Не покоряйся беде, но смело иди ей навстречу
— Кто ты такой? — Лито замирает с мечом, вслушиваясь в ночную тишину. На улице прохладно, полная луна освещает часть тренировочной площадки за казармами, но он давно чувствует, что незнакомец наблюдает за ним. Однако, это не враг и даже не кто-то из стражников. От него не исходит опасности, а Лито доверяет инстинктам и поэтому не бросается наутек сразу же. — Силиус, — голос низкий, немного осипший, но не принадлежит взрослому человеку. Лито различает силуэт в зарослях дикого винограда возле изгороди. Это подросток, такой же, как и эльф. — Дурацкое имя, — он привычно хмурится, — зачем ты здесь? — Я хочу поговорить. Ты не убежишь от меня? — А ты попробуй, догони, — задиристо отвечает эльф. — Я не могу бегать, Лито. Мне нельзя. Силиус выходит в черту лунного света и морщит лоб. Лито разглядывает лицо. Кожа на нем словно натягивается, становясь прозрачной, и видно нити сосудов, тянущихся от висков ко лбу. Глаза серые и безжизненные, в них пусто, они ничего не выражают. От парня веет холодом и смертью… Он выглядит странно и неестественно: слишком худой, как будто какой-нибудь голодающий бедняк. Или чем-то болен? Мысли вертятся в голове, но эльф не торопится спрашивать. — И долго ты здесь? — Достаточно давно… мне не позволяют выходить. Я выбираюсь тайком. Хочу смотреть на сражения. — Что в них хорошего? — А что ты видишь, ты же сражаешься? Лито лишь качает головой в ответ. — Силиус, значит. И давно следил за мной? — Я наблюдаю из окна, вижу, как ты тренируешься по ночам, — худой парень снисходительно улыбается, — а тебе нельзя покидать казармы в это время. — Плевал я на эти правила, мне не спится, - Лито не блефует, просто чувствует, что у собеседника нет дурных намерений. Силиус еще раз окидывает его внимательным взором. — Ты похож на меня. Тоже не можешь усидеть на месте? — С чего тебе нас сравнивать, парень, — Лито делает предупредительный шаг назад, давая понять, что не сильно готов доверять незнакомому типу. Силиус оглядывается по сторонам с опаской, однако, продолжает говорить, теперь уже шепотом. — Я знаю все перемещения стражников в ночное время, и ты, судя по всему, тоже. Наблюдаешь, как и я, поэтому похож на меня, — упрямо твердит он. Лито улавливает странный акцент в его голосе. Парень прав, эльф чутко следит за собеседником. Эта привычка наблюдать, выточена в нем самой жизнью, иначе всегда может ждать быстрая смерть. Кто враг, а кто друг – эльф умеет определять сразу же. — У нас десять минут до тех пор, пока здесь не произойдет смена караула. Стражник обходит длинное здание с восточной стороны. Его напарник идет навстречу, — отчеканивает Лито, — потом они пять минут разговаривают на этом самом месте, — он топает босой ногой по земле, — а я пережидаю вон на том дереве, с него легко перебраться на крышу, а в ней есть дыра, о которой пока еще не знают. Так я покидаю казармы ночью. Силиус вдруг широко улыбается, а облако скрывает с небосвода полную луну, погружая их силуэты во мрак. — Я из той башни, знаешь, что там? — он указывает рукой на соседние здания. — Часть имения Данариуса? — предполагает эльф, а парень кивает в ответ. — Он держит меня там, под замком, иногда навещает. — Ты раб? Силиус качает головой в ответ, и вновь появившаяся на небе луна серебрится в его печальных глазах. — Я не имею возможности решать, Лито. Я не заключенный, мне некуда бежать. Проще говоря, даже пожелай я этого, все равно бы не смог. — Ты сказал, тебе нельзя бегать? — Потому что я не могу. — Зачем ты пришел сюда? — Я уже говорил, хочу смотреть на сражения. Я знаю, кто ты, Лито, — Силиус делает шаг к эльфу, слегка припадая на левую ногу. Мантия, в которую он облачен, скрывает фигуру, но не может скрыть худобы, — я вижу, как ты тренируешься каждую ночь. Я могу приходить к тебе, чтобы поговорить? Мало времени на размышления, Лито уже слышит приближающиеся шаги и голос стражника, который напевает себе под нос тихую песню. Эльф отрывисто кивает головой и бросается к ветке дерева. Закрепляет меч за спиной, цепляется за ствол руками и ловко залезает наверх. Бросает взгляд вниз, а парня уже и след простыл. Придет ли он в следующий раз? Эльфа разбирает любопытство. Что-то важное должно случиться, Лито не спускает глаз с решетки, которая отделяет его от Арены и привычного шума ведущегося за ней боя. Вчера ночью он видел Силиуса. Выход эльфа - следующий, а Данариус сегодня должен присутствовать на состязаниях лично. Эльф слышал об этом накануне и поэтому нервничает вдвойне. Вчерашнее ночное знакомство выбивает из привычной колеи событий, и эльф не тешит себя излишними надеждами. В предыдущих боях ему удавалось выйти победителем, а сегодня удача может с легкостью покинуть его. Лито морщится, а воспоминания о нелепой смерти товарищей болью отдаются в висках. Предчувствие не покидает, что-то должно случиться. Когда все идет не по плану, нужно обращать внимание на мелочи. Вчера все шло из рук вон. Их собрали на тренировочном поле, возле казарм. Десять избранных, на которых магистр возлагает большие надежды. Что в них особенного? Лито не может определить на глаз таланты каждого. Он окидывает взором присутствующих, замечая, как на него косятся в ответ. Их окружает подозрение и страх, Лито ощущает во рту легкий привкус крови, а в воздухе висит напряжение, которое, кажется, можно потрогать руками. Кое-кто из смертников с оружием, а кое-кто выглядит, словно оборванец из катакомб. Все вместе - ничем не примечательные, потрепанные с виду, эльфы и люди. Лито не может сделать выводов, происходящее до последнего дня не складывается в общую картину, он участвует в бесконечных боях, убивает, тренируется, ест и спит, изредка получает помощь лекарей. Сложно запомнить все детали, ведь изнурительные бои не дают времени, чтобы опомниться, лишают возможности размышлять, сосредотачивая тело на молниеносных реакциях и сиюминутных действиях, пренебрежение которыми может стоить жизни. Умирать не хочется никому из присутствующих. Может, поэтому ставки так высоки? Данариус зарабатывает большие деньги, посылая их на верную смерть, которую с каждым разом все труднее обвести вокруг пальца, но