Odi at amo

В приёмном покое было тихо, светло и чисто. Ньют, забившись в самый дальний угол и удостоверив санитарку в том, что будет дожидаться врача, занимающегося Томасом, попеременно пил вязкий кофе из местного автомата и держал, что называется, руку на пульсе, отвечая на звонки и сообщения Хорхе, Алби и Терезы. Оказалось, что напавшие некогда на Ньюта грабители – уже давно разыскивались полицией. Местную власть, конечно, несколько насторожило боевое поведение музыкантов, но Папаша со всем разобрался, взяв на себя ответственность за своих подопечных. Впрочем, потом он всё же позвонил Ньюту, сказав, что непременно выскажет всё при первой же встрече Минхо и Томасу за их «неблагодарность по отношению к делу и тому, что для них делает он сам, Хорхе». Ньют выступал дипломатом и искренне пытался добиться компромисса. -Но ведь они же оба заступились за меня! – неохотно проговорил Ньют. – Что же это получается, по-твоему? Грабителям меня можно избивать, а мстить моим друзьям за меня же – нельзя? Ты вообще кого защищаешь, а? Ньют понимал, что в данной ситуации должен бы помалкивать, но получалось как-то несправедливо по отношению к парням. В итоге, Хорхе пошёл на попятную, сказав, что со всем разберётся. Взял ещё честное слово с Ньюта, надеясь, что тот прочитает поучительную лекцию их новому драчуну-ударнику. Ньют лекций читать не собирался, тем более что у него был разговор поважнее всяких там нравственных моралей. Потом звонил Алби. Сказал, что отвёз Минхо домой, поставил ему компресс, где надо, «одеяло подоткнул, подушку поправил» и свалил к себе спать. -Ты там особо не увлекайся, слышь? – проговорил негромко Алби. – Завтра позвони и доложи ситуацию. -Чем это я, по-твоему, должен увлекаться? – проворчал Ньют, не обращая внимание на ехидный голос лидера. Но обещал позвонить с утра, как станет ясно, что там с Томасом. Позже он сам позвонил Терезе, которая, уложив Гэлли спать, отлёживалась в ванной. Ньют не стал пугать девушку яркими подробностями сегодняшнего вечера, просто сказал, что в клубе возникла потасовка, и Минхо с Томасом немного увлеклись. Тереза ни разу не поверила, но не стала вдаваться в подробности, чему Ньют бесконечно обрадовался. По крайней мере, не придётся ей врать. И потом, она всё сама узнает от Гэлли. Ньют не сомневался, что Томас захочет поделиться «боевыми» воспоминаниями о драке со своим другом. В итоге, сделав все нужные и ненужные звонки, Ньют с тяжёлым вздохом взглянул на часы. Три часа ночи. Ну что это такое! Разве так полагается Рождество встречать? И что там так долго с Томасом возятся? Вот уже почти полтора часа, наверное…. Ньют отправился на поиски санитарки, которую нашёл в ординаторской. Там как раз был и дежурный врач, принявший Томаса. Он стоял, облокотившись на стол и мешал, судя по запаху, кофе в большой красной кружке. Кажется, когда Ньют постучал и осторожно открыл дверь, он рассказывал о том, что не успел купить подарок своей жене. -Простите, можно узнать, что с моим другом? – спросил Ньют, неловко переминаясь с ноги на ногу. -Ну…. – врач косо взглянул на санитарку, затем на Ньюта. – Да в порядке ваш друг. Бойкий больно. И уколов боится. А так – всё нормально. Единственное, что меня насторожило, это его живот. Но я бы оставил его до завтра, понаблюдал бы за ним. Сам он, кажется, уже спит. С его слов я понял, что он сцепился не на шутку с кем-то. Этим вообще-то должна заниматься полиция! – врач несколько осуждающе посмотрел на Ньюта, будто бы это он был виноват в том, что Томас и Минхо решили подраться! -Наш менеджер всё уладит, не беспокойтесь! – тут же поспешил сказать Ньют. -Ну что ж, это не наше дело. Состояние вашего друга стабильное. Завтра я сделаю ему УЗИ брюшной полости, проверю, не повреждены ли стенки органов. Так что после двенадцати вы можете забрать его. -Конечно, – кивнул Ньют. – Могу я его сейчас увидеть? -Вообще-то по правилам не положено: время