Эта майская зелень в глазах, Этот хрупкий фарфор внутри, Головёшка в кудрявых лозах. Ты — другой. Незнакомый - ты.
Вообще-то Луи ни за какие коврижки не согласился бы наведаться в дом Стайлса, но обстоятельства сложились таким образом, что сейчас бедный Томлинсон с недовольной мордашкой сидит на потрепанном диване Гарри, который вызвался первым исследовать просторы интернета в поисках нужной информации. — Я даже не знаю, с чего начать, — сдается Гарри спустя пару минут, разводя руками и растерянно глядя на Луи. Ох, в этом кудрявом нет ни капли самостоятельности, решает Томмо. — Думаю, с определения, — озвучивает банальные вещи Луи и ждет, когда Гарри зачитает ему своим низким и проникновенным голосом, который, кстати говоря, не слишком соответствует внешности парня, избитую фразу: — Соулмейты — это такой уровень взаимоотношений между людьми, при котором между ними наблюдается крепкая связь, разрушить которую не в силах никто и ничто. Соулмейты предназначаются друг другу свыше… — … и зависят друг от друга до конца своей жизни! Это знает каждый, Гарри, — нетерпеливо перебивает парня Луи и с упреком глядит в эти зеленые глаза. — Давай-ка отыщем что-нибудь о первооткрывателе связей, да? Стайлс уверенно кивает и вбивает в поисковой строке имя, о котором людям Соулмейт-Вселенной твердят буквально с пелёнок: Джон Фостер. Человек, впервые взявшийся исследовать знаки судьбы и описавший подробно алгоритм появления связей и их дальнейшего поведения. Луи видит на картинке солидного мужчину в толстенной оправе очков и с приличной порцией растительности на лице. — Возьмемся за его биографию? — уточняет Гарри и, получая утвердительный ответ, открывает первую ссылку. — Джон Фостер был уроженцем Ротерхэма, Южный Йоркшир, отпрыском семьи простых рабочих, в которой, помимо Джона, было еще двое старших сыновей. Родился он в 1825 году, а интерес к науке проявил с раннего детства, когда в осколок стекла «изучал» растения и насекомых. Он часто задавал родителям вопросы о мире и непосредственно о родственных душах, на что не получал ни одного стоящего ответа, пока сам не взялся за изучение этой сферы жизни в возрасте двадцати лет. Джон накопил неплохую сумму денег и отправился «покорять научный мир» в наиболее перспективный (по тем меркам) город Англии — Брайтон. Юношу приняли на исследовательский факультет Брайтонского института, где Джон проучился пять лет, при этом неотрывно занимаясь биологическими исследованиями. Но со временем возросла его тяга к устройству и сути человека, и Джон перевелся на анатомический факультет, наивно полагая, что там ему объяснят роль родственных душ во Вселенной. Но никто так и не дал юноше ответы на мучающие его вопросы, поэтому он твердо решил заняться самолично исследованием соулмейтов. Гарри оборачивается к Луи с вопросительным выражением лица. — Нам это подходит, — слегка улыбается Томмо. — Продолжай. — Добросовестный студент Фостер начал свою работу с исследования состава крови в отношении именно соулмейтов, и изначально он полагал, что два вида телец имеются у каждого человека. Но затем Джон начал проводить опыты непосредственно с людьми: на добровольной основе он брал у студентов-однокурсников небольшое количество крови и составлял «именные карточки» по каждому из них. В этих бумагах содержалась информация о соулмейтах его «подопытных кроликов» и уровне зависимости между ними — по пятибалльной шкале. — Никогда о таком не слышал, — усмехается Луи, глядя куда-то сквозь Гарри. — В итоге выяснилось, что уровень связи одних людей с их половинками соответствовал оценке с единицы до тройки. Остальные же (причём меньшинство) получили четверку либо пятерку. Это наблюдение привело Фостера в замешательство. И именно на этом этапе своих исследований он выявил две категории соулмейтов — духовные и жизненные. Услышав последнее слово, Луи медленно выдыхает, закрыв глаза. С