им удается, и отряд смертников в который раз не подтверждает свое название. Решетка с лязгом поднимается, медленно, будто бы лениво: стража накручивает лебедку не торопясь, зная, что время окончания боя еще не пришло. В этот раз Лито не видел своего соперника, и это только добавляет подозрений. Он осторожно ступает по теплому песку на свет, щурясь, давая глазам привыкнуть к солнцу, после полумрака коридоров Арены. Глашатай объявляет его имя, затем имя магистра, которому они все принадлежат. Спустя минуту, перекрывая вой толпы, перечисляет достижения, достигнутые молодым эльфом с большим двуручным мечом за спиной. Лито скользит взглядом по трибунам, надеясь увидеть магистра, который почтил их своим присутствием. Сегодня невероятно много народу, толпа пестрит разноцветными одеждами, размахивает флажками, кричит. На скамьях вверху копошится народ, издалека они похожи на термитов, обустраивающихся в своем жилище, создавая все новые и новые ярусы. С Арены уносят брошенное оружие и несколько тел, Лито не видит лиц убитых. Песок под ногами местами багровеет, смешавшись с пролитой здесь кровью. Звук барабанов предвещает скорое появление противника, Лито бредет к центру поля, толпа одобрительно гудит в ответ. Солнечный блик падает на лицо эльфа и словно дразнит, перемещаясь по туловищу вверх-вниз, попадая в глаза. Лито поворачивает голову, прикрывая глаза ладонью, и ищет источник. На возвышении, отдельно от простых рабочих, располагаются балконы для знати, с растянутыми над ними навесами, которые создают тень. Блики исходят оттуда, Лито щурится, и вдруг различает среди статных дворян знакомый силуэт. Худощавый паренек машет ему рукой, и прячет в карман мантии предмет, которым он только что привлек его внимание. Силиус! Почему это имя так важно? Почему он его забыл?***
Хоук всегда выполняла задания наместника и дворянства с мрачной обреченностью. Фенрис знал, что с момента путешествия на Глубинные тропы, Мариан преследует пристальное внимание со стороны всей Киркволлской знати. Волей-неволей, ферелденская беженка заработала себе репутацию, вращаясь в сомнительных кругах среди наемников, а затем и среди окружения гнома Бартранда, наделавшего шуму со своей экспедицией. Денег, добытых в этом походе, с лихвой хватило на выкуп родового поместья Амеллов, а также всех сопутствующих предметов роскоши. Но Хоук не тяготела к праздной жизни, приключения влекли ее гораздо больше пышных балов и роскошных приемов. На свою беду, а может и на радость - Мариан была весьма удачлива с нахождением неприятностей на свою голову. Фенрис злился на это, но лишь первое время. В какой-то момент, он стал относиться к этому философски, ведь окончательно и бесповоротно привык к сумасшедшей жизни рядом с этой вспыльчивой, временами болтливой и задиристой, но очаровательной девушкой. Иногда Фенрис понимал, что у него просто напросто не хватает времени думать о причинах и следствиях сваливающихся на него как из ведра: рядом с Хоук жизнь не просто шла, она бежала, не оставляя возможности на сомнения, раз за разом очаровывая эльфа все больше. — Шеймус мертв, — констатировал Варрик, приложив, на всякий случай палец к шее сына наместника, проверяя пульс. С наемниками Петрис было покончено, впрочем, как и с ней самой. Женщину постигла незавидная участь: умереть в стенах церкви, которой она посвятила большую часть своей жизни, будучи убеждена, что делает благое дело. Владычица Эльтина поверила в непричастность Хоук к произошедшему - возможно, благодаря тому, что Мариан водила дружбу с Себастьяном, а возможно, потому, что, как и Фенрис, видела в Хоук что-то, отличающее ее от простых людей. Мариан словно возвышалась над ними: наперекор всему честная и откровенная в собственных делах. Она действовала с открытым сердцем, не боясь показаться нелепой, отстаивала правду, которой хотелось верить с каждым ее словом, и Фенрис не раз восхищался этому. — Авелин, нам нужно привести сюда Наместника и как можно быстрее, — тихо сказала Хоук, и капитан отрывисто кивнула, жестом подзывая к себе нескольких стражников. Вокруг засуетились сестры из Церкви. Тела убитых уже унесли, о них теперь напоминали только багряные пятна крови на роскошных коврах. Появился Себастьян и тут же набросился на них с расспросами. Хоук отвечала нехотя и как-то отстраненно, Фенрис обратил внимание, что она сильно побледнела. — Тебе нехорошо? — спросил он шепотом, оказавшись ближе, но она лишь мотнула головой в ответ. Это могло означать все что угодно, каффар! Сегодняшний день был слишком долгим, очень многое успело случиться, а учитывая вчерашнюю пьянку, Фенрис и сам чувствовал себя не лучшим образом. Завтрак, поглощенный в Висельнике подступал к горлу из-за суматошных сражений. Магия крови, нападение безымянных наемников в переулках Нижнего города средь бела дня, разъяренный Аришок, а теперь… сын наместника. Убит. Киркволл вот-вот закипит, стоит только информации просочиться за стены церкви. Хотя кунарийский солдат, пустивший две стрелы в Петрис, уже наверняка торопился доложить обо всем случившемся своему военачальнику. Фенрис ругнулся про себя, сжав кулаки и стараясь сохранить самообладание. — Народ сейчас гуляет, вряд ли быстро сообразят, что происходит, — начал рассуждать Варрик, — Авелин, действуйте тихо, я надеюсь, ты доверяешь своим ребятам, и они не станут лишний раз чесать языками? — Варрик, я все улажу, не беспокойся, — бросила Авелин, оттесняя входящих в Церковь прохожих. — Допустим, что уладит, но как объяснить людям, что в Церковь сейчас нельзя? — спросил эльф сам себя, услышав, как Тетрас многозначительно хмыкнул в ответ. — Мне нехорошо, — вдруг выдохнула Хоук, и Фенрис успел подхватить ее под руки, прежде чем она осела на пол. — Эльф, сделай-ка одолжение, выведи ее на воздух, — пробормотал Варрик, — мы с певчим уладим проблемы с людьми снаружи. Себастьян кивнул, бросив встревоженный взгляд на Мариан. — Фенрис, через черный ход, во внутренний двор, — он кивнул на двери, ведущие в хозяйственные помещения, и эльф, не мешкая, повел Хоук туда. На улице Мариан шумно вывернуло наизнанку, и Фенрис тактично прикрыл Хоук своим телом от любопытных взглядов