***
Оверлорд пресек попытку побега своей игрушки: крошка-мнемохирург попытался покинуть его логово, пока гигант выполнял задание и доставал материалы, нужные для апгрейда. Трепан решился из отчаяния. Даже смог подняться на улицу и сбросить короткое сообщение Лоубу – Искра болела, что-то неладное происходило и с партнером. Однако далеко уйти не удалось: Оверлорд просто спикировал на него и отключил, выстрелив из станнера прямо в альтмод. Никто не посмел помочь – здесь, на нейтральных территориях, никто в чужие дела не вмешивался, все хотели функционировать. Разбитые улицы – здесь не было войны, но эту часть планеты автократия давно бросила разрушаться: все, что не приносило им пользы, если не могло быть тихо уничтожено, оставлялось тихо гнить. Трепан сжался, еще не полностью загрузившись: он ощущал давление полей, словно проламывающих защиту Искры, и дело тут не в размере – Трепан это быстро понял, и не будь его процессор защищен, возможно, с рассудком все было бы плохо. Оверлорд – прекрасное, но безумное творение Праймаса; хотелось постыдно признать высшие силы существующими и что Искру эту создал Юникрон. Оверлорд огладил его по лицевой. – Активируй оптику, – пальцы прошлись по антеннке; Трепан послушно сел, поджав чувствительную деталь – однажды ему ее сломали, просто так, желая услышать крик. Оверлорд не переносил, когда его игнорируют, но Трепан не мог постоянно находиться в связке с этим чудовищем, даже с партнером у него была возможность уединения. Шестифазник же был алчен во всем – в их битве и в том, что называл отношениями: он считал Трепана своим и тем или иным способом вынуждал полностью сосредотачивать все внимание на себе. Трепан был благодарен Мегатрон, что тот вызывал солдата: он уже был настолько истощен и замучен, что два орна без Оверлорда дали сил на рывок, но какое наказание ждет его теперь? Казалось, что смерть – это благословение; Лоуб бы, зная, что с ним, отпустил, родная Искра, что еще держит в рассудке. Оверлорд облизнулся, скользнул по корпусу ладонями, задерживая их на линзе, прикрывающей Искру; фон начал возрастать, и Трепана встряхнуло – его же разорвут! Он дернулся, Искра замерла от ужаса – они несовместимы, а гигантская тварь пошло облизывалась, продолжая стимулировать полями, теперь сместив одну ладонь на паховую, проталкивая между ног. Оверлорд любовался крохотным меха в своих руках: боится его, но сегодня у Оверлорда не было в планах его ломать; однако он собирался получить свое и, легко взломав защиту главного порта, приласкал датчики пальцем. К сожалению, по основной интерфейс-системе они не совместимы, но вторичная – околоискровая – была доступна, а в том, что Трепан откроет Искру, шестифазник не сомневался. Мнемохирург принадлежит ему! Трепан действительно не мог сопротивляться – слишком долго он был подавляем Оверлордом, пропитан его волей и полями; он плавился на ласкающих, странно осторожных пальцах, один за другим отключались охранные протоколы. Это было похоже на рваный психоделический мотив, когда каждая струна обрывается после болезненной ноты и при этом испытывается наркотический кайф – приятная боль, о, в этом Оверлорд был мастер! Оверлорд потрошил его на эмпатическом уровне, синхронизировав поля, теперь его громада нависала над выгибающимся в немом крике мнемохирургом. Фазник забрался на платформу, опираясь на один манипулятор и колени, ловя зрительный контакт. Трепан слабо вскрикнул, когда под чужими пальцами разошлась грудная броня – и вот он, распятый на чужих полях, лишенный защиты камеры Искры, совершенно безволен перед своим мучителем. Вот теперь Оверлорд разбирал его с идеальной точностью физически; Трепан заскулил, камера была закрыта. Но системы вокруг были очень чувствительны, а его чуть ли не трансформировали принудительно, вынимая детали, чтобы добраться до портов внутри – системные блоки были разложены у него на груди, едва сочились энергоном. Трепан видел себя в отражении чужой оптики; хотелось заорать, но он не мог выскользнуть из хватки полей и рук, он утопал в чужой похоти, окончательно возбуждаясь сам и теряясь, где он, а где другой. Оверлорд распахнул собственную броню; тонкие, единые для всех трансформеров штекеры соединения контуров Искр, змеясь, проникли в Трепана – их было много, и даже в освобожденное пространство черная масса проводов еле помещалась, он соединялся жестко, тут же застонав, ощущая первые рывки энергии Трепана. Впервые для него другой трансформер был настолько открыт, он мог поглотить другое существо полностью – его энергию, властвовать в процессах и даже мыслях; чужая Искра была словно в кулаке, но в сотни раз приятнее, ибо она была живой. Протоколы коннекта запустились, и меньший меха все-таки зашелся криками от нагрузки на системы – нагрузка была огромна, но откатов Оверлорду хватало, чтобы Искра разгоралась от наслаждения. Только полная сцепка не дала Трепану перегореть до критических повреждений; третья перезагрузка уволокла и Оверлорда следом в сброс, пламя Искры Оверлорда опалило створки, энергон спекся на броне. Трансформеры замерли в перезагрузке; вонь спаленных систем, сожженного энергона и искаженная лицевая Трепана совсем не сочетались с улыбкой Оверлорда, который, перезагрузившись, нежно наглаживал возлюбленную жертву.***
