Odi at amo

В кондитерской было уютно и просторно. Ньют, сидя за столиком рядом с большим прямоугольным окном, вспоминал, как, будучи ребёнком, он часто заходил сюда вместе с отцом после начальной школы. Надо же…. Как давно это было! Ньют вздохнул и опустил взгляд в чашку с крепким чаем. Да…. Отца, конечно, не доставало. Ньют вспомнил свою истерику в университете после того, как он узнал о смерти отца, о похоронах и о том, что не смог приехать, и то, как его успокаивали Арчи (на тот момент его парень) и другие приятели. Это было тоже давно. Но вспоминалось до сих пор ярко. Сейчас Ньют уже не переживал из-за смерти отца. Собственно, именно из-за его смерти он начал увлекаться экзистенциализмом и быстро понял, что смерть – это всего лишь логический конец жизни. Для мозга такой постулат стал некоей защитой от внутренних проблем. Поначалу, вкусив прелести французского экзистенциализма, Ньют стал читать и другие произведения, где присутствовало это направление. Книги помогали спастись от многих проблем. Так было тогда. Сейчас что-то изменилось. Книги уже не помогали справиться с ворохом накопившихся душевных метаний. Ньют тяжело вздохнул и потёр виски. Вот уже несколько дней он был в своём городе. Мать, узнав о его приезде, очень обрадовалась и даже уговорила миссис Джером оставить своего сына переночевать в её большом доме. Так как сейчас была середина зимы, в доме мало кто жил, поэтому Ньюту без труда выделили комнату для гостей. Большой дом миссис Джером напоминал ему о собственном таком большом и гостеприимном доме, в котором он когда-то счастливо жил со своей семьёй. А потому находиться там было просто невозможно: Ньюту тяжело на сердце становилось, когда он видел, как его мама бережно вытирает пыль с фарфоровых статуэток или моет посуду, или ходит в магазин, в который её посылала хозяйка. Он думал про себя, что никогда бы не смог прислуживать кому-то, даже если бы он и остался жить на улице (он уже такое проходил). Но глядя на маму, понимал, что ею можно только восхищаться. Она не теряла своего достоинства и делала всё так, будто убиралась у себя в доме. Тем больнее, конечно же, было её видеть. Но Ньют твёрдо решил, что все деньги, которые он копит, и которые заработает в будущем, отложит ей на небольшой и уютный домик или на хорошую квартиру в столице, чтобы быть поближе друг к другу. Вчера у них с мамой состоялся серьёзный разговор, к которому Ньют готовился всю поездку до города. Он хотел сказать ей, что любит Томаса. Однако увидев её радостные глаза, как только он сказал, что «кое-кто ему небезразличен», передумал и решил пока не говорить. В конце концов, если бы у них с Томом уже были отношения, тогда – да, надо было бы сказать и предупредить, чтобы мама не узнала откуда-нибудь, и чтобы была готова морально к этой новости. В общем, как ни пыталась она вытянуть из Ньюта имя «той прелестной особы, в которую он влюблён», юноша молчал, словно воды в рот набрал. Ну а что он мог сделать? Не сказать же, что эту «прелестную особу» зовут Томас?.. В общем, сюда он приехал по совету Джека как раз для того, чтобы наконец-то разобраться с собой и своими воспоминаниями. Ньют считал, что, пройдясь по старым местам, которые он посещал вместе с Томом, забудет все свои обиды и вернётся в столицу другим человеком. Кондитерская была последним местом на сегодняшний день. Завтра он хотел уезжать. Хорошо, что был Алби, который на сей раз (просто удивительно!) понятливо отнёсся к ситуации и пообещал не говорить Томасу о местонахождении