церковных сестер. — Ну и дела, — Мариан откашлялась, смущенно вытирая рот рукавом рубахи. — Там есть фонтан, в глубине сада, пойдем, — Фенрис мягко потянул ее за собой. Умыв лицо и промочив горло, Хоук села на бортик мраморного постамента с какой-то статуей. Фенрис устроился рядом, гадая, что же с ней не так. — Извини меня, — вдруг пробормотала она. — За что? — удивленно переспросил эльф, и вздрогнул, когда она уткнулась ему в плечо лбом. — Я что-то раскисла, сама не знаю почему. Слишком… волнуюсь. Ты же понимаешь, что мы стоим на пороге открытого противостояния? Я не знаю, за что браться: идти в порт, оборонять город от взбесившихся кунари или оборонять церковь от фанатиков Петрис, которые нас едва не убили? — Придется разбираться с обеими сторонами, Хоук, — Фенрис наблюдал, как засуетились служители церкви, перебегая из хозяйственных помещений в главное здание. Хорошо, что на них пока никто не обратил внимания. — Шеймус, какой же ты дурак… во что ты втянул своего отца… — Крепись, похоже, неприятности взялись за тебя всерьез, — шутливо начал Фенрис и замолк, когда Хоук отстранилась, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, — ладно, ты права, сейчас действительно не смешно, — оправился он, — ты опять не хочешь говорить, что с тобой творится, но у тебя же на лице все написано… — Я сама не знаю, в чем дело, серьезно. Мне страшно, Фенрис. Утром я убила ни в чем не повинную девочку, а теперь, я практически главная обвиняемая в убийстве сына наместника! И мне жутко от того, что я слышу их голоса у себя в голове! — она повысила тон в конце тирады и тут же замолкла, словно вовсе не собиралась ему этого сообщать. — Так вот что с тобой происходит… Хоук поднялась на ноги и сделала несколько нерешительных шагов взад-вперед, будто ей хотелось потянуть время или отвлечься и сменить тему их разговора. — Едва речь заходит о магии, ты отказываешься мне что-либо говорить! Слушай, я же не идиот и знаю, что это значит для тебя, — Фенрис начал неуверенно, но мысли, вертевшиеся в голове в этот момент, настроили на нужный лад, — если это может каким-то образом навредить тебе или всем нам, не лучше ли рассказать мне об этом? — Ждешь, когда я стану одержимой? — сухо бросила Мариан и черты ее лица вдруг будто заострились. — Нет, я просто… — Готовишься в нужный момент вырвать мне сердце? Боишься?! — Хоук, прекрати, я тебя не боюсь! — Фенрис почувствовал, что начинает злиться. Мариан будто нарочно переводила их разговор в это русло! Нельзя же сейчас ругаться, фаста васс, совершенно не вовремя! — Бессмысленно! Все это бессмысленно… Смерть Шеймуса, кунари… при чем здесь я?! — Хоук раздраженно мерила шагами палисадник, — я нужна этому городу, Авелин не устает твердить мне это днем и ночью, Варрик подсовывает дельце, и вот опять, я вновь и вновь вытаскиваю чью-нибудь жирную задницу из передряги! Под самым носом у храмовников! И даже наместник знает, что просит помощи у отступника! И с его молчаливого согласия все закрывают глаза на мое существование!!! — Хоук перешла на крик, Фенрис подскочил, в момент оказавшись рядом с ней и стиснув за плечи, отчего девушка вскрикнула. — Замолчи! Сейчас не время! — твердо начал он, поймав на себе ее разъяренный взгляд. Эльф знал это выражение лица. Еще немного, и Мариан разрыдается. — Я боюсь, — прошептала она, и ее глаза наполнились слезами. — Успокойся, глубоко вдохни. Здесь все за тебя горой, и я не жду, что ты станешь одержимой. Я волнуюсь за тебя, Мариан. Просто волнуюсь. Знаешь, люди волнуются за своих родных или, когда знают друг друга достаточно давно и многое пережили вместе, — эльф не выдержал и сам последовал собственному совету, глубоко вдохнув, — поверить не могу, что это я тебе такое говорю. Здесь должен быть Варрик или какой-нибудь другой поборник морали, вроде Себастьяна. Хоук шмыгнула носом и по ее щеке скатились две большие слезинки. — Давай заканчивай лить слезы, мы разберемся с этим, что бы там ни было, — Фенрис улыбнулся, видя, как Хоук пытается растянуть губы в ответной ухмылке. — Ты прямо как… слушай, у вас это бывает, у девушек, я прав? Раз в месяц или около того? — эльф подавил смешок, когда Мариан оттолкнула его от себя, всхлипнув, а затем рассмеялась. — Иди в задницу, Фенрис, — вытирая слезы, пробормотала она. — Как у тебя все просто, может, пойдем и скажем это Аришоку? — Хоук!!! — из здания Церкви показался Варрик, — скорее сюда! Наместник уже здесь. Мариан придала лицу серьезное выражение, заправила волосы за уши, затем отряхнула одежду и твердым шагом направилась к гному. Фенрис поспешил следом. Думар сидел на коленях, обнимая тело Шеймуса. Кажется, горе вмиг заставило его плечи безвольно поникнуть, и он лишь бормотал что-то, едва слышно. Может быть, молился или проклинал кунари. Хоук замерла за его спиной, не решаясь начать разговор. Фенрис увидел Эльтину, тихо переговаривающуюся о чем-то с Себастьяном. Варрик так и стоял у дверей, не приближаясь ни на шаг. Они были свидетелями чужого горя, внезапного, словно разряд молнии. В этот момент было необходимо сохранять спокойствие и действовать твердо, но когда наместник повернул голову на звук шагов, Фенрис понял, что надежды на это нет. Лицо Думара не выражало абсолютно никаких эмоций, словно это была тень от человека, уничтоженного в один миг трагическим известием, лишившим жизни его единственного сына. — Мой сын... Убит в самих стенах Церкви, убит теми, кто хранит нашу веру... — начал он. Хоук открыла было рот, чтобы что-то сказать, но резко передумала. — Что ждет этот город, если мы не в состоянии уберечь своих близких? — Аришок еще здесь, ваше превосходительство. Приготовьтесь встретить его достойно, — Мариан постаралась придать уверенности своему голосу. — Не могу. Я уже потерпел самое страшное поражение, — плечи Думара вздрогнули, он снова посмотрел на умиротворенное лицо сына, — прошу вас, Хоук… уйдите. Мариан молча развернулась и кивнула головой на дверь. Фенрис был только рад покинуть это место, впрочем, как и Варрик. В голове все спуталось, сильно хотелось спать, и на него навалилась какая-то жуткая усталость. Солнце уже давно перевалило зенит, постепенно склоняясь к закату. В