каждым днем он пытается смириться с тем, что в будущем он будет связан по рукам и ногам со своей любовью, и это всё ещё пугает его не на шутку. Внезапно ему становится интересно, нашел ли свою половинку Гарри, и мальчик украдкой косится на тонкие запястья Стайлса. Тот замечает пристальный взгляд Луи на почти интимных местах своего тела, и отвечает на незаданный вопрос: — Судьба ещё не снизошла до меня. — Что ж… — мнётся Луи, — до меня пока тоже. Продолжим? — Тут еще столько информации… Может, принести чаю? — Не утруждай себя, — отрезает Луи. — У нас еще много работы. — Ладно, — понуро отвечает Гарри. — Итак… Помимо бесцветных кровяных телец, находившихся в крови духовных соулмейтов, Фостер выделил еще и особенные образования, отличающиеся золотистым оттенком, которые были присущи жизненным парам. Из вышесказанного Джон сделал вывод, что жизненные пары наиболее крепко связаны со своей второй половинкой и не способны существовать без нее вообще. Стайлс монотонно читает весь этот текст, словно он ничем не примечателен, а для Луи он значит так много. Это роковое «не способны существовать вообще» посылает по коже парня тучу мурашек —, а Гарри сидит себе и преспокойно чешет свою кудрявую макушку в то время, как в этих словах заключена вся судьба Томмо. — Гарри, — внезапно слышит Луи свой собственный голос, — ты думаешь, это правильно — зависеть от своего соулмейта? Не иметь права на независимое существование? — Правильно, Луи. «Существование». Без своей половинки и жить бессмысленно. — Да вы что, сговорились все?! Неужели зависеть от кого-то — это то, ради чего стоит жить? Неужто нельзя обойтись без этого? Почему вообще произошло это дурацкое деление на категории?! Ярость Луи постепенно набирает обороты, пока Гарри ошарашено косится на звезду школы и в данный момент отчего-то несчастного мальчика. Голос Луи пропитан ядом, болью, презрением. — Что ты такое говоришь? — качает головой Гарри. — Это придумала сама природа, и ты не в праве ее за это укорять. — Чем же думала эта природа, привязывая нас в буквальном смысле к своим половинкам?! — Да разве это плохо? Разве любовь всей твоей жизни не стоит того, чтобы ее оберегали, как зеницу ока, чтобы ее хранили, лелеяли? Разве ты не посчитал бы лучшей смертью ту, что уберегла бы тебя от жалкого существования без твоей любви?! Гарри почти задыхается, глядя в эти преголубые омуты напротив. За окном стемнело, а в комнату начал влетать порывистый осенний ветер. Луи понимает, что перегнул палку и начал обсуждать законы бытия с каким-то Стайлсом. Но, знаете, что самое ужасное? То, что даже Лиам не смог убедить Луи так, как это сделал какой-то чудаковатый кудрявый мальчишка. — Ладно, — выдыхает Луи, — ладно. Я понял. Закроем тему, хорошо? — Я только «за», — ухмыляется Гарри, — я всё-таки принесу нам чаю. Он отправляется на кухню, а следом за ним тянется проникновенный взгляд Томмо — раньше он не замечал такие длинные худые ноги и малюсенькую татуировку где-то в месте сгиба локтя. Возможно, это потому, что он почти никогда не удостаивал скромнягу-парня своим вниманием? Что ж, во всяком случае, Гарри-дома немного не такой, каким всегда был Гарри-в-школе. Хотя Луи по большей степени плевать на эти каштановые кудряшки и облегающую футболку благородного изумрудного цвета. — Я надеюсь, ты пьёшь зеленый чай? — интересуется низкий бархатный голос. — Как твои глаза? — вырывается у Луи, но тут же он мысленно ругает себя за допущенную оплошность. – Да, спасибо. — Он не замечает порозовевшие щеки Гарри и едва уловимую улыбку. — Итак, чем нас ещё порадует старик Фостер? — задает вопрос Гарри больше самому себе или компьютеру, нежели собеседнику, но последний расслабляется, чувствуя себя на удивление уютно в этой небольшой комнатке с полосатыми обоями и огромным бурым плюшевым медведем в углу (Гарри обмолвился о том, что он сестринский, но Луи-то