Слова сплетаются в затейливую нить...

Сарданапал внимательно, даже слишком пристально рассматривал Гроттер, словно ожидая того момента, когда она сможет дать несколько ответов на его вопросы, но та явно не порывалась разговаривать. Она просто стояла. Сфинкс проник следом за девушкой в кабинет, а теперь запрыгнул на стол и громко шипел на неё. Он следовал за нею по пятам и не позволял просто так оставаться на свободе. Сфинкс был жесток, а его золотистая шерсть даже потемнела от ненависти и от чувств, которые он сейчас испытывал. Жалеть это существо казалось невообразимым, он был гадок и отвратителен, более того, по мнению Тани, заслужил то, что с ним происходило. Просто так никого не наказывают, матерь-опекунша утверждала, что причины есть всегда, только редко они настолько явные, что можно начинать тыкать пальцами и утверждать, что вот так оно и было. Нет, всё на самом деле куда хуже, всё слишком скрыто, всё преследуется невероятной чередой событий. Сфинкс был зол, он демонстрировал свои зубы и рычал, рычал настолько громко, что можно было оглохнуть. Его хвост то и дело дёргался, перемещаясь из стороны в сторону и показывая, что зверь просто невероятно, невыносимо зол – наверное, это выглядело достаточно страшно со стороны, потому что Таня испытывала слишком сильное желание отойти куда-то в сторону и не подходить к такой твари поближе. Его рыжевато-золотая шерсть торчала в разные стороны, словно демонстрируя какое-то странное… Недовольство? Нет, Сарданапал остановился на другом варианте ответа. Сфинкс боялся Гроттер, опасался, что она тоже бросится на него сейчас. - Присядь, - Черноморов кивнул на стул, словно надеясь, что девушка согласится прямо сейчас на этот вариант. Банального "я постою" не прозвучало. Она, впрочем, не собиралась усаживаться там, где над головой висела эта машина для убийств. Коварное животное из мифологии Египта казалось девушке достаточно опасным для того, чтобы доверять. Нет, она заняла место на диване, достаточно широком, чтобы там можно было бы сидеть как можно удобнее. Трудно было понять, зачем нужен такой огромный кабинет. Да и этот стол, за которым сидел Сарданапал, был слишком загружен, да и вообще, он был настолько же огромен, насколько и безумный. Бессмысленность этого зашкаливала, и Чумья никогда не была настолько глупой, чтобы позволять себе занимать такие огромные площади. Вот только это делал Черноморов, а следовало помнить, что он был воплощением света. Света, который поселился в его душе, никогда не отступил бы, потому что это было его единственным шансом посеять добро в этом мире. Это зашкаливало в собственном понятии, и трудно было разобраться в том, чья тут правота. - Насколько я знаю, ты в последнее время перестала общаться со своими прежними друзьями и изменила приоритеты в общении. Черноморов слов не подбирал. Всё вышло как-то само собой – и теперь он смотрел на Таню, словно дожидаясь, пока она бросится на него с криком. Но Таня молчала, и это вызывало почему-то определённые оттенки удивления, словно на самом деле она была буйной. Гроттер вздохнула, внимательно глядя на Академика и явно дожидаясь того момента, пока он окончательно примется задавать вопросы. Он лицемерил. Это было замено, хотя слишком сильно хотелось убедить саму себя в том, что на самом деле это всего лишь враньё. Но факт оставался фактом – Сарданапал не говорил правду, он всем своим видом демонстрировал, что пытался помочь, но ведь на самом деле это было совершенно не так. Гроттер казалось, что в её душе что-то буквально пылает. Она толком не понимала, откуда появилось такое сильное раздражение, но оно присутствовало, а подавить собственное желание всё-таки доказать Сарданапалу, что говорит она исключительно правду, было практически нереально. Таня понимала, что бессмысленно было вообще приходить к нему сегодня, но она уже сделала это, а пути назад почему-то не было. Она чувствовала, что её жизнь висит на волоске, но, тем не менее, не собиралась выдавать себя саму. Нет. Таня знала, что должна вести себя как можно спокойнее, вот только одна беда – она не помнила, как повелась бы прежняя Гроттер, и это оказалось достаточно серьёзной преградой в общении с Академиком. Тем не менее, рыжеволосая попыталась усмехнуться, точнее, даже как-то виновато улыбнуться. Не помогло. Сарданапал смотрел на него своими ясными, но немного