Темные Миры

Это было затишье перед катастрофой, время странных договоров и игры на два поля. Оптимус оказался в гуще этого и при этом ограниченный Советом. Он не мог ничего! Альфа Трион старательно его опекал, вызывая уже не раздражение, а гнев, с этим сжигающим чувством становилось справляться все тяжелее. Он учился, а точнее, раскрывал все, что было дотоле скрыто былой прошивкой – длинноногий, стройный, несмотря на габариты, достаточно гибкий. Перерождение затронуло не только корпус: он стал жестче и решительнее, чем Орион, лишенный связей, друзей, становился закрытым, но при этом перестал молчать. Как назвала это Ариэль – грызня со Жрецом происходила все чаще. Итогом этого стало появление в Юссе, где сейчас и находился Орион, Проула. Проул совершил ту же ошибку, что и Трион, и Совет – попытался заставить Прайма следовать его плану, и ругань, как и кулак, едва не раскрошивший стол, стала для бывшего советника несколько неожиданной. Оптимус не Орион, пусть и обладает Прайм знаниями и некоторым опытом того меха, но если заглянуть в оптику, приглядеться к движениям – сила, мощь, воля, но по-прежнему не желает дезактива. Оптимус был готов действовать и даже знал, как, но что он мог один?! Проул хотел бы ему ответить, но тут явился Жрец в сопровождении охраны; Прайм успел кинуть сообщение: «Принимаешь мои условия – свяжись». – Проул, покиньте Храм, вы по-прежнему в опале, – древний мех сверкнул оптикой. Оптимус подавил рвущийся рык, только сжал и разжал кулаки: все, хватит, он – Прайм! И дальше быть какой-то одиjзной фигурой без прав оставаться не намерен. Они остались вдвоем, но Трион оставил охрану у дверей: он помнил тот момент, когда увидел сокрытую сущность. Жрец упорно пытался вбить Прайму – он никто в этой войне, слишком юн и неопытен, его задача – слушать… – Молчи, я буду говорить, – Оптимус утвердился напротив окна: расставленные ноги, убранные на спину манипуляторы и прямой взгляд. Триону пришлось подчиниться, он снова ощутил страх и волю, подавлявшую его, только внутренне злорадствовал: «Власти ты не получишь, Совет не даст». Тирада была хлесткой, Альфа Трион даже отступил на шаг от освещенной закатом фигуры Прайма – нет, тот требовал не власти, а права принимать решения и выставлять их на одобрение Совету. Кривая усмешка Жреца не заставила его замолчать, только шагнуть вплотную, нависая и захлестывая мощными, усиленными Матрицей полями. – Я знаю, что нужно, чтобы не допустить войны. Я знаю, как думает Мегатрон, чего он хочет. – Ты разрушишь наши устои! Я могу закрыть тебя за богохульство, а Совет лишить всех прав, ты и твоя Матрица никому не нужны в той войне – а она будет, мы сотрем их с лица планеты! – Жрец сорвался, лгать рядом с Оптимусом было невозможно. Кулак оставил вмятину в стене над плечевым блоком Триона; Прайм чуть наклонился, оптика в оптику, безудержное синее пламя – Жрецу хотелось заорать, и он спешно метнулся к двери: он признает этого дурака неадекватным и добьется казни. Эта ночь извела молодого Прайма, ему казалось, он бредит, слышит слова из прошлой жизни, ощущает боль разрубленного корпуса. «Очнись…» Воя, молодой Прайм закрыл лицевую: вот оно, внутри него – сомнение и жажда Истины. А Истина проста – они рабы чужих страстей, и он, сам Прайм, больше раб, чем Мегатрон, более задавлен, чем Элита. Ярость всколыхнулась в нем, и тесен стал узкий отсек с серыми стенами, аскетичный и напоминающий о дезактиве. «И мы не вечны», – проповедовал Альфа Трион; да, не вечны, Искру можно загасить, и за ним шли жаждущие очищения. «Волну нашей ярости не остановить!» – кричал Мегатрон, сворачивая шлемы охране, и за ним шли жаждущие свободы. Но где его место? Оптимусу не встать между ними, его раздавят; значит, он должен изменить «аутоматик». Он Прайм, а не раб! Его долг – остановить Мегатрона, но придется Совету заплатить за это цену, раз они его не признают. Матрица палила огнем Плавилен, что-то в ней изменилось. Оптимус дернул щекой под маской, он решительностью заглушал боль. В этой войне Праймас не союзник, ему нужны помощники, те, на кого он сможет положиться. Коммлинк с закрытой частотой пробил глушилки. «Проул? Я согласен на встречу. Но с одним условием, сенат знать не должен». «Прайм, ваша воля, но смерти…» – Проул решил сыграть на том, от чего так долго отпирался Оптимус. «Это Война», – бросил Оптимус зло: есть шанс хоть как-то удержать общество целым. Оптимусу долго слушал тишину, пока ему не назвали место встречи.

