Смотри, не влюбись.

Утро тяжёлым звоном отбивало ритм в голове Мисаки, проклинающей весь белый свет на данный момент. Она что-то невнятно мычала и, возмущенно ворочаясь в постели, пыталась удобно расположиться для дальнейшего сна. Однако, спустя пять минут безуспешных попыток заснуть, она быстро разлепила сонные глаза и тотчас же пожалела об этом — яркий свет резко ударил в глаза, ослепив Мисаки на пару мгновений. Жалобно застонав, она поморщилась и с тяжелым вздохом потерла глаза. Со стороны послышался легкий смешок. — Ну, жёнушка моя, как себя чувствуешь? — лица Усуи она видеть не могла, но была готова поспорить, что в эту минуту он улыбается этой своей дурацкой, пробуждающей желание не слабо поколотить ухмылкой. — П... пить... х-хочу, — Мисаки на мгновение не узнала свой искаженный хрипом голос. Говорить было весьма трудно: губы слиплись, а в горле сухо, как в пустыне. Ответа от Усуи не последовало, однако она услышала громкие шаги, затем сильное, как ей показалось, шуршание около левого уха, которое заставило ее поморщиться — звук действовал на мозг очень раздражающе. Спустя пару секунд шуршание сменилось звуком льющейся во что-то воды. — Держи. Мисаки медленно, словно боясь ослепнуть от резкого яркого света, открыла левый глаз. Картина перед ней была мутной и неразборчивой, виднелись лишь очертания некоторых предметов и огромные скопления красновато-фиолетовых пятен. С правым глазом было немного легче: пятен видно не было, но окружающая среда все еще была мутной. Дабы поспособствовать быстрой адаптации к яркому освещению, Мисаки потерла глаза, и через пару мгновений она все же смогла нормально разглядеть обстановку помещения. В глаза бросился небольшой светло-бежевый диванчик с парочкой кружевных подушек на нём. Рядом примостился небольшой стеклянный журнальный столик с парочкой книг, а перед ним пушистый девственно-белый коврик. Справа от Мисаки было огромное окно на всю стену, из которого можно было любоваться приличных размеров садом с аккуратным чистым прудиком. Переведя взгляд влево, Мисаки наткнулась на шкаф огромных размеров, а после — на держащего в руке стакан спасительной жидкости Усуи, который с таким же любопытством, как Мисаки осматривает спальню, наблюдал за ней самой. — Долго еще осматриваться будешь, алкоголичка моя? — он улыбнулся, еще ближе к ней двигая руку со стаканом. Мисаки присела на кровать и аккуратно взяла стакан, с легким недоверием посмотрев на подозрительные пузырьки. — Выпей. Поможет прийти в себя. Она кивнула и одним залпом осушила стакан. — В ванной есть полотенце и халат. Иди, прими душ. Освежишь свою головушку, — Усуи подошел к двери и, взявшись за дверную ручку, медленно, стараясь создавать как можно меньше шума, с учётом состояния Мисаки, приоткрыв ее, оставил её наедине со своими мыслями. Она же совершенно ничего не помнила и чем усерднее пыталась восстановить обрывки прошлого вечера, тем сильнее гудела ее голова. Как выяснилось секундами позже, спала она в одном нижнем белье, что заставило её покрыться густой краской. Придумав наиболее мучительные способы убийства её муженька, она пугающе улыбнулась. Однако, кто пойдет убивать в таком виде? Поэтому Мисаки решила последовать совету Усуи, а уж потом заняться его убийством. Кое-как добравшись в ванную, которая, к её счастью, находилась прямо напротив спальни, ибо перспектива шататься по всему дому в поисках ванной её не радовала. Не торопясь, она простояла под теплыми струями воды долго, приводя мысли в порядок. Как и говорил Усуи, полотенце и халат были дожидались Мисаки на небольшой полке. Замотавшись в полотенце, она нашла в небольшом шкафчике фен, которым позже высушила волосы. Стоило ей примерить халат, как