неопределённого цвета глазами, словно пронизывая насквозь. Гроттер захотелось, чтобы они стали более тёплыми сейчас, потому что, казалось, Черноморов получил эту привычку сверлить её взглядом от самого завуча Тибидохса, и пользовался оной как можно чаще. Впрочем, почему-то складывалось такое впечатление, что на лице Черноморова навсегда застыло недоумение. Оно удивительно хорошо сочеталось с его цветными усами, которые то и дело подпрыгивали и шевелились, не собираясь просто так успокаиваться прямо сейчас. Они тянулись к его бороде и тянули за мелкие волоски, а порой просто тянули академика за уши. После такого у него возникал всё тот же слишком серьёзный взгляд, и он на всех смотрел намного исподлобья, но моментально успокаивался, ведь это был сам Сарданапал, человек, который попросту не умел приносить людям совершенно ничего плохого. Это было в его стиле, на самом-то деле, и не существовало ничего, что могло бы заставить Черноморова стать злым. Или существовало – но просто пока что никто не подозревал его в подобном и мечтал о том, что Черноморов навеки останется действительно хорошим и нормальным человеком. - Нет, я продолжаю общаться с ними, - возразила девушка. - Ну, как же? В последнее время ты больше всего проводишь время в компании некромага. Не в самой хорошей компании. Бейбарсов – тёмный маг, и он достаточно опасен, - промолвил Сарданапал. Глеб ничего не скажет. Его хоть с какими-то пыточными инструментами спрашивай – он всё равно обязательно промолчит. Но Гроттер… Вдруг он просто ошибается относительно пророчества, вдруг Древнир запутался в собственных предсказаниях? Всё может быть. Почему-то Сарданапал вспомнил о молодой Чуме, которая выглядела так же, как Таня сейчас, только глаза другие. Удивительно. Воспоминания о поразительном сходстве дотянулись до его сознания только теперь, и Черноморов упрямо молчал. Ему было не по себе. Он словно пытался как-то победить собственные предубеждения относительно всего, а поскольку не получалось, вынужден был молчать. Долго молчать. Уверенно молчать. Когда-то и Чума была красивой. Похожей на Татьяну, которая жила сейчас, рыжеволосой, слишком стремительной девушкой, которая рвалась на свободу из клетки, что для неё попытались выстроить. Её глаза не были зелёными, впрочем, никогда, она сияла тьмой изнутри и демонстрировала всем, что не существует ничего, что способно доказать её проигрыш. Нет, Чума была просто всесильной, даже тогда, когда оставалась слишком молодой, и теперь не существовало никого, кто бы сравнялся с нею в этом. И оставалось лишь мечтать о том, что больше и не появится такой человек. - А это моя личная жизнь, - фыркнула Таня. Сфинкс зарычал. На мгновение его кошачьи глаза стали совсем-совсем человеческими, и он прыгнул к Гроттер, но рыжеволосая отвернулась. Ей неприятно было само это существо – это ведь не нормальный кот, а нечто совершенно неприятное! Суррогат реальностей. Рыжеволосая смотрела на Сарданапала, но в глаза – просто не могла. Она вынуждена была смотреть на его переносицу, потому что это помогло сконцентрироваться и сделать вид, что она не смущена. - Ты в последнее время очень изменилась. Я, как директор, должен знать причину того, что с тобой происходит. - Со мной всё так же, как и было! – упрямо отозвалась Таня. Она не признается. Сарданапал понял это уже давно, но всё ещё лелеял какую-то надежду на то, что девушка согласится рассказать о себе. Теперь она только больше и больше подтверждала пророчество собственными поступками и даже словами. Что же делать? Черноморов, тем не менее, хватался за осколок собственной веры. Так было проще, и он совершенно не думал о том, каковы последствия могут быть у его поступков в будущем, ведь это было неважно. Он просто слишком упрямо молчал, явно надеясь на то, что сможет узнать правду немного позже. Когда именно – никто не уточнял. Это не было важным, существенным или каким-нибудь… Интересным, например. - Хорошо, ты свободна, - промолвил Черноморов. – Но ты ведь знаешь, что ты можешь ко мне обратиться? - Естественно. Гроттер всем своим видом показывала, что она лжёт, но, тем не менее, это было сделано уже преднамеренно. Чтобы обидеть его. Сарданапал вздохнул. Если бы всё было так просто, как прежде, он имел бы хоть один шанс на свободу. Но теперь она оказалась слишком далёкой – эта свобода его окончательных мыслей и действий.