Odi at amo

Ньют выбежал сразу же, даже не дав Томасу ответить, игнорируя удивлённые взгляды друзей в его сторону, да и ошеломлённый взгляд Томаса тоже. Конечно, он теперь ясно представлял, что это был за «Томас». Однако... Думал ли Ньют, что Томми (опять же Томми! После всех тех событий, Ньют никак не может звать его по-другому) станет музыкантом? Как такое вообще могло произойти? Юноша стоял у чёрного входа, нервно теребя пальцами фильтр сигареты. На улице стало прохладно, и Ньют пожалел, что не надел ветровку сегодня. От зыбкого ветра кожа покрылась гусиными пупырышками, Ньют дрожал от холода и ещё от нервов: зуб на зуб не попадал. Он просто подумать не мог, что такое может быть в жизни! И что ему теперь делать? Как вести себя с человеком, которого поистине можно назвать предателем? Ньют потёр переносицу, стараясь успокоить нервы. -Хэй, – негромкий голос со стороны двери ясно дал понять, что Ньют здесь не один. Басист резко развернулся и облегчённо выдохнул, увидев, что это Алби. Лидер стоял, опираясь боком на стену, и с нескрываемым удивлением смотрел на него. -Я знаю тебя уже года три-четыре, – начал Алби. – И всё это время я знал тебя как спокойного и не поддающегося эмоциям человека. Что произошло сейчас? Ты знаешь этого парня? Что у вас за тёрки? -Это допрос? – несколько раздражённо и устало процедил Ньют. Затем покачал головой, словно оправдываясь. – Извини, – более мягко произнёс он. – Да, я его знаю. Но я не хочу об этом говорить. Алби молча кивнул, не отрывая взгляда от друга. Затем произнёс: -Ладно, но знай, что ты всегда можешь обратиться ко мне. -Я не хочу, чтобы он играл с нами, – будто не замечая слов лидера, сказал Ньют. – Я не смогу играть вместе с ним. -Что, прошлое было настолько плохим? -Ты даже не представляешь, насколько, – тяжко выдохнул Ньют, закрывая глаза: память подсовывала не самые лучшие воспоминания из прошлой жизни... Алби хмыкнул, затем сказал: -Вот как мы поступим. Я распустил ребят на десять минут, чтобы они смогли отдохнуть. Ты тоже приведи мысли в порядок. Я не хочу скандалов в группе. Мы послушаем, как стучит Томас. И, если нам понравится, если мне понравится, – жёстко исправил себя Алби. – То мы возьмём Томаса вместо Уинстона. Я знаю, ты всегда ставил интересы группы выше собственных, что похвально. И на этот раз тебе снова придётся действовать во благо группы. -А если я уйду? – бездумно произнёс Ньют. Алби сверкнул потемневшим взглядом. -Ты так не поступишь. Ты можешь быть кем угодно и можешь вытворять что угодно. Но одного ты никогда не сделаешь: ты не предашь нас. Ты не предатель, Ньют. И ты не бросишь группу на произвол судьбы. Хороших ударников мало, но хороших басистов, знаешь ли, ещё меньше. Так что, заткни варежку и давай успокойся. Сказав это, Алби вошёл внутрь помещения. Ньют обнял себя руками, съёживаясь и жмуря глаза. Волна воспоминаний накрыла его с головой... «Два мальчика сидят в траве и считают пойманных кузнечиков. -Давай отпустим их? – предложил первый и раскрыл ладонь. Насекомое тут же подскочило с руки и в один миг исчезло. -Ну вот, ускакал! – расстроенно произнёс второй. -Так надо, зато они будут свободны, – утешил друга первый мальчик. -Как мы, Томми? -Да, как мы, Ньют. Мы всегда будем свободными! -И будем всегда-всегда друзьями? – Ньют лукаво улыбнулся. -Всегда-всегда! – засмеялся Томас». -О нет, только не это! – взвыл Ньют, прижимаясь спиной к стене и пытаясь отвлечься от воспоминаний. Это было похлеще любой физической пытки. «На спортивной площадке мало народа. В основном те, кто готовится к соревнованиям. Среди