городе было тихо, так как большая часть ярмарки располагалась за его пределами. Одинокий дозор из трех стражников и немногочисленные прохожие были единственным людом на большой площади. — Они разберутся с похоронами и со всем остальным… — вздохнул Варрик, — Хоук, ищи меня в Висельнике. Пока не началась заварушка, я, пожалуй, промочу горло, — с этими словами гном поспешил вниз по лестнице. Фенрис с Хоук остались одни. Мариан неуверенно спускалась по ступеням, словно в ожидании очередного ненастья. На небе над Киркволлом не было ни единого облачка, но эльфа все равно не покидало чувство, что собирается буря. — Проводить тебя домой? — спросил он. — Я бы не отказалась, только… ты не мог бы не уходить? — спросила она, и Фенрис уловил в ее голосе нотки отчаяния. Как будто произошедший только что нервный срыв до сих пор не отпускал ее. Эльф понятия не имел, как ему это удается – успокаивать ее, шутить, при этом переживая не меньше… но он взял ее за руку, сжал крепко, стараясь вложить в этот жест сколько мог уверенности. И Мариан дрожала, но шла за ним. Впечатление создавалось такое, будто они вдруг поменялись ролями. Фенрис видел ее неуверенность и слабости, но сейчас почему-то отчетливо знал, как ему поступить. Нужно просто быть рядом, что бы ни случилось. Она помогала ему ни единожды, собирать по частям осколки его сознания, давать надежду на свет в конце длинного тоннеля. Запрещала ему упиваться собственным бессилием, прерывая его времяпрепровождение за бутылками вина. Вмешивалась в его жизнь, не спрашивая разрешения, но он не был против! Сейчас она плелась за ним, не проронив ни слова, но Фенрис знал, что, держа ее за руку, он делится с ней уверенностью, дает такую же надежду, что она давала ему. Надежду, что рядом кто-то есть. И он не мог не протянуть ей руки в этой ситуации. В имении Хоук царила суета. Орана встретила их на пороге, объявив, что в поместье недавно ввалилась капитан стражи, напугав эльфийку до полусмерти и прогромыхав доспехами в гостиную. Встревоженный Бодан подтвердил ее слова и добавил, что там также находится ривенийская женщина, которая, не стесняясь в выражениях, спорит с капитаном стражи. Мариан потрепала по загривку подбежавшего к ней мабари, покачала головой, и, не проронив ни единого комментария, шагнула в комнату. — Это важно, перестань думать только о себе! — пылко говорила Авелин. — Эй, осади коней, у меня тоже есть проблемы, знаешь ли! — едко отвечала ей Изабелла. — Ну-ну! "Чего бы выпить?" и "Кто же папа?" — усмехнулась капитан стражи. В ее голосе проскочил неприкрытый сарказм, готовый вмиг превратиться в пощечину. — Ах ты мелкая... — Что на этот раз вы не поделили?! — Хоук вовремя прервала конфликт, грозившийся перейти в драку. — Хоук... Аришок укрывает у себя двух беглецов, которые, понимаешь ли, "обратились" в Кун. Надо уговорить его отпустить их. Его и так уже стараниями Петрис все боятся. Если люди решат, что ему плевать на законы... Словом, мне нужна твоя помощь, пока все не вышло из-под контроля, — Авелин потянула Хоук за рукав, увлекая за собой. Фенрис молча наблюдал за происходящим, прислонившись спиной к дверному проему. Он уже был готов вмешаться, но потом одумался и решил, что Мариан вполне по силам разобраться со своими подругами. — Я же погибну! — вскрикнув, обратила на себя внимание Изабелла, — вот! Наконец-то! Главная проблема! — Погодите. Из-за чего весь сыр-бор? — устало переспросила Хоук, уведя от себя руку Авелин. Стражница раздраженно хмыкнула. — Помнишь реликвию? Ту, из-за которой Кастильон хочет меня убить? Она у некоего Косого Сэма. Если ты поможешь мне добыть ее, Кастильон меня не убьет! — как на духу выдала Изабелла, сложив руки на груди. — Я пытаюсь удержать город от бунта против кунари! — возмутилась рыжеволосая воительница. — Ну... возможно здесь есть связь. — Что?! — Я просто предполагаю - вдруг это поможет? Это же важно кое для кого, так? — уклончиво пробормотала ривейни. — Теперь у тебя проснулась ответственность?! Вот дерьмо! — выругалась капитан стражи, махнув рукой. — По-моему, дело вполне по плечу тебе и твоей страже... всего нескольким из них, — резонно заметила Хоук. — Если послать отряд, ситуация только накалится. Хотя вообще-то ты права, — Авелин попыталась успокоиться, — я капитан. Это должна быть моя забота. Но, кажется, наместник надеялся, что я обращусь к тебе. — Мог бы и сам прийти... — проворчала Хоук. — Возможно, но сейчас ему простительно. Я хочу помочь ему, чем смогу. — Не странно ли искать убежища у кунари? — Мариан села в кресло, приложив указательные пальцы к вискам. — Это эльфы, их обвиняют в убийстве. Они понимают, что терять им нечего. Вот и сбежали из эльфинажа. — А если они действительно хотят сменить веру? — Не знаю... Вдруг все начнут так делать? Нельзя оставлять такую лазейку, — Авелин недовольно качала головой, расхаживая по комнате. — Я гляжу, ты ждешь неприятностей? — После того, что случилось с сыном наместнка? Да. Надеюсь, кунари не хотят конфликта и поведут себя разумно. Но заранее не узнаешь. — Изабелла, почему это так неожиданно всплыло?! — Хоук переключила внимание на пиратку, приготовившись слушать. Фенрис в очередной раз восхитился ее терпением в отношении этих двоих. Изабелла и Авелин готовы были друг другу глотки перегрызть и сдерживались порой из одного лишь уважения к Мариан. — Сэм трындел об этом со всеми торговцами черного рынка в Нижнем городе. Так что разузнала я обо всем в два счета. Знаешь, что меня бесит? Что реликвия пробыла у него так долго. — Кто участвует в сделке? — Тевинтерские маги. Боюсь, они не порадуются, что мы вмешались. Так что захвати мечи. А лучше дюжину. — Рассказывай, что за Сэм, — устало протянула Хоук, прикрывая глаза. — У Сэма раньше были общие дела с Мартином. Помнишь Мартина? Мартин говорит, что Сэм - настоящая сорока, тащит все, что плохо лежит. В общем, из тех, кому доверять не стоит. Когда Мартин покончил с разбоями, Сэм долго болтался без дела. — Ты уверена, что это та самая реликвия? — Я уже давно держу нос по ветру. Мне известно описание этой книги. Это точно она. — Книги? Мне казалось, ты не знаешь, что это за реликвия, — Хоук прекратила