воспользоваться! — Мой посох… — глаза магессы расширились от ужаса. Варрик ругнулся и стремительно сбежал вниз по лестнице. Если Хоук в этой суматохе потеряет оружие, дело дрянь. Она не была беззащитна, но посох усиливал ее способности во много раз. Без него она не выстояла бы в бою с таким противником. Чего уж говорить о Фенрисе. В этом шторме он быстрее пойдет ко дну, обнимая свой двуручник, прежде чем сумеет нанести удар. Корабль бился со стихией, не без усилий Изабеллы одерживая маленькие победы, лавируя на волнах, не давая ни одной из них перевернуть судно. Часть матросов сохранила самообладание, и беспрекословно выполняла указания пиратки. — Здесь возят контрабандный лириум! — к ним подоспел целитель. Хоук в отчаянии повернулась к нему. — Андерс! Тебе не попадался мой посох? Одержимый мотнул головой, а Изабелла продолжила его мысль. — Может эта омаро-подобная тварь наглоталась чего лишнего? Может она сожрала какой-нибудь артефакт? Здесь под водой потонула демонова туча кораблей! Я сама не могу ручаться за то, сколько дерьма провозила в своих трюмах! — Даже если это и так, мне все равно нужен мой посох! Я не могу подойти и спросить у нее, как проплыть в Вал-шэвен! — Хоук ринулась вслед за гномом, но Андерс остановил ее, схватив за руку. — Куда ты собралась, лучше держись за что-нибудь, мы с Фенрисом сами поищем! Эльф согласился с первым, на его взгляд, благоразумным решением одержимого. Фенрис спустился в каюту, но посоха там не оказалось, зато он обнаружил, что его ноги стояли по щиколотку в воде: судно дало течь. Безрадостная перспектива. Эльф выругался и устремился на нижнюю палубу. Матросы не смогли дать вразумительного ответа по поводу посоха, ведь были заняты исполнением указаний Изабеллы. В этой суматохе они и своих потерь не заметили! — Эй! — он схватил попавшегося паренька за руку, — там вода, уже в каютах, возьми нескольких и вычерпывайте! Тот кивнул головой и ринулся исполнять. Хоук стояла на носу корабля, всматриваясь в бушующую воду, тщетно пытаясь разглядеть что-то в стихийно поднимающихся волнах и хлещущем ливне. — Она кружит вокруг! Не подходит ближе, мне не дотянуться! — Хоук разозлено убрала со лба налипшие мокрые пряди. — Я бы мог разрядить в нее хоть все мои болты, только боюсь, шкура у нее толстовата! — Варрик сплюнул и витиевато выругался. Фенрис на всякий случай вытащил меч, готовясь к худшему. Щупальца чудовища показались по левому борту, и вновь исчезли под водой, Хоук запоздало метнула вслед молнию. Без посоха у нее выходило куда хуже. — Эй, подруга, здесь и так грозы хватает, у тебя есть что-нибудь посерьезнее?? — крикнула Изабелла. Хоук спрыгнула с носа корабля, побежав к левому борту. Внезапно резкий толчок накренил судно и девушка, не удержавшись, чуть не оказалась в море. Фенрис почувствовал, как что-то оборвалось внутри. Молниеносно вспыхнул лириум, сверкнуло лезвие меча, и он бросился за ней. Андерс опередил эльфа. Фенрис яростно ухватил целителя за плечо и столкнулся глазами со Справедливостью. Никогда раньше не доводилось видеть духа настолько близко. Лишь раз, в Церкви, когда Хоук согласилась помочь Андерсу спасти Карла. Он видел его лишь раз, мимолетной вспышкой, но то, что смотрело на него в данную секунду, было стократ страшнее. Лириум забился под кожей, руку, державшую плечо, обожгло, словно сверху пролили расплавленный металл. Глаза целителя засветились синим, лицо расчертили сияющие разломы, от тела поднялся пар. Частичка Тени проникла в живой мир. — Не мешай ей, она справится! — голос даже не принадлежал Андерсу, был гортанным, низким, словно шел из самых недр мироздания, проникая в душу и заставляя замереть. Что же пробудило дух? Тварь, создавшая брешь в завесе? Фенрис дернул руку что есть силы, и вдруг его окатил столп брызг. Он услышал крики