доверчивостью не отличается). — Теперь моя очередь, — Луи теснит кудрявого, за что получает удивлённо-довольную улыбку, и продолжает своим высоким выразительным голосом. — Такой уровень взаимоотношений был зарегистрирован в одном из пятидесяти случаев… С ума сойти, — сглатывает Луи, и былые звонкость и энтузиазм в его голосе вдруг пропадают. — Жизненные пары имеют особенность, существенно отличающую их от пар духовных: это крайне затрудненный способ определения своего соулмейта. Судьба лишь предсказывает твою любовь, а найти и окончательно присвоить её себе человек должен… самостоятельно. Ну, не странно ли, Гарри? С детства нас учат, что судьба решила всё за нас, а тут — нате, ей ещё и ухаживания подавай, и убеждай, что она твоя половинка! Гарри посмеивается над своим напарником, при этом хлебая остывший чай. — Не я это придумал, Лу. Наше дело — сделать проект, а не копаться в законах мироздания. Гарри кокетливо подмигивает Луи, отчего тот хлопает глазами и не замечает этого невольно вырвавшегося «Лу». — Ладно, — соглашается Луи. — Тогда на что нам все эти знаки на теле? — Ты имеешь в виду ощущение боли? — Боли? — это уточнение пугает Луи. — Ты не знал? Жизненные пары чувствуют боль друг друга. Словно они заключены в одном теле, понимаешь? — Эммм, кажется, я пропустил это мимо ушей. — Снова витал в облаках на очередной лекции? — усмехается Гарри, а Луи наигранно восклицает: — Да как ты смеешь! — Тебе следует быть чуть более добросовестным учеником, Луи, — подмечает Гарри и подаёт знак читать дальше. — Ах да, вот, он пишет в своем труде «Соулмейты», что существуют небольшие подсказки для всё ещё не нашедших своё счастье людей: инициалы. Первые буквы имени твоего соулмейта, будто вытатуированные на запястье. Они появляются не в определённом возрасте, а при конкретных обстоятельствах — в большинстве своём наиболее подходящих для узнавания своего соулмейта. В целом же, какой-либо закономерности появления заветных инициалов не существует. Единственное, что отмечает Фостер, — появлению букв предшествует неприятное ощущение, подобное жжению. — Никогда такого не чувствовал, — бормочет Гарри, глядя на дно своей чашки. — В истории наблюдались единичные случаи, когда у людей не появлялись буквы и вовсе. Фостер до конца своей жизни так и не смог определить причину подобного явления. Но в своих трудах он яро убеждает людей в том, что найти свою любовь никогда не поздно. — А что, если человек не верит в любовь? — тихо-тихо отзывается Гарри. – Что, если ему не нужно всё это? — Он глядит на Луи взглядом пятилетнего малыша, жаждущего узнать правду, а тот не находит, что ответить. Он лишь качает головой и возвращается к экрану компьютера, отмечая про себя ту забавную прядку волос, ниспадающую Гарри на лоб, что он вынужден постоянно поправлять. — Жизненные половинки одного целого способны ощущать состояние друг друга на расстоянии: они чувствуют боль своего соулмейта, часто поддаваясь большему влиянию внешних факторов; воспринимают и моральную боль половинки как свою собственную при частых контактах. Но не стоит утверждать, что соулмейтами становятся люди с идентичной внешностью, складом ума или мировоззрением; наоборот — часто ими становятся люди, кардинально контрастирующие друг с другом: красивые с уродливыми, скромные с заводными и даже полноценные с обделёнными. О, Боже. Будет обидно, если твоей половиной станет какой-нибудь Карлик Нос, правда? — усмехается Луи, не глядя на Гарри, а тот отвечает: — Вспомни, кто скрывался за этой маской. Луи не нравится такая внезапная смена ролей. Это он должен подтрунивать над Гарри, подшучивать над ним или попросту ставить его на место. — Продолжим, — откашливается он. — Эй, подожди. Может, хватит на сегодня? Уже довольно поздно. Луи и не заметил, как на улице окончательно стемнело, а часовая стрелка остановилась на цифре девять. Он кивает и, собирая свои вещи, выходит к порогу. — Приятно было поработать с вами, коллега, — застенчиво улыбается Гарри, протягивая ему на прощание руку. Луи усмехается и пожимает её в ответ. Ладонь Стайлса такая большая и тёплая. — До встречи. — До встречи, — повторяется Луи и выходит за дверь. А пока никто не видит, он ловит языком первые снежинки и вдыхает аромат поздней осени. — До встречи, Гарри Стайлс. ✖Обезоруженный, Обескураженный. Джинсы — заужены, Смехом наряженный, Взгляд — непослушный, Рубаха — глажена. Больно не нужный мне, Больно уставший я.
