Odi at amo

В общем-то, с Хорхе они договорились быстро. Поначалу Алби, конечно, построил из себя недотрогу, но только чтобы потомить ожидание будущего менеджера. Ньют с каменным лицом наблюдал за «сватаньем», как сам выражался Алби. Наконец, когда Хорхе, хлопнув себя по коленям, пожал руку сначала Алби, потому Ньюту, «товар» был продан «купцу». После чего Хорхе резко изменился: из того увиливающего и хитрющего владельца клуба он превратился вдруг в представительного мужчину, даже в росте вытянулся. Смерив своих теперь уже подчинённых властным взглядом, он с деловитостью в голосе обратился к ним: -Джентльмены, нам с вами предстоит большая задача – вывести вас на музыкальный рынок и сделать вас кумирами для миллионов! Ньют слегка скептически приподнял брови, переглянувшись с Алби. Лидер оставался вполне спокойным, однако его прищуренный взгляд свидетельствовал о том, что Алби не намерен полностью отдавать бразды правления в руки Хорхе. -Но для начала я хотел бы поближе узнать своих подопечных. Поэтому в эти выходные мы устроим вечеринку. Приглашаются все – ваши друзья, родственники. Вечеринку устроим в «Top Torn», теперь это ваш дом, ребята. Но ещё мне бы хотелось услышать что-нибудь об остальных членах группы из ваших уст. Что вы думаете о каждом из них? Алби и Ньют удивлённо переглянулись. -Что именно вы хотите знать? – осведомился осторожно Ньют. – О каждом из нас? -Всё, абсолютно всё! – хищно сверкнул глазами Хорхе, вытягивая шею и поддаваясь вперёд. – Вы ведь всё-таки теперь мои подчинённые, и я должен знать о вас всё, чтобы ни у меня, ни у вас не было проблем. Алби некоторое время молчал, щурясь и поджимая губы. Он не привык, когда им командовали, а теперь, дав Хорхе согласие на сотрудничество, он, должно быть, почувствовал притеснение с его стороны. Кажется, Алби сильно подставился, раз не продумал, каким хитрым лисом мог оказаться Хорхе. Ньют же с новым интересом взглянул на своего менеджера. Не то что бы уважение, но что-то почтительное к этому человеку он вдруг почувствовал. -«Другой бы не стал так церемониться с нами, – подумал он в тот момент. – А Хорхе продумывает всё не на шаг, а на два шага вперёд! Раз мы теперь его группа, то и ввести в курс дел должны именно мы! Что ж, надо признать, он не так прост!». Наконец, Алби спокойно заговорил: -Надеюсь, вы понимаете, что мы не предатели. Я не собираюсь выкладывать секреты своих друзей вам, будь вы хоть даже Господом Богом. Ньют подтянулся в кресле. Пожалуй, наблюдать за «холодной войной» менеджера и лидера группы будет довольно-таки интересно. Хорхе слегка напрягся, впрочем, ни один мускул на его тонком, но умном лице не дрогнул. -Что ж, Алби, я ценю искренность. А уважение и преданность к своим друзьям я ценю ещё больше. Я не прошу выкладывать мне всю подноготную о ваших друзьях. Но я прошу вас рассказать о них как можно больше информации, чтобы я знал, с кем стоит быть поосторожнее, с кем – нет, кого можно назвать ответственным, а кого – нет. У кого какие косяки были в прошлом, чтобы я знал, потребуется мне обращаться в полицию или в суд, или нет. Я должен знать о вас всё, чтобы обеспечить репутацию себе и вам. Вы понимаете? Алби и Ньют молча кивнули. Хорхе свободно вздохнул и откинулся на спинку сидения. -Что ж, тогда, я думаю, вопрос исчерпан. Ну, начнём с Терезы. Думаю, проблем с ней не будет… Алби заговорил первым. -Тереза родилась в благополучной семье, и из всех нас она наиболее интеллектуальна и прекрасно воспитана. Она получила хорошее образование в престижной