***

Ключи от Сигмы хранились в Полиэксе – торговый яркий город, город воров и наемников. Были в нем и свои «элитные» обитатели. Эти близнецы были хорошо известны и не менее опасны, чем какой-нибудь дес из Каона. Стремительные высококапотные яркие гонщики промышляли самыми экстремальными заказами, и если белоснежный Джазз предпочитал ловкость и обман, то яркий алый Рикошет оставлял за собой дезактив, но доказать его вину так никто и не смог. В этот раз задача была почти невыполнима – выкрасть и доставить в Иакон ключи Сигмы: артефакты были заперты в местном Храме, но возможность оказаться под покровительством самой Жрицы, ныне переставшей быть бесплотной тенью и смело выступавшей перед камерами, была крайне заманчива. Две тени, две смерти – в этот раз Джазз тоже не церемонился: им надоело жить в страхе, что однажды кого-то из них убьют, что никто не вступится за них, что бы они ни делали. Правительство и Храм их предали, а значит, и отвечать верностью они не обязаны, и их бывшие заказчики падали под очередями. – Ар-р, – Джаз извернулся и… запел Искрой и корпусом: активировались звуковые пушки. Вибрация пробивала здание, он точно вычислил нужную точку и замер на ней, раскинув манипуляторы в стороны и выгнувшись. С грохотом посыпались плиты, он надрывал генераторы, и по стенам гуляла смертоносная, разрушительная мелодия; раскололся свод, просели полы, и только Рикошет в этом безумии рвался к цели, покрытый осыпающейся ржавчиной и пылью. Автоматические системы сходили с ума: близнецы не поскупились на оборудование, магнитные мины блокировали электронику, охрана была дезориентирована; Рикошет добрался до артефактов, но зная, что все не так просто, сначала вытолкнул захваченного служку, который изломанным дымящимся шлаком рухнул на пол – излучение было сильно. Подоспел Джазз, проскользнувший мимо очереди защитников по полу; удар звуковой волной его почти истощил, но это разрушило поля, защищающие Ключи, и Рикошет их сгреб в контейнер с антиполем. – Мы молодцы, – Рик жадно поцеловал брата, который не менее страстно ответил; где-то послышалось стрекотание вертушки. Вортекс, как всегда, вовремя – переброс до станции под прикрытием вертушки и отчалить до Иакона. Они горели, выгорали в едином порыве, едва не завалились друг на друга на станции и едва дотерпели до транспорта – там уже нечего было опасаться. Страсть бурлила, единая топливная система, безумное слияние, объединявшее их – цельное существо в двух корпусах. Ариэль торжествовала: скоро она сбросит этот слабый корпус и получит тот, что заслужила по праву, и тайный договор с Праймом даст ей власть – осталось только возвести его на положенное место. Темное торжество бушевало под сводами Храма: очень скоро она скинет свои цепи.