Хоук, и увидел, что девушка, держась одной рукой за канат, другой направляла в воду огненные шары. Еще не хватало, чтобы она начала черпать собственную жизненную силу для заклинаний! Фенрис не на шутку испугался за нее, ведь сила магов была весьма относительна. Заимствуя чуть больше, чем может, маг становился лакомым кусочком для демонов, которые кишмя кишели сейчас в водах бушующего моря. Но ей удалось задеть чудовище, судя по протяжному стону, раздавшемуся в то же мгновение. — Делай то, что умеешь, спасай людей! — свободной рукой эльф схватил мага за мантию, и почувствовал, как его ладонь теряет физическую оболочку, наполняясь лириумом. Еще немного, и он убьет его. Глаза целителя погасли, вздрогнув, он отпустил Фенриса. Бросив встревоженный взгляд на Хоук, Андерс сбежал вниз по лестнице. — Изабелла, у тебя же тут гарпун есть! Мы можем проткнуть тварь! — Варрик стянул ткань с орудия, закрепленного на возвышении из досок. — Милый, ты сможешь им воспользоваться? Я не отойду от штурвала, дери его в зад! — выругалась пиратка. — Фенрис, эльф, давай-ка! Помоги! — Варрик засуетился, заряжая копье в гарпунную пушку. — Варрик, ты уверен, что это поможет? — крикнула Хоук. — Я ни в чем не уверен, но я не собираюсь продолжать знакомство! Мне дороги мои подштанники! Фенрис отцепил веревку, тянувшуюся от копья к основанию пушки. — Мы же не хотим, чтобы она нас покатала? — спросил эльф, вызвав у гнома приступ нервного смеха. — Не думал, что ты способен на шутки в такой момент! Напомни мне, если выживем, с меня выпивка. Эльф улыбнулся и помог Варрику развернуть пушку по левому борту. — Хоук, ты могла бы попасть в нее в очередной раз, когда она вынырнет? Нам не помешало бы зафиксировать эту юркую уродину! Другого шанса не будет! Девушка кивнула и потянулась к самому краю, сильнее сжав канат. Свободной рукой она выхватила с пояса склянку с лириумом и залпом опустошила ее. Фенрис вдруг подумал о пробоине в днище, и о том, скольких матросов они потеряли. Им не выбраться с корабля, если шторм не закончится также внезапно, как и начался. Чудовище вынырнуло из воды с невероятной скоростью. Эльф увидел, как оно разевает пасть и тянет свои щупальца к кораблю, к Хоук, готовясь проглотить, разорвать, уничтожить… — Убить, убить, убить…. — Фенрис слышал, как бьется эта чуждая миру магия, чувствовал ненависть, насквозь пропитавшую неугодное миру создание. — Хоук, демон тебя дери, не промахнись! — закричал эльф что есть силы. Девушка не подвела. Конус холода, слетевший с кончиков пальцев, был настолько большим, что на мгновение, волна, поднявшаяся за тварью, обледенела вместе с ней. Копье сорвалось с пушки, Фенрис задержал дыхание, и время замедлилось. Он увидел, как Хоук наклонилась, хватаясь рукой за висок, кривясь, словно от сильной боли. Со скоростью, за которой не поспевал глаз, тварь рухнула в воду, пронзенная насквозь пущенным копьем. Магия прервалась, песнь лириума мгновенно стихла, оставив после себя неприятную пустоту в голове. Хоук обессилено упала на колени. Варрик подбежал к ней, встряхнул за плечи, и девушка вскрикнула. Она была ранена? Фенрис испуганно огляделся в поисках целителя. — Ребята, хорошие новости! Шторм пошел на убыль! — донесся до него крик Изабеллы. Действительно, волны в мгновение ока стали куда меньше, а гром и вовсе гремел вдалеке. Расстояния между вспышками молний увеличивались с каждым разом. Все прошло со смертью этой твари, неужели произошедшие события были связаны? Фенрис увидел, как к Хоук подбежал встревоженный Андерс, уверенными движениями прощупал ей позвоночник, грудную клетку, а затем нахмурился. Фенрис почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Пережитый страх до сих пор сдавливал горло. Магия, только что ее здесь было так много, что он едва ли не засомневался в успешном