Слова сплетаются в затейливую нить...

Гроттер чувствовала, что теперь, когда преграда наконец-то рухнула хотя бы частично, теперь, когда она умела летать так, как делала это её предшественница, она способна переменить отношение к себе. К тому же, сегодняшняя тренировка должна была оказаться достаточно весёлой, на это Таня надеялась. Хотелось бы поверить. Рыжеволосая взмахнула смычком, пробормотав нужное заклинание, и взмыла в воздух вместе со всеми остальными. Теперь полёт казался самым благословенным на свете. Воздух наполнял лёгкие, заставляя закидывать голову назад и улыбаться, потому что кричать от радости было нельзя, в таком случае её обозвали бы сумасшедшей и заставили приземлиться. Всё вокруг наполнилось свободой, а полёт всё равно оставался тем, чему она была готова отдать душу. Может быть, в этом существовал определённый смысл, а может, нет, но теперь Таня понимала хотя бы часть того, о чём могла думать предыдущая хозяйка её тела. И это единство с самой собой казалось просто великолепным и невероятно прекрасным, настолько, что неожиданности просто преследовали её сегодня без конца. - Сегодня не свалишься, Гроттерша? – издевательски крикнула Шито-Крыто, восседая на своей гитаре с прицепом. Почему-то Тане стало смешно, и она действительно звонко рассмеялась, словно пытаясь поставить Маргариту на место своим поведением. Ритка на своей гитаре с прицепом выглядела достаточно странно. Она всегда казалась таинственной и загадочной, и это ощущение совершенно не спешило пропадать даже сейчас. Может быть, следовало не обращать на неё никакого внимания и сделать вид, что Шито-Крыто не существует, вот только сделать это было поразительно трудно, да и не существовало никакой особой мотивации. Она казалась даже немного грациозной в подобном состоянии, когда летала, наконец-то выпрямив спину и смахивая на какую-то хищницу. На кошку, наверное, или на бесконечно чёрную пантеру, которая совершенно не стремится к изменениям, которая исключительно себя любит, только себя и способна слушать в этой дурацкой реальности, в которую попала. Да, конечно, та прекрасно знала, откуда у Гроттер такой страх появлялся, как она ко всему подобному относилась. Прекрасно знала. Всё происходящее не спешило радовать собственными событиями, но рыжеволосая не старалась концентрироваться на реальности, которая давно уже перестала особо серьёзно её волновать. Всё вокруг поплыло в невероятном танце, словно затягивая девушку в странную реальность будущего. Она не могла сопротивляться самой себе. К тому же, летать было действительно приятно – все те фигуры, которые прежде требовал от неё Соловей, она выполняла уже исключительно самостоятельно, не страдая ерундой. Всё было хорошо. Теперь она шумно дышала, чувствуя, что можно отдаться стихии, и совершенно ничего не случится. Ничего. Она больше не боялась воздуха, описала ещё один пируэт… И поняла, что что-то изменилось. Таня теперь смотрела прямо в какой-то огромный жёлтый глаз, который почему-то вызывал у неё определённые опасения. Она всё более и более пристально всматривалась в него, будто бы пытаясь понять, что именно было виной всего случившегося. Её взгляд, её поведение откровенно выдавало тот факт, что девушка переживала относительно собственного поведения. Она предчувствовала что-то плохое, и это плохое вполне могло случиться – возможно, плохим следовало назвать ту отвратительную громадину, которая выбиралась нынче из собственного ангара. - Сегодня тренируетесь с Гоярыном, ему нужно размяться! – закричал Соловей откуда-то снизу. Таня не услышала. Она понимала, что Гоярын – это дракон, такой размером, как пятиэтажный дом. Причём минимум на пять подъездов. Но как с таким играть?! Вот на этот вопрос у Гроттер ответа не было, и она могла лишь ошалело смотреть на всё, что происходило вокруг. Казалось, реальность отказалась оставаться рядом с нею и уже окончательно выбралась из-под тотального контроля. Дракон был красив. Даже слишком красив, как на такое огромное существо. Его чешуя, зелёная и сияющая на солнце, оставляла странные следы на куполе, заставляя оный становиться видимым, наверное, по той причине, что магия его стала немного более слабой. Всё это разрывалось и разваливалось на куски, вся защита, которую невозможно было пока что описать. Его хвост то и дело