школе, а потом и в университете. Закончила биохимический факультет, планировала продвигать научные проекты, но потом передумала, поняла, что музыка для неё важнее. С детства увлекалась музыкой, танцами, рисованием. Начала петь с пятнадцати лет. Я столкнулся с ней на одной вечеринке, на которую был приглашён каким-то музыкантом. В то время я уже был знаком с Ньютом, и мы оба планировали создать группу. Нам нужна была певица. Я случайно заговорил об этом с Терезой, и она сама выразила желание петь в нашей группе. Она слегка меланхолична, рассеянна, задумчива, но быстро меняется, если выходит на сцену: становится артистичной, яркой. Музыка для неё – превыше всего. Творческая личность, сама пишет стихи и музыку. Хороший друг, всегда придёт на помощь, в чём мы уже успели убедиться не раз. Наркотики не принимает, насколько мне известно. Не курит. Любит выпить, но не увлекается. Хорхе внимательно слушал, кивал, иногда что-то черкая в записной книжке. Когда Алби закончил говорить, Хорхе вздохнул и сказал: -Ньют, добавишь что-нибудь? -Алби сказал достаточно. Могу только добавить, что Тереза честна и трудолюбива. Странновата, но для творческих людей это нормальное явление. Её странности не заходят за рамки дозволенного. За то время, что мы провели вместе, мы все хорошо узнали друг друга и стали семьёй. Без Терезы мы бы все перегрызлись между собой, она же всегда найдёт, как изменить ситуацию в лучшую сторону. Хорхе снова задумчиво кивнул. -Что ж, как я и полагал, с ней проблем не будет. Далее…. Минхо? Алби сложил руки на груди. -Минхо – довольно противоречив. В нём бурлит мексиканская кровь, а это похлеще, чем самый острый мексиканский соус чили, – Алби сморщился. – Очень пылкий, дерзкий, смелый, иногда неудержимый человек. С ним непросто было сладить сначала. -Ага, он как мустанг, – кивнул Ньют. – Или койот. По-моему, в прошлой своей группе он носил имя «Лобо», да? -Точно, - кивнул Алби. – В общем, о Минхо можно сказать так: его доверие непросто получить, но если он проникнется к тебе, ты можешь быть уверен – Минхо никогда тебя не предаст. Поначалу мы не доверяли друг другу, но сблизились благодаря музыке. Минхо – отличный гитарист, но ужасный лентяй, если пинков под зад не дать. Сам музыку не пишет. Только соло к своим партиям, и то – очень редко. Пришёл к нам в группу, потому что из своей его выгнали: избил вокалиста. -В этом плане с Минхо не стоит шутить, – добавил Ньют. – Он не прощает людей, которые относятся к нему неуважительно. Он не любит лицемеров и лжецов, не доверяет чужакам, но достаточно равнодушно относится к тому, что связано с группой. Это только моё мнение, я могу ошибаться, но мне так кажется. Недавно из-за прихоти Минхо у нас произошёл инцидент... -Ты будешь теперь всю жизнь ему это припоминать? – с досадой рыкнул Алби. -Да! – огрызнулся Ньют. – Буду, потому что это было нечестно. Я хочу сказать, что, если Минхо что-то не нравится, он не станет советоваться с кем-нибудь, он сам разберётся с тем, что его напрягает. -Что вы имеет в виду? – непонимающе поинтересовался Хорхе. Алби издал усталый стон. Ньют недовольно посмотрел на него, продолжил: -Я начал говорить об одном инциденте. Не так давно Минхо поссорился с нашим прежним ударником и приложил все усилия, чтобы тот ушёл из группы. Всё это состоялось накануне осеннего фестиваля. Только по чистой случайности нам удалось отыскать нового ударника. -Так чем вы недовольны? – удивлённо заметил Хорхе. Ньют уже было открыл рот, чтобы заговорить о Томасе, но Алби, уловив