басиста, если тот вдруг заинтересуется. А зная Тома, Ньют предполагал, что заинтересуется. Короче, побыв наедине с собой, Ньют наконец-то пришёл к мысли, что уже не злится ни за что на Томаса, что скучает по нему и что хочет его увидеть. Вся эта неопределённость так вымотала его, что он чувствовал острую необходимость встретиться сейчас с другом и во всём ему признаться. На сей раз Ньют не боялся последствий своего разговора, потому что чувствовал, что они оба готовы к этому. Ньют осторожно улыбнулся. То чувство, которое зародилось в нём при мысли о Томасе, казалось ярким светом, что может вывести его из тьмы, в которую он себя загнал. Все его проблемы, он знал, шли из прошлого, и он не предполагал, что прошлое будет являться для него настоящим. Пора было перестать думать об этом, как о своём жизненном пути. Наступала другая пора: светлая и, Ньют надеялся, счастливая. Решено! Завтра же он едет домой, и первым делом является к Томасу для выяснения отношений. Убеждать Ньют умел. Он довольно улыбнулся про себя и оглянулся по сторонам. В кафе до сих пор было не так много народа, как в прошлом, когда Ньют был ребёнком. Тогда здесь все места почти были заняты. А сегодня даже любимое место Ньюта перед большим окном было свободно. Внезапно, его взгляд зацепился за знакомое лицо девушки. Прищурившись, Ньют пытался вспомнить, кто это. Девушка сидела к нему вполуоборот, так что её лицо можно было разглядеть без усилий. У неё были короткие выкрашенные в тёмно-каштановый цвет волосы, явно смоделированные по последней моде. Макияж был негрубый, разве что глаза чересчур тёмным карандашом накрашены. Впрочем, это только указывало на её хищную красоту. Чуть вздёрнутый носик и пухлые губы, вымазанные в блеске, говорили о том, что девушка капризна и своенравна. В ушах висели тонкие и длинные металлические серьги, одета она была в шерстяное платье, которое подчёркивало все прелести её тела. Если бы Ньют интересовался девушками, он бы сказал, что это – красавица, каких поискать. Но даже сейчас Ньют подумал, что она слишком красива для этого места. Сидя здесь, она казалась ему чужой, приезжей. Впрочем, приглядевшись получше, Ньюта озарило. Он понял, кто это был. А потому, руки его тут же упали на колени, и он вцепился в ткань штанов, стараясь успокоиться. Бренда. Это была она. Пусть и повзрослевшая, изменившая стиль и внешний вид, но это была Бренда. Ньют сглотнул. Казалось, судьба посылала ему мощный посыл, будто направляя его по нужному пути. Он хотел незаметно улизнуть. Но дверь находилась в той стороне, где сидела девушка, а потому он бы не смог пройти мимо неё и не быть узнанным. С другой стороны, Ньют чувствовал себя спокойно и комфортно. А в голове точно возник образ Джека, который напоминал ему, что в своём городе Ньют найдёт ответы на все вопросы. Разве не стоит воспользоваться шансом, что так любезно предоставляет ему судьба?.. Он не спеша поднялся с места и, пригладив волосы, подошёл к столику, за которым сидела Бренда. Она была задумчива и смотрела в меню, решая, что заказать. Перед ней стояла кружка с какао. Ньют поморщился: не любил он эту сладкую белиберду. -Бренда? – осторожно, но без опасения спросил Ньют. Девушка растерянно посмотрел на него снизу вверх. Она слегка нахмурилась, припоминая его, но, так, видимо и не вспомнив, приподняла брови. -Да... – хрипло выдохнула она и в ожидании уставилась на него. Ньют не знал, как представиться, раз уж она не вспомнила его. Поэтому на секунду растерял весь свой боевой запал. Но