них Томас и Ньют: эти двое всегда были особенно близки, духовно близки. -Спорим, ты задохнёшься через пятьсот метров, – хмыкнул насмешливо Томас, улыбаясь лучистыми глазами. -Возможно, но ты задохнёшься уже через триста, – азартно воскликнул Ньют, разминая ноги. Свисток учителя прорезал холодный осенний воздух, и десять самых лучших бегунов рвануло вперёд. Томас сразу же выбился вперёд, а Ньют стал нагонять. Вот они проходят сто, двести метров, потом триста. Ньют уверенно идёт вперёд, почти догоняя Томаса. Вдруг Ньют спотыкается и удивлённо вскрикивает – не заметил ямку, вот и споткнулся. Оказавшись на земле, юноша почувствовал, как сводит болью ногу. Бусинки слёз не сорвались с ресниц, он вовремя стёр их грязной ладонью. Всё происходило очень быстро, и вот уже взволнованный взгляд янтарно-карих глаз с беспокойством смотрит на него. -Эй, старик, ты как? Жив? – дрожащим голосом проблеял Томас, опускаясь рядом. Остальные мальчишки пробегали мимо – никто не хотел проигрывать. -Беги, баран, упустишь первое место, – таким же дрожащим голосом выдал Ньют, чувствуя, как трясётся всё тело от пронзающей боли. Кажется, это был не вывих... -Да плевал я на это, – выдавил Томас. – Как ты умудрился? Ну да неважно... Встать сможешь? – Томас протянул руку Ньюту и помог подняться, бережно придерживая того за плечи. К ним навстречу бежал учитель и вызванный кем-то доктор. Несмотря на всю ту жгучую боль, которую испытывал в данный момент Ньют, он нашёл в себе силы криво улыбнуться и прошептать: -Спасибо, Томми... – Ньют несмело сжал холодные пальцы Томаса. -Пожалуйста, Ньют, – тот так же несмело сжал его руку в ответ». -Довольно... – выдохнул Ньют, чувствуя, как в груди всё холодеет от нахлынувших эмоций. «Вечеринка. Все танцуют, болтают и пьют. Ньют и Томас, как всегда, вместе. Они обсуждают своих девушек или друзей, пьют и веселятся. Ньют пьяно смотрит на Томаса. Знал ли тот, что Ньют уже давно грезит не девушками, а только им? Ньют сам ненавидел себя за эту слабость. Болезнь. И он - болен вирусом под названием Томми. Он отстранённо слушает, о чём рассказывает ему Томас. Лишь бы просто слышать его голос. -Здесь шумно, пошли на улицу? – предлагает Томас. Ньют кивает и они уходят. На улице прохладно и свежо. Хочется танцевать. А ещё – поцеловать Томми. Но последнее – величайшая глупость. Томас болтает. Он постоянно о чём-то шутит и что-то говорит. Ньют загипнотизирован магией этого голоса. В какой-то момент Томас оказывается слишком близко. Кровь бурлит внутри, словно поток горной реки, алкоголь разливается по венам и сливается с кровью, запах Томаса возбуждает в Ньюте адреналин и что-то ещё, от чего сносит крышу. В следующее мгновение, Ньют прижимается к Томасу и целует его. Ошарашенный Томас тут же отталкивает его и испуганно отскакивает в сторону. Молчание на мгновение заслоняет собой музыку, льющуюся из дома. Будто они по другую сторону от шумной сцены. -Томми... – выдохнул Ньют, приходя в себя. Ужасная ошибка. Ничего нельзя исправить. -Ты... Ты всё испортил, – разочарованно и холодно произнёс Томас, в мгновение ока оказываясь чужим. Он развернулся и пошёл по улице, постепенно пропадая из вида. Ньют дрожал от стыда и совести. Он дурак, дурак! Нужно остановить Томаса и всё объяснить. Он должен понять! Решившись, Ньют побежал, хромая (так и не зажила нога полностью), нагоняя друга. Тот шёл, опустив голову. -Томми, стой! – Ньют останавливает его и разворачивает лицом к себе. Тот смотрит угасшим взглядом, будто не видит его. Ньют замирает, затем сбивчиво произносит. – Я не должен