— Милый, вставай, а то в школу опоздаешь, — треплет Джоанна сына за щёчку, как и все эти годы школьной жизни. Мамы — они такие. Пока Луи ворочается, пытаясь разлепить глаза, она раздвигает шторы, запуская в комнату солнечный свет, и вынимает из шкафа какие-то вещи. — Мааам, я сам найду, что надеть! Иди, буди девочек, — потирая глазки, говорит парень спросонья. Что-что, а вот такое утро — довольно частое в их семье явление. Луи походит сейчас на плюшевого мишку в этих мягких домашних штанах и майке, что велика ему размера на три, да и тапочки на ногах не могут похвастаться новизной —, но кто сказал, что мордашки Микки-Мауса выйдут из моды? — Фиби и Дейзи я заберу с собой на работу, всё равно у них сегодня медицинский осмотр в детском саду. А Физзи и Лотти уже ушли — если ты не забыл, начальная школа учится с восьми. Всё, родной, я убежала, — торопится Джей, — твой завтрак на столе! — женщина покидает комнату, оставляя Луи собираться в место, где шум и гам не смолкают ни на минуту и где полно разномастных девчонок и мальчишек, а вот кудрявых чудаков с зелеными глазами – раз, два и обчёлся. Когда Томлинсон выходит из дома с изумрудным свитером, накинутым на плечи, до занятий остаётся около десяти минут. Решив, что этого вполне достаточно, он, прежде, чем как обычно заехать за Пейном, забегает в магазин купить банку незаменимой «колы». — Томмо, мы с тобой хоть раз в этом году не опаздывали? — интересуется Лиам, плюхаясь в «ауди». Машина, которую Джей и Марк подарили сыну на шестнадцатый день рождения за примерное поведение и хорошую учёбу, отливает серебром и в солнечном свете смотрится как нельзя ярко и круто – что, разумеется, на руку симпатичному школьнику, желающему покорить свору длинноногих девчонок. — Ну, кажется, в прошлый вторник? — отвечает Луи с небольшим опозданием, впрочем, не сильно утруждаясь в поиске ответа. Кареглазый лишь усмехается и закидывает портфель на заднее сиденье машины. Они подъезжают к школе как раз тогда, когда звенит звонок, а ученики покидают наружный дворик у входа в школу. Оставив машину на парковке, Ли и Томмо не спеша бредут к расписанию, что висит на втором этаже и вздыхают, когда видят физику. День не задался, потому что опаздывать на физику — всё равно, что собственноручно подписать себе смертный приговор. Миссис Листан — это их классный руководитель — женщина в возрасте и с немалым опытом работы, очень придирчива и строга, никогда не терпит опозданий и пропусков. Между собой ученики называют её «Коброй» или же «Гадюкой», поскольку её речь всегда сочится ядом и большой порцией сарказма в приправе из ненависти к жизни. — Мистер Томлинсон, мистер Пейн, вы всё же решили почтить нас своим присутствием? — приторно-сладко, с иронией, проговаривает учительница, наигранно взмахивая руками и смешно корча рожицу, от чего шатен еле-еле сдерживает смешок. Тут же выражение лица Кобры меняется на непроницаемое, а голос становится ледяным. — Где вас носило, юноши? Я не потерплю такого отношения к занятиям! Завтра же жду вас в своём кабинете с родителями! — Миссис Листан, мои родители не смогут прийти к вам в восьмой раз за этот месяц. Или, может, мама всё-таки сподобится прийти к Вам, когда-нибудь… никогда? Никогда вас устроит? — невинно отвечает Томлинсон, хлопая глазками. Лицо Листан багровеет от ярости, а сама она задыхается