это, резко сказал: -Довольно, Ньют! Помолчи пока. Я сам скажу. Да, так случилось, что Минхо, будучи очень своеобразным человеком, не воспринял бывшего нашего ударника. Но в его защиту скажу, что Бена мы терпели с трудом. И, если бы не Минхо, я бы сам его выгнал… -Но не накануне же концертов?! – чуть не взвизгнул Ньют от негодования. -Заглохни! – рявкнул Алби, сверкнув озлобленно взглядом. – Ни слова больше! – он повернулся к Хорхе и продолжил, не обращая внимание на сердитого басиста. – Случайно мы наткнулись на Тома, и позвали к себе в группу. -И что не так с этим ударником? – спросил Хорхе. Ньют опять открыл было рот, но Алби тут же заговорил, игнорируя обиду в глазах Ньюта. – Томас – отличный барабанщик. К тому же – неплохой человек. Он быстро расположил к себе всех нас, и сумел завоевать доверие даже Минхо. Томас – непрофессиональный музыкант, но стучит здорово. И мы очень рады, что он пришёл в нашу группу, так, Ньют? – с этими словами Алби вперился в лицо Ньюта, заставляя того замереть в смятении. Не то что бы Ньют боялся Алби, но уважал, и уважение вселяло страх. Но тут Ньют остался верен себе: промолчал, складывая руки на груди. -Что ж…. – после некоторого молчания проговорил Хорхе. – Раз это всё, что вы можете сказать, то на этом, думаю, можно закончить. Но прежде, чем вы уйдёте, я осмелюсь сказать, что, несмотря на то, что вы все – действительно классные музыканты, первое, что вам мешает – отношения в группе. Если вы сможете уладить этот вопрос – вам не будет равных. Если же нет – то, рано или поздно, вам придётся принять решение: либо оставить всё, как есть, но тогда вас будет ожидать крах, либо – выгнать кого-то из группы. Почему-то с этими словами Хорхе жёстко взглянул на Ньюта, отчего тот вздрогнул и опустил взгляд в пол. Что же это он?.. Ньют не помнил, как прощался с Хорхе, как выходил с Алби на улицу. Но как только они вышли, Алби остановил его, припечатав к стене здания. Ньют больно охнул, приложившись затылком к твёрдой поверхности и рявкнул: -Какого чёрта, Алби?! -Какого чёрта, спрашиваешь? – в глазах лидера полыхала ярость. – Это я у тебя спрашиваю: какого чёрта, Ньют? Какого чёрта ты начал трепаться о своих проблемах? Хорхе тебе не психолог, чтобы выворачивать ему всю душу наизнанку. Я же велел тебе заткнуться, но нет! Это было бы слишком просто для такого трепалы как Ньют! -Я не…. – начал было тот, но Алби прошипел: -Что – «ты не»? Вот какого чёрта ты заладил? Томас – то, Минхо – это? Один ты у нас – святой, добрый и пушистый! Но ведь это тоже не так, да, Ньют? Что, рассказать мне Хорхе, как я тебя вытаскивал из запоя, как стаскивал тебя с иглы? Что, думаешь, не помню, как ты мне визжал в лицо: «Давай убьём себя, Алби! Ещё раз! Дай мне убить себя!»… Придурок! – с чувством рявкнул Алби. – И после всего, что я для тебя сделал, ты, свинья эдакая, даже промолчать не можешь! Эгоист хренов! Ничем ты не лучше того же самого Минхо. Всё это Алби выкрикивал Ньюту в лицо, а тот, бледнея и дрожа, едва ли не сползал вниз по стене, если бы не сильные руки Алби, удерживающие его на месте. -Отпусти... – просипел Ньют. Алби отшвырнул руки Ньюту в сторону, отталкиваясь и отходя на несколько шагов назад. Он был на взводе, и Ньют знал, что его взбесило… Ньют глубоко дышал, стараясь успокоиться, потому что он не хотел вспоминать всё то дерьмо, через которое он прошёл вместе с Алби. Если бы не друг, Ньют наверняка бы уже валялся на какой-нибудь свалке…. Прошлое больно напоминало о себе, и Ньют не хотел этих воспоминаний. Не сейчас. Он