был, я знаю. Прости. Я не могу больше молчать об этом. Я люблю тебя. Я схожу с ума и не знаю, что делать. Я понимаю, это звучит глупо, но так и есть. Пожалуйста, пойми меня... – в его глазах мольба принимала оттенок безумия. – Я... Томас резко и гневно перебил его, сверкая глазами, в которых плескался ужас и страх: -Ты чёртов педераст, Ньют! Ты всё испортил! Видеть тебя не хочу! С этими словами он развернулся и кинулся прочь, оставив Ньюта одного... А на следующий день произошло то, что навсегда сделало их врагами...». Но этого Ньют уже не мог вынести. Потерев виски, переносицу и даже уши, пытаясь успокоиться, Ньют вбежал в помещение и прошёл по коридору к комнате. Но перед дверью остановился, не в силах сделать первый шаг. Сейчас или никогда! ОН здесь главный. Он, а не Томас. Прошли те времена, когда Ньют ловил каждое слово Томаса, превозносил его над всеми, покорствовал во всём. Сейчас он, Ньют, здесь второй по значению, он заслужил право называться музыкантом, он многого достиг (и всё это без Томаса!). Значит, и вести себя надо подобающе. Нечего позориться. Нужно доказать ему, чего он сейчас стоит. Нужно быть смелым и безэмоциональным, чтобы Томас чувствовал себя неуютно. Ньют сделает всё, чтобы Томас не попал в группу. Он не заслуживает такого шанса. Ньют будет жёстким, как Томас когда-то. Убедив себя в этом, Ньют открыл дверь, проходя внутрь. Оживление в комнате тут же стихло. Алби и Минхо о чём-то негромко переговаривались в углу, Тереза, Гэлли и Томас сидели на диванчике и тоже болтали. Но когда вошёл Ньют и холодным, равнодушным взглядом оглядел всех, они замолчали. -Ну что ж, за работу, если все готовы? – спросил хрипловатым голосом Алби. – Давай, Томас, рули за установку. Томас, не отрывая взгляда от Ньюта, медленно поднялся и последовал на своё место. Ньюта передёрнуло, когда он понял, что играет рядом с ним, совсем возле барабанов. -«Ладно, – вздохнул он про себя, пытаясь успокоиться. – Сейчас не время распускать нюни. Главное – работать. Поэтому заткни все чувства и просто играй!». С такими мыслями, Ньют прошагал к своей гитаре и стал ждать указаний Алби. Лидер озвучил название песни, Ньют уловил краем глаза, что Томас хмыкнул, будто только и ждал этого трека. -«Посмотрим, как ты запоёшь, когда Я свои песни озвучу!», - мстительно подумал басист и ударил по струнам, присоединяясь к звучащим барабанам. Чёрт, не опоздал! На самом деле, в душе Ньюта произошёл диссонанс: с одной стороны, как музыкант, он ясно понимал, что Томас – даже несмотря на то, что был всего лишь самоучкой и никак не профессионалом – играл отменно. Этого было не отнять, оставалось только признать. Конечно, Ньют видел и более опытных ударников, но также знал, что опыт – дело наживное. И если Томаса чуток поднатаскать, то он будет играть не хуже профессионалов. Но тот, другой Ньют, который был близко знаком с Томасом, всеми силами сопротивлялся игре бывшего друга и пытался отыскать малейшие изъяны, лишь бы придраться к чему-нибудь. Но тот играл весьма хорошо! В некоторых моментах Ньют думал, что даже Бен так не стучал. От этого басист начинал злиться ещё больше и к концу последней песни был выжат как лимон. Тем ярче был контраст между ним, уставшим и сгорбленным, точно он старик, и расслабленным, спокойным и улыбчивым, вечно юным Томасом, усталость которого видна была Ньюту только по дрожащим рукам. Ньют отвернулся тут же от него, делая вид, что поправляет струны на басу. А тем временем Алби подошёл к Томасу и пожал ему руку. -Что ж, старик, тебе удалось меня удивить, – вполне добродушно