вздохнув, ответил: -Это я, Ньют. Помнишь, мы учились вместе в школе? Глаза девушки расширились не то от страха, не то от любопытства, не то от неожиданности. Но она вовремя собралась и прищурилась, выдавая самую ненатуральную дружелюбную улыбку, которую Ньют встречал только у неё. -Ньют! Конечно же, помню! – она ядовито усмехнулась после секундного замешательства. – Как я могу забыть имя того, кто разрушил мои планы на жизнь! – с иронией добавила она, когда Ньют всё же подсел за её стол (он до сих пор не был уверен, что поступает правильно, решив присоединиться к ней). -Не будь язвой, – фыркнул он, на миг замерев. – Это спорный вопрос: кто кому испортил жизнь. Из-за тебя я нахлебался порядочно, будь уверена. Бренда фыркнула и сказала, потеряв, казалось, интерес к Ньюту, уставившись в меню: -На это, собственно, я и рассчитывала. Ньют в удивлении выкатил глаза и с отвращением произнёс: -Хорошо, что Томас всё же бросил тебя. Ты это заслужила. -Откуда ты знаешь, что это он бросил, а не я? – Бренда осторожно выглянула из-за меню. Сейчас она не казалась Ньюту опасной. Но по-прежнему была той ещё занозой… -Он сам мне сказал. -И что, ты ему веришь? -У меня нет причин ему не верить, – очень спокойно и достойно произнёс Ньют. -Зря!- едко улыбнулась Бренда, откладывая меню в сторону. – Ведь это он тебя предал. Тебя и вашу дружбу. Ньют хотел было ответить, но к их столику подошла официантка. Добродушно улыбаясь, она повернулась к Бренде: -Вы и ваш молодой человек готовы сделать заказ? -Мы не встречаемся! – одновременно и с ужасом воскликнули Бренда и Ньют. Оба покраснели, понимая, как это глупо выглядит, и Ньют отвернулся, смущаясь и позволяя Бренде сделать заказ. Когда официантка ушла, Ньют снова обжёг девушку ледяным взглядом. -Мы оба знаем, что Томми ни в чём не виноват, и что это были твои россказни. -Томми! – прошипела Бренда, складывая руки на груди. – Чтоб ты знал, твой милый Томми после того, как ты ушёл из школы, ни одной юбки мимо не пропустил! Ньют откинулся на спинку стула. Его это стало забавлять. -Кажется, это тебя должно расстраивать, а не меня. Вы же на тот момент встречались. Наверное, неприятно, когда не можешь удовлетворить своего парня, да?.. -А что я могла сделать, если он только и говорил о тебе! – её глаза гневно засверкали. Ньют прищурился и склонил голову на бок. Она цокнула языком и уже спокойно продолжала. – Ты всегда незримо присутствовал в нашей с ним жизни, в наших отношениях. Ты никуда не девался, словно не уходил. Ты всегда был для него на первом месте. И меня это бесило, чего уж скрывать. Я надеялась, что, если ты уйдёшь, то он постепенно забудет тебя и вашу странную дружбу. Но когда мой план удался, и ты позорно сбежал, Томас изменился. Ему уже не доставало только моего внимания. А потом он стал искать тебя, разыскивать, и совсем отчаялся. Наши с ним отношения не продлились и до конца школы. Кажется, мы расстались даже до выпускного бала…. В общем, то, что я так с трудом завоёвывала себе, ты забрал с лихвой, даже не напрягаясь. -Я ничего у тебя не забирал, – спокойно сказал Ньют. – И Томми не вещь, чтобы о нём так говорить. Просто я одного понять не могу: почему ты думаешь, что имеешь право распоряжаться чужими жизнями? Ты хоть представляешь, что ты сделала с нами? Ты хоть испытываешь раскаяние? -Я думаю, что у каждого счастья цена высока. И поверь, я приложила достаточно усилий, чтобы заполучить своё. -Так в чём смысл было губить мою жизнь, жизнь Томаса и свою, в том числе, если всё равно ты несчастна?! – взбесился