отчаянно зажмуривался, пытаясь до боли в висках отогнать все те эпизоды, которые подкидывала навязчивая память. Алби развернулся и смотрел на него в упор. Затем, когда Ньют более-менее успокоился, и смог держать себя в руках, Алби жёстко сказал: -Я не знаю, что там у тебя произошло с Томасом. Честно? И не хочу знать. Но вот тебе мой совет: немедленно поговори с ним и всё уладь. -Это не так просто, как ты думаешь…. – прошептал нервно Ньют, сжимаясь. -Да? – Алби хрипло каркнул у него над ухом, снова подходя. – Не так просто было вытащить тебя из той затяжной депрессии, кусок идиота! Не так просто было дать тебе в руки гитару, чтобы ты снова заиграл. Не так просто было сделать из тебя подобие человека, Ньют. И после всего ты говоришь мне, что поболтать с человеком – не так просто? Да ты просто сволочь неблагодарная! Ньют побледнел и сжал губы. Он должен быть сильным. Группа превыше всего. Алби будто угадал его мысли, потому что негромко обронил: -Ты слышал Хорхе. Я не собираюсь уподобляться тебе и плавать в дерьме всю жизнь, Ньют. Для тебя это, может, и нормально. Но я уже по горло сыт такой жизнью. И я хочу вырваться. И остальные хотят… -Ты грозишься выкинуть меня из группы? – дрожащим голосом пробормотал Ньют. Нет, нет! Только не это! -Помнится, когда-то ты и сам был не против уйти. Или я не прав и такого не было? -Я хочу остаться. -Тогда подумай над тем, что я сказал. Поговори с Томом. Ньют чувствовал себя распылённым. Его как будто и не существовало… * * * В баре было шумно, людно и полутемно. Ньют забился в дальний угол, где попытался сосредоточиться на главной проблеме, которую ему предстояло разрешить. Рядом стоял бокал с виски, но Ньют едва прикоснулся к напитку (всё равно третьесортное дерьмо). Он бездумно смотрел в колонку новостей в своём телефоне, пытаясь уловить что-то важное, однако всё равно пребывал в своих мыслях. Он позвонил Томасу и попросил его о встрече. Он. Позвонил. Томасу. И. Попросил. Его. О. Встрече. Нет, это даже неразумно. С другой стороны Ньют знал, что ему придётся, рано или поздно, встретиться со своей проблемой лицом к лицу и всё уладить. Надо было давно это сделать.… Надо было ещё раньше поговорить с Томасом.… Нужно было действовать! -Как говорил старик Сартр «Если ты ничего не выбираешь, ты, тем самым, всё равно выбираешь»! – задумчиво пробормотал Ньют. Что ж. Пожалуй, смысл в этом был. Ньют никак не мог смириться с тем, что Томас пришёл в группу. Но он оставил всё как есть, и не собирался ничего предпринимать. Пока человек не живёт своей жизнью, она ничего собой не представляет. Ведь мы сами должны придать ей смысл! Ньют понимал, что, пока он не преодолеет свои страхи, свою трусость, он ничего не изменит. Но ведь для того и дан выбор: трус всегда может перестать быть трусом. Пора было действовать. Пора было перестать быть трусом и принять на себя удар судьбы. Чтобы измениться, нужно было чем-то пожертвовать. Ньют выбрал себя, не группу. Действительно, остальные не были виноваты в том, что он чувствовал обиду на Томаса. Но как он мог простить его? Как он мог отпустить своё прошлое? Ведь невозможно же общаться с человеком, который заставил и других ненавидеть тебя за твою любовь к нему! Ньют зажмурился, с отчаянием вспоминая школьный двор и толпу одноклассников, которые с презрением и негодованием смотрели на него, тыча пальцами и смеясь над ним, принижая его чувства. А самое главное – глаза Томаса в тот момент…. Спокойные, тёмные от какого-то незнакомого чувства. В них закралась неприязнь и