от возмущения, но всё же молчит, зная, что, если отправит этих двоих к директору, они останутся чистыми хотя бы потому, что он обожает пение этого миловидного на вид ученика, а его дружок, несомненно, так же имеет привилегии, успешно сражаясь за школьную футбольную команду. Парни молча проходят и вальяжно садятся на последнюю парту. Короли школы — так их следует называть? Гарри мимолётом скользит своим зелёным взглядом по Луи — и последний, конечно, это замечает, но, правда, не отвечает на едва уловимую улыбку совсем ничем — разве что гордо поднятым носом. Миссис Листан прогоняет класс по материалу прошлого года, стараясь поддеть Луи, но тот безукоризненно отвечает на все вопросы, заставляя эту ведьму проглотить язык. Откровенно скучая, Томлинсон разглядывает немногочисленные татуировки на руках Лиама. Вдруг он замечает небольшой голубоватый отсвет, и его зрачки расширяются от удивления. Ни капли не стесняясь, он поворачивает руку запястьем к себе и видит две буквы – ZM. — Это… инициалы? — восклицает Луи, обращая на себя пару заинтересованных взглядов. Лиам быстро выдёргивает руку и прячет её под столом. — Томмо, ты умеешь молчать? — укоризненно смотрит Лиам, понимая, что его небольшая тайна в данный момент с характерным свистом летит ко всем чертям, и уже к обеду вся школа будет знать, что у Лиама Джеймса Пейна на запястье появились инициалы, что значит, что один из самых завидных красавчиков школы теперь занят. Хорошо, если никто не успел заметить, что за буквы там изображены — Пейн будет молиться за широкие свитера с длинными рукавами. — Так вот значит, как ты узнал, что Зейн — твоя пара? — шепчет Луи, и тут Пейн срывается. — Томмо, да какая тебе к чёрту разница, а?! Надоел! — Лиам зло шипит на друга, и тут же слышит ненавистное: — Мистер Пейн, вон из класса. Вы мешаете мне вести урок, — ледяной тон Гадюки кричит о том, что утренний случай ею, конечно, не позабыт. Плюнув на всё, Лиам собирает вещи и уже собирается выходить, как звенит звонок. Похоже, ему сегодня везёт. Еле-еле просидев ещё четыре урока, ребята, голодные и совершенно уставшие («Две физкультуры подряд?! Они издеваются!» — восклицает кто-то из футбольной команды, явно намекая на то, что после обеда у них очередная тренировка) ползут в столовую и садятся за привычный столик в центре огромного зала. Скинув портфели, Томмо и Ли украшают своим присутствием длинную очередь и, наконец, покупают себе небольшой обед, чтобы их животы стыдливо не урчали на дополнительных занятиях. Сегодня у Томмо должна быть репетиция с мисс Лакхнау, молодой преподавательницей музыки в их школе, переехавшей в Англию из Японии, а после — встреча со Стайлсом для того, чтобы собрать материал. То, что они нашли вчера, было всего лишь крупицей в их проекте. Ему так же надо подготовить проект по социологии, но этим парни, скорей всего, займутся на выходных, а вот обязательность понянчиться с Фиби и Дейзи никто не отменял. Луи почти воет от безысходности: ну, как тут всё успеть?! Его размышления прерывает шум, исходящий от компании девушек, что идут по столовой, бросая высокомерные взгляды тут и там — неужто особы голубых кровей?! Извинившись перед подругами, одна из них – та, что в смешной хипстерской шляпе и с яркими светлыми волосами, кончики которых окрашены в розовый цвет, — направляется в сторону столика ребят. — Привет, Лиам, — начинает она, лучезарно улыбаясь. — Я на счёт проекта по анатомии. Может, встретимся сегодня в кафе, ну, в том, что находится в торговом центре? Я принесу с собой ноутбук и мы сможем начать готовиться. — Конечно, Пезз, о чём разговор, — непринуждённо отвечает Лиам.