Почувствуй мою боль

Восхищаюсь тобой безупречным, таю словно весенний снег. Дай мне шанс обрести с тобой вечность. (Знак судьбы на руке шепчет «нет»)

— Ли? Что мы будем делать? — Я не знаю, — парень проводит рукой по волосам, а затем бормочет под нос: — Чёртов Томлинсон, ненавижу его. — Ну, зато теперь не придётся специально всем рассказывать, — пожимает плечами Зейн. Лиам взрывается. — Зато теперь по школе будут бродить слухи о том, что мы геи! — Но… разве это не правда? — приподнимает брови Зейн. Лиам поражён его спокойствием, однако, от его слов легче даже на каплю не становится. Лиам сходит с ума и стопроцентно и бесповоротно ненавидит своего лучшего друга. — Но… — Успокойся, Ли, всё будет в порядке, — улыбается Зейн, смотря в медовые глаза напротив. А затем прикасается к губам парня.       Все мысли в одно мгновение вылетают из его головы, а живот наполняется фейерверками и салютами.       Он официально и стопроцентно обожает своего друга (но парня напротив, всё-таки, чуток больше). ✖       Луи просыпается от пронзительной боли в голове, хватается за пульсирующее от (кажется) удара место и вскрикивает. За окном не светит даже луна — разве что звёзды мерцают, переглядываясь, и Томлинсон понятия не имеет, что его половинка забыла в такую темень.       В комнату заглядывает его мама, часто моргая от попыток разглядеть хоть что-нибудь. Она, наконец, привыкает к темноте и, зевая, обеспокоенно спрашивает: — Бу, с тобой всё в порядке?       Луи пытается натянуть улыбку на лицо (и у него, всё-таки, выходит, но отчего-то это больше напоминает гримасу), и проклинает чуткий (даже слишком) сон мамы, потому что отвечать на лишние вопросы сейчас совсем не хочется, но всё же шёпотом говорит: — Неуклюжая вторая половинка, — и пожимает плечами, будто это самая очевидная вещь в мире. Джоанна вздыхает и скрывается за дверью.       Луи вновь морщится, позволяет сорваться с губ парочке ругательств, и ползёт к столу, чтобы посмотреть на часы мобильника.       Два часа тринадцать минут.       Боже мой, Луи готов сейчас на всё, лишь бы обменять свою родственную душу на более спокойную и ту, что спит ночами. Он вздыхает, когда вновь слышит скрип двери. — Приложи ко лбу и постарайся заснуть, ладно?       Его мама держит в руке пакет со льдом и, боже, Луи никогда (врёт, но всё же) не был так сильно рад из-за того, что у него такая заботливая и потрясающая мама.       Он кивает и заползает под одеяло. ✖       Глаза слипаются, и Луи хочется прогулять занятия, но мама дарит ему взгляд аля я-знаю-о-чём-ты-думаешь, так что вместо этого парню приходится натягивать идиотскую шапку на голову. На его лбу красуется огромная шишка — опухшая, ярко-фиолетовая, отчасти напоминающая засос.       Луи думает, как же Ханна умудрилась так удариться?       Он набирает ей, но монотонность гудков вскоре надоедает. ✖       В коридорах он высматривает девушку в толпе знакомых, шумных, весёлых и вечно улыбающихся (ровно как и Ханна), но никого не находит, поэтому возвращается к своему шкафчику и посылает сообщение Лиаму, говоря о том, что сегодня ему придётся добираться до школы одному. Тот звонит, ругается в телефон и обещает залепить ему когда-нибудь в лицо, оставив парочку синяков на самых видных местах (Луи фыркает, поправляет шапку и качает головой, думая, какой же его друг идиот). — Луи! Эм, привет, — Гарри неловко переминается с ноги на ногу прямо перед ним, поэтому шатен просто закатывает глаза, игнорируя зуд под кожей где-то в районе запястья. Он приветствует парня и оглядывается, надеясь встретить где-то рядом Ханну.       