неверие того, что происходило на самом деле. Ньют покачал головой. Нет, нужно было разрешить эту ситуацию как можно быстрее. Но разве же это что-то даст? -Надежда есть лишь в твоих поступках, и единственное, что позволит тебе жить – это действие! – пробормотал про себя Ньют слова, как мантру. Самое неприятное, что Ньют врал сам себе. С одной стороны он ненавидел Томаса. С другой – он всё ещё любил его. И это он и пытался себе врать, что любовь прошла, осталась только ненависть. Какая-то часть в нём требовала прекратить врать себе. Но он не мог принять за правду то, что всё ещё любил Томаса. Это и сводило его с ума. Он не мог признать правду, но и не мог врать себе дальше. Ведь нечестность – это ложь, утаивающая полную свободу действий…. -Ньют? – раздался знакомый голос. Юноша вздрогнул, отрываясь от потока мыслей. Он вымученно поднял взгляд и встретился с настороженным взглядом Томаса. -Привет, – негромко произнёс Ньют, когда Томас сел напротив. Тот кивнул, но весьма неестественно, будто бы был напряжён. Некоторое время они молчали. Томас барабанил по поверхности стола пальцами, выглядя смущённым, пока Ньют собирался с мыслями. Это было странное чувство – сидеть с ним снова, как в былые времена.… Если бы ничего не произошло.… Если бы всё осталось прежним! -Ты хотел поговорить? – спросил Томас. Ньют очнулся от мыслей, посмотрел на Томаса. Тот был красив. При приглушённом свете отчётливо выделялись скулы и слегка вздёрнутый нос, ресницы отбрасывали длинные тени, и лишь глаза оставались внимательными и неподвижными. Не было в них того блеска, за который их любил Ньют. Он тяжело вздохнул и проговорил: -Да, нужно поговорить. Всё это очень сложно. Я пытался разобраться в себе. Мне не даёт покоя то, что ты появился в моей жизни. Мне напоминает это о прошлом, которое мне ненавистно. Я честно пытаюсь смириться с твоим присутствием… -Зато хоть честно! – хмыкнул Томас, оттягивая ворот рубашки. – Зачем ты мне это говоришь? -Хочу, чтобы ты знал всё. -О том, что я кусок дерьма – это я ещё в прошлый раз понял. Что-то ещё? – Томас хмурился, потирая переносицу. Ньют вдруг понял, что Томас взвинчен. Что он закрыт для него. -«Я так и знал, что этот разговор – только бессмысленная трата времени!», – с досадой подумал он, откидываясь на спину стула. -Я не о том хотел поговорить, – терпеливо сказал Ньют. -Ну так давай выкладывай, и разойдёмся, – вздохнул Томас. Ньюту вдруг стало совершенно безразлично на группу. Какого чёрта-то он должен чувствовать себя виноватым? Какого чёрта Томас ведёт себя так? Он должен ползать в ногах и просить прощение, а ведёт себя так, будто бы это он глубоко подавлен присутствием Ньюта! Неслыханно! -Почему ты не уйдёшь из группы, Томас? – вдруг спросил Ньют. Тот удивлённо вздёрнул брови. – То есть, неужели тебя не напрягает моё присутствие? -Чего ты хочешь от меня? -Я просто хочу понять. Неужели тебе это так важно – быть именно в этой группе? -Я остался здесь, потому что поступило предложение. И, насколько я знаю от Гэлли, от тебя. Поэтому я не уйду. Я не могу подвести ребят. И я не брошу их, несмотря на то, что ты хочешь, чтобы я ушёл. -Почему я должен страдать из-за тебя? – вдруг вскипел Ньют. Это был такой неестественный разговор, что Ньют не знал, чего хотел больше – подраться с Томасом, уйти, или же постараться всё изменить. Томас, в свою очередь, в долгу не остался, и твёрдо сказал: -Я уже извинился перед тобой однажды. Ты не принял моих извинений. Я смирился с этим. Но я не хочу, чтобы твои обиды как-то влияли на развитие