массировать виски пальцами, открыла глаза и вопросительно посмотрела на Изабеллу. — Ну, я... знаю, что это книга, — пиратка замешкалась. — И только. Написана на каком-то иностранном языке. Да на самом деле, какая разница? Главное, что если я ее добуду, Кастильон от меня отстанет. Значит, ее нужно добыть! — Прежде чем идти к кунари, нужно разобраться с реликвией, — подвела итог Мариан. — Ты настолько ей доверяешь? — вклинилась в беседу Авелин. — Я бы не доверяла, — заметила пиратка, и ее тон очень не понравился эльфу. — Они не будут вечно ждать в лагере, Хоук. Очень надеюсь, что это дело того стоит, потому что если нет... — Думаешь, мне это все так нравится? Идем, сделка состоится сегодня ночью, в литейной мастерской Нижнего города, — Изабелла прошла мимо Фенриса, привычно подмигнув ему. Мариан поднялась с кресла, провожая пиратку настороженным взглядом. — Я буду в Нижнем городе, распределю дозоры на случай, если нападение все-таки произойдет, — Авелин прогремела доспехами вслед за Изабеллой. — Я догоню вас, только соберу кое-какие вещи, — Хоук повернулась к Фенрису спиной и уставилась на огонь в камине. Эльф выдохнул, только когда хлопнула входная дверь и в поместье, наконец, воцарилась привычная тишина. Надо же, у них появилось время на отдых! В комнату тихо вошла эльфийка. — Мессир, то есть… Фенрис, — Орана вовремя поправилась, смущенно склонив голову, — и… Хоук, вы будете ужинать? — Орана, не сейчас, я не голодна, — бросила Мариан, но эльф покачал головой. — Хоук, надо поесть, мы с самого утра на ногах. — Я не хочу, — упрямо ответила она. — Орана, у тебя остался тот чай с мелиссой? — спросил эльф, и девушка кивнула в ответ. — Завари, пожалуйста. И принеси что-нибудь перекусить, но не много, — он вежливо улыбнулся, и эльфийка мгновенно скрылась на кухне, тотчас загремев посудой. — Похоже, сегодняшний день бьет рекорды на события? — спросила Хоук, спустя некоторое время молчания. — Нам воздается за недели праздного безделья, — хмыкнул Фенрис, — а я уже успел подумать, что разучился держать в руках меч. — Не смеши меня, ты даже во сне дерешься, — пробормотала Хоук, и эльф удивленно вскинул брови. — И с кем это я дерусь? — Не знаю, с воздухом, наверное. Кулаками машешь, — Хоук попыталась скрыть улыбку. — Вот так прямо и машу? — Угу, и все время бормочешь: «Я Агриджио Павали позавчера нашел в подвале»! Фенрис не выдержал и расхохотался. Орана принесла поднос с печеньем и чаем, эльф разлил напиток и протянул кружку Мариан. — Как раз то, что тебе нужно, чтобы успокоиться, — улыбнулся он, вдруг поймав на себе ее взгляд, неожиданно полный нежности. — Откуда ты знаешь, что я люблю чай с мелиссой? — удивленно спросила Мариан. — Оттуда же, откуда ты знаешь, что мне нравятся красные яблоки. — Надо же, не думала, что ты запомнишь, — улыбнулась она, отпивая из чашки и жмурясь от удовольствия. Фенрис сел в кресло, ухватив печенье и недовольно покачав головой, когда возле него мигом оказался мабари, изображая из себя самого голодного пса в мире. — Еще ты любишь спать, раскинувшись морской звездой, воровать одеяло, ворчать по утрам, что я тебе мешаю, - продолжил он, видя, как глаза Хоук расширялись в неподдельном изумлении, — ты любишь виски, и, порой, тебе сложно сдержаться и знать меру в употреблении алкоголя. Если бы не я, демон знает, что могло бы случиться с тобой по дороге домой. Хоук нахмурила брови, собираясь, видимо, сказать что-то в свое оправдание, но Фенрис не дал ей такой возможности, продолжая. — Ты говоришь, что боишься всего, что с нами происходит, но когда мы страдаем бездельем, ты воешь от тоски, стараясь найти себе неприятности сама. Вообще, Киркволл кишит ими, но у тебя на них какой-то особенный нюх. Ты находишь самые крупномасштабные, — Фенрис улыбнулся, — тем не менее, я верю, что только тебе и под силу решать такие задачи. — Ну ты и засранец, — выдохнула Хоук, сев в кресло, и эльф почувствовал приятное ликование, видя, как ее щеки залил густой румянец. Кажется, у нее вновь поднялось настроение, Мариан хлопнула рукой по коленке, подзывая к себе мабари. — Кто тут у нас хороший парень? — начала она, начесывая пса за ушами и стараясь не смотреть в сторону эльфа. Фенрис отпил чай, глядя на огонь, плясавший в камине. Пусть до нападения кунари останутся считанные часы, пусть реликвия, за которой охотится Изабелла, окажется величайшим сокровищем мира, из-за которого начнется новый мор, - сейчас, он отчетливо понимал, что хочет бороться. Ради таких теплых моментов в гостиной, перед камином. Ради того, чтобы Хоук опять улыбалась, а Варрик рассказывал небылицы о ее подвигах в Висельнике. Он готов был бороться за эту жизнь: пусть Данариус придет и попробует отнять ее. Фенрис больше не позволит решать за него, он останется здесь, рядом с Хоук, что бы ни случилось. Тем временем, поздно вечером, в Киркволле начался пожар. Случайных прохожих в Нижнем городе было мало, большинство гуляло на ярмарке за городскими стенами, поэтому стражники спохватились слишком поздно, когда огонь уже успел охватить большую часть заброшенного здания, а засушливая погода и морской ветер делали свое дело, давая пламени распространяться быстрее. Мариан с Фенрисом направлялись в Висельник, когда черный столб дыма показался на горизонте. — Как вовремя… — пробормотал эльф, — если сюда сбежится стража, легко будет окружить целый район, отрезав его от города… — Думаешь, это дело рук кунари? — встревожено спросила Хоук. — Не исключено, хотя, это могут быть фанатики, переметнувшиеся в Кун, навроде тех эльфов, о которых твердила Авелин. — Нужно скорее найти Варрика и решить проблему с этой реликвией! — Мариан прибавила ходу. — Ты веришь ей? — спросил Фенрис, догоняя девушку. — С чего это ты? — удивилась Хоук, — прямо как Авелин! — Ты веришь, что она говорит правду? Мне показалось, что Изабелла знает о реликвии больше, чем сообщила тебе. Хоук лишь пожала плечами в ответ, продолжая бежать трусцой в сторону трактира. Фенрис не решался высказывать Мариан свои сомнения насчет пиратки. Память услужливо подкинула ему эпизод, когда Изабелла пришла в поместье рано утром, разгадав его замысел уйти из города, едва они вернулись