Слова сплетаются в затейливую нить...

Склепова валялась на кровати и рассматривала потолок, словно на нём было что-то поразительно интересное. Гроттер не вызывала у неё совершенно никакого любопытства собственным появлением, но, тем не менее, то, с какой силой она хлопнула дверью, заставило Склепову подпрыгнуть на месте. - Гроттерша вышла на тропу войны? – язвительно поинтересовалась наконец-то она, словно дожидаясь отрицательного ответа. На губах Склеповой появилась едва заметная гаденькая улыбочка, за которую её хотелось как минимум прибить, вот только пока что было некому. Её наивный голубой глаз поблёскивал так, словно она уже успела натворить сегодня достаточное количество гадостей, а вот фиолетовый, обычно хитрый, напротив оказался чрезмерно спокойным и даже каким-то милым, что было совсем уж нехарактерным для такой, как Гробыня. В целом, её образ наконец-то можно было назвать цельным, и она больше не разрезалась мысленно на двух разных людей, у которых в наличии совершенно другие лица, хотя определённая привлекательность в этом всё-таки была. Впрочем, наверное, только потому, что обе части Гробыни были красивыми и привлекательными, только немного по-разному, и ни одна из них не вызывала того отвращения, что могло появиться от лица какого-то Поклёпа или кого-то в этом же роде. - Да! Склепова удивлённо изогнула бровь, но ничего говорить не стала, просто скрестила руки на груди, не обращая внимания на то, что, возможно, была не до конца одета. Таня только сейчас заметила, что Гробыня стояла в одном только нижнем белье, и старалась не смущаться. Пусть стоит в чем хочет. Когда Склепова вскочила на ноги, она тоже не поняла – но Гробо обошла её кругом, внимательно присматриваясь к девушке. - Что? – Таня недовольно нахмурилась, явно не понимая, почему к ней такое повышенное внимание. - Знаешь, я вот только не вижу ни единой здравой причины для того, чтобы ты возвращалась к прошлому. Таня видела. А последнее время она только и делала, что ревела, рыдала и активно демонстрировала самый настоящий набор собственных слабостей. Нельзя сказать, что это её особо радовало, но в последнее время девушка окончательно поняла, что слишком расклеилась. И, главное, каковы причины? Оных просто не существовало, и Таня была готова к радикальным действиям, которые, возможно, обернулись для неё большими проблемами. Она была такой слабой только из-за того, что вынуждена была поддаться безумному, бессмысленному слиянию, которое выводило её из себя и просто невообразимо раздражало. Теперь Таня поняла, в чём именно проблема, теперь-то она знала, что не имела никакого права рыдать и чувствовать себя слабой. Всё потому, что прошлое этой глупой Гроттер давило на неё, а она, Танья Грутти, вынуждена была вести себя исключительно правильно, так, как полагалось бы любому на её задании, Люди мечтают о подобной чести, они надеются на подобное, а она попыталась даже просто так подчиниться правилам мира! Нет, это не означало, что надо выполнять то, что сказала Чумья. Но Грутти не собиралась просто так опускать руки и отправляться в непонятные миры обратно только потому, что то-то там что-то о ней сказал. Это было бессмысленно и отвратительно, она понимала, что не станет поступать так с самой собой, и радовалась тому, что наконец-то сумела предопределить собственную жизнь. - Они считают меня Чумой. Я точно знаю, они уверены в том, что я лгала, когда я пробовала рассказать правду. Конечно, не следует говорить об этом Склеповой, но всё равно она не может так долго держать всё это в себе. Гробыня нахмурилась, посмотрела на неё достаточно подозрительно, а после скрестила руки на груди и склонила голову набок. - Ты всё рассказала преподавателям, Гроттер, - наконец-то заявила она. – Какого чёрта ты всё рассказала преподавателям? Она знала. Она просто слишком расклеилась. Ей открылось большинство воспоминаний прошлого, и в какой-то момент та, прежняя Таня захватила власть над нею и заставила пойти и рассказать правду. Может быть, она считала, что это позволит ей вернуться в нормальное состояние, что они так выживут, а не пострадают. Определённо, во всём этом что-то было, но теперь-то Гроттер прекрасно