Слова сплетаются в затейливую нить...

Грутти привыкла к тому, что надо было носить что-то тяжёлое, но, тем не менее, контрабас в виде груза ей не понравился бы, который оказался бы самым настоящем камнем, висящим на спине. Это тело оказалось более слабым, а одной силы воли оказалось слишком мало. Впрочем, Глеб своей Татьяне позволить носить какие-то тяжести явно не собирался. Он улыбался ей как-то слишком нежно, в отличие того, как вёл себя Гулеб, кажется, говорил о чём-то очень приятном и, что самое главное, Абот пока что не рвалась в бой отрезать Танье руку. Впрочем, надо заставить называть себя только этим именем. Она Таня, а никакой Таньи больше не существует и не будет существовать, она останется в этом мире и не вернётся в прошлое, прошлое закрыто для неё на прочные засовы и никогда не станет больше приоткрываться. - Ты кажешься грустной. Что-то случилось? – вдруг участливо поинтересовался Бейбарсов и приобнял её за талию. Контрабас под действием магии летел у него за спиной, и Гроттер не собиралась спорить с этим. - Всё прекрасно, - улыбнулась девушка. – Я просто устала от постоянных полётов… Как-то так. Бейбарсов удивлённо посмотрел на неё и спокойно, с некоторым оттенком издевательства протянул: - Ты всегда обожала летать, даже над океаном. Ты превращаешься в Пипу, али как, Гроттер? Рыжеволосая рассмеялась, пытаясь продемонстрировать, что на самом деле совершенно ничего в этом мире не изменилось. - Тебе показалось! – воскликнула она. – Ни в кого я не превращаюсь, просто я устала, такое случается, представляешь! - Более чем, - кивнул Бейбарсов. – Впрочем, мне, как трупу ходячему, неведомо чувство, которое одолевает каждого человека, ведь так говорил твой Валенок? – он усмехнулся. Таня кивнула, сама не зная, с чем соглашается. Грутти стало как-то не по себе. Она соглашалась с тем, чего не знала, а значит, могла подвести себя под монастырь и оказаться виновной в каком-то странном деле, которое она пока что не сделала. И почему этой Гроттер так требовалось кого-то любить? Не могла она жить спокойно дальше и не выдумывать всякую ересь, нет, она должна была то чувствовать что-то к этому белобрысому, но не до конца, то к контрабасу… То к Глебу, о котором Таня толком ничего вспомнить не могла. - Мы уже пришли, - остановился Бейбарсов у двери, и Таня с удивлением поняла, что едва ли не прошла мимо комнаты своего двойника в этом мире, что было бы при Глебе попросту невозможным и окончательно выдало бы её. Не факт, что парень бы заметил это, но, тем не менее, он ведь, наверное, неплохо знал её тут – а наверное потому, что она и о нём практически ничего не помнила, только крайне размытые факты. Вот уж память! Впрочем, это тоже радовало, как минимум по той причине, что, раз этот парень тоже частично был в её подсознании, которое пока что не подчинялось Грутти, то, значит, хорошие отношения с ним не были бы удивлением. Танье не хотелось уходить от него. В конце концов, в Бейбарсове был плюс – он оказался тёмным и вроде бы как не задавал глупых вопросов, по крайней мере, пока что. Конечно, были там какие-то вопросы по поводу полётов, но ведь это было просто достаточно удачной шуткой. Бейбарсов давно уже отдал ей контрабас и теперь стоял, словно чего-то ожидая, наверное всё-таки того замечательного момента, когда она повернётся к нему спиной и зайдёт в свою комнату или… Может, чего-то другого? - И ты меня даже не поцелуешь? – пытаясь вести себя хоть немного в соответствии с тем, что она более-менее помнила о себе, поинтересовалась Таня, улыбаясь ему. Бейбарсов оторопел. - Ну, если ты, конечно, не против… - он, казалось, и вовсе не ожидал подобного предложения с её стороны, но Гроттер решила, что всё-таки следует действовать до конца, раз уж решила творить глупости. - Не против. - Ты явно поссорилась со своим Валенком, - усмехнувшись, протянул Бейбарсов. – Но, надо сказать, я даже этому рад. Таня только сейчас вдруг подумала, что, наверное, у неё что-то с этим Валялкиным было, если ей все о нём напоминают, но говорить что-либо было уже слишком поздно. Глеб наклонился – он был заметно выше её, кажется, он был даже выше его двойника Гулеба, или, может, просто Бейбарсов держал спину ровнее, а не сутулился, и не опускал взгляд, как делал Буйборс при виде Чумы, - и поцеловал её. Естественно, в губы. Гроттер и не ждала совершенно ничего другого – казалось, на одно глупое мгновение кто-то другой овладел её телом, и она содрогнулась, собираясь отпрянуть, но не сделала