Никого, кроме группки первокурсников в коридоре больше не оказывается. — Я думал, что, может, мы сможем встретится сегодня? — Гарри не узнаёт прежнего Луи, беззаботного, улыбающегося и притягиваемого зеленым взглядом. — Эм, нет? Я просто немного занят? Планировал провести время с… Ханной, извини, — Луи морщится, будто на вкус это имя, как дикий лайм, а Гарри усердно проглатывает свою досаду, отдавая дань домашнему Луи с крошками зефира на губах. — Оу. Оу, конечно, окей, без проблем, — быстро бормочет Гарри, упираясь взглядом в пол. — Тогда… когда? — он снова поднимает взгляд на Луи и видит в нём как будто бы каплю сожаления. — Срок сдачи проекта совсем скоро, ты не забыл? — Кудрявый, нам давали месяц, кто виноват, что нам не удаётся встретиться и наконец закончить его, — по Луи прокатывается неожиданная волна раздражения. Этот Гарри мало похож на мальчика, притащившего в его дом щенка и называющего его сестёр не иначе, как «миледи». И куда он снова припрятал свои ямочки? Луи не желает продолжать этот бессмысленный разговор. — Поработай сегодня сам, окей? А потом я взгляну и оценю твои старания.       Наглец. В глазах Гарри сверкают недобрые искорки, а ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. Он неожиданно наполняется уверенностью. — Ты ведёшь себя, как придурок.       И уходит.       Луи не может понять, что только что произошло. ✖       Ханна не отвечает на звонки и после первого урока, поэтому Луи просто забивает и ищет в толпе Лиама. Все вокруг него шушукаются, и, да, Томлинсон уверен, что его девушка, конечно же, рассказала обо всём произошедшем вчера абсолютно всем своим подругам.       А те рассказали людям, которые заинтересовались темой их разговоров.       А те рассказали своим друзьям.       А их друзья — друзьям друзей. Спланированная схема. Луи сейчас стошнит.       И да, в общем, все вокруг них двоих, в самом деле, сплетничают, и Луи закусывает губу, потому что это он виноват в том, что о Зейне и Лиаме теперь знает вся школа. Между ними двумя царит неловкое молчание, ровно до того момента, как где-то впереди не появляется Зейн, тоже не избежавший заинтересованных взглядов. — Привет, я так понимаю, все в курсе? — Простите меня, — искренне извиняется Луи, потому что он не хотел и не хочет такого для своего лучшего друга и, ну, его половинки. — Всё нормально, просто… мои друзья от меня отвернулись? Ну, сказали, что не хотят дружить с педиком и…       Луи раскрывает рот от удивления и чувствует себя виноватым перед парнями настолько, что провалиться сквозь землю сейчас было бы самым верным решением за всю его жизнь. Он обнимает Зейна так крепко, как только может, протягивает руку вперёд и, улыбаясь, говорит: — Привет, я Луи. Твой новый лучший друг, который будет дружить с тобой, не смотря ни на что.       Зейн выдыхает и прижимается к своему парню (Луи знает, что это так, как бы они не отнекивались). — Вы самые лучшие, ребята. Спасибо. ✖ — Гарри? — его сестра проходит мимо комнаты, но, замечая, что парень просто валяется в кровати, обнимая подушку, настораживается. — Всё в порядке, Джемс, — стонет он и переворачивается на другой бок. — I sit alone at home and I cry over you*? — напевает Джемма, интересуясь. Гарри вновь стонет из-за её настойчивости, но всё же кивает. — What can I do*, — поёт он следом и садится. — Что за дерьмо эти the beatles.       Джемма возмущается, подбегает к брату, вырывает подушку из его рук, кидает обратно и накидывается на него, щекоча. — Ну, держись, Хаз! — наигранно злостно произносит она под хохот брата. — Я обожаю the beatles! — Ладно! Ладно, прости! — кричит он, пытаясь скинуть с себя Джемму. — Ладно, прости, the beatles прекрасная группа! — Так-то лучше, — она, наконец, сползает с него и приземляется рядышком. — Ну, признавайся, что случилось? — Я влюбился, — краснея и пряча голову в подушку, признаётся он. — Эй, не смейся! — Ну так и в чём проблема? — о, Джемма всегда была такой. Беспроблемной. — У этого парня есть инициалы на запястье. — Ох, кажется его сестре. — И он уже встретил свою половинку, — он вздыхает и прячет голову в подушку, не желая видеть её удивлённое, взволнованное лицо. — А ещё он повёл себя как полный идиот сегодня утром. Я в дерьме, да? — О, мииилый, — пародируя голос мамы, чтобы хоть как-то развеселить брата, тянет Джемма. — Во-первых, перестань так часто говорить слово «дерьмо». А во-вторых, когда на твоём запястье появятся инициалы, поверь мне, ты вмиг забудешь об этом парне. Потому что сильней любви двух половинок нет ничего, ага? — Ага, — произносит Гарри, обдумывая слова сестры. Почему-то забывать Луи ему совершено не хочется. — Кстати, где это ты так впечатался?! — восклицает она, замечая огромный синяк на лбу. — Если тебя кто-то бьет в школе…       Гарри смеётся. — Я умирал от жажды настолько сильно, что летел на кухню, не замечая ничего на своём пути. И в следствии этого впечатался в дверной косяк. Но всё в порядке.       