для посещений закончилось ещё…. – врач обернулся на настенные часы. – Девять часов назад. Но ладно, только пять минут. И только потому, что сегодня уже Рождество. Больному требуется покой. Джейн проводит вас. Санитарка, молодая и привлекательная девушка, сошедшая как будто с телевизионных сериалов о скорой помощи, поманила за собой Ньюта и повела его на второй этаж. Юноша был так занят своими мыслями и тем, что сейчас ему придётся говорить Томасу, что не заметил, с каким интересом смотрит на него Джейн. Вообще-то Ньют никогда не пользовался особой популярностью у женского пола. Правда, в университете он всё же встречался с одной. Эмили, кажется. Но как-то не сложилось. Кажется, потом Ньют переключился на Арчи. Он тут же покачал головой: нет, сейчас не до воспоминаний о бурной молодости. Остановившись перед нужной дверью, Ньют всё-таки почувствовал лёгкое присутствие беспокойства, выражающееся в покалывании в груди, и, нервно сглотнув, потянулся к ручке двери. Джейн, спросив, найдёт ли он обратно дорогу, и, удостоверившись, что, да, найдёт, поспешно удалилась, оставив Ньюта наедине со своими мыслями. Ньют осторожно толкнул дверь и вошёл в палату. Здесь было просторно, темно и немного прохладно. Мягкий бледный лунный свет струился по стенам и по полу, служа единственным источником освещения. Томас был в палате один. -«Конечно, кому понадобится лежать в больнице накануне Рождества!», – фыркнул про себя Ньют. Ньют не знал, спит ли Томас, поэтому бесшумно закрыл дверь и сделал шаг к больничной койке. Тот лежал на боку, скрючившись, видимо, от боли. У Ньюта под ложечкой заныло, как он понял, из-за чего Томас оказался здесь. Сделав ещё шаг в направлении его кровати, Ньют остановился. Ну вот и для чего он здесь? Томас, наверное, уже десятый сон видит…. Но не успел он предпринять что-либо, как тот пошевелился и перевернулся на спину, осторожно усаживаясь в кровати. Вид у него был ужасный. Ньют даже отвёл взгляд в сторону, стараясь не выказать в своих глазах повышенного интереса и переживания. -Ньют? – просипел удивлённо Томас, сверкая тёмными глазами. – А ты чего тут?.. Ньют замер, слыша слегка хриплый, но в то же время ясный и даже громкий голос Томаса. Закусив губу, он некоторое время молчал, и лишь потом озадаченно сверкнул глазами, понимая, что слишком долго молчит, разглядывая Томаса. -Фанатки будут в шоке! – прокомментировал он первое, что пришло ему в голову. -А, ты про это! – Томас хмыкнул, дотрагиваясь до яркого синяка на скуле. – Ну…. В школе я тоже любил драться, если помнишь. Но женским вниманием не обделён до сих пор! – он постарался выглядеть весело, но Ньют чувствовал, что это ему тяжело удаётся. Однако он позволил себе улыбнуться. -Это тебе не школа, Том. Здесь за фанаток бороться надо. Чем лучше играешь и чем лучше выглядишь, тем больше популярности набираешь у слушателей. Было время, мы мерились с ребятами количеством своих фанатов. -И кто был впереди? -По-разному. Каждый из нас на раннем этапе пытался завлечь фаната чем-то особенным. Я всегда был милым, поэтому получил репутацию хорошего «пай-мальчика». Минхо – наоборот, дикий и необузданный, бешеный, он очень нравится девчонкам. Да он многим нравится. А вот Алби – холодный и неприступный. Но и у него своих фанаток хватало. Тереза…. Ну, ей пришлось хуже: всё-таки наша аудитория больше рассчитана на женскую часть населения, поэтому…. В основном, её считали эдакой стервой, которая или пытается рассорить группу, или же встречается с кем-то из нас…. И всё-таки фанаты, несмотря на то, что бывают верными и обещают тебе вечную любовь, не очень-то надёжны. То есть…. Если не будешь соответствовать их ожиданиям, потеряешь рейтинг. А это обязательно скажется на успехе группы. Так что ты зря расслабляешься, приятель. -Окей, я учту! – кивнул Томас. Помолчал, затем спросил. – И всё же, почему ты не поехал домой? -Я хотел проверить, всё ли у тебя