Слова сплетаются в затейливую нить...

Гроттер знала, что она далеко не ас в полётах теперь, но даже не догадывалась, что ступа, такая громадная и неудобная, не слишком предназначенная для драконбола и манёвров, больше для какого-то боя или дальнего путешествия, может летать до такой степени быстро. У Глеба даже получался мгновенный перевертон. А ведь он просто стоял!.. Риск Бейбарсова во время полёта был слишком сильным. Он мог погибнуть – и это казалось откровенно удивительным, то, что он действительно был готов рискнуть собой ради того, чтобы спасти её. Таня не понимала, зачем человек вообще мог решить поступить таким образом ради кого-либо, но Глеб, тем не менее, не задумывался тогда, пожалуй. Хотя, впрочем, многое могло стать причиной, а она просто не имела сейчас сил вдумываться в последствия, которых, предположительно, окажется слишком много. Не следовало сгущать краски, а она просто не имела никакого права сдаться только потому, что внезапно стала ощущать что-то к Бейбарсову. Нет, только не настолько быстро, только не провалив всё, что только можно было бы провалить на её месте. Пока Соловей решил, что тренировок достаточно – вероятно, его действительно смутило состояние Гроттер настолько сильно, Таня должна была восстановить форму – точнее, создать её для себя такой впервые в жизни. Никогда прежде Соловей не вёл себя подобным образом, но, очевидно, в последнее время у него появилось непомерное желание перемениться. Даже воспоминания Гроттер свидетельствовали о том, что она должна негодовать и удивляться, а что же говорить об остальных! Они просто понятия не имели, как Разбойник мог вот так взять и отменить тренировку, не желали думать об этом – а ведь мало ли что, вдруг его кто-то заколдовал? Впрочем, ничего другого никто и не предполагал, потому что слишком уж нехарактерным было такое поведение для тренера по драконболу. Ведь она не могла просто так взять и признаться всем на свете, что она – не тот человек, за которого её все принимают! Не могла. Гроттер понимала, что такое признание обозначало бы для неё погибель, обряд изгнания, и старалась сдерживать себя. Глеб пока что ничего не спрашивал. Его ступа летала, словно бешеная, а Таня пыталась догнать его, и сама не знала, как свыклась с полётами. Постепенно та часть разума, которая была заблокирована, приоткрывалась, и только завеса чувств оставалась на месте. - У тебя получается почти так, как прежде, - сообщил Бейбарсов, мирно приземлившись на песок и посмотрев на Гроттер. Глеб откровенно не понимал, почему Таня внезапно потеряла собственный дар, ведь полёт всегда был для неё чем-то настолько же важным, насколько для него – некромагия! Удивительно, эта девушка окончательно потеряла способность взмывать в воздух и чувствовать прекрасные потоки ветра, которые прежде так зачаровывали её, больше не могла вести себя так, как прежде – она была совершенно другой, и, пожалуй, только слепой мог бы не отметить подобных изменений, которые словно преследовали её, не давая отступить хотя бы на один шаг в сторону. Рыжеволосая сдержанно кивнула. Если б он всё знал, она бы сказала, что на самом деле чувствовала во время полёта страх до этого момента. Нет, серьёзно, матерь-опекунша терпеть не могла полёты, сдерживала всех от них, не давала никакого разрешения. Только избранным, и то те избранные слишком часто попадали в немилость и умирали в небе, которое для всех оставалось запретом. Гроттер же нынче старалась преодолеть ту самую непонятную, запретную зону, и у неё пока что что-то получалось. Не слишком хорошо, конечно. Но всё же! Теперь Гроттер вновь вскочила на контрабас и попыталась в очередной раз взлететь в воздух. Набрать бы форму! Она понимала, что не имеет права подвести саму себя таким неумением, но не оставалось пока что ни единого подобия выбора – только учиться, учиться и ещё раз учиться, а то ей до профи слишком далеко. Бейбарсов помчался за нею – определённое время они всё ещё находились под куполом, а после ступа некромага вылетела через какое-то маленькое окошко в защите. Таня даже не успела заметить, как он это сделал, но двинулась следом, как-то особо направляя смычок. Получалось. Гроттер не понимала, почему её переполняет такое поразительное чувство радости, но хотелось закричать на весь мир, что она наконец-то сумела, научилась