Гарри всегда был таким. Неудачником. ✖ — Это ты рассказала о Зейне и Лиаме, да? — спрашивает Луи, когда, наконец, находит Ханну. Никакой травмы на лбу у дивы нет и в помине, но почему-то Луи совершенно никак не реагирует на это. Маскировка тональником — обычное дело, ей-богу.       Та отводит взгляд и краснеет. — Я сказала об этом Линдси по секрету. Я не виновата, что она… — Ханна, черт возьми!       Луи пытается постичь любой контроль рядом с этой… безответственной, глупой кукольной девочкой, но всё, что у него выходит, это дым трубой из ноздрей и недовольные восклицания изо рта. — Из-за этого — (настойчиво звучит, как «из-за тебя») — Зейн поссорился со своим друзьями! Из-за этого… — он видит вдалеке Гарри, а Гарри видит его.       Он идёт вдоль по коридору и становится невольным свидетелем столь неромантичной сцены. Это чуть лучше (намного лучше), чем лицезреть поцелуи этой парочки, но на лице Луи чётко прослеживается «почему я в такой заднице?», и всякие радостные мысли улетучиваются сами собой.       Возможно, сегодня было не самое лучшее время прийти на дополнительные занятия по зарубежной литературе. Обида на Луи всё ещё живёт в нём.       Пыл Томлинсона заметно остывает. Он снова глядит на вроде-как-раскаявшуюся Ханну и ласково притягивает её к себе. — Всё нормально. Извини. Рано или поздно все бы всё равно узнали о них.       Девушка едва заметно кивает, уткнувшись носом ему в плечо.       Гарри (не)заметно фыркает и продолжает свой шаг (бег из этого места).       Луи никогда не будет вот так его обнимать. ✖ 10 способов ускорить появление инициалов — гугл-поиск. 15 различных способов прекратить быть неудачником. Можно ли влюбиться в чужого соулмейта? Как узнать имя соулмейта другого человека? Как перестать быть неуд… Черт, это уже было.       Тяжело вздохнув, он отъехал на кресле с колесиками от стола, разминая шею и проклиная картинку, что снова предстала в сознании. Луи, обнимающий Ханну. И вместе они смотрелись… мило? Да, так чертовски мило, сладко и ужасно, отвратительно и безобразно, что Гарри прячет глаза в ладонях, а сердце бешено стучит в такт чьим-то шагам, звонко ступающим по ступеням.       Стайлс глядит на часы — половина одиннадцатого, за окном — самая настоящая осень с ее явно недоброжелательно настроенным ветром и сыростью под ногами. Он снова вздыхает, уже который раз за этот вечер, и гадает, что же ему уготовано в этот раз.       Или кто. — Гарри, это к тебе, — Джемма растягивает губы в кривоватой улыбке, будто бы извиняясь за пришедшего не слишком-то вовремя гостя, а Гарри всем своим видом показывает, что не хочет видеть совсем, совсем никого, но самый прекрасный из всех людей на земле бесцеремонно проходит в его комнату и садится на кровать — прямо напротив угрюмого Гарри.       Джемма исчезает так внезапно, что Гарри хочется кричать. Он устал, так ужасно устал от такого разного Луи, от его придурковатых выходок, от звездной болезни, или что он там себе подцепил?! Наступает легкое дежавю — где-то Гарри уже видел этот виноватый взгляд, хотя, если вдуматься… Он довольно часто натыкается на них по одной простой причине — Луи рожден для того, чтобы причинять Гарри боль.       Любыми способами. — Если ты пришел заниматься проектом, то ты выбрал не самое удачное время, — цедит Стайлс, скручивая руки на груди в морской узел. Грозный, обиженный вид такого котёнка, как Гарри Стайлс, удивляет, пугает и умиляет Томмо одновременно, так что всё, на что он способен — это улыбнуться в ответ. Улыбнуться, издать неразборчивый звук себе под нос, усталым жестом потереть красноватые глаза и… остановиться на зеленый свет.       