Безбашенностью и скоростью славились близнецы-гонщики, голубой и желтый визоры всегда мелькали там, где бы ни появился Прайм. Оптимус как-то спросил их, чего они хотели, став наемниками; ответ был странным – узнать предел своих возможностей: они жили ради скорости и опасностей. Они не ценили чужих жизней, хотя и не были охотниками за головами, но те, кто вставал на их пути или пытался разлучить братьев, погибал стремительно. Сейчас они были преданы Оптимусу не как все – из-за веры, что он приведет их в спокойное будущее или защитит от десептиконов; они были преданы не Прайму, а лично ему – Оптимусу. Две безумные Искры, близнецы исчезли с базы, стоило Рикошету прийти в себя; Рэтчет, медик Прайма, один из тех, кто пошел за ним ради иного будущего, хмуро проводил их взглядом. Рикошет получил выговор и успел переругаться с медиком, но выбил право покинуть ремблок. Рэтчет считал всех в Юссе безумцами, но был вынужден к ним присоединиться: на территориях, принадлежащих сенату, стало невыносимо – везде поднимались восстания, погромы, и только Юсс и его окрестности, оцепленные небольшой армией Оптимуса, непризнанного Прайма, были оплотом мира, и главное – там не действовал произвол не только десептиконов, но и старой системы. Рэтчет покинул Иакон, решив, что его руки нужнее там, где сражаются не за кредиты. – Невыносимы, – буркнул он и обернулся к Прайму, – все твои приближенные Искры словно с оттенком безумия. Оптимус, проводивший взглядом две пары дверец, тяжело провентилировал и ничего не сказал; он сам не был уверен, что находится в своем разуме среди творящегося и может доверять кому-то, кроме самого Рэтчета, близнецов и Айронхайда. Близнецы ушли не просто так – они прочесывали город, вылавливая диверсантов и шпионов. Джазз смог собрать для Оптимуса в короткий срок агентурную сеть; пришлось тесно для этого работать с Проулом – Оптимус боялся, что тандем будет взрывоопасен, но на контакте был только Джаз, который мог очаровать кого угодно: все прошло гладко, не считая первой встречи.***
О, это выражение лицевой тактика, который увидел полиэкских наемников во плоти, было ужасно: он едва не скалился на них, стискивая край стола до звона приводов манипуляторов, суженная оптика полнилась гневом; он был готов пресечь любую словесную атаку, но Джазз ответил ему тем же, подобрав поля, сверкнув визором – его не испугать. Оптимус держал пальцы на дверке Рикошета, чувствуя, что тот может атаковать в любой момент, стоит только даже полям схлестнуться. – Нам работать надо, – Джазз шлепнул на стол Проула датапады и оперся о него бедром, – а в гляделки потом поиграем, сэр. Проул стравил пар и сгреб датапады; в профессионализме этих пройдох он перестал сомневаться после Хеликса – если и дальше так пойдет, то работать будет терпимо, хоть это отребье, помотавшее ему ранее нейросеть, лучше было держать от себя подальше. Взгляд скользнул по бедру и покатому капоту – вульгарщина. Рикошет перестал фыркать, готовый кинуться, и прижался к Прайму: у того на полях вечно отпечатки сигнатуры брата, который трется около лидера, это успокаивало; он доверял грузовику свою жизнь и ничего не просил взамен, а это дорогого стоило.***
Джазз и Рикошет лениво перебрасывались мыслеобразами, двигаясь по окраинам: их мысли занимала Ариэль, ныне Элита Первая. Где теперь то, что они забрали из хранилища – они ведь даже не знали, что именно они забрали: Джаз, собственно, рассказал о той диверсии Прайму, но тому было не до прошлого, его занимало нынешнее, а до тактика информация не дошла. Выгружать память Проулу совершенно не хотелось – он слишком подозрителен и мог обвинить в сговоре, шлаков интриган не желал их видеть подле Прайма. Рикошет предлагал пристрелить розовую тварь, мало ли что произойдет в бою… Выстрела с воздуха они не ожидали, вертолет резко вывалился из стелс-режима, не помогла и защита близнецов от наведения. «Наши данные слили!» – Рикошет не мог попасть в вертолет, тот явно знал, как будет двигаться и атаковать бывший наемник. Джазз только успел сбросить сообщение о нападении, как понял, что вертушка их теснит не просто так. – Рикошет, назад!.. Грянувший вакуумный взрыв спек в стекло все в переулке. «Молодец, Вортекс», – вертушка, получив подтверждение оплаты, убралась так же тихо, как и появилась: ни одна камера, ни одна застава ее не видела, даже те, кто отозвался на вызов лейтенанта. Ее пропустил кто-то свой. Старскрим вчитывался в данные о происшествии, восседая на слетке в зале собраний, который шагами мерил Мегатрон. – У Прайма пока все не так слаженно, его кто-то предал, – сикер поднялся на ноги; слеток был узким, едва полторы стопы, Старскрим балансировал на самом краю, стоя спиной к лидеру, он себе это мог позволить. – Гибель сразу двух доверенных лиц – даже я так грязно не играю, ох уж эти автоботы… Мегатрон пошел и погладил крыло – это уже стало привычкой; его верный заместитель слишком близко, чтобы устроить подлость, слишком они связаны теперь – Вос не простит лорда, который приведет войну. Старскрим не видел иного выхода, как развязать ее – короткую, но энергонолитную, просто истребить блюстителей старого порядка. Мегатрон это тоже понимал, сдерживая армию от бесчинств тяжелым кулаком и копя силы. – У Шоквейва хорошие новости, но нам предстоит штурм. Навести потом Оверлорда и Сиксшота и поторопи, нам потребуется эта мелкая дрянь. Сикер повернулся на носках и улыбнулся: – Все, что ты прикажешь, мой Лорд.