летать. Удивительно, ведь прежде ничего такого не было, а сегодня свобода окутала её и просто не отпускала от себя ни на одно мгновение, ни на малейшую секундочку, которую только можно было придумать. Полёт становился её стихией, постепенно, медленно, часть воспоминаний передавая из прошлого или из какого-то там будущего, с которым слишком трудно было взаимодействовать в это мгновение. Она поняла, что вылетела на свободу из купола, который никак не желали снимать, пусть он и оставался невидимым. Рыжеволосая чувствовала, что летела куда-то вперёд, в невообразимые дали, и ей было поразительно хорошо под этим небом. Она даже не чувствовала стандартного испуга, который должен был бы сопровождать весь её полёт. Нет. Ничего вокруг не было, что могло бы сдержать девушку, и она наконец-то была свободной, словно какая-то птица. Хотелось закричать, но Таня-то прекрасно знала, что не имеет права позволить себе подобное проявление чувств. Только не сейчас. Нет, она отлично знала, что это могло бы закончиться исключительно неприятностями для неё самой и для всех остальных, кто только переместился в этот мир, ведь нельзя было выдавать, что она летает впервые. Нет, это казалось слишком опасным, да и Бейбарсов – не дурак, просто верит ей, потому что влюблён. Вот он, минус! Если бы Глеб не любил её, по крайней мере, если б у неё не складывалось такое впечатление, он обязательно сдал бы уже её. Или хотя бы что-то заподозрил в слишком неправильном поведении, в вечном нежелании летать. А теперь вот крики, радость от того, что она в очередной раз поднялась в небо – нет, конечно, Таня любила полёты, но она не радовалась каждому из них настолько сильно. Таня пони мала, что не имеет права казаться настолько странной, что это не должно стать её привычной. Нет. Только не сейчас. Гроттер чувствовала себя слишком потерянной на данный момент, и даже не поняла, когда они успели приземлиться. У неё это получилось слишком неожиданно и чрезмерно хорошо, рыжеволосая даже не могла точно пояснить, что именно было причиной, просто почувствовала землю под своими ногами и наслаждалась этими невероятными ощущениями минувшей свободы и пришедшего спокойствия. Она была на земле, но теперь хотела вернуться обратно в небо, к тому же, сдерживала всякие подобия собственных чувств, которые только можно было бы придумать сдуру именно сейчас. Рыжеволосая склонила голову набок, внимательно глядя на некромага и дожидаясь того момента, когда он скажет хоть что-то. - Ты вернула навыки. Она кивнула, словно пытаясь смириться с этим, а после подумала, что этими полётами её слишком сильно заразила та, которая прежде была хозяйкой этого тела. От подобной мысли стало страшно, и Гроттер оттолкнула от себя Бейбарсова, как только он попытался притронуться к ней, обнять и, возможно, даже поцеловать, хотя прежде была совсем не против. Бейбарсов отступил. - Думаю, тренировок с нас вполне достаточно, - наконец-то строго промолвил Бейбарсов. – Наверное, тебе уже достаточно наскучила моя компания, так что не хочу тебе мешать. Удачи с Валялкиным. Он совсем неправильно истолковал её жест, и продолжать усугублять эту ошибку Таня просто не могла. Она поймала его за руку, не позволяя Бейбарсову уйти, и обняла его, самостоятельно, надеясь, что этого будет достаточно. - Просто я сегодня слишком многое пережила, - улыбнулась девушка. – Но это не из-за тебя. И я не пыталась от тебя отпрянуть! - А как тогда назывался тот жест? Впрочем, несмотря на недоверие, голос Бейбарсова звучал гораздо мягче – а спустя мгновение он просто обнял её в ответ, не позволяя девушке дрожать, словно осиновый лист, и смотреть на него вот таким слишком уж действующим на нервы взглядом, на который, оказывается, она тоже была более чем способна. - На самом деле, - внезапно сообщила Таня, - я думаю, наши отношения не ограничатся тренировками? Бейбарсов достаточно радостно кивнул. Ему почему-то показалось, что вот теперь у них с Таней действительно могло что-то получиться, что у них есть шанс быть вместе, хотя, пожалуй, порой рыжеволосая слишком радикально отрицала эту возможность. Сейчас всё было наоборот. И ему совершенно не хотелось отрицать это, скорее уж возникало желание заявить всему миру, что она – только его, и Бейбарсов понимал – однажды он всё-таки позволит себе сказать нечто подобное. И это случится совсем скоро.