хорошо. -Всё нормально, спасибо. Воцарилось молчание. Ньют чувствовал неловкость ситуации. В голове отчаянно маячила мысль, что лучше бы он не приходил. Однако Ньют переборол своё желание кинуться за дверь и заставил себя подойти к кровати и сесть на самый её краешек. Всё это время Томас с интересом наблюдал за ним, жадно ловя каждое движение Ньюта. Усевшись перед Томасом, Ньют тихо выдохнул и прошептал: -Ну вот зачем ты полез в драку, дурак? Вопрос застал Томаса врасплох. Он удивлённо моргнул, сбрасывая наваждение, легко передёрнул плечами. -А то ты не знаешь… -А ты скажи. Томас недовольно сжал губы, на мгновение опустил голову, затем глухо произнёс: -Я чувствовал, то, что я делаю – правильно. Я просто не смог стоять на месте, зная, что нужно вступиться за друга…. -За…. Друга? – пробормотал Ньют. -А ты что думал, что ты мне посторонний человек? – несколько нервно и обиженно поинтересовался Томас. -Просто…. – Ньют опустил голову, задумавшись, подбирая правильные слова. – Просто после всех этих событий…. Я никак не думал, что мы будем дружить. Томас замолчал, явно обдумывая только что сказанные слова Ньюта. Потом как бы себе кивнул и сказал: -Знаешь, ты можешь считать меня кем угодно. И это будет справедливо по отношению ко мне во многом. Но для меня ты всегда был и останешься другом. И я не мог не вступиться за тебя и отомстить твоим обидчикам, потому что…. Ты бы тоже не смог не вмешаться, если бы такая ситуация произошла со мной. Они снова замолчали. Ньют слышал, как в наступившей тишине быстро бьётся его сердце. А он и понятия не имел, что Томас до сих пор считает его своим другом! Он-то, Ньют, уже давно со счетов сбросил их былую дружбу. Ньют честно не знал, как реагировать, поэтому постарался вспомнить, что он хотел сказать, когда шёл сюда. -Я бы хотел сказать, что ты поступил неблагоразумно…. Но мне действительно приятно, что ты пришёл мне на помощь! – после минутного молчания произнёс Ньют. – Но я не хочу, чтобы такое когда-нибудь повторилось. Чтобы ты…. Чтобы ты получал из-за меня и моих проблем увечья. Это неправильно. -На этом и строится дружба, – пожал плечами Томас. Но Ньют не был в этом уверен. -Послушай, – мягко начал он. – Давай оставим беседу о дружбе до лучших времён. Я не знаю…. Точно не уверен, что мы говорим об одном и том же, когда имеем в виду слово «дружба». Я только недавно смирился с тем, что ты снова появился в моей жизни. И, поверь, для этого мне нужно было хорошенько приложиться головой об лёд, чтобы принять этот факт. Я не думаю, что между нами может быть та, прежняя дружба. Можно попробовать начать с начала, но…. Прости, слишком много всего произошло, и мне не вернуть никак то прошлое, то чувство, что между нами было. Томас слушал его серьёзно. Затем, едва закончил говорить Ньют, он быстро проговорил: -Эй…. Эй, я не хочу торопить события. И я не настаиваю ни в коем случае. Я всегда буду считать тебя своим другом, что бы ты ни решил. Просто…. Если ты захочешь…. То есть…. – Томас пришёл в смущение, а Ньют затрепетал. – В общем, знай, я всегда буду рад помочь тебе, и, если ты хочешь продолжать общаться со мной, то я…. Я с удовольствием…. Потому что я понял, что и ты никогда не исчезал из моей жизни. И я не могу спокойно спать, видя, как ты смотришь на меня. Знаю, это чувство вины. И я хочу загладить свою вину перед тобой. Возможно, у меня это плохо получается, но я правда хочу сделать всё возможное, чтобы ты снова был…. Как прежде! Ньюту хотелось сказать, что, «как прежде», уже не будет. В конце концов, Томас хотел дружить, а вот Ньют был влюблён. Но это были уже его проблемы. С трудом, он подавил в себе желание высказаться именно сейчас, и лишь нервно выдохнул, чувствуя неловкость от прояснившейся ситуации. -Я не буду ничего обещать тебе. Но я хочу в будущем поговорить с тобой. Просто потому что есть некоторые вопросы, которые нужно уладить. И лучше нам решить свои проблемы