Ньют. -Ты не знаешь, счастлива я или нет! – отрезала Бренда. -Я был несчастен. И я умею отличать счастливых людей от несчастливых. Что бы ты ни говорила, ты не подходишь под описание счастливого человека. -Откуда ты вообще такой умный взялся? – Бренда нервно заёрзала на стуле. – Приходишь, сидишь здесь, командуешь, поучаешь…. Сам-то ты чего в этой жизни достиг? Не дорос ещё других учить. Ньют молча смотрел на неё. Он понимал, что разговор с Брендой – изначально бессмысленная затея. Но он просто не мог уйти, не сказав ей чего-нибудь такого, что бы заставило её одуматься и подумать о последствиях своих поступков. Он наклонился над столом и проговорил: -Ты веришь в Судьбу, Бренда? Она вздрогнула и выгнула брови дугой. -Я тоже раньше не верил. А потом судьба послала мне Томаса. Я всячески избегал общения с ним, потому что был обижен на него, не зная всей истории. Отталкивая от себя Томми, я притягивал к себе неприятности. И если бы не он, кто знает, где бы я сейчас находился. Поверь, Бренда, вся эта наука о судьбе, карме и удаче – это то, что в нас самих. Мы сами принимаем решения, но и несём ответственность за последствия. Судьба просто направляет нас, приближая к правильному пути. Если уж было суждено, чтобы мы с Томми были вместе, значит, так оно и должно быть. Как бы ты ни пыталась разрушить нашу дружбу, ты не намного сильнее сверчка перед могуществом Судьбы. Ты просто не смогла бы разрушить связь, что объединяет людей. Это сильнее нас самих. -Ты говоришь, но будто с горечью, - прищурилась девушка и приблизилась к нему. – Ты любишь его? Ньют некоторое время молчал, затем кивнул. Она нахмурилась. -И что же? Почему ты несчастлив? Ведь он, кажется, боготворит тебя. -Я же говорил: что долгое время отталкивал его от себя. Неизвестно, что он сейчас чувствует! – вздохнул Ньют. – Я просто хочу, чтобы ты поняла, Бренда, что, делая людям плохо, ты и себе тем самым несёшь зло. Просто поверь, я уже проходил это. Одумайся, пока не поздно. -И что, мне покаяться перед тобой и Томасом? Благословить вас, а самой страдать? -Нет, просто отпусти это, - пожал плечами Ньют. – Я, кажется, только теперь понимаю, почему меня все называли эгоистом. Я был таким, как ты сейчас. Я сконцентрировал вокруг себя свои проблемы, свою боль, и питался ею долгие годы. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что проблема не в ком-то: не в тебе и не в Томми, а, прежде всего, во мне. Когда ты дойдёшь до этого, ты почувствуешь как бы освобождение. Но пока ты держишь в себе свою ярость, ты страдаешь. Как бы ни пыталась ты это скрыть, это заметно. Поэтому, просто отпусти! – он ещё раз проговорил, вкрадчиво глядя ей в глаза. Бренда опустила голову. -Уйди, - выдавила она. – Пожалуйста, уйди. Ньют нахмурился, но поспешил исполнить просьбу девушки. Ей нужно было побыть в одиночестве и всё осознать. Кажется, она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать при нём. А может, это очередная маска?.. Ньют искренне надеялся, что она вынесет урок из его слов, и сможет отпустить свою злость. Только выйдя из заведения, Ньют понял, как она, должно быть, всё это время страдала. По крайней мере, он долгое время не видел Томаса, даже когда-то был счастлив без него, но она…. Она любила его той эгоистичной любовью, когда не позволяешь дышать любимому человеку без своего дозволения. В этом и была её беда: Бренда просто не умела любить чисто и безответно, как любил Ньют Томаса всё это время. Ньюту стало жаль её. Но он ничего не мог поделать. Она должна