исходе сражения. Корабль качало все меньше, эльф собрался силами, и подошел к Изабелле. — Там кажется дыра, в каютах, — выдохнул он. Пиратка оторвала руки от штурвала, засунула пальцы в рот и свистнула. Рядом мигом вырос тот самый щуплый паренек, которому Фенрис сообщил о пробоине. Эльф даже был рад видеть его живым. — Доложить обстановку, Джаспер! — скомандовала Изабелла. — Пробоину залатали, капитан! Шторм идет на убыль. Четверо свалились за борт, троим целитель оказал посильную помощь! Команда видела, как вы справились с чудовищем! Ждем указаний! Изабелла удовлетворенно взглянула на эльфа. — Вздумал сомневаться в моем выборе корабля? Фенрис замотал головой. — Джас, порули здесь, я передохну, — Изабелла передала штурвал пареньку и у того живо загорелись глаза, — Курс держи на запад, как договаривались, звезды появятся, сориентируешься по ним, понял? Парень кивнул и схватился за штурвал, преданно глядя на своего капитана. Шторм действительно прекратился почти мгновенно. Ветер с дождем стихли, волны вновь стали покачивать корабль, едва ли не убаюкивая. Андерс все еще водил руками над телом Хоук, а Варрик сидел рядом, обеспокоенно наблюдая за происходящим. — Дело дрянь, блондинчик, в таком состоянии ты перелома не подлатаешь. — Что произошло? — Фенрис подошел ближе. — У Хоук, кажется ребро сломано. А может и два. Фенрис вздрогнул, подумав, что мог быть причиной, ведь он схватил ее, и они упали, довольно сильно приложившись об палубу. Неужели она все это время игнорировала боль? Он поразился ее самообладанию, вспоминая решительный взгляд девушки, когда та заморозила целую волну, вместе с этой тварью, без помощи посоха! Неудавшийся Тевинтерский эксперимент? Чудовище Недремлющего моря? Фенрис глянул за борт, но в черных водах моря не представлялось возможным что-либо увидеть. Тайна останется тайной, приукрашенной рассказами Тетраса в таверне. Андерс поднялся, устало расправив плечи. — Я парализовал ее позвоночник на время, чтобы не двигалась. Нужно зафиксировать ее в одном положении. Мне бы снять ее одежду, чтобы прощупать, какое ребро сломано, ведь может быть несколько. Фенрис разозлено взглянул на целителя. — От тебя вообще есть хоть какой-то толк?! — вспыхнул он, — она же лежит здесь насквозь промокшая и без сознания! — Стоп, парни, только сейчас – не надо спорить! Мы все выглядим не лучшим образом, — вклинилась в разговор Изабелла. — Это была тяжелая ночка, согласен, — Варрик снял с камзола кусок водоросли. — Нам всем не мешало бы отдохнуть. С Хоук все будет в порядке, она придет в себя, и я осмотрю ее внимательнее. Фенрис опустился на дощатый пол палубы рядом с девушкой, облокотившись на борт корабля. Качание на волнах успокоило его, он поднял голову и увидел, как небо начинает расчищаться от туч, обнажая множество звезд и лунный диск на горизонте. Варрик с Андерсом спустились вниз, Изабелла устроилась неподалеку от паренька за штурвалом и завела с ним беседу. Фенрис посмотрел на Хоук. Ему стало стыдно за свой страх. Хоук сильная. Безрассудная, но сильная. Она справится. Он осторожно провел пальцами по ее лицу, убирая налипшие волосы. Спустя некоторое время, сон срубил его. Он открыл глаза, ощутив неприятное покалывание в затекшей спине. Солнце высоко поднялось, довольно приятно согревая тело, особенно, после вчерашнего шторма. Тогда эльфу показалось, что вода и магия были повсюду. Он уловил звуки разговора и переливистый смех Хоук. Очнулась? Фенрис поднялся, разминая руками поясницу, и направился в сторону верхней палубы. Хоук сидела, скрестив ноги, а Андерс что-то оживленно объяснял Изабелле, водя руками над спиной магессы. На девушке было только белье. Подойдя ближе, Фенрис кивнул Варрику, расположившемуся на ящиках, чудом сохранившихся после шторма. Гном протянул ему флягу с водой. —Пей, это