Слова сплетаются в затейливую нить...

Удивительно, но Гроттер очень сильно хотелось бы сейчас всё-таки согласиться на предложение Бейбарсова. Она и согласилась. Поразительно быстро. Он, признаться, был удивлён, когда, ожидая её где-то в коридоре, действительно увидел рыжеволосую. Прежде она никогда не пришла бы, наверное, но та, прошлая жизнь уже слишком мало волновала девушку. Она прекрасно понимала, что не должна просто так отходить от роли, которую просто обязана играть, но всё равно казалось слишком глупым вот так взять и продолжать строить с себя тихоню. Она предчувствовала то, что это не слишком-то и приятная роль, которая станет для неё окончательной жизнью. Может быть, если отвязаться от того слишком скучного Валялкина, она всё-таки сможет постепенно отойти от своего образа? Или наоборот. Изменит правила своей жизни – и тогда Валялкин больше не пожелает подбираться к ней, не станет мешать. Прежде она, наверное, думала иначе, выбирала Валялкина, но, впрочем, не помнила теперь о нём ничего. Все чувства, которые только могли быть в её распоряжении, оставались на противоположной стороне, всё было лишним и совершенно другим. Может быть, пора забыть обо всём, что было, ведь, в конце концов, она и так совершенно ничего не знала. Ничего. Одним только словом. Теперь Таня порвала с тем, что потерялось в глубинах её памяти, и поняла, что не сможет играть по правилам, установленным Чумой. Она не могла назвать это своей ошибкой, только победой над внутренним страхом. - Я рад, что ты пришла, - Бейбарсов обнял её, притягивая к себе, и Таня упрямо отказывалась вырываться. "Отойди от него!" – послышалось громкое восклицание – вероятно, всего лишь на несколько секунд девушкой вновь завладело прежнее сознание. Таня, словно издеваясь, потянулась к Глебу, обвила его шею руками и поцеловала некромага в губы. Она прижималась к нему всем телом, и, кажется, сам Бейбарсов был совсем даже не против подобного поведения. Естественно, ему нравилось – она в этом теле не так уж и плохо целовалась, да и, кажется, вызывала у него определённые желания. Это нормально. Наверное, они были бы красивой парой – Танья никогда прежде не думала об этом, но сейчас решила, что не такая уж и плохая мысль крутится нынче у неё в голове, если быть уж предельно честной. Разве не так? Гроттер поймала себя на мысли, что вот с Бейбарсовым они были бы прекрасной парой. Ну, а что в этом до такой степени плохого? Девушка понятия не имела, почему её обязательно должны были осуждать, почему надо было осуждать все её действия, какими б они ни были! Вспомнились горящие огнём её волосы, чёрные и ничего не отражающие глаза Глеба – он не ослепнет от того, как она будет вспыхивать чем-то непонятным и неясным, ему точно не станет плохо от её присутствия, а самое главное, его магия способна оставаться более сильной, чем её, и это казалось нынче Тане просто прекрасным, пусть прежде она была бы слишком расстроенной из-за чего-то подобного. Ведь, как ни крути, она только сейчас поняла, что это даже хорошо, что Бейбарсов способен был остановить её как-нибудь, имел шанс сделать подобное, если будет нужно. Она вообще давно уже устала от того, чтобы жить по определённым правилам, да и правила в последнее время становились всё более и более странными, а она должна была им подчиняться. Это нечестно! Хотелось топнуть ногой и заявить, что на самом деле у неё есть своя жизнь – но, впрочем, Гроттер сейчас некому было это говорить. - Ты прежде всегда от меня сбегала, - внезапно промолвил Бейбарсов. – Приятно знать, что ты избавилась от этой привычки. Она кивнула, радостно улыбнулась и последовала за Бейбарсовым, который, кажется, решил прогуляться. Было приятно видеть школу пустой – она давно уже забыла о том, как это – находиться в идеально тихом месте. Тибидохс словно весь умер – такой тишины тут не было уже слишком давно, и она оставалась просто невероятной, поразительной и чрезмерно тихой, как для сложившейся ситуации. Натянутая струна молчания без конца давила на голову, не позволяя просто так сбежать в сторону. Казалось, сейчас можно было насладиться всем, что только было здесь, даже одним только внешним видом камней, кругловатых, слишком, поразительно больших, которые составляли пол Тибидохса, продолжали выстраиваться бесконечной чередой аллюзий куда-то вперёд, тонкой дорогой в будущее, на которую так сильно хотелось надеяться сейчас. Это было приятно – наслаждаться реальностью, доступной тут, чувствовать спокойствие, которое висело в воздухе невероятным молчанием, сжимало всё вокруг и стремилось дотянуть до самой страшной реальности, которую только следовало придумать. В её старом мире тишина была наполнена страхом, но вот здесь всё оказалось