- Тогда в пять? — Хорошо, я как раз в это время освобожусь. Мы с Ханной, ну, из параллельного, готовим проект по истории образования чего-то там. Эх, не помню уже. Ладно, меня ждут. Пока, мальчики, — на одном дыхании молвит Перри и уходит к своей компании, что уже давно обсуждает последние новости. — М-да, ну и болтушка. И как меня угораздило разрабатывать проект с ней в паре? — стонет Лиам, поворачиваясь обратно к столу, чтобы продолжить обедать. Они болтают на разные темы, в основном по мелочам, больше не ссорясь и не вспоминая глупую ситуацию на уроке Кобры. Когда время подходит к полудню, друзья прощаются, и Лиам направляется в спортивный зал, где вот-вот должна начаться тренировка у боксёрского клуба, а Луи спешит на третий этаж, в кабинет, где его ждёт мисс Лакхнау. Учительница что-то наигрывает на синтезаторе, а потом ищет в памяти компьютера ноты для того, чтобы попробовать наиграть мелодию песни Томлинсона. Пение, повторение, жутко скучный разговор о дате следующего выступления и полтора часа спустя Луи идёт по коридору школы, спускаясь во внутренний дворик, чтобы дождаться Пейна, который вот-вот отправит ему смс с текстом «Чтоб я ещё раз без разминки начал заниматься!». Луи подвозит Лиама до дома, как обычно, и направляется к себе, где его ждут четыре сестры и, будем надеяться, ни одной их подруги. — Хэй, малышки, вы сегодня что-нибудь ели? — интересуется шатен, растрёпывая младшеньким волосы, отчего те недовольно морщатся. Лотти и Физзи сразу же убегают наверх, к себе. Похоже, кому-то уже надоели мультфильмы сестричек. — Нам Лотти делала сандвичи с джемом, — пищит Фиби, обгоняя свою премилую копию, а Луи уже слышит, как блондинка сбегает по ступенькам и выскакивает из дома, крича что-то вроде «буду через час!». — Ну, хорошо. Может, пойдем, порисуем? Вам не стоит портить глаза. Или, если хотите, можете покачаться на качелях за домом, только не долго, — договорив, Луи понимает, что близняшки уже не слушают, а мчатся со всех ног к двери, ведущей во двор. Он усмехается и выключает телевизор, по которому идёт «Томас и друзья». Скидывая портфель под стол в своей комнате, он одновременно набирает Стайлсу, с которым они успели обменяться номерами вчера. — Эм, это Гарри? — незаинтересованно спрашивает Луи, валяясь на кровати. — Нет, это Джемма, его сестра. Подожди секунду, — говорит девичий голос на том конце провода, после чего раздаётся «Эй, Хаз, тебе тут звонят». Спустя пару секунд Луи слышит низкий голос Гарри – и, черт возьми, по телефону он несколько другой — более глубокий и хриплый что ли. — Луи? — Да, это я. — Ты что-то хотел? — Ага, иначе бы не звонил, — это звучит слегка грубо, но Томлинсон сразу же исправляется, добавляя: — В общем, я не смогу прийти сегодня к тебе. — Ох, ну ладно, ничего страшного, — Гарри кивает, будто Луи может его увидеть. — Да ты дослушай! — раздражается Луи, которому совершенно надоел этот кудрявый парень. — Может, ты придёшь ко мне позаниматься? Моих сестрёнок нельзя оставить без присмотра, а так мы хоть чуть-чуть да сдвинемся с места. Адрес я скину смс, — продолжает Луи, уверенный в положительном ответе. Гарри мнётся, но отвечает, что скоро будет у Луи. Тот скидывает ему адрес и идёт в комнату Лотти и Физзи. — Хэй, малышка, хочешь молока с мёдом? — Неа. Я лучше посижу в интернете, с Синди пообщаюсь. Ну, той, что переехала жить в Ливерпуль, — говорит Фелисите, не отрываясь от компьютера. Не собираясь тревожить сестру, Томмо спускается вниз и выглядывает в окошко, проверяя сестёр. Через пятнадцать минут в дверь звонят, а на пороге стоит кудрявый с какой-то толстой книгой в руке. Заметив удивлённый взгляд Луи, он поясняет: — Моя сестра собиралась поступать в медицинский университет, но в последний момент изменила свой выбор, а учебники остались. Я дома немного листал его, там много нужной информации. Пригодится, — лишь пожимает плечами мальчик, бесцеремонно наплевав на положенные «привет» или «здравствуй». Видя, что шатен всё так же топчется на пороге, парень спрашивает: — Так ты пропустишь меня в дом, о гостеприимный Луи Томлинсон, или так и будешь столбом стоять?! Тут будем