немногое, что у нас осталось, в трюмах треснули бочки, кое-что из еды удалось спасти, а питьевая вода в море на вес золота. Фенрис поблагодарил Тетраса и жадно прильнул губами к горлышку фляги, с каждым глотком ощущая, как живительная влага растекается по организму. Хоук и остальные не заметили его присутствия, и эльф с интересом прислушался к беседе. На худенькой спине девушки он заметил несколько шрамов, разной длины и глубины. Похоже, она получила их довольно давно, но не рассказывала об этом. На мгновение, Фенрису даже стало немного обидно. Ведь он думал, что слышал почти все ее истории. Хоук вертелась на месте, как любопытный ребенок, заставляя Андерса ворчать и перенаправлять поток исцеления в нужную точку. Изабелла с ухмылкой наблюдала за двумя магами, вставляя комментарии в рассказы Андерса, который краснел с каждым разом все сильнее. — Ты знал Героиню Ферелдена? — Хоук вывернулась из-под его руки и посмотрела в его сторону, широко распахнув глаза. Андерс смутился. —Расскажи о ней! Так интересно! Ходят слухи, она просто ходячая мясорубка! Разбойник, превосходно владеющий двумя клинками, как Изабелла, — кивнула Хоук в сторону пиратки, — это ты научила ее дуэлям? Пиратка ухмыльнулась, запустив руку в волосы. — Знатную драку мы устроили тогда в этом борделе... — В Жемчужине? — Андерс прервал заклинание, уставившись на пиратку. Изабелла кивнула, а Хоук продолжила терроризировать Андерса: — Вы с ней тесно были знакомы? А? Она, правда, завалила Архидемона, забравшись ему на шею?? Андерс опустил голову. — Ооо, я смотрю, у блондинчика были очень тесные отношения с Героиней Ферелдена, — усмехнулась Изабелла. — Вообще-то не было никаких отношений. Она отказала мне... — пробурчал целитель. Хоук надула губу и нахмурилась. — Андерс, не расстраивайся, может она была страшная как огр? — целитель поперхнулся от такого заявления. — Ты по доброте душевной предложил ей руку и сердце, а она не поверила своему счастью и отбрила тебя! — Хоук продолжала увлеченно тараторить. — Погоди-ка, я что-то припоминаю, — Изабелла потерла висок пальцем, — так это ты был в Жемчужине, и всем показывал фокусы с молниями? — Изабелла!!! — гневно воскликнул Андерс, вызвав новый приступ хохота у Хоук. Девушка схватилась за живот и облокотилась на Андерса, смеясь. Фенрис обратил внимание, что между ними было что-то больше, чем просто дружба. То, как они вели себя друг рядом с другом, как незаметно для других, но отчетливо для Фенриса, маг провел рукой по волосам девушки, как она прикрыла глаза и улыбнулась... Что бы то ни было, это не его дело. Ей решать, с кем связываться. Но что-то грызло изнутри, не давало покоя. Чувство обиды? Гнев? Фенрис постарался выкинуть эти мысли из головы, жалея, что не мог поупражняться здесь с мечом. Слишком мало места. Он спустился вниз, к матросам и устроился возле борта корабля, вытащив двуручник из ножен. Некоторое время он простоял так в гордом одиночестве, задумчиво поглаживая холодную рукоять меча. —Поосторожнее тут, срежешь нам мачту, и будем дрейфовать по Недремлющему морю пока не состаримся! Пакостный смех, и вкрадчивые шаги. Хоук... Фенрис собрал волю в кулак, чтобы не огрызнуться. Он не понимал, каким образом, но эта девушка вызывала в нем просто бурю необъяснимых эмоций. — Как себя чувствуешь? — спросила Хоук, облокотившись на борт корабля. Она уже накинула мантию и заплела волосы в косу. С лица сошла нездоровая бледность, только темные круги под глазами давали понять, что вчерашняя ночь не самым лучшим образом отразилась на ее состоянии. — Со мной все в порядке, — буркнул Фенрис и хрустнул пальцами, разминая суставы. Ему хотелось узнать, как она, что думает о случившемся, не больно ли ей? Но слова все не шли. Они молча смотрели, как корабль поднимается на волнах, подгоняемый попутным