из плавания на корабле. За пару дней до этого эльф чуть не убил Хоук, и его состояние сложно было сравнить с простым замешательством, скорее, он был в ужасе, от того, что происходило с ним в присутствии магии. Но пиратка в тот день оказалась права, он пересилил себя, оставшись в Киркволле и до сего момента не пожалел об этом ни капли. Однако тогда же она сказала, что из нее выходит хреновая подруга, и этот поступок, самая малость из того, что она может сделать для Хоук. Не прозвучало ли в ее словах скрытого раскаяния? Сейчас Фенрис был абсолютно уверен, что все это время, Изабелла утаивала от Мариан весьма важную информацию. На пути к Литейным мастерским, он прокручивал в голове диалог с пираткой не единожды, вспоминая при этом, как сильно Хоук доверяла ривейни, и сколь многое они успели вместе пережить. Мариан считала ее своей подругой, и эльф знал, - начни он сейчас обвинять Изабеллу, наткнется лишь на волну непонимания со стороны Хоук. Стражники и мужчины из числа рабочих в спешке бежали по лестницам, неся ведра с водой, тщетно пытаясь погасить пламя, чтобы оно не перекинулось на соседние постройки. В Литейных кварталах царила суета, никто не обращал внимания на Хоук и ее компанию, впрочем, как и на группу кунари, поджидающую возле входа в одну из мастерских. Увидев рогатых великанов, Изабелла замерла, но Хоук резко толкнула ее плечом, заставляя идти вперед. Мариан была настроена решительно, а командир из отряда кунари обратился ко всем сразу: похоже, он не знал, кто из них мог являться вором. Длинный язык пиратки и здесь сделал свое дело, как только Изабелла съязвила по поводу их «дурацкой реликвии» - завязалась драка. — Что здесь делают кунари?! — закричала Хоук, мгновенно выстраивая перед собой стену из камней и защищаясь от пущенных копий. Изабелла не успела ответить: стиснув зубы, она кувырнулась по земле, оказавшись совсем рядом с командиром отряда. В свете уличных факелов блеснули два бритвенно-острых кинжала. Варрик выстрелил, не промазав по лучникам и давая эльфу возможность вступить в бой. Фенрис обогнул каменную стену, созданную Хоук, нырнул под меч одного из солдат, одновременно выставляя руку назад и замахиваясь своим двуручником. Лириум молниеносно полыхнул от плеча к ладони, удар получился отменным – голова противника легко отделилась от тела, а тонкая струйка крови брызнула эльфу прямо на доспех. Легкий холодок тронул волосы на затылке, в голове зашумел знакомый шепот магии - это Хоук запустила три ледяные стрелы, целясь в группу солдат прямо перед Фенрисом. Двое рухнули замертво, один успел замахнуться и задеть его, но это была ерундовая царапина, эльф даже не поморщился. Мариан выкрикнула что-то Варрику, кажется, про количество убитых. Они начали соревноваться еще на Глубинных тропах, считая, кто убьет больше. Судя по рассказам Тетраса в таверне – количество убитых изменялось с каждым днем и являлось предметом жарких споров и обсуждений. Третий солдат не успел сориентироваться и сипло втянул воздух в легкие, роняя меч и хватаясь за эльфа, когда тот уже крепко держал его сердце в своей ладони. Фенрис закончил бой, уложив последнего кунари на лопатки и придавив ему голову широким лезвием меча. В обычной ситуации ни один нормальный человек не смог бы проломить череп рогатого великана. Но Фенрису было не привыкать к собственной силе, напротив, он пользовался ею, как мог. Хотя со стороны хруст костей прозвучал довольно неприятно, и Хоук, увидев, как эльф поднимается с земли, поморщилась и отвернулась. — Если Аришок спросит, зачем мы убили его солдат, скажем, что нечаянно, — Изабелла ушло вытащила мешок с монетками из-за пояса командира отряда. — Что здесь делают кунари? — повторила свой вопрос Хоук, с непреклонностью в голосе. — М-да. Что касается кунари. Реликвия-то принадлежит им. Есть вероятность, что они хотят ее вернуть. Фенрис слушал их диалог краем уха, вытирая с меча кровь. Не кунари единственные хотят вернуть эту реликвию… впереди ждет привет из прошлого в лице тевинтерских магов. Эльф бросил взгляд на Мариан – она стояла, сложив руки на груди, и недовольно глядела на пиратку. — Ты еще сомневаешься?! Конечно, они захотят ее вернуть! — возмущенно воскликнула Хоук. — Я всегда знала, что это за реликвия, просто не хотела… тебя волновать, — виновато пробормотала Изабелла, и Фенрис почувствовал нотки раскаяния в ее голосе. Поздно, однако, она спохватилась. На лице Мариан отразилась целая гамма эмоций. — Ты сама забота, ривейни! — констатировал Варрик. Фенрис раз за разом находил все больше подтверждений тому факту, что даже если на ком-то нет цепей, он все равно скован страхом, честью, традициями. Рабы мечтают о свободе, но, как оказалось, вольные люди мечтают о ней не меньше… О чем же мечтала Изабелла, когда украла едва ли не самую ценную вещь в обществе кунари? О деньгах, которые она могла бы за нее выручить? Он спохватился, услышав, как пиратка перебирает на слух фамилии автора книги, который оказался ни кем иным, как Ашкаари Кослуном, самим основателем веры Кун. Та реликвия, которую Изабелла так отчаянно искала, была их священным писанием! Пиратка украла книгу, кунари преследовали ее на корабле до самого Киркволла, где обе стороны потерпели крушение из-за шторма. Мозайка в голове, наконец, сложилась. Вот почему кунари не могли покинуть город столь долгое время, вот почему Аришок сидел здесь, не предпринимая решительно никаких действий! Он искал книгу, без нее главнокомандующий армии просто не смог бы вернуться назад домой, это стало его долгом! А легкомысленная, ветреная, вечно пьяная пиратка была причиной того, что хрупкий мир в городе должен был вот-вот рухнуть! Хоук приложила палец к губам, когда Фенрис выказал недовольство в лицо ривейни, не стесняясь в выражениях. Мариан была ошарашена, но по ее лицу было понятно, что сомнения, поселившиеся в душе, еще не успели набрать должных оборотов. Она расспрашивала Изабеллу, надеясь найти причины ее молчания долгие годы. Но Фенрис был уверен, что ничем иным, как бедой это не обернется. — Только она и поможет отделаться мне от Кастильона, — продолжала оправдываться пиратка, — ты ведь отдашь мне эту