этого. Непоследовательная ненависть – сильная штука, а этот Бейбарсов был какой-то просто прекрасной модифицированной версией. На его лице не осталось ни единого шрама из прошлого параллельного мира. Этот парень и вовсе был удивительно опрятен и аккуратен, а на его руках не осталось ни единого следа грязной работы. Руки, словно какие-то безвольные плети, так и не дрогнули, но сама Таня неуверенно подалась вперёд. Поцелуй некромагуса – тут некромага, - никогда не забывается. Ей хотелось тогда, чтобы Гулеб поцеловал её, но непоследовательная ненависть была там настолько нежелательна, насколько здесь приветствовалась любовь. Этот парень любил Татьяну Гроттер, а значит, Танья Грутти должна ему понравиться. - До встречи, - подмигнула парню рыжеволосая и, схватив собственный, точнее, не совсем её контрабас, скрылась за дверью. Она до сих пор пыталась отдышаться, наверное, а Глеб, кажется, минуту ещё стоял под дверью, а только потом наконец-то ушёл. - Ты сошла с ума, - достаточно спокойно сообщила Гробо, улыбаясь настолько весело, насколько это было возможно. - Я? Нет, - отрицательно мотнула головой Татьяна. – Это скорее ты, а не я. Как дела? Переход понравился? - Очень. Это крутой мир, - спокойно заявила Склепова – такова у неё тут была фамилия. Глупое Клепо осталось в прошлом мире, и ей, наверное, следует радоваться тому, во что она превратилась тут. - Да, конечно. У тебя есть возможность крутить хвостом перед парнями и не бояться за это оказаться где-то в погребе, - язвительно протянула Таня. Она ожидала, что Гробо станет возмущаться, но девушка, вместо того, чтобы что-то сказать, лишь глупо кивнула. - Да, пожалуй, так. Мне тут нравится немного больше, чем в погребе, - расхохоталась она. – Тут намного веселее! Таня содрогнулась. Она вновь вспомнила о глупом поцелуе, только сейчас уже не о том, насколько он был приятным, а о том, какие могли бы быть последствия после него, окажись она в другом мире, в том, что немного повыше. Наверное, ей бы сильно попало, но да только толку, если тогда всё равно была возможна только страсть? - Я думаю, лучше остаться тут без матери-опекунши, - протянула спокойно Гроттер, развалившись на кровати. – Может быть, она нам тут нужна не настолько. - Гулеб уже тебя соблазнил? - Да не Гулеб он, - отмахнулась Таня. – Какой с него Гулеб – ты вообще его видела? Этот носиться не будет по буреломам. Хотя… Гроттер усмехнулась. - Может, и будет, - она представила Бейбарсова в этой чёрной рубашке, идеально выглаженной, в туфлях… И тут же вспомнила Ивана, какого-то странного, немного рваного – точнее, рваную одежду на нём. И эта Гроттер любила его? Любила ли? И что это вообще было? Человек, который жил в их мире, никогда не метается. И, судя по решительности во взгляде не-Гулеба, он тоже явно пребывал когда-то в таком мире. - Ты выглядишь какой-то задумчивой, - хмыкнула Склепова. – Но у меня нет на это времени. У нас есть мир, и нам надо его проверить. - Зачем? - Затем, чтобы знать, стоит ли в нём оставаться. Мы даже не знаем, что мы должны, чёрт возьми, сделать! Гроттер отмахнулась. Она положила контрабас на кровать, пытаясь заставить себя вести с ним нормально, бережно, как и прежняя хозяйка, а после отвернулась от Склеповой и направилась в сторону ванной. Интересно, как всё выглядит тут? Как она толком выглядит тут? Девушка долго смотрела в зеркало, пытаясь отыскать себя настоящую и себя сегодняшнюю, но грань, увы, не проводилась. Не было глупого шрама на лице. Не осталось нескольких мозолей на руках, пореза, отвратительного и невероятного, не было вообще ничего. У неё осталось чистое, нетронутое и, судя по всему, явно невинное тело, потому что тот слюнтяй вряд ли мог к ней прикоснуться, а она вряд ли пылала бы от радости, заметив подобные попытки с его стороны. Она бы его за это убила, а та, прежняя… Нет, та бы не осмелилась. Вспомнился с какой-то радости Гулеб – и эта его версия. Они были похожи, но, тем не менее, более разные, чем она и эта, местная Танья. Этот Глеб выглядел менее верным Чуме, или во что он там верил, у него не было шрамов ни на лице, ни на руках, а Абот не являлась интересной для него. Этот Глеб был более культурен и спокоен, чем та его версия и, кажется, относился к девушке немного бережливее. Это радовало. Хочет ли она вернуть Гулеба Буйборса? Нужен ли он вообще? Может быть, она его непоследовательно ненавидит? Нет, нет, нет. Она не желает больше видеть Гулеба Буйборса. И если он всё-таки умер и не угрожает этой своей версии… То хорошо.