разрезал воздух, а зелёная молния скользила следом за ним и старалась растворить всё вокруг. Глаза его, прежде какие-то более мягкие, постепенно краснели, словно наполнялись кровью от невероятной ненависти, от злобы, которая наконец-то проснулась в нём, спустя столько годов. …А после дракон отреагировал. Он взмыл в воздух зелёной стрелой и рванулся к ней, на ходу извергая пламя, которого было бы предостаточно для того, чтобы сжечь весь стадион и, соответственно, её тоже. Таня отреагировала моментально. Она махнула смычком, пытаясь заставить себя двигаться как можно скорее, и сделала несколько достаточно страшных пируэтов один за другим, зная, что это поможет сбежать от дракона. "Не лети прямо". Таня не знала, чей это голос. С одной стороны, он вроде бы как принадлежал Глебу, а значит, это Бейбарсов пытался уберечь её от страшной смерти, а с другой… Тане показалось, что это к ней обращается её предыдущее "Я", та, кем она была до того, как переродилась. До того, как украла это тело у самой себя, у своего параллельного отражения, которое не сделало ей ничего плохого. …Все остальные давно уже вынуждены были спрятаться где-то за границами купола, хотя сначала ещё были желающие её спасать. Теперь нет. Впрочем, Таня понимала, что не может требовать от них подобного, потому что сама завела себя в такую ситуацию. Выхода нет. Она должна была либо победить эту тварь, либо погибнуть, но второе казалось нежелательным вариантом. Первое же на самом деле было попросту неосуществимым, и Таня предпочитала даже не думать о том, как уничтожить дракона. Она не понимала, откуда взялось столько страха. Животного, непонятного, безумного, который толкал в спину и заставлял тяжело дышать, теряя любые ориентиры в пространстве. Он сковывал её движения, не давая ни единого шанса вырваться из непонятного и неведомого пока что плена, плена, который ни за что не позволил бы ей стать более-менее живой, стать тем, чем должен быть человек. Она могла только захлёбываться воздухом, пытаться вырваться из бесконечности, окружившей её, и теперь страх имел слишком много значения. Он был всюду, и никто не мог остановить очередной приступ. Почему? Наверное, это следовало давно уже именовать именно безумием, но никто не мог поступить подобным образом. Ни у кого не хватало сил, ни у кого не было желания бороться с тем, что давно уже потеряло собственный смысл для всего мира. Только сплошная боль, которая окружила этот мир, могла иметь значение, но даже она больше не оставляла значительно вклада в нормальное состояние разума. Просто осталось слишком много всего опасного, чтобы можно было сражаться с этим вот так просто, прямо сейчас, надеясь на нечто похожее отдалённо на победу. Только отдалённо, потому что страха было слишком много, чтобы его можно было назвать причиной для того, чтобы вырваться из непонятных и безумных оков человечества, которое оставалось тут. Впрочем, большой вопрос, были ли это люди, или, может быть, просто непонятные и безумные существа. Сбежать. Но у неё было не так-то уж и много места для манёвра, и Гроттер знала, что приземлиться не успеет. Она просто превратится в уголёк раньше, чем её ноги коснутся земли, дракон гарантирует, а уж он-то вряд ли стал бы просто так бросать слова на ветер. Гроттер пыталась вспомнить хоть что-то, но воспоминания вновь спрятались слишком далеко. Её сознание стало едва ли не окончательно заблокированным, и Гроттер понимала, что теперь даже не всех узнала бы в лицо, потому что её память стала слишком размытой и слишком уставшей. Она сама уже не чувствовала рук – радовало только то, что дракон то и дело бился о стены купола. Защита дрожала. Гроттер чувствовала, что у неё скоро закончатся силы – рыжеволосая лихорадочно вымахивала смычком. Зелёный ящер гнался за нею и то и дело извергал пламя, словно это не она была его любимой драконболисткой. Чёрт! Драконы проницательнее людей – может, потому и не пережили они бытность у матери-опекунши на поводке. Но тут другой мир. Гроттер знала, что один шанс у неё всё-таки есть. Крохотный, незаметный, жуткий шанс, о котором даже думать не стоит, но есть. Есть! Она предпочитала не задумываться над тем, что ждало её в будущем – просто внезапно вскинула руку со смычком. Конечно, контрабас вертикально не летает. Но почему б не попробовать?