вдвоём, чтобы не впутывать ребят. Минхо и так пострадал, вмешавшись в драку. -Минхо – твой хороший друг. И он сам выразил желание отомстить за тебя. Я его с собой не тащил. -С Минхо тогда я тоже поговорю! – фыркнул Ньют, хмыкая. – А ты…. Ты лечись пока. И когда поправишься, мы с тобой всё обговорим. Он встал и подошёл к двери, чувствуя на себе грустный и непонятный взгляд Томаса. Ещё раз обернувшись, Ньют позволил себе улыбнуться. Он вспомнил, как, будучи детьми, они желали друг другу спокойной ночи. -Бобрых сов, Томас! -Бобрят! – кивнул тот, довольно улыбаясь. Ньют вышел за дверь, тяжело вздыхая. Он не мог точно сказать, рад ли тому обороту, который приняли их отношения с Томасом, но, кажется, всё стало только хуже…. * * * В общем, поговорить они толком так и не смогли. Потому что, как только Хорхе убедился в том, что с Томасом и Минхо всё в порядке, он провёл с ними «воспитательную» беседу, после чего немедленно заставил всех явиться на репетицию. Ньют понимал, как тяжело Хорхе с ними, но он же сам подписался под это дело, поэтому и ему было выгодно, чтобы группа имела успех. Кстати, об успехе…. После того случая на вечеринке, свидетелями которого стала добрая половина городских музыкантов, Хорхе завёл «друзей» в прессе, которая в скором времени подняла страшную суматоху из-за той драки. В центре внимания, как ни печально, оказались Ньют и Томас. Оба они не привыкли к такому вниманию со стороны общественности, поэтому, когда им сказали, что они будут скоро давать вдвоём интервью одному журналу, то явно занервничали. У группы в целом было только одно полноценное интервью, где по большей части Ньют старался отмалчиваться, а Томас болтал всякую чепуху. Опыта в общении с журналистами у них не было. Но если Томас не парился по этому поводу, то для Ньюта это была головная боль, потому что он не знал, что говорить журналисту, и стоит ли вообще что-либо говорить. Хорхе, впрочем, не растерялся, и на просьбу Ньюта отменить интервью, вместо этого нанял ему педагога по актёрскому мастерству, логопеда и преподавателя по ораторскому искусству из крупного университета. Ньют округлил глаза, но менеджер ничего не желал слушать. -Делай, что говорю! Потом спасибо скажешь! Несмотря на то, что, после репетиций Ньют мчался сначала к одному, потом к другому педагогу, и занимался различными упражнениями все дни напролёт, а потом ещё и был вынужден не спать, потому что его Муза приходила только по ночам, и музыка писалась только в это время, «спасибо» он всё-таки Хорхе сказал. И это ни разу не сарказм. Ньют действительно считал Хорхе уже своим в доску, он понял, что тот их не бросит. И не потому, что они – не огранённый алмаз, который можно выгодно продать, придав огранку. Просто как-то так вышло, что все беды, выпавшие на долю группы, они делили пополам. Да и эти проблемы расхлёбывал в основном Хорхе. Так что Ньют искренне был благодарен тому за помощь и поддержку, которую он оказывал всей группе. В конечном итоге, их с Томасом интервью назначили на первые числа января нового года. Ньют был несколько недоволен, так как рассчитывал на эти дни поехать в родной город и навестить маму. Однако Ньют понимал, что в данный момент является для него более важным, поэтому поездку пришлось отменить. На работе тоже пришлось сократить график, так что теперь он работал на полставки. Впрочем, в деньгах Ньют уже не особо нуждался. Они получали хорошую прибыль с концертов и частных выступлений. Всё шло в гору, но для этого приходилось вкалывать так, что, бывало, Ньюту даже во сне снилось, как они сочиняют музыку или поют, или куда-то несутся, или дают интервью. Короче говоря, дни были заняты настолько, что о своём разговоре с Томасом Ньют как-то и вовсе забыл. Хорхе требовал от ребят сплочённой работы. Они должны были делать свой первый альбом. Хорхе нашёл уже компанию, заинтересованную в группе. Так что нужно было срочно писать новые