говорил Алби. Ньют нахмурился – тем труднее будет убедить Алби отказаться от этой идеи – взять Томаса в группу. – Мы обсудим с остальными, как быть, и позвоним, если что. -Лады! – кивнул Томас. – Ну, тогда я пойду. В этот момент Ньют развернулся, щуря глаза, и встретился взглядом с Томасом. Тот поджал губы, кивнул и вышел за дверь. Гэлли хотел было проследовать за ним (всё это время он наблюдал за игрой, и, видит Бог, был собой очень доволен!), но Алби рявкнул ему: -Куда! Ты, как-никак, хоть и не член группы, но наш друг. Твоё мнение тоже кое-что да значит. Гэлли смутился, однако кивнул и стал помогать собирать инструменты. Ньют посчитал, что это справедливо. Гэлли всегда был им другом, всегда помогал. -Вы как хотите, но я ужасно голодна! – воскликнула Тереза, потягиваясь. -Давайте заскочим куда-нибудь перекусить, – предложил Минхо. – У меня дома жрать нечего. -Аналогично, – со вздохом произнёс Ньют. -Тогда прошу всех в... – начал было Гэлли, но Тереза прервала его: -Нет-нет, милый! В твоём баре можно пить, там можно отдыхать и репетировать, там можно выступать. НО! Там нельзя есть! – она красноречиво приподняла брови. Гэлли заметно обиделся: он каждый день готовил завтраки и обеды, и кормил этим ребят, поэтому слова Терезы задели его за живое (Ньют подозревал, что тайным хобби их бармена была кулинария). -Ладно, будет вам, – миролюбиво сказал Алби. – Поехали уже. Куда-нибудь, где тихо, и где мало народа. В конечном итоге, спустя некоторое время, они сидели в каком-то недорогом кафе и уплетали жаркое. Поев, Алби откинулся на спинку стула и потянулся. Затем хлопнул в ладоши и сказал на манер интеллигента, коим никогда не был: -Ну, милостивые господа, позвольте отвлечь вас от столь изысканных блюд, и напомнить вам, для чего мы здесь собрались! Остальные пару раз хохотнули. -Итак, – тут уж Алби снова стал серьёзным и хмурым, отпуская напыщенный тон. - Будет трепаться. Дело впрямь серьёзное. Мы выбираем себе «невесту», которая, в конечном счёте станет нам «женой», а не «любовницу», на которую потребуется тратить много времени и сил, понятно? Ребята смущённо переглянулись. Не все они понимали, что имеет в виду Алби, когда так выражался. -Ты давай без этих своих шуток-прибауток, – напомнил ему Минхо смущённо. – А то я чувствую себя не вполне уютно. -Это потому что ты безграмотный, деревенщина, – оскалился Ньют. Он любил быть вредным, особенно, если это касалось Минхо. Впрочем, он сказал это беззлобно, чтобы только посмешить остальных. Что ему и удалось. -Ой, заткнись, – отмахнулся Минхо. Он на удивление спокойно относился к тому, если его упрекали в том, что он не закончил школу. Однако же злился, когда кто-то переходил на личности. Странный человек. -Ладно, ладно, - кивнул Алби. - В общем. От этого выбора будет зависеть наша репутация и значимость на музыкальном фронте. Всё-таки, как вы знаете, нас обставляет несколько довольно сильных групп, и нам нужно, чтобы нас заметили. С кем, по-вашему, мы сможем это сделать? -С Томасом! – первая воскликнула Тереза. Ньют возвёл глаза к потолку. Ну, конечно же. Бабы... Девчонки всегда вешались на Томаса и сходили по нему с ума. -«Ты сам-то не лучше! – подумал про себя Ньют, но тут же мстительно про себя и добавил. – БЫЛ!». Алби удовлетворённо кивнул, едва глядя на реакцию Ньюта. -Я вообще-то был за Уинстона, – подумав, ответил Минхо. – Но, пожалуй, он и вполовину не так хорош, как этот дятел. Я за Томаса. -Ну, поскольку я его друг, а не музыкант, то я голосую за друга, – пожав плечами, сказал Гэлли. – Хотя, в данном случае, я бы не сильно