ветром. Издали доносились крики матросов, Изабелла принялась командовать, жизнь на судне потекла своим чередом. Фенрис боялся погружаться в дебри собственного разума, ожидая найти ответ, который он не смог бы принять. Поэтому продолжал делать то, что у него получалось лучше всего: молчал. — Фенрис, я, конечно, привыкла к этой твоей напускной мрачности, но сегодня с тобой что-то совсем не ладно... Хоук толкнула его плечом, и эльф вяло поморщился. — Неужели я чем-то обидела тебя? — девушка уставилась на него, театрально поморгав большими глазами, полными искреннего раскаяния. Нет, это просто невозможно! Когда она делала так, Фенрису действительно хотелось сказать, что все в порядке, потом улыбнутся, и даже, быть может пошутить! Но сейчас не шло. Он злился на нее. За эту проклятую идею поплыть в Вал-Шэвен: ведь невесть знает, что с ними там приключится, найдут ли они чью-то пропавшую дочь, за которую обещали заплатить огромную сумму... Неспокойно было на душе, а вчерашние события еще больше подстегнули это состояние. Он опасен для нее, еще немного, и он навредил бы ей больше. Страх и неизвестность тисками сдавливали горло. Фенрис не знал, что сказать. Хоук потянула к нему руку и ухватилась за мизинец. Эльф вздрогнул, и хотел было одернуться. Но Хоук закусила губу, и принялась трясти его за палец. — Мирись, мирись, мирись! И больше не дерись! От неожиданности и ее сосредоточенного выражения на лице, он еле сдержал смех. — А если будешь драться... — Хоук подняла голову и пристально уставилась на него. — То что будет? — растерянно спросил эльф. — То я буду кусаться!!! — победно выкрикнула Хоук и отпустила его мизинец, расхохотавшись. И Фенрис рассмеялся тоже. Что же она делает с ним? Почему рядом с ней у него получается то, что с другими не выходит? — Ветер вам в спину, господа, и якорь в горло! — подошел Варрик, вовремя завершив неловкую паузу в беседе. Он прищурился, глядя на Хоук, та показала ему язык и уставилась куда-то вдаль. — Фенрис, не составишь ли мне компанию в алмазный ромб? Эльф кивнул, и хотел было пойти вслед за гномом, как вдруг рядом выросла фигура Изабеллы. — Азартные игры на моем судне запрещены... — мрачно, но грозно произнесла пиратка. Варрик всплеснул руками. — Ривейни, чтож нам делать то всю оставшуюся дорогу? — Хочешь, на весла посажу? — усмехнулась Изабелла, — Или драить палубу? На ней, после вчерашнего шторма, мусора, хоть лопатой греби! — Нечего прохлаждаться! Здесь освобождение только у Хоук! — появившийся Андерс одарил девушку улыбкой — Давайте-ка, помогите! Варрик, спустись в трюм и доложи обстановку, что-то ребята застряли! Если увидишь кого за бутылкой, гони в шею ко мне, я им быстро мозги вправлю, нечего в дневное время баловаться! А ты, Фенрис, помоги наверху, надо навести порядок на судне! Ненавижу, когда грязь! Фенрис усмехнулся. Изабелла могла не мыться неделями, приставая к Хоук с вопросом, надо ли ей принять ванну, а на своем корабле грязи не терпела. Эльф не задумывался о выражении своих чувств и эмоций до момента знакомства с Хоук. Будучи в рабстве, у него не было к тому никакой возможности и желания. После побега, он неоднократно замечал за собой способность складно изъясняться, когда того требовала ситуация, но все равно, никак не мог избавиться от дурной привычки молчать большую часть времени. Если бы не Хоук, с ним, наверное, можно было помереть со скуки. Каким-то неведомым образом, девушке удавалось разговорить его. С ней он стал замечать, как все чаще вслух выражает собственное мнение, говорит спутникам такое, о чем раньше предпочел бы смолчать. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь, его серьезность сменится приподнятым настроением, и вечно-мрачный эльф даже будет шутить. Раньше, его гнев снимался усиленной тренировкой, вкладывался в мощные удары меча, болью отзываясь в мышцах, теперь же, он мог просто крикнуть, вспылив, обращаясь к улыбчивой Хоук. Начать спорить, доказывать свою точку зрения, вызывая внутри настоящий бунт. Его прошлое отчаянно конфликтовало с настоящим. Он отказывался принимать нынешнее положение вещей, но при этом упорно проигрывал бой, с каждым разом пытаясь прятать сомнения, находить какие-то оправдания повышенному интересу к ней. Хоук. Весь его бунт сводился к этой звонкой фамилии, которая билась в висках, заставляя Фенриса отчаянно искать причины, но не делать выводов. Как-то вечером, он обратил внимание на то, что девушка увлеченно писала что-то, в небольшой книге, перетянутой мягкой кожей. Изабелла отправилась спать в каюту, передав управление судном одному из матросов. Андерс расположился на спальнике под открытым небом, тихо переговариваясь с Варриком. Гном ухаживал за арбалетом, проверяя, не оставил ли шторм каких-нибудь повреждений на его Бьянке. Фенрис хотел присесть рядом с девушкой, но заметил, что она намеренно отошла дальше, к носу корабля, и расположилась там, уложив свою загадочную книгу на колени. Над страницами парил небольшой голубоватый огонек, освещая ее деятельность. Она закусила губу, наморщила лоб и сосредоточенно водила рукой по бумаге, периодически поглядывая то на море, то на луну, освещавшую водную гладь. Не выдержав, эльф все же прошел к ней и тихонько разложил спальник неподалеку. Хоук подняла глаза, посмотрела на Фенриса с любопытством и снова склонилась над своим делом. — Что ты там пишешь? — спросил эльф, вроде бы безразлично, но мысленно укорив себя за глупое любопытство. Хоук захлопнула книгу, перевязав кожаным шнурком. Магический огонек погас. — Когда-нибудь, если я доживу до старости, мне будет приятно вспомнить все наши приключения, — задумчиво ответила она. — Это, выходит дневник? — Угу. — А про меня там есть? — Фенрис улыбнулся уголком рта, предвкушая реакцию Хоук, готовясь к тому, как она вспылит, но девушка опустила голову, пряча глаза за челкой. Смолчала. Перекинувшись с Хоук всего парой фраз, его сознание с головой окуналось в новые эмоции, которых он никогда не испытывал ранее. Все это было побочным эффектом, вызванным жутким ритуалом: он просто не помнил, как это. Любопытствовать, шутить, улыбаться, спорить, обсуждать увиденное. Без сомнения, он делал эти простые вещи раньше, но далеко не с каждым это получалось сейчас. А вместе с ней выходило само собой. Хоук почесала переносицу, убрала свой дневник в наплечный рюкзак и растянулась на спальнике рядом с эльфом. Их разделяло предательски малое расстояние, можно было протянуть руку и коснуться друг друга. Фенрис уже привык к странному поведению лириума рядом с ней. Он мог дотронуться до нее, это не вызывало никакой болезненной реакции. Но лишь в том случае, когда она не колдовала. Фенрис поежился, вспоминая вчерашнюю долгую ночь. — Хоук... — начал было он. Девушка легла на бок и подложила руку под голову. — Фенрис, я знаю, что ты хочешь сказать. От неожиданности, эльф забыл все слова, которые собирался произнести. — Послушай, я... Я не хочу, чтобы это повторилось. Мне не стоило... — Фенрис, я почувствовала его. Твой лириум. — Мне не следовало мешать тебе... — расстроено пробормотал Фенрис, — тогда ты осталась бы цела, и я не чувствовал бы себя так... глупо. — Я хочу, чтобы ты понял, что за сила есть в тебе! Если ты не можешь это принять, то хотя бы научись контролировать! — разгорячено прошептала Хоук. Фенрис закатил глаза. Сколько раз Данариус говорил ему эти вещи? И как неприятно слышать эти слова от нее! Да, его клейма небезопасны для окружающих! Небезопасны для него! И нечего тут думать. — Я не хочу узнавать, что во мне за сила, а уж тем более пытаться ее контролировать. Сейчас, я точно знаю одно — я клейменный