песни. Презентация альбома была назначена на начало весны. На музыкальном Олимпе им пророчили в это время прорыв. К счастью, у Терезы открылось второе дыхание, и она стала писать очень хорошие тексты к музыке, которую «штамповал», иначе не скажешь, Ньют. Иногда к ним присоединялся Алби, но только для того, чтобы проконтролировать рабочий процесс. Так как у Терезы был сейчас «конфетно-букетный период», то песни у неё выходили очень лиричные и романтичные. В случае с Ньютом, его тексты носили характер совсем уж удручённый: в его музыке явно чувствовался нерв, какое-то напряжение и боль, что никак не вязалось с лёгким настроением песен Терезы. Впрочем, несколько отличных треков они всё же сочинили. Не шедевры, конечно же. По крайней мере, так думал Ньют, потому что остальным очень нравилось настроение, созданное светлыми мыслями Терезы и тяжёлым чувством Ньюта. А тяжёлое чувство было связано всё с тем же Томасом. Теперь Ньют, хоть и было некогда, всё же замечал, с каким восторгом и интересом смотрит на него Томас, когда он что-либо делает или показывает ребятам новую мелодию. Это смущало поначалу Ньюта, а потом он втянулся, и одних восхищённых взглядом ему было уже мало. Это стало пугать. Ньют одёргивал себя, говоря, что ему просто всё по-другому видится, что он придаёт слишком много значения одному лишь брошенному на него Томасом взгляду. Однако когда Томас невзначай касался его, задевал рукой по плечу, спине или пальцам, Ньют вздрагивал, словно от удара тока. Этих касаний было вполне достаточно, чтобы выбить Ньюта из реальности на несколько минут. Он просто поглощал в себя всё то, чего ему так не хватало. И всё же следовало признать, что они с Томасом ещё не знают друг друга. Они были друг другу новыми людьми, и Ньюту был понятен интерес, вызванный им у Томаса. Всё-таки, каким бы ворчливым поначалу ни был Ньют, он сумел открыть и другую свою сторону, и показать себя настоящего. И потом, не зря говорится, что трудности сплачивают людей. Возможно, несчастье, случившееся с Ньютом, или же последствия драки, в которой участвовал Томас, объединили их снова прочной и невидимой нитью. И этого Ньюту было достаточно, чтобы чувствовать себя лучше и свободнее. Даже дышать было уже не так трудно, хотя мысли его всё ещё были омрачены реальными фактами и тем, что, казалось, готовит ему Судьба. Ньют чувствовал постоянно, что ему ещё только предстоит познать трудности взрослой жизни, столкнуться с ними и выстоять. Но вот хватит ли у него на это сил?.. Ньют не спешил отвечать на этот вопрос. Тем более что вопрос об отношениях с Томасом всё ещё оставался открытым. Но Ньют не отказывал себе в удовольствии наблюдать за Томасом, когда тот сидел за установкой или играл. Ньют с радостью видел, как Томас старается играть лучше, как недовольно морщится, если не улавливает ритм, или как довольно жмурится, если у него особенно хорошо получается вклиниться в пространство между басами и гитарным соло. В общем, в музыке присутствовала гармония, и это было для всей группы важным моментом. Все они чувствовали грядущие изменения, и это заставляло их трепетать и мечтать всё больше о том моменте, когда о них узнают. Ньют не сомневался, что ещё будут ждать их такие трудности, о которых они даже не догадываются. Но ему слишком обрыдло сидеть на одном месте. Он готов был рискнуть всем и сорвать куш. В конце концов, он заслужил славы и хорошей жизни больше других! В день, когда должно было состояться интервью в редакции печатающего их журнала, шёл ледяной дождь. Ньют всё время хотел спать, потому что накануне он сочинял музыку для новой песни. И даже холод на улице его не мог взбодрить, не говоря уж о немереном количестве кофе, которого он сегодня успел выпить. К назначенному времени Ньют явился в редакцию, и на пороге буквально столкнулся с Томасом. Тот был бодр и весел. Ньюта это просто поражало. Как можно вечно оставаться всем довольным?.. С