реликвию, правда? — спросила она, и Фенрис уже был готов вцепиться ей в глотку, как вдруг Хоук выдала фразу, заставившую его замереть на месте. — Она твоя… если твоя жизнь зависит от этого. Мариан, о чем ты думаешь? Ты веришь ей? Она только что вонзила кинжал тебе в спину, потопталась на твоей гордости, использовала всех нас в своих интересах, не только сейчас, но и четыре года до этого! И ты можешь простить ей это? Фенрис всегда восхищался великодушием Хоук, которое она умудрялась проявлять даже по отношению к отъявленным негодяям. Но сейчас это граничило с благоразумием, и он едва ли мог принять эту ситуацию как есть. — Правда? — у пиратки внезапно перехватило дыхание, — я не ожидала такого ответа… приятно, в кои-то веки иметь кого-то на своей стороне… — она развернулась к двери в мастерскую, — пойдем, не будем терять времени. Фенрис остановил Хоук за локоть и впился в нее внимательным взглядом. Мариан дернулась, высвобождая руку. — Ты в своем уме? Немедленно верни эту книгу Аришоку. — Фенрис, потерпи, мы разберемся в этом. — Мариан, не глупи… — Нет времени на споры! — зашипела Хоук, ступая за Изабеллой в полумрак здания. Фенрис стиснул зубы, подавляя в себе желание закричать на нее. Во всяком случае, он был уверен, что находясь рядом с ней, хотя бы сможет защитить… Сейчас она все равно не послушала бы его, упрямая, как и всегда. Неужели она не понимает, что делает? Есть ли у нее хоть какой-то план? Оставалось надеяться, что это все, чем успела удивить пиратка, и внутри здания для них не окажется сюрпризов. — Где реликвия? — до них донесся громкий женский возглас. — Он-н-а у м-меня, — заикающимся голосом пробормотал мужчина. — Косой Сэм, — прошептала Изабелла, подкрадываясь к присутствующим. Стеллажи с инструментами, за которыми они спрятались, когда вошли, давали возможность разглядеть участников сделки. Фенрис увидел троих магов в тевинтерских одеяниях и какого-то мужчину, который стоял к ним спиной. — Писанию Кослуна не место в руках тевинтерцев! — громко крикнули откуда-то сверху. Голос, без сомнения, принадлежал кунари. — Чтоб ты сдох! — огрызнулась тевинтерская магесса, доставая из-за спины посох. — Атааш кунари! — выкрикнули солдаты, и Фенрис услышал, как они с шумом сбегают по лестнице. Косой Сэм не терял времени даром, он огляделся на выход, через который их компания попала в здание, и вздрогнул, словно собираясь с духом. Затем подхватил с земли какой-то мешок и бросился к двери, даже не заметив их. — Он уходит! — крикнула ривейни, кидаясь следом. — Изабелла! — зарычала Хоук, но один из магов, услышав их, метнул молнию, которая едва не попала в Мариан. Что ж, если ты хочешь, чтобы я сражался и не задавал вопросов, я буду. Фенрис почувствовал, как лириумные шрамы начали зудеть, а затем словно завыли, реагируя на такую до боли знакомую магию. Вернулись воспоминания, запахи, ощущения, слова. Он так давно не слышал тевинтерскую речь! Хотя сейчас это были одни лишь ругательства, выкрикиваемые в пылу битвы, но они все равно резали слух, вызывая острое желание заниматься тем, что он умел лучше всего. Убивать. Барьер, которым окружили себя волшебники – не являлся преградой для него. Лириумный призрак, Фенрис знал, что его способности работают против них. Вновь почувствовать – каково убивать тевинтерского мага было… даже приятно. Странно, но Фенрис почти забыл эти ощущения, проживая здесь. Его окружали другие люди, противоположная культура и быт. Спустя несколько лет, проведенных в Киркволле, он впитал в себя этот город, растворился в круговерти здешних событий, в компании Хоук. Он успел отвыкнуть, а в какой-то момент, даже забыл о Данариусе. Ничто не вечно. Тебе никогда не удастся забыть прошлое полностью. Покончив с магами, он переключил внимание на кунари, их было значительно больше, со второго этажа уже спешило подкрепление, и Фенрис видел, как Варрик отступает назад под его натиском. Мариан справлялась лучше, но им обоим нужна была помощь! Фаста васс, Фенрис не мог разорваться надвое! — Хоук!!! — рявкнул он, молниеносно оказываясь рядом и избавляя от угрозы с левого фланга. Мариан даже не заметила, как близко был этот кунарийский солдат! Ее волосы стали мокрые от пота, спутанные пряди прилипли ко лбу, она яростно размахивала посохом, вычерчивая в воздухе незримые человеческому глазу нити заклинаний. Фенрис заметил в ее глазах отчаяние, она била наотмашь, даже не сосредотачиваясь! Никогда раньше он не волновался за нее так, как сейчас. Сердце выстукивало бешеный ритм, когда он замечал, как она вздрагивала. Эльф сам едва не пропустил пару ударов, отвлекаясь в ее сторону. Наконец, последний кунари с шумом упал на пол, сраженный арбалетным болтом Варрика. Фенрис стоял, опираясь на меч, в боку кололо, саднило плечо, поцарапанное в схватке перед входом в литейную. — Ты глянь, опять всех поубивали ни слова не спросив, — усмехнулся Варрик. Хоук проигнорировала попытку гнома пошутить, прорычала что-то невнятное и кинулась к выходу. Фенрис перехватил меч и побежал следом. Ему хотелось остановить ее и дать хорошего пинка, потому что эльф понимал: она поступала сгоряча, как всегда не подумав! Но времени, чтобы расхлебывать эту кашу совсем не было. На улице внезапно пошел ливень. Фенрис даже не успел заметить, как собрались тучи. Сверкнула молния и небеса разверзлись. Мгновенно погасли уличные светильники. Киркволл словно предвкушал предстоящие события, создавая для них мрачноватую атмосферу. Хоук стояла среди трупов кунари, ее плечи поникли, а в руках был какой-то клочок бумаги. Фенрис ничего не смог разглядеть, подойдя ближе, корявые буквы таяли под крупными каплями дождя. — Что там было? От кого записка? — спросил подоспевший гном. Ливень усиливался, со звоном барабаня по крышам, перекрывая осипший голос Хоук. — Она просила прощения, — проговорила Мариан, и Фенрису пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать, — она надеется, что я смогу ее понять… — Что будем делать, Хоук? — спросил Варрик, вытирая влагу с лица. Бесполезно, ливень хлестал беспощадно, смывая кровь с убитых тел, наполняя рытвины на дороге, стекая по водостокам с крыш. — Нас ждет Авелин. Мы идем в порт. Нужно