раб, и не хочу быть опасным для наших спутников, — Фенрис разозлился, и почувствовал, как лириум с готовностью зашевелился под кожей. Она тоже нервничала. Он улавливал едва различимый, но ритмичный стук сердца, чувствовал кровь, текущую в жилах, вперемешку с ее магией. Такой обжигающей и дразнящей. Фенрис отвернулся. Слишком страшно. Неизвестность поджидала его всякий раз, стоило только этим шрамам вновь проснутся. — Фенрис, я могла бы помочь! Я хочу помочь! — Хоук протянула руку, коснулась его, и эльф вздрогнул. Машинально отодвинулся от нее, вызывав недоумение. Он скривился, чувствуя жар на месте прикосновения. Стоило ей приблизиться чуть больше, как эти проклятые клейма активировались, вставая между ними, превращая диалог в скрытое противостояние. Хоук устало вздохнула и перевернулась на спину. — Я не могу сейчас, — тихо выдавил из себя эльф. Фенрис чувствовал, как отчаянно хотел рассказать ей о том, что так тревожило его все эти годы. Об этом поющем лириуме, под кожей. О том, как ему страшно, когда он почти не может сопротивляться. Поддается искушению взять больше силы. Как затуманивается его рассудок, какими приятными вибрациями наполняется тело. Как он сжимает Хоук в объятиях, чувствуя хруст ребер. Как болезненно лириум ведет себя рядом с ее магией. Она лежит рядом, такая спокойная, понимающе смотрит в его сторону. Вашидан, почему именно с ней ему так легко и страшно одновременно?! Он даже научился переводить эти серьезные разговоры в шутку, улыбаясь, глядя на то, как она смеется, откидывая голову назад, так заразительно. Но сейчас нельзя. Он должен рассказать ей. Им предстоит долгий путь, надо, чтобы она знала, чем ей грозит нахождение с ним в бою. — Хочешь выпить? Хоук сказала это так неожиданно, что сама смутилась. Фенрис усмехнулся, заметив как девушка густо покраснела. — Пойду принесу чего-нибудь, — он встал и направился в трюмы, втайне надеясь, что их не потревожат ближайшие несколько часов, пока он будет рассказывать ей о своих шрамах. Он хорошо относился к гному, но на дух не переносил Андерса, а на корабле слишком мало места, чтобы оставаться незамеченными. Фенрис молил, чтобы судьба ниспослала им эти пару часов спокойного разговора. Через некоторое время они сидели, потягивая кисловатое вино, которое эльф обнаружил среди уцелевших в шторме запасов. — Фу, какая гадость, у тебя дома оно гораздо вкуснее, — скривилась Хоук, отпивая глоток из бутылки и передавая ее Фенрису. — Зато вышибает почти сразу, — эльф выдохнул, чувствуя, как напиток обжег глотку. — А можно потрогать их? — Хоук придвинулась ближе, протягивая руку к его лириумным татуировкам. Фенрис дал ей свою ладонь и их пальцы переплелись. — Ух ты... — Хоук улыбнулась, отпуская его руку, скользя пальцами по кисти, повторяя узор, нанесенный лириумом. Фенрис почувствовал легкое возбуждение. Песнь зазвучала громче, узор слабо засветился, отзываясь на прикосновения магессы. — Это я делаю или ты? — удивленно прошептала Хоук. — Скорее мы оба... — вино дурманило разум эльфа, прикосновения Хоук пробуждали странное ощущение. Они расслабляли. Успокаивали. Лириум тянулся к ней. — Расскажешь мне о них? Фенрис едва услышал ее. Он боролся со своими мыслями, плавал в океане новых ощущений. Каково было искушение, пока она так близко, так тепло, потянуться к ней, обнять. Лириум требовал этого. — Фенрис! Эльф вздрогнул, когда она убрала руку. Он сделал несколько глотков вина, и постарался взять себя в руки. — Полегче, сейчас напьешься, — улыбнулась Хоук, а эльф в душе благодарил богов, что они сидели за ящиками, спрятанные от любопытных глаз. Андерс и Варрик мирно посапывали неподалеку, и никому в голову не пришло беспокоить их. Фенрис начал рассказывать Хоук всё. С того самого момента, как очнулся в подвале магистра. Он старался передать