другой стороны, а он-то чем был недоволен? -Опять всю ночь писал? – сочувствующе взглянул на него Томас, когда Ньют зевнул вместо приветствия. -А куда деваться? – тот пожал плечами. – Хорхе меня на части порвёт, если мы к концу зимы не предоставим ему готовый альбом. Сколько времени ещё на аранжировку уйдёт, до весны бы успеть…. – он тяжело вздохнул. – Ты как, готов к интервью? -А чего готовиться? – пожал тот беспечно плечами. – Это ж как игра: вопрос-ответ. Тебя спрашивают, ты отвечаешь. Чего проще-то? – Томас удивлённо вскинул брови. Ньют только покачал головой. Ну вот как можно быть таким бестолковым?.. Однако ничего не сказал. В помещении им предложили кофе, чай и пирожные, к которым не побрезгал обратиться Томас. Ньют же вежливо попросил чашечку чая. Он нервничал, когда отпивал горячий чай, и боялся, что это будет очень заметно. Однако журналист – молодая девушка, очень приветливая и вечно улыбчивая – этого не заметила, и сперва спрашивала о всякой ерунде, желая расположить музыкантов к беседе. Томас быстро подключился и одаривал её самыми лучшими комплементами, а вот Ньют медленно закипал, потому что он не мог понять – ревнует ли он Томаса, или ему просто обидно, что он так готовился к этому дню, к этой беседе, а на него даже внимания не обращают. Говорили обо всём и ни о чём одновременно. Затронули тему драки, с чего всё началось, чем всё закончилось. Отвечал Ньют, а Томас иногда добавлял и комментировал. Казалось, он совершенно несерьёзно относится к той драке, в которой участвовал. Зато он рассказал истории, как мазался тональным кремом и бегал от фанаток, которые пытались его то ли сфотографировать, то ли допросить, то ли ещё что-то. Ньют, поначалу собранный и сосредоточенный, потихоньку расслабился и уже сам присоединился к шуткам Томаса, смеясь или же добавляя что-то от себя. Потом перешли к музыкальной теме. Журналист, уже информированная об их успехах, спрашивала, чем они занимаются сейчас, что будет в их первом альбоме, чего ждать от него слушателям, будут ли концерты в скором времени (так как группа сейчас ушла в «отпуск») или гастроли, какие песни являются их самыми любимыми. Ньют не удивился, когда Томас уже серьёзно заговорил о «Thunderclap». -Так расскажи, я ведь так и не понял, почему она тебе нравится! – вставил тут своё слово Ньют. Томас улыбнулся и заговорил: -Ну, начнём с того, что она классная. Сама по себе музыка очень сильная, а ещё слова придают ей особый смысл. Композиция предстаёт очень горячей, волнующей, какой-то роковой, что ли. В центре истории – герой, который чувствует грядущие изменения и слышит удар грома. Это не какой-то определённый персонаж, это может быть кто угодно. Но в моём представлении это всё же воин, который собирается на верную смерть. Он поёт эту песню и как бы подбадривает себя. Песня не оптимистичная, но она мне очень импонирует. Ньют был приятно удивлён его ответом. В свою очередь он рассказал о своей любимой песне, и отметил про себя, что Томас так же жадно ловит его слова, как и он до этого. Далее журналист заговорила о личной жизни ребят. Но те, по велению Хорхе, скрывали любые факты и подробности и особо не разглашались на эту тему. Так что в этом плане журналист осталась ни с чем. Затем она задала последний вопрос: -Говорят, вы двое были знакомы до создания группы. Вопрос застал Ньюта врасплох. Он был не готов отвечать, поэтому он только кивнул, а Томас тут же подхватил, стараясь быть весёлым: -Да, мы учились раньше вместе. После школы мы разошлись своими дорогами, но, видимо, Судьбе было угодно столкнуть нас опять. Так что Ньют вынужден меня терпеть снова! – он рассмеялся, журналист подхватила его смех, а вот Ньют еле заставил себя улыбнуться. Почему-то он весь дрожал и был на пределе, когда слушал, что говорит Томас. В его сознании явно готовилась революция или что-то ещё, потому что ему не нравилось, что журналист пытается «подковырнуть» под них. -Но ведь группа была создана без тебя, Томас. Как ты оказался в ней? -От нас ушёл ударник…. – начал Ньют, стараясь перевести тему, но журналист была явно проворнее его. -Который сейчас играет в «The Mosquitos»? -Да, он. -И вы стали искать нового ударника, которым оказался Томас? -Точно так. Мы прослушали до него двух кандидатов. Но потом появился он, мы решили взять его к себе и попробовать сделать из него приличного дятла. -Фанаты тебя, кстати, так и называют, Томас! – улыбнулась журналист, возвращая свою улыбку барабанщику. – Многие тебя даже сравнивают с этой птицей. -Это всё потому, что я отлично стучу! – засмеялся Томас. – На самом деле, это приятно. Но лично я всегда не уверен, как я играю, потому что я начинал как любитель. -Но ведь сейчас это серьёзно? -О да. Это любовь! Я теперь это дело ни за что не брошу! – улыбнулся Томас. – Спасибо ребятам. Они в меня все верили и всегда поддерживали. А вообще отдельное спасибо Ньюту, он – мой первый и самый строгий критик. Всегда помогает мне с мелодиями, если я ошибаюсь в ритме. Он вообще самый стойкий и терпеливый их всех. Ньют сам чуть челюсть не уронил. Что это за заявления! Ничего себе…. Подумаешь, помог несколько раз не сбиться с ритма, даже он этому значения не придал. А вот для Томаса это было очень важным. В общем, интервью постепенно свернули, и музыкантам было предложено расслабиться и отдохнуть. Но Томас, выразительно взглянув на Ньюта, сказал, что у них ещё дела в студии. Ньют поддакнул, но как-то бессознательно, только потому, что ему тоже уже надоело болтать с девушкой. Не то что бы Ньют был затворником и не умел поддержать беседу, просто он устал и хотел спать. Как только они вышли, Томас, потянувшись, невзначай спросил: -Ты как, домой? Или дела? -Домой, – на автомате ответил Ньют, ёжась от сильного порыва ветра. -Ой, а могу я к тебе забежать на чай? – Томас щенячьим взглядом уставился на Ньюта. Тот удивлённо моргнул, потом медленно кивнул. – Вот спасибо! А то у меня до семи часов свободное время, а на что его потратить – ума не приложу! – и он картинно вздохнул. – Ну, тогда пошли. И Томас потащил Ньюта на автостоянку, где у него была припаркована машина. Ньюту вообще сейчас было всё равно, кто к нему в гости придёт. Долгая беседа сморила его, и он чувствовал, что ещё немного – и заснёт. В машине Ньют чуть не заснул, а Томас лишь тепло улыбнулся, включая на радио какую-то лёгкую музыку. В голове Ньют, конечно же, сразу понял, что Томас не просто так в гости к нему напросился. Значит, хочет поговорить. А если учесть обстоятельства, значит, говорить они будут об их отношениях. Ньют это остро чувствовал, но был совершенно не готов к этому. Дома у Ньюта царил страшный беспорядок, потому что, по закону подлости, уснув чуть ли не на рассвете, Ньют проспал и собирался так быстро, как только мог. Ему, как представителю вечно пунктуальных людей, было это несвойственно, и сейчас Ньюту стало стыдно, не перед Томасом, перед собой. Он, извинившись, стал собирать свои разбросанные вещи, а Томас пока прошёл на кухню, включил чайник и прибрал на столе, потом вымыл посуду за Ньютом, а после, когда уже Ньют вытащил из шкафа печенье, засыпал заварку и уселся за стол. Ньют про себя отметил, что Томас ведёт себя здесь как дома. И ему вдруг стало интересно, было бы всё так, если бы они жили вместе? Не то что бы это было мечтой Ньюта, но, кажется, он снова выпал из реальности, представив, что каждое утро они садятся за этот стол, пьют кофе или чай, завтракают, в спешке собираются в студию и, весело смеясь, спускаются вниз по лестнице. -Эй, Ньют! Не спи, замёрзнешь! – улыбнулся ему Томас, отламывая кусочек печенья. -Да, прости…. – тот вымученно усмехнулся. – Интервью было нудным, не находишь? -А мне наоборот понравилось. Если так и дальше будет, я готов болтать без умолку! -Вот в тебе я вообще не сомневаюсь! -Слушай, тебе надо больше