группы. Ньют замер. Это испугало его и напомнило о том, что он должен был сделать. Действие. Действие. Действие. Он сглотнул и проговорил: -Поэтому я и позвонил тебе. Наши отношения, какими бы они ни были, перешли за черту и стали настоящим бедствием для группы. -Ну так чего ты от меня-то хочешь?! – вскричал Томас, злясь. -Если честно, хочу, чтобы ты ушёл. -А может тебе уйти? -Ты не смеешь так говорить…. – задохнулся от возмущения Ньют. -Не думай, Ньют, что, раз судьба столкнула нас лбами, ты можешь тыкать меня носом в ошибки прошлого, как какого-то там щенка! Я хочу играть в этой группе так же, как и ты. И я не уйду, потому что мне нравится играть, мне хочется играть с вами! Чёрт! – Томас с силой оттолкнулся от стола, падая на свой стул. – Когда я узнал о том, что ты играешь здесь, я…. Да я чуть от счастья с ума не сошёл! Ньют подозрительно сложил руки на груди. Да ну?.. -Я думал, что мы останемся прежними друзьями, что будем вместе играть, что всё будет, как раньше! – говорил отчаянно Томас. -Ничего не будет прежним! – прошипел Ньют. – Да как ты вообще можешь так думать! После всего того, что причинил мне?! Я из-за тебя оказался в таком дерьме, о котором тебе вообще невозможно представить! Это ты – причина всех моих бед! Нет уж, Томас, я порядочно натерпелся от тебя. Глаза Томаса помрачнели, казалось, они стали совсем чёрными от гнева и потрясения. -Вот как, значит? – процедил он сквозь зубы. – Довольно я слушал тебя, Ньют. Теперь ты послушай. В конце концов, мне надоело, что Алби и Тереза тебя защищают и опекают, будто ты маленький и неспособный. Хорошенькая позиция – притвориться слабеньким и говорить, как тебе плохо и какие вокруг все плохие. Нет уж. Кто-то должен тебя поставить на место. Хватит жалеть себя и свой эгоизм. Хватит жить прошлым, хватит лелеять свои обиды и считать, что каждый тебе – враг. Ты сам себе враг, Ньют. Перестань унижаться! На тебя смотреть противно, такой ты тряпкой стал! Найди в себе силы признать то, что было, найди в себе силы жить настоящим, и принимать жизнь такой, какая она есть. Ничего не изменится, если я буду вечно просить у тебя прощения! Тебе это нравится – упиваться слабостью и унижением других. Я не собираюсь жить твоими обидами, считаться с ними и вечно пресмыкаться перед тобой. Ты меня не простил – отлично, жизнь-то на этом не заканчивается! Но я смогу преодолеть себя и идти дальше, потому что я хочу играть в этой группе. Ньют ничего не могу сказать от шока: вот это поворот. В нём поднялся гнев, но тут же утих, потому что так жестоко его ещё никто не осуждал. Томас рывком поднялся с места и огорчённо проговорил: -Пожалуй, это было ошибкой – приходить на встречу с тобой. Ты сильно изменился, Ньют. И не в лучшую сторону. Противно видеть, что все вокруг тебя бегают и пылинки сдувают. Конечно, во многом это их вина, они сделали тебя слабым, но я не думаю, что ты сильно возражал. Это ведь наверняка приятно, когда тебя все жалеют…. – Томас изменился в лице, будто припомнил свою обиду. – Да, и вот ещё что: ты можешь обижаться на меня сколько угодно, ты можешь говорить мне что хочешь – я всё стерплю от тебя. Но запомни одно: не смей принижать меня, больше чем есть, в глазах моих друзей. Гэлли и мой друг тоже. И он не виноват, что у тебя ко мне какие-то обиды. Не смей других впутывать в свою ненависть ко мне. Они не обязаны отвечать за твоё прошлое. С этими словами Томас развернулся и тут же исчез в толпе. Ньют залпом опрокинул в себя виски. Так тошно от самого себя ему ещё никогда не было.