каждое мгновение, даже описать запахи и звуки вокруг. Хоук слушала с интересом, который постепенно перерос в напряженность, а затем и в тревогу. Фенрис услышал, как сильно начало биться ее сердце. Он рассказал об экспериментах Данариуса над людьми, и о том, как сам принимал в них участие, убивая некоторых подопытных. К концу разговора, Хоук разревелась. Возможно, виной тому была вторая выпитая бутылка вина. Оно уже не драло глотку как вначале, пилось легче, развязывался язык, Фенрис даже воодушевился, припоминая все, чему пытался научить его Данариус. — Прекрати... Хватит... — пробормотала она, и он остановился, глядя, как по щекам Хоук покатились слезы. — Эй, ты чего? Фенрис протянул руку, хотел успокоить ее, но она вдруг сама кинулась ему в объятия, прижавшись к груди. Он неловко погладил ее по спине, причитая что-то в растерянности. — Фенрис, это же ужасно, — бормотала Хоук, - как ты выдерживал это? Она оторвалась от него на секунду и заглянула в глаза, ища ответ. Эльф вытер ее слезы. — Похоже, кое-кто перебрал лишнего, — улыбнулся он. Хоук замотала головой. — Я просто, мне так ... мне так жаль тебя... — Не надо меня жалеть. Это самое поганое на свете чувство. Жалость делает нас ниже того, что мы есть. — Но ты выбрался, ты смог это пережить! Пусть этот козел только попробует сунуться в Киркволл, я ему устрою... — Хоук так сильно сжала руки в кулаки, что костяшки побелели. Фенрис накрыл их ладонями. — Не думай, что я настолько бессилен. — Ты не бессилен, Фенрис, просто ты теперь не один. От ее слов на душе потеплело. Эльф отпустил ее руки и взял третью бутылку вина. — Фенрис, я буду рядом, когда он доберется до тебя. Я клянусь, мне не меньше твоего хочется выдрать ему сердце. Он краем глаза покосился на девушку и улыбнулся. — Ложись спать, тебе отдыхать надо, а не воевать с магистрами. — А ты намереваешься тут напиваться в одиночестве? — Нет, я буду делать это под аккомпанемент твоего храпа. — Я не храплю!!! Фенрис рассмеялся, увидев, как возмутилась Хоук. — Что ... неужели храплю? – она осеклась, в нерешительности. — Когда напиваешься, да, бывает. Сопишь громко. Девушка обхватила руками колени и обиженно отвернулась. — Упрямый бронто… — Фенрис глотнул еще вина. Тело наполнилось удивительной легкостью. Словно он скинул с плеч тяжкий груз. А может так оно и было. До тех пор, пока он не встретил ее, не с кем было поделиться своими тревогами. Вдруг у нее и правда получится ему помочь? Да что говорить, она уже помогала просто тем, что сидела рядом, насупившись, уткнув подбородок в колени. Фенрис вдохнул полной грудью и даже почувствовал себя по-особенному свободно. Хоук улеглась в спальник, отвернувшись от него. Большего не нужно. Он слышал, как билось ее сердце, почти в такт с его собственным. Тепло, разливающееся по телу, ощущение безмятежности целиком поглощало сознание. — Фенрис, а что за стихотворение тогда процитировал Данариус? — спросила вдруг Хоук, — ты помнишь его? — Еще бы… Данариус любил удивить гостей внезапным чтением стихов. Даже заставлял рабов играть сценки. Хочешь услышать целиком? — Угу… Фенрис откашлялся. — Учти, с тевинтерского не получится в рифму, но смысл я постараюсь передать. Я был нигде. Я стал никем. В кромешной тьме, ничтожно мал и слаб Пред тем, что в ней. Святая всех святых, любовь в душе моей, Открылась лишь на миг, погаснув. Тотчас узрел я светлый лик, в ночи, открывший мне бессмертное богатство. Спустись с небес, не дотянуться мне, Лишь смерть нужна для выхода из тьмы, Лишь умерев стократ, вернешься ты. Открою тайну, за которой все: Любивший раз, умрет еще раз, Как умирал впервые пред тобой. Война внутри, борьба с собою, Мне не найти покоя, Я никто. Ничтожно мал и слаб, перед тобой. Возьми лишь то, что бережно храню я. Мне большего не надо, Я для тебя готов гореть.