она покрылась румянцем вновь: он открывал прекрасный вид на её ноги и грудь. Желание убить Усуи разгорелось в ней вдвойне. На мгновение к ней в голову залезла мысль надеть свадебное платье, но в следующую секунду она отогнала эту бредовую мысль: в конце концов, есть вероятность того, что Усуи видел её и без халата. Но желание его смерти не угасло. Спустившись со второго этажа, она последовала в гостиную, где по её предположению должен был быть Усуи, однако, войдя в помещение, Мисаки его не обнаружила. Её отвлек приятный аромат еды, по которому она легко нашла кухню, в которой её "любимый" муж стоял к ней спиной, хозяйничая у плиты. — Эй, Усуи! У тебя подлиннее ничего в шкафу не нашлось?! Такуми обернулся, не совсем понимая возмущенный тон Мисаки, и в следующую секунду уронил ложку, которая со звоном упала на кафель. — Судя по тому, что ты так громко кричишь, голова у тебя больше не болит, — он усмехнулся, присев на корточки, дабы поднять ложку. Вот только дальше ею пользоваться не стоит. Мисаки решительным шагом сократила расстояние между ними и, угрожающе сверля взглядом Усуи, требовательно произнесла: — Снимай. — Что снимать? — Усуи удивленно уставился на жену, не в том смысле понимая ее слова. Она раздражённо фыркнула и обхватила Усуи руками, так, что расстояние между ними составляло пару сантиметров. — Эээ... Миса-чан? — Он искренне не понимал, что она делает. — Ты всё ещё пьяна? Проигнорировав мужа, Мисаки развязала узел фартука и быстро сняла его с Усуи. — Даже фартук длиннее, чем этот халат... Так хотя бы немного прикроюсь, — раздраженно пробубнила она, завязывая его за спиной. Затем она два раза дала подзатыльник Усуи. — Один за халат, другой — за шутку. Усуи усмехнулся, потер ушибленное место, и, заменив ложку, наложил две порции бананового пудинга, взглядом пригласив Мисаки сесть за стол. — Ты, скорее всего, голодная. Столько проспала, — после того, как Мисаки села за стол, он поставил перед ней тарелку с аппетитным пудингом, после чего вновь отошел в сторону, чтобы заварить чай. — А сколько сейчас времени? — она взглядом прошлась по комнате в поисках часов. — Около трех часов. — Сколько?! — Да-да, — Усуи улыбнулся и поставил две чашки и чайник, присев на стул. — Итак, иттадакимас! — Иттадакимас. Пудинг оказался очень вкусным, однако мысль о том, что она не сможет отравить Усуи готовит намного хуже него, весьма опечалила её. У неё даже каша подгорает. — Спасибо, было вкусно, — Мисаки благодарно кивнула, залпом осушив остывший чай. После она поднялась и, подойдя к двери, обернулась. — Усуи, я возьму твою одежду? — Зачем? — Что за глупый вопрос? — она вновь стала понемногу раздражаться. Затем, жестом указав на халат, проговорила. — Я же не буду целый день ходить в этом халате! — Так надень свою одежду. Сакура утром привезла тебе её, — Усуи пожал плечами, отпив еще немного чая. — Усуи... — Мисаки заскрипела зубами, метая молнии в сторону ухмыляющегося мужа. — Почему. Ты. Не сказал. Раньше? Идиот! — Во-первых, ты не спрашивала, — он вновь пожал плечами. — Во-вторых, ты не каждый день разгуливаешь по дому в таком халатике. Мне нужно было насмотреться. — Вот... Вот... — Мисаки не могла найти подходящих выражений для того, чтобы описать свои дальнейшие действия, ибо её переполняла куча эмоций. — Вот переоденусь и разберусь с тобой! Спустя секунду от неё и след простыл, что немного удивило довольно улыбающегося Такуми. Он собрал посуду, поместив ее в посудомоечную машину. Убрал следы приготовления завтрака и покинул кухню, направившись в гостиную. Гостиная представляла из себя сравнительно просторное светлое помещение с такими же большими окнами, как и в спальне, которые также выходили в сад. В