спать, – заметил серьёзно Томас. -Ага, скажи это Хорхе. И Алби заодно. То-то они порадуются. Нет, потом буду спать. Сейчас надо писать музыку, пока муза, настроение и силы есть. Томас понятливо кивнул. А Ньют вдруг неожиданно для самого себя сказал: -Я думаю, пока у нас есть свободное время, можно поговорить. Он заметил, с какой благодарностью взглянул на него Томас. Видимо, он и сам этого очень хотел, просто не мог найти подходящих слов. -Да, конечно! – делано серьёзно проговорил он. И вздёрнул брови, как бы приглашая Ньюта первым начать разговор. Тот тяжело вздохнул, потёр переносицу, затем проговорил: -В общем, я даже и не знаю, с чего обычно начинают такие разговоры. Но…. Я вижу, что ты усердно пытаешься стать моим другом. Но мне кажется, у меня уже просто не хватит сил – дружить с тобой. Есть очень много пробелов в наших отношениях, понимаешь? И я не знаю, чем их можно заполнить. Потому что они все прямо передо мной – белеют, и нет ничего, чем бы я мог заполнить их. Слишком много воды утекло, Том…. -То есть, дело во мне? – взгляд того стал тяжёлым. -Да нет же…. – Ньют поморщился. – Скорее, наоборот, во мне. Я…. Я не могу с тобой дружить. И мне кажется, ты должен знать, почему. Томас некоторое время молча смотрел на него, потом как-то нервно выдохнул, проговорил очень чётко: -Ньют. Послушай. Я…. Я не знаю, как ты относишься ко мне. Я боюсь, что ты меня до сих пор ненавидишь. Но ещё хуже, я не знаю, как я к тебе отношусь. Я только знаю, что ты мне нужен. Ньют удивлённо открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого затряс головой. Потом воскликнул: -Мне кажется, мы говорим о разных вещах! -Нет, Ньют, мы говорим об одном и том же. Просто…. Просто я не знаю, как тебе это объяснить. Ещё недавно мы с тобой не ладили, хотя я всегда старался заполучить твоё внимание. И мне тоже было непросто мириться с тем, что ты отвергал мои попытки расположить тебя к себе. Да, я знаю, в прошлом я причинил тебе боль, но ведь и ты мне тоже…. -Что? – Ньют нахмурился и замер. – О чём это ты? -Ну как же! Тогда. В школе. Ты ведь хотел меня подставить! – Томас говорил всё это быстро, но было видно, что ему это неприятно. -Стоп! – тут Ньют выставил вперёд ладонь, останавливая удивлённого и немного пришибленного Томаса. – Ты говоришь о том, что произошло тогда? Когда я…. Когда…. Когда поцеловал тебя? – выговорить это было труднее всего на свете, но Ньют справился. Томас тут же побледнел, затем медленно кивнул. – И в чём же, прости, я подставить тебя хотел? – вскрикнул невольно Ньют. – Кажется, это ты меня подставил! -Но погоди…. – Томас тут тоже нахмурился, некоторое время помолчал. – Погоди…. Что ты хочешь этим сказать? -Что хочу сказать?! – Ньют хмыкнул, выскочил из-за стола и воскликнул, заламывая руки. – А то, что, когда я пришёл в школу, ты был там, и ты всё всем рассказал! Всем рассказал, что я поцеловал тебя, и на меня впоследствии смотрели как на какую-то грязь! Считали меня ничтожеством, недомерком и извращенцем! А я ведь всего лишь признался тебе в любви! Ты мог бы мне простить это, но вместо этого ты всем рассказал!.. -Погоди! – взволнованно воскликнул Томас, вскакивая с места. – Но я ничего не рассказывал! Никому…. – он не успел закончить, потому что Ньют подлетел к нему, тыкая в грудь пальцем. -Хочешь сказать, мне померещилось, и оставшиеся полгода я проспал и мне все мои унижения приснились? Да брось, Томас, ты это несерьёзно! Ты разболтал всем о том, что между нами произошло, и выставил меня идиотом перед всеми!.. -Вот же чёрт…. – побледневший Томас как-то сник, опустился на стул и уронил голову на руки, и Ньют, честно говоря, растерялся. Он совсем перестал понимать, что происходит вокруг него. Он тяжело вздохнул и уселся на своё место. Томас поднял голову и произнёс. – Ладно. Окей. Я не знаю, что ты там себе придумал…. Но кажется, я знаю, в чём дело. Сейчас я расскажу. И Томас сделал глубокий вдох.