заниматься что ли? — ухмыляется Стайлс, удивляясь, откуда в нём столько смелости, а Томмо немного смущается, но всё же пропускает Гарри внутрь. Сегодня фортуна явно на его стороне, к тому же элегантное черное пальто смотрится на парне совсем не дурно. Они поднимаются наверх, в комнату Луи, и, наконец, начинают готовиться. — Так, смотри. Ага! — говорит Гарри спустя промежуток времени, кликая на какую-то закладку в ноутбуке, что он принёс с собой. — Значит вот, на чём мы остановились. Джон Фостер даже в возрасте пятидесяти лет не прекратил свои исследования. Его дочери было на тот момент шестнадцать лет. Именно в тот период времени, когда Джон изучал жизненных соулмейтов… — «вдох-выдох, Луи. Вдох-выдох», — …Камелия Фостер обнаружила свою половинку, и оказалось, что её связь с соулмейтом была равна четвёрке, то есть она и её избранник принадлежали к категории жизненных соулмейтов. Через три года, когда Камелии исполнилось девятнадцать и она стала совершеннолетней, а её, уже жениху, двадцать один, Джон сделал повторный тест и результаты повергли его в шок: они были равны пятёрке. Это означало, что ему следует проводить дополнительные исследования, ведь если люди могут переходить в более высокий ранг связи, значит, процесс может протекать и в обратном направлении — и люди могут отдаляться друг от друга, ослабевая при этом свою связь. Тут-то и встал вопрос: способны ли соулмейты полностью потерять связь, и можно ли духовному стать жизненным соулмейтом, а жизненному — духовным? — И что? Можно? — Луи излучает неподдельный интерес, и парень поднимается с кровати, где всё это время валялся. — В том-то и дело, что неизвестно. Никто не хочет рисковать своими отношениями, даже ради эксперимента. Может, понизить ранг и можно, но вот восстановить его… — тянет Гарри. — К тому же, если и найдется пара смельчаков, это ничего не даст. Нужно как минимум полтысячи пар, чтобы сделать вывод. Луи вздыхает и продолжает листать странички книги, а Гарри что-то зачитывает из интернета, впрочем, Луи не сильно обращает на это внимание. — Мишка Бу! — вдруг кричит Физзи, заглядывая в комнату. Томлинсон вздыхает, понимая, что это прозвище закрепится за ним до конца школы. — Мишка Бу, я жрать хочу! — Ох, прямо истинная принцесса, а что за лексикон! — с иронией произносит Луи, закрывая том «Пособие для начинающих медиков». Гарри же с улыбкой наблюдает за перепалкой двух родственников. Вдруг в комнату забегают две друг на друга похожие девчонки, и Стайлс восхищается тем, сколько же у этого парня сестёр? Целый выводок? — Лу, мы хотим есть, — хором тянут дамы. — Вас же Лотти только что кормила! — возмущается Луи, за что получает два сомнительных взгляда от Фиби и Дейзи. — Твоё «только что», — показывает в воздухе кавычки Дейзи, — было… — считает на пальцах — …вот сколько часов назад! — и прямо ему в лицо тычет своей пухлой детской ладошкой, а затем смеётся. — Что?! — удивляется Томмо, глядя круглыми, как пять копеек, глазами на часы. «Чёрт, ещё и Лотти не вернулась! Сколько же мы просидели?» — думает Луи, набирая номер младшей сестры, задней мыслью осознавая, что с этим Стайлсом время бежит со скоростью титулованного бегуна. — Эй, Луи, — слышит Томмо тот самый бархат, — может, помочь? — Гарри глядит на него глазами котёнка, пойти на поводу у которого больше, чем невозможно. — Я вроде как смогу разогреть им ужин, а ты пока позвони, — предлагает Гарри, уже выходя из комнаты вслед за сёстрами Томмо, а Луи думает, что этот парень не такой уж и придурок. — Лотти, ты же сказала — через час! Час! Или ты считать совсем разучилась? — негодует Луи, стоя в коридоре перед блондинкой, что, мало того, пришла на полчаса позже, так ещё и телефон не брала! Негодница. Старшие братья имеют свойство беспокоиться, вообще-то. — Да ладно, Лу, ничего же не случилось. Хочешь — нажалуйся папе, если уверен, что он будет меня