центре был размещен огромный ковер с красными узорами, окруженный тремя кожаными диванами темно-бардового цвета в тон розам на бежевых шторках. К диванчикам были приставлены два журнальных столика из светлого оттенка дерева, а на них стояли классического стиля светильники, абажуры которых были нежно-кремового цвета. Напротив одного из диванов на стене висел огромный плазменный телевизор, а под ним современная стерео-система. Справа и слева телевизор был окружен двумя стеклянными стеллажами, которые были почти полностью заполнены книгами. Подойдя к одному из них, Усуи опустился на колени, дабы достать шахматы и шашки — заняться им с Мисаки нечем*, так почему бы не поиграть в настольные игры? Такуми немного передвинул один из журнальных столиков, чтобы было на чем играть. А пока он раскладывал шахматные фигурки, Мисаки успела переодеться и поверхностно осмотреть дом, дабы хоть немного в нем ориентироваться. Спустившись вниз, она сначала зашла на кухню, собираясь помочь с посудой, однако Такуми в кухне не оказалось. Через пару минут осмотра других помещений, Мисаки наткнулась на гостиную, где он, уже закончив построение шахматных фигур, задумчиво уставился на "поле боя", видимо, обдумывая дальнейшую игру. Заметив приближающуюся жену, он жестом пригласил ее присесть. — Сыграем? — Эээ... — Мисаки слегка растерялась, неуверенно опустившись на диван, — но... я не умею играть... ты же знаешь. — Ты так и не научилась? — сказать, что Усуи был удивлен — ничего не сказать. Он помнил, как в детстве вызывал её на шахматную дуэль, но она отказывалась. Не умела. — Нет. Только шашки, только хардкор. — Не проблема. Научу. Главное — желание, — Усуи улыбнулся. — Сацуки уже пробовала. У неё ничего не вышло. Она махнула на меня рукой и сказала, что в шахматах я полная бездарность, — Мисаки виновато пожала плечами. —Значит, я сделаю невозможное. Итак, приступим к обучению... На объяснения правил игры Усуи потратил около пятнадцати-двадцати минут, а пробные игры заняли около двух часов. Во время пробных игр Такуми несколько раз отмечал про себя, что она практически не изменилась. Тот же взгляд, полный решимости и победной воли, те же нахмуренные брови, красноречиво говорящие о полной сосредоточенности на игре, и губы. Губы, которые она иногда облизывала и кусала. А Такуми просто не мог не смотреть на то, как она это делает. Однако, делала так Мисаки, к его счастью или нет, редко, так что он максимально беспалевно занимался наблюдением. С каждым новым проигрышем желание продолжать игру в Мисаки росло, а Такуми лишь усмехался и принимался возвращать фигуры в исходное положение. Пока к нему в голову не залезла весьма интересная идея. — Ты снова проиграла, — Усуи победно улыбнулся в своей привычной манере, откинувшись на спинку дивана. — Не надоело? — Я не успокоюсь, пока не выиграю! — Мисаки решительно ударила кулаком по столику, из-за чего фигурки пошатнулись и большинство из них упало. — Так что еще партию, сударь! — Хм... пока не выиграешь? - Усуи ухмыльнулся, что Мисаки очень не понравилось. — Именно. — У меня есть к тебе предложение. Давай сыграем три раза. Кто победит две или три партии получает желание. — Играть с извращенцем с планеты феромонов на желания? Я так похожа на дуру? — Мисаки нахмурилась. Проигрывать при таком раскладе уж никак нельзя. Неизвестно, что этот пошляк может придумать. — М? — Усуи чуть поднял брови. — Неужели струсила? — С чего это ты взял? — Мисаки одарила мужа неодобрительным взглядом, скептически скрестив руки на груди. — Ты бы согласилась, если бы не боялась проиграть, — Усуи усмехнулся. — Ах, так? — Мисаки начинала раздражаться. Провокации Такуми сделали свое дело. — Я принимаю твой вызов!