Они такие зеленые, — думает Луи, — ни разу, черт тебя, Гарри, дери, я не видел настолько зеленых глаз.       На немой ответ Гарри поднимает брови с явным вопросом «что это значит?» и «так какого хрена так поздно ко мне припёрся ты, прелестное голубоглазое чудовище?!». — Я закончил проект. Ну, или почти закончил. — Брови Стайлса взлетают еще выше. — Осталось немного поработать с оформлением и распределить наши реплики. Ну, и, возможно, подкорректировать повторяющиеся слова и, знаешь, я не особо силён в причастных оборотах. В глобальной сети изъясняются не слишком грамотно, да? Так что стоит проверить текст. На всякий случай. Будет обидно не получить «А» из-за лишней «А», да?       Он очарователен. Он просто ужасно, потрясающе очарователен, а сердцу Гарри только и остается прыгать от восхищения внутри, как на батуте. Его руки «разматываются» сами собой, когда Луи протягивает ему в своей великолепной ладошке флешку.       Но Луи забывает кое-что очень важное.       И рукав толстовки в момент жеста оголяет запястье, являя Гарри две заветные буквы его самой заветной мечты: HS.       Собственные инициалы ослепляют мальчика, когда Луи поспешно одёргивает рукав и вмиг хмурится, как и небо за окном. По стёклам начинает стучать беспокойный дождь. — Черт. — Шипит Луи на крупные капли, падающие с неба.       «Черт…» — думает Гарри, успевший прояснить одно: та девушка, ее имя… Ханна Салливан.       Так что Луи точно не мог ошибиться.       Однако ж, у судьбы столь же неудачные шутки, как и у Гарри. ✖ — … Таким образом, каждый приобретает собственный смысл жизни, просто встречая своего соулмейта, — финальный аккорд, и Гарри довольно кивает, продолжая. — А ты молодец. — Он не видит, уставившись в экран компьютера, как Томлинсон улыбается и краешком глаза ловит безупречный профиль кудрявого. — Всё гармонично, лаконично и… — Безупречно, — заканчивает за него Луи, одёргивая себя: он только что был пойман на месте преступления самим собой, брякнув слово совсем не в отношении проекта… Господи.       Такое неподходящее, такое абсурдное понимание пробивает его броню всё усердней, всё больней: рядом с Ханной он чувствует глобальное «ничего», а рядом с чудаковатым, совсем не похожим на других, Гарри, Луи превращается в последний весенний снег.       И это так, господи-боже, странно. И страшно. Две главных характеристики его… чувств?       Томлинсон шумно втягивает воздух, округляя глаза и таращась на ничего не понимающего, но такого… теплого, чудесного Гарри-мать-его-Стайлса, а руки начинают не на шутку дрожать, пальцы впиваются в обивку дивана, тело кое-как поднимается на ватные ноги и…       Последнее, что помнит Гарри, это нечеловеческий взгляд Луи, а после — стремительный бег по лестнице вниз.       Вникуда. ✖ — Ли! — он рассекает осеннюю ночь истеричным смехом, глотая капли дождя, так кстати охлаждающие его пыл, его жар, его агонию в момент, когда Лиам на том конце провода допытывается, кто вселился в его лучшего друга на этот раз. — Ли! Черт-черт-черт-черт-черт! …       Гудки.       Один, два, три. Гудки, гудки, и Луи больше не смеется.       Он в панике.       В этот раз первым звонит Лиам, но полнейшая тишина в трубке заставляет его волноваться. — Томмо, что происходит? Ты в порядке?       Ответ он слышит через бесконечную минуту, и то на фоне дождя — громкого и дикого, как и сам Луи. — Я совсем, совсем не в порядке, дружище… — хрипит он абоненту, откидывая со лба мокрую челку, не обращая внимания на булькающие по лужам вансы, хоть машина стоит неподалеку от него, но Луи срочно, срочно нужно, как следует, протрезветь, а дождь для этой цели — в самый раз. — Что ты почувствовал? Что ты почувствовал, сукин ты сын, когда узнал, кто твой соулмейт?! — орет он в трубку, на что Лиам перекрикивает — «не выражайся!», но тут же бьёт по больному фразой, что вышибает из Луи дух. — Этого просто не может быть!..       И Луи смеется, понимая, что да, не может.