ругать, — усмехается девчонка, взбегая по лестнице наверх и исчезая из поля зрения брата. Луи вздыхает и плетётся на кухню, где, к огромному удивлению, обнаруживает послушно сидящих за столом близняшек и невероятно аппетитный запах… яичницы? — Ох, Гарри, не нужно было, — начинает Томмо, подходя ближе к плите и обнаруживая прямо по курсу поджаренный бекон и помидоры черри. – Хм, это выглядит довольно вкусно, — пожимает Луи плечами, когда Гарри оборачивается к нему и улыбается просто так, без слов. — А что случилось потом, Гарри? — восклицает Фиби, хлопая в ладоши. Луи откровенно не понимает, какого рода апокалипсис случился в этом доме во время его десятиминутного отсутствия. — А потом Джекки набросился на меня, весь грязный и липкий, и облизал до потери сознания, представляете? Я еще потом долго отмывался от его душистого аромата, — отвечает Гарри, поддевая деревянной лопаткой своё блюдо и раскладывая его по тарелкам. – Луи, ты будешь? — непринуждённо интересуется юный кулинар, пока Томмо глотает остатки самообладания и оседает на стул с еле слышным «Наверно». — Джекки — это кто-то из твоих дружков? — деликатно интересуется Луи спустя минуту, обнаружив в себе способность к членораздельной речи. — Вообще-то это собака! — обиженно восклицает Дейзи. — Ты ничего не смыслишь в смешных историях, Лу. — История Гарри была настолько смешной? — наигранно хмурится Луи, пока Гарри откидывает назад повисшие прямо перед глазами кудряшки. — Лу! Почему ты раньше не приводил к нам Гарри? — укоризненно спрашивает Фиби, жуя свой ужин за обе щеки. — Он постоянно называет нас дамами, представляешь? — хихикает девочка. — Присядешь с нами? — поднимает Луи взгляд на Гарри. Тот отмахивается. — Нет, спасибо, я совсем не голоден. — Да уж, Стайлс, — ухмыляется Томмо с долькой досады, — сердце моих сестёр ты окончательно покорил. В ответ он слышит приятный низкий смех. — Просто я люблю детей, а твои девчонки слишком милые, чтобы не называть их… Ох, дамы, вы уже закончили? Тогда кому чаю с мёдом, а? — Мне, мне! — голосят сестрицы, пока Луи доедает свою порцию, облизывая пальчики. В чём ещё хорош Гарри, как ни в этой яичнице? Только в застенчивых, скромных улыбках, наверное. — Ваш любимый старший брат как раз и собирался навести вам чай, — косится Гарри на Луи, а тот от изумления раскрывает рот. — Мне пора, Луи. Закроешься за мной? — Д..да, разумеется. Он просит сестриц подождать здесь, а сам ведёт кудрявого к порогу. Ему ничего не остаётся сказать, как: — Спасибо, Гарри. Надеюсь, они не слишком тебя доставали. Гарри мило улыбается. Снова? — Да они у тебя замечательные, не наговаривай ты на них! И даже послушные. Совсем чуть-чуть, — прибавляет он шёпотом, отчего по лицу Луи скользит глупая улыбка. — Правда, волосы так и желают выдрать, — подмигивает парень Фиби, которая внезапно оказывается на пороге дома и премило краснеет под взглядом зеленоглазого. – Ну, я пойду? — Иди, Гарри, иди. В следующий раз у тебя? — Договоримся. Пока, малышка, — к шоку старшего отпрыска семьи Томлинсонов, Фиби подбегает к Гарри и нежно чмокает его в щёку. — Ты придёшь к нам ещё? — шёпотом интересуется она у кудрявого. — Ну, если только твой брат снова пригласит меня в гости, — улыбается Гарри, трепля девочку по макушке. Луи хлопает глазами и не верит реальности. Суть произошедшего доходит до парня лишь тогда, когда он слышит негромкий стук закрывающейся двери. — Если ты не пригласишь Гарри к нам, я расскажу маме, что нарисовано на тех журналах, что лежат у тебя в шкафу, — дразнится сестричка, пока Луи, ахая, наподдаёт ей по пятой точке. — Да как ты смеешь, маленькая хулиганка? — отзывается Луи, обреченный — подумать только! самим Стайлсом! — на приготовление сёстрам чая. — Я подумаю над твоим предложением. На задворках сознания Томмо рождается мысль о том, каким заботливым и ласковым может быть этот кудрявый чудик за пределами школы.