совершенно другим, тут тишину можно было назвать лучшим другом, единственным и неповторимым. В её жизни было очень мало тишины. Впрочем, что-то подсказывало девушке, что Бейбарсов не особый фанат человеческого шума. Он больше не напоминал ей о Валялкине, не говорил о том, что она должна была бы быть более замкнута. Они рассказывали друг другу какие-то истории, и Таня понимала, что пора было бы уже прикусить язык. Девушка смотрела на Глеба и всё думала, можно ли ему доверить правду, или всё-таки не следует? Гроттер невольно задерживалась взглядом на камнях, неидеальных, не круглых и не слишком квадратных, но предельно логичных и совершенно нормальных. Можно было присматриваться к их несимметричным формам, которые завораживали собственными изгибами, напоминая неизвестных животных, которые могли бы служить живым образом для фантазии прекрасного художника. У Бейбарсова прекрасно получилось бы нарисовать что-то подобное и столь же великолепное, Таня почему-то была в этом совершенно уверена, несмотря ни на что. - Как ты отнёсся бы, если б я сказала, что я из параллельного мира? – решившись, внезапно спросила Гроттер. - Я тебя знаю достаточно давно, чтобы отрицать это, - сообщил Бейбарсов, равнодушно пожав плечами. Таня усмехнулась. Она не могла возражать, потому что на самом деле понятия не имела, сколько он её знал, сколько лет они вот так вот общались. Если слишком долго, то эта Гроттер действительно самая настоящая дура, которая не понимает, кого теряет! О, знала б она Гулеба… вот его действительно надо было бояться больше всего на свете, он странный человек. К тому же, он достаточно жестокий, никогда никого не пожалеет, что бы ты ему ни говорила, как бы ни умоляла. Гулеб вот был слишком жестоким. Он превратился в чудовище ещё до собственного рождения, он стал зверем, который был заключён в человеческое тело, но это, может быть, оставалось странным преддверием его перехода в другую ипостась. Он мог бы стать идеальным последователем Чумьи, и она оставалась с ним самой жестокой только потому, что, может быть, так проявлялась её благосклонность – в ненависти и боли, причиняемой окружающим. Так она всегда характеризовала свои действия, пожалуй, другого варианта просто не существовало в этом мире, и следовало верить в то, какие действия она преследовала собственным поведением, что пыталась предупредить, будучи такой жестокой. А этот – вполне хороший парень, который, к тому же, её любит, наверное, и, возможно, достаточно сильно любит. По крайней мере, Танье хотелось бы верить в подобное, потому что она тогда могла бы надеяться на это. - Называй меня Таньей, - внезапно подала голос она, достаточно тихо промолвив это, даже слишком тихо. Бейбарсов оглянулся. Он смотрел на неё достаточно удивлённо, словно не понимая, что было истинной причиной для подобных слов. Вообще-то было бы лучше, чтобы он ничего не услышал, но Глеб, кажется, смотрел на неё слишком внимательно. Глеб, может быть, и не стал бы удивляться, если б её странное поведение не повторялось с невероятной быстротой. Его глаза, впрочем, оставались всё такими же спокойными, потому что он прекрасно умел сдерживать свои чувства. Да и бесконечная чернота радужки сливалась со зрачком порой, когда его глаза предельно темнели, и казалось, словно какие-то два омута затягивали её в непонятный поток бурь и эмоций, в котором хотелось забыть о лжи и рассказать всё, что только она могла и не могла доверить ему, всё, что только знала. Это было плохим знаком, и Гроттер поспешила улыбнуться, а после обнять порывисто Бейбарсова и поцеловать его в губы. Тот усмехнулся, обнимая её за талию и привлекая к себе, не позволяя отстраниться, но, кажется, всё равно этого было бы слишком, чрезмерно мало, чтобы его окончательно успокоить. Может быть, она и параноик, но всё же… Глеб, правда, никак не напоминал ей о сказанном, да и вообще, молчал, совершенно спокойно реагируя на всё, что она могла бы сказать. Даже когда Таня попросила её обнять, он спокойно привлёк девушку к себе и поцеловал её с нежностью в губы, не позволяя рыжеволосой вывернуться из его рук. Удивительно. Тане стало не по себе от подобного поведения – что-то тут было не так, и она предчувствовала это. - Мне пора, - наконец-то промолвила она. – Я очень хочу спать, если честно, так что я уже пойду! - Всего лишь девять. - Угу. Бежать. Она сама не знала, что заставило её наконец-то вывернуться из его рук и уйти как можно скорее куда-то. Чёрт. Таня понимала, что взболтнула в приступе откровения слишком много лишнего, да и рассказывала ему всё слишком странное, что не следовало бы говорить совершенно ничего. Права всё-таки Абот, когда-то её язык подведёт их всех, но как убедить себя в том, что всё будет хорошо?