Некоторое время спустя.

— Шах и мат. — Но... это невозможно... Победа была почти у меня в кармане! — Смирись уже. Теперь у меня есть желание. — Жульничать не хорошо! — С чего это ты? Я честный игрок. — У меня была непобедимая безупречная стратегия! Я не могу быть в проигрыше! Сказать, что Мисаки была разочарована, равносильно молчанию. Как она уже говорила, у неё была беспроигрышная стратегия. Однако, она не учла одного — она играет с Такуми. С Такуми, который в разы опытнее Мисаки*. Но самым обидным было то, что она проиграла этому извращенцу желание. Целое желание. Ограничения на которое, кстати, они не обговорили, а это означает, что Мисаки сделает все, что он попросит. Вне зависимости от содержания желания. То, какая она дура, Мисаки осознала с последними мыслями об ограничениях, которых нет. После она слегка испуганно и в то же время подозрительно посмотрела на довольного Такуми, который заметив ее ненавистный взгляд, растянулся в улыбке. М-да. Она влипла. — Эй, Усуи, — она решительным взглядом протаранила Такуми, который изогнул левую бровь в вопросе. — Давай ещё сыграем на желания? — Не боишься снова проиграть? Я ведь могу делать все, что за~хо~чу~, — он ухмыльнулся еще больше, хитро сверкнув зелеными глазами. — А я не про шахматы. У тебя наверняка найдется что-нибудь другое, — Мисаки довольно улыбнулась. — Хм... — парень попытался обдумать данное предложение, но улыбка любимой девушки постоянно сбивала его с толку, так что он довольно быстро оставил попытки мыслить здраво. — Давай. Во что только эти двое не переиграли в следующие три часа: и теннис, и шашки, и настольный футбол, и самые разные виды карт. Решающую битву оставили на последнюю игру в карты, ибо счет был абсолютно одинаковый во всех играх: только Мисаки окажется в шаге от победы, так Усуи словно схватит ее за шкирку, притягивая назад, мол, "Куда это ты помчалась? Игра еще не закончена", и наоборот. — Переводные! Играем в переводные! — Мисаки воодушевленно раздавала карты, мысленно настраивая себя на победу. В переводные её еще никто не обыграл. — Ладно. Дальнейшие пятнадцать минут протекали в весьма напряженной остановке. Атмосфера с каждой секундой накалялась, и оба они всем своим видом показывали, что проигрывать не намерены. Однако, в последние ходы Усуи преуспевал в разы больше, нежели Мисаки. Её это немного напрягало, однако, виду она не подала. И вот, последняя карта брошена. Напряженный взгляд Мисаки и довольная улыбка Усуи. — Кажется, я снова выиграл? Мисаки хмыкнула и быстро покрыла карту Такуми. Козырной туз. Вот она — беспроигрышная карта. — Итак, у нас у обоих по одному желанию. Полагаю, я не могу пожелать аннулирование твоего желания? - Усуи кивнул. - Хм... тогда, ты первым начнешь загадывать. — Горничная. — Эээ... что? — Горничная, - Такуми пожал плечами. — Я хочу, чтобы ты была моей горничной весь завтрашний день. Мисаки вспыхнула алым цветом, резко поднялась с дивана и громко прокричала: — Усуи! Фетишист-извращенец! — Я тебя тоже люблю, дорогая, — Такуми весело засмеялся, из-за чего в него полетела подушка, от которой он успешно увернулся. Мисаки злобно рычала. — Ути-пути, какие мы милые, когда злимся. — Я спать!