разобраться с этим беспорядком, — голос Хоук как будто ей не принадлежал. Фенрису вдруг стало холодно, то ли от дождя, то ли от этих отрывисто брошенных фраз. Конечно, пережить столько событий в один день и остаться невозмутимой, было бы, как минимум, странно, но Хоук вела себя нарочито спокойно. Нацепив непроницаемое выражение на лицо, она упрямо зашагала в сторону лагеря кунари. Фенрис несколько раз ловил ее под руку, она едва не падала, спотыкаясь на скользких ступенях, и тихо ругалась, выворачиваясь из его хватки. Варрик тоже заметил это, но никак не прокомментировал, только нахмурил брови. Ситуация выливалась в критическую. Фенрис знал, что Хоук начнет спорить с Аришоком и молился про себя, чтобы ее не прибили в лагере сразу же. Варрик пытался завязать разговор, но выходило туго. Хоук отвечала односложно и чаще отмалчивалась, что совсем не вязалось с ее взрывным и упрямым характером. Наверное, она была зла: на Петрис, на Изабеллу, на этих кунари… по крайней мере, Фенрис ощущал гнев, когда думал обо все этом. Несправедливо, что все свалилось на плечи этой хрупкой на вид девушки. Хотя эльф и верил, что Мариан под силу многое, в какой-то момент в его голову все-таки закрались сомнения, а доколе она выдержит? Хватит ли у нее сил, взять на себя ответственность за легкомыслие пиратки из Ривейна? Фенрис видел, как ломаются люди, он не раз ломался сам. Правда у него рядом не было друзей, тех, кто мог бы образумить или поддержать… Эльф пытался уловить хотя бы ее взгляд, чтобы сказать что-то… обнадеживающее? Но Мариан не смотрела в его сторону, только под ноги, и изредка, по сторонам. Ливень не унимался, потоки воды устремились с небес, превращая городскую пыль и грязь в мутноватые ручьи, словно, хотел смыть город прямо в море. Возле лагеря дежурил отряд городских стражников, во главе с Авелин, которая расхаживала взад вперед по лестнице, изредка перебрасываясь словами с кунарийским солдатом. — Хоук! — выкрикнула она, увидев спешащую к ней девушку. — Пора разобраться с этим, — мрачно изрекла Мариан, и Фенрис вдруг заметил, что она даже не спрятала посох, в открытую закрепив его за спиной. Каффар, теперь все стражники, находившиеся рядом с ними смотрели на него, удивленно перешептываясь. — Я прошу аудиенции у Аришока! — воскликнула капитан стражи, обращаясь к дозорным кунари у ворот. — Он разрешит, но много народу не пустит! — ответил солдат, оглядывая стражников и задержав внимание на мече, который Фенрис предусмотрительно вытащил из-за спины. — Я возьму только друга и небольшой гарнизон. Это ведь немного? — Так и есть, — кивнул кунари, пропуская их. Фенрис хотел было двинуться следом, но дозорные начали закрывать ворота, едва через них успели пройти несколько солдат. — Эльф, мы будем ждать здесь, — Варрик тронул его за руку, и лириум в этом месте мгновенно вспыхнул, - успокойся, все будет в порядке, если на них нападут, мы услышим! А благодаря магии даже увидим, — убедительно говорил гном, — давай отойдем, не будем же мы начинать восстание вдвоем на этой лестнице. Иногда Варрик мог быть настолько убедительным, что Фенрис сам не замечал, как начинал слушаться… Гном просто выбирал необходимые слова, в нужное время. Он прав. Эльф взял себя в руки, потому что иначе, он мог подвести Хоук, а этого хотелось меньше всего. Он снова заметил, что все его мысли в данную секунду крутятся вокруг одного лишь ее имени. Мариан, пусть с тобой ничего не случится, иначе, я в одиночку перережу весь этот лагерь. Он прислонился к стене под навесом, устало запрокинув голову и уставившись на деревянные балки. Столько всего, столько событий за один длинный день… Как быть? Что с ними будет дальше? Вопросов в голове не становилось меньше, он пытался анализировать ситуацию, продумывать дальнейшие действия, но на ум не приходило ничего путного, кроме картины, как кунари с легкостью разделываются с Мариан. Хватит! Ты сомневаешься в ней и очень зря! Ты же знаешь, она гораздо сильнее, чем кажется! Он пытался успокоить себя, переключиться на что-то… Варрик стоял напротив, наблюдая за дозорными у ворот, перехватив свой арбалет, чтобы удобнее было сделать выстрел. Ситуация выходила за все рамки, которые эльф когда-либо выстраивал у себя в голове. Подумать только: он считал, что сбежать из рабства – было главной задачей всей его жизни. Он думал, что родился заново, когда обрел себя в этом городе, когда познакомился с Хоук, когда решил, что нашел друзей! И это все в один момент могло быть разрушено угрозой, которую он все эти годы наотрез отказывался замечать! В голову вдруг пришли строки, которые он прочел в дневнике Мариан. Она отдала ему эту тетрадь, чтобы он вспомнил их приключения. Сказала, что там много шуток и смешных заметок их спутников. Но в конце было еще кое-что. Может, она просто забыла листок или сделала это намеренно, но эти строки… они предназначались для него лично… Я бы хотела увидеть все твои страхи, и, если бы это было в моих силах: методично уничтожила бы каждый из них. Твоему лицу совсем не идет грустить! Но, к сожалению, никто не может решить за нас: что помнить и как поступать. Ворох сожалений, который мы тащим за собой, увеличивается с каждым прожитым годом и не становится меньше. Мне грустно от этого, а тебе? Бывает ли тебе грустно, Фенрис? Рассказывай мне, если так, а я выслушаю. У меня мало тех, кому я могла бы довериться. После смерти Бетани, а потом и мамы, у меня осталось всего ничего. Почему мне кажется, что ты понимаешь меня больше других? Каждый раз, когда я ловлю на себе твой взгляд: такой тоскливый, словно ты за всю жизнь повидал слишком много плохого и уже не надеешься на что-нибудь светлое. Но все равно слушаешь мои бредни вечерами, киваешь головой и готов кинуться со мной в самое пекло. Я очень дорожу этими моментами, Фенрис. Я ловлю их, как редкие лучи солнца в осеннюю пору. И все вокруг уже не кажется таким сырым и промозглым. Холод не продирает до костей, когда я чувствую, что твоя ладонь теплая, хоть ее и пронзают лириумные шрамы. Я не боюсь тебя. Никогда не боялась. Мне спокойно, когда ты рядом, и это каждый раз становится необходимей, словно твое присутствие – сам воздух.