была спасти себя сама. И никто, кроме неё самой, в этом помочь не мог. Тяжело вздохнув, он пошагал домой. Несмотря на неприятный (в общем-то) разговор, Ньют испытывал странное покалывающее изнутри чувство, которое буквально распирало его. Он не сдержался и всё же улыбнулся. Пора было возвращаться. Томми ждал его. * * * Прощание с мамой вышло тяжёлым. Она уговаривала его остаться ещё на день, но Ньют принялся поспешно врать, что ему срочно нужно по делам вернуться домой. Конечно же, дела, связанные с работой, были. Но на первом месте стояло выяснение отношений с Томасом. -Приезжай к нам! Весной мы презентуем альбом. И тогда всё изменится к лучшему! – добавил он, обнимая мать. Она улыбнулась. -Лишь бы так всё и было, милый! -Так и будет! – Ньют чувствовал, словно клянётся перед ней. Провожали всем домом. Всё-таки миссис Джером очень хорошо относилась к нему, и он был благодарен ей за то, что она проявляет к его матери лояльность и не ведёт себя с ней как с экономкой. Взглянув на уставшую и измождённую, но радостно улыбающуюся маму, он решил, что сделает всё, чтобы она никогда не чувствовала лишений. Дорога домой была не очень долгой. Ньют за это время успел предупредить друзей, что возвращается. И просил навести справки, что там по поводу Томми. Не прошло и десяти минут, как ему наперебой стали звонить. Первой позвонила Тереза и тут же рявкнула в трубку: -Ну ты и эгоист! Мы все переживали! Как ты мог так просто сбежать, оставив Тома одного! Да чтоб ты знал, он чуть в запой не ушёл! Всё из-за тебя! Где ты там вообще шлялся? -Я был дома, неотложные дела. Возвращаюсь. Очень рад! Приеду, позвоню, - на автомате выпалил Ньют и поспешно сбросил вызов, со страхом откладывая телефон в сторону. Тереза будет в гневе от такой его выходки, но он надеялся, что, как только она узнает об их примирении с Томми, то смилостивится, и не будет злиться. Следующим позвонил Алби. Он вальяжно спросил, растягивая слова: -Ну-у-у, и-и где-е-е тебя-я-я но-о-осит? -Был дома. Возвращаюсь. Очень рад….. – затараторил Ньют. -Стоп-стоп! – Алби, кажется, удивился. – Давай помедленнее и чётче. Старик Алби стал глуховат с тех пор, как его верный помощник, дружище Ньют, оставил его на произвол судьбы. Он остался без басиста, и теперь горько горюет. -Да уж прямо! – фыркнул весело Ньют. – Так уж и горюешь. -Ну, допустим, не я один горюю, – хмыкнул Алби. – Ты чего Томаса-то бросил? -Я не бросал. Я домой уехал. Надо было кое-что уладить, – Ньют решил, что не будет вдаваться в подробности, в конце концов, это только его дело. – Так что там с Томми? -Да ничего. Ходит на репетиции. Но весь вялый и дохлый. Как увидит Гэлли с Терезой, тут же хлюпать носом начинает, расклеился совсем, как баба стал, ей-богу! Он будто винит себя за что-то. Говорит, что виноват перед тобой. -Так и говорит? – задохнулся от прилива нежности и смущения Ньют. -Ну да. Так что ты это зря. Хороший же шанс тогда был, на вечеринке. И даже Минхо одобрил. А ты так быстро смылся. -Да это вы всё подстроили! – вспыхнул Ньют. – Я на это не подписывался. -Не подписывался он! Вот езжай теперь к своему Томми и вымаливай давай прощение. И как хочешь, возвращай весёлого Томаса, а то Минхо тут от скуки чуть не вешается. -Да уж сам как-нибудь разберусь! – прошипел Ньют. Алби засмеялся, точно старая собака залаяла. -И чтобы послезавтра были оба как штык в студии, усёк? Надеюсь, двух дней вам там хватит на всё про всё. -Конечно же хва…. Стой, это ты о чём это? – протянул Ньют, густо краснея, но Алби, всё так же