уповал на своё мнение, будь я на вашем месте. Вы ведь выбираете музыканта. Я в музыке ничего не понимаю. Тем более я не слышал, как стучал тот, первый. -Вот-вот! – довольный таким высказыванием, воскликнул Ньют. – Гэлли верно сказал. Значит, его голос мы не будем засчитывать. Он не музыкант, он сам так сказал. Мы не можем опираться на мнение непрофессионала. -Справедливо, – помолчав, кивнул Алби. – Ну давай, Ньют, скажи нам. Ньют откинулся на спинку стула и сложил на груди руки. Помолчал, затем ответил: -На мой взгляд, Томас действительно стучал не хуже Уинстона, признаюсь, в некоторых местах даже превосходил его. Однако этого не достаточно. Уинстона тоже можно натренировать, тогда он будет играть вдвое лучше! Да, я признаю, у Томаса есть чувство ритма, и он действительно играл здорово. Но мы не можем наверняка знать, собирается ли он посвятить себя музыке или же это его хобби! Ведь мы не умеем ничего кроме как петь, играть на гитарах и сочинять новые песни, мы и выбрали музыку, потому что все живём ей. А он? Нет, друзья, так дела не делаются. Тем более, если мы хотим стать известными. Нам нужен полноценный ударник, а не сессионный. -Для начала и такой пойдёт, – невозмутимо заметил Алби. Ньют нахмурил брови. Ему это не нравилось. Ему это совсем не нравилось. У него не оставалось больше аргументов, поэтому он просто пожал плечами и сказал, раз уж у него все козыри были исчерпаны: -Я не хочу, чтобы он играл в группе. -С чего это? – воскликнули в голос удивлённые Тереза и Минхо, а гитарист добавил: -Ты же сам позвал его, Ньют! Или забыл? -Я не звал его! – прошипел злобно Ньют. -Какая разница! Ты просил Гэлли показать этого парня, он его привёл. Стучит действительно круто! Что ещё для счастья надо? – говорил и говорил Минхо. Ньют резко захотел врезать ему. -«Ты ничего не знаешь!», – хотелось крикнуть Ньюту. Но Алби взмахом руки остановил их. -Что ж, – сказал он. – Надо учитывать и твоё мнение. Но я ещё не голосовал. Если бы сегодня с Минхо пришли только Чак и Уинстон, я бы выбрал, конечно же, второго. И я бы так поступил, не приведи Гэлли Томаса. Да, Ньют прав, мы не знаем, собирается ли он остаться с нами или же нет. Но в нём есть чувство ритма, он понимает музыку, в отличие от Уинстона. Если с ним позаниматься, то он сможет обставить многих. Я это точно знаю. Поэтому я голосую за Томаса. Итого: три голоса – за, один – нейтральный, один – против. Прости, Ньют. Но Томас будет играть с нами. Ньют вспыхнул и вскочил, забыв, что он всегда умел держать себя в руках. -Врёшь! – рявкнул он. – Ты не посмеешь! За всё то время, что мы играем вместе, я считал тебя другом! Если ты сейчас позовёшь Томаса к нам, я буду расценивать это как предательство! – глаза Ньюта сверкали огнём. Остальные испуганно смотрели на Ньюта. Все они знали, что он был достаточно спокойным и объективным в своих суждениях. И потому было странно видеть его таким резким, разозлённым и взбешённым. Но Алби ничуть не удивился. Он просто сказал: -Мы все друзья, да, Ньют. И поэтому мы должны заботиться о том, что делаем вместе. Ты как профессионал знаешь, что Томас лучше Уинстона. Поэтому... Как ты там сказал? Лишь бы стучать умел, а в остальном и договориться можно? Вот и договоришься с ним. Если это всё, то разговор окончен. И давайте уже по домам. Завтра репетиция с самого утра и до позднего вечера. И, Ньют, – глаза лидера сверкнули недобрым светом. – Перестань закатывать истерики. Мы все взрослые люди. И давайте вести себя по-взрослому. Ньют поджал губы. Легко ему так говорить... Но спорить не стал. Не посмел.