противно смеясь-лая, отключился. – Придурок! – счастливо улыбнулся Ньют, прикрыв веки. Затем он прошёлся по телефонным номерам и замер, не решаясь набрать номер Томми. И всё-таки решился написать сообщение. Почему-то слышать голос Томаса сейчас он боялся. Не знал, какая будет у того реакция. «Ты дома? Я хочу увидеть тебя». Ответ не заставил себя долго ждать. Томас всегда был нетерпеливым, поэтому, даже если он и злился, то отходил очень быстро. Это было на руку Ньюту, тем более что он обижался и ходил злым всегда подолгу. «Я-то дома. А ты где всё это время был???». Ньют закусил губу. Как ему сказать, что он уезжал туда, где всё началось, чтобы столкнуться с кошмарами прошлого и навсегда от них избавиться? Поэтому, улыбнувшись, не придумав ничего лучше, он написал: «Вот увижу тебя, тогда и скажу! Так я приеду?» Ньют и сам не знал, что говорить Томасу. Но решил, что будет действовать по ситуации. Неизвестно ещё, обижен на него Томас, или нет…. Впрочем, ответ говорил, что, вроде бы, не обижен. «Жду!». Хм, странно. Обычно он много пишет, отвечая даже на конкретный ответ. Значит, обижен всё-таки. Ньют тяжело вздохнул. Ну что ж. Он подластится. Теперь, осознав свои чувства к Томасу, он его так просто не отпустит. Тем более теперь, когда наконец-то поверил, понял, что и Томми к нему неравнодушен. Это вселяло надежду на то, что теперь многие проступки Ньюта будут оставаться незамеченными. Несмотря ни на что, в его душе бушевали разные чувства: радость и смятение, страх и желание, любовь и страх…. Всё это было такой агонизирующей смесью, что Ньют дрожал от волнения, словно школьник перед экзаменом. Он не знал, что из этих чувств сейчас сильнее, но твёрдо знал, что не может больше терпеть, что должен объясниться перед Томасом, извиниться за всё и попытаться, если не завести отношения, то хотя бы сохранить то немногое, что осталось от их былой дружбы. Впрочем, он чувствовал, что как прежде уже не станет, но и хуже – тоже. Поэтому мысль об этом несколько успокаивала и обнадёживала его. Встреча с Брендой послужила ему хорошим уроком. Он будто увидел себя всего несколько месяцев назад. Надо же, каким он отвратительным был, когда думал зло про Томаса. Всё-таки каждый должен пройти свой путь, чтобы до него дошло, в чём он не прав. И Ньют был счастлив, что сумел измениться в лучшую сторону, благодаря его друзьям и Томасу, конечно. Если бы не он, оставаться Ньюту сколько ещё лет таким же ледяным эгоистом, каким он был на протяжении долгого времени. Это было и странно, и волнительно – попасть под удар Судьбы, выдержать его, да ещё и выйти из такой ситуации совершенно другим, новым человеком. Ньют чувствовал себя так, словно переродился. Никогда прежде не бывало с ним такого, чтобы он чувствовал себя так светло и радостно. На душе не скребли больше кошки, а пели птицы и распускались цветы. И, несмотря на холод, царивший снаружи, внутри поезда было тепло и комфортно. Ньюта убаюкивало быстрое скольжение вагона по рельсам, приглушённый свет создавал уютную атмосферу, всё напоминало о домашнем тепле и счастье. -«Неужели вот оно – счастье! – подумал он, прижимая руки к груди, слыша размеренное биение сердца. – Неужели каждый способен испытать его?». Всё внутри него говорило о любви. И это было поистине счастливым моментом в жизни Ньюта. Он научился любить, в отличие от Бренды, которой только предстояло пройти метаморфозу и перешагнуть через себя. Теперь он был совершенно другим человеком, отпустившим своё прошлое, готовым начать жить в настоящем.