знала, где находилась, не собиралась больше творить невообразимые глупости. Только не сейчас. Не тогда, когда она в такой серьёзной опасности, которая нависла над нею Дамокловым мечом и не собирается уходить в сторону. Чёрт! - Знаешь, мне кажется, что тебя кто-то предал, - заявила наконец-то Склепова. – Они тебя любят и поверили бы тебе, если б не это. Почему-то Склепова буквально стремилась доказать, что виновным во всём этом был именно Бейбарсов. Не факт, что она преследовала какую-то свою цель, мало ли, ведь она была просто странным человеком, который для себя самой совершенно не требовал никакой логики. Смешным казалось то, что приходилось временно слушать её, но в словах Гробыни был здравый смысл, и оставалось только мучиться, биться головой о стену непонимания, пытаясь доказать ей, что на самом-то деле Гробыня не права. Она смотрела на Таню с такой внимательностью, что Гроттер уже давно сама успела дать все ответы на свои вопросы, все, которые только она могла придумать в последнее время, не стремясь рыться в воспоминаниях собственных глупостей. Это смешалось в бесконечную прозу жизни, и Склепова была тут автором, её мысли звучали в голове Тани, а рыжеволосая даже порой не могла считать это опасным, хотя она никогда не была просто какой-то безвольной дурой. Никогда, но разве начинать пока что поздно? Всё можно успеть. - Кому нужно меня предавать? – скривилась Таня. – Ведь на самом-то деле я совершенно никому не нужна! Глеб. Это имя повторялось у неё в голове с запретной частотой, но Таня не пыталась себя остановить, потому что знала, что это бесполезно. А то, что ей стало дурно, и вовсе не считалось важным или интересным – и Гроттер давно уже запуталась в самой себе. Вот только теперь, когда она окончательно признала себя тёмной, надо было в срочном порядке что-то менять. - Я вот не понимаю, - наконец-то промолвила Склепова, прерывая молчание. – Ты что, совершенно никому ничего не говорила? - Но все же не говорили! - Я делилась с Гломом, Глом со мной. Но Шурасик рассказал Ленке, - внезапно серьёзно промолвила Склепова. - Ритка тоже могла кому-то сказать. - Могла. У нас только одна мисс секретность, и если она что-то расталяпала Бейбарсову, то у нас большие проблемы. - Почему? - Потому что некромаг силён и никому не доверяет, чёрт возьми. А за свою Гроттер он глотку порвёт, знаешь ли. Таня знала. А ещё она прекрасно знала, что вот она-то совсем даже не его Гроттер, а так, приживала, которая никому не нужна. И осознание этого одновременно толкнуло её на предельное понимание ситуации, в которую она умудрилась попасть. Это провал. Таня только сейчас окончательно осознала, что доверилась человеку, которому нельзя было доверять, и внимательно смотрела на Гробыню. - Ты ему сказала, - моментально выдала диагноз Склепова, заглянув в глаза своей коллеги по несчастью, а после закатила глаза. - Сказала. Таня слышала свой голос, но он казался каким-то чужим и словно могильным наполовину, и девушка не видела для этого причин. Она была просто испуганной маленькой девочкой, которая мечтала отыскать выход для собственного страха. Да, она поддалась своей внутренней слабости, ходила с ним на свидания, смеялась, хихикала, словно последняя идиотка. А ещё она доверяла ему больше, чем самой себе, потому что чёртов Бейбарсов прекрасно умел хорошо говорить. Этого дара ему не занимать. Он мог рассказать ей всё, что угодно, и она не стала бы смущаться – а она тоже не могла ничего от него скрывать. Это было привычкой. Только теперь Таня поняла, что случилось, что она сама только что окончательно продемонстрировала собственную крайнюю слабость. Склепова молчала, не вмешиваясь в то, что только могла сказать Татьяна, понимая, что той сейчас очень и очень нужно молчание. Девушка сжимала руки в кулаки, словно собираясь продемонстрировать собственную честность, ум, который у неё, вероятно, должен был бы быть, вот только так и не появился, потому что она была после какого-то слишком сильного страха, который сковал её по рукам и ногам. Плохо. Тем не менее, Таня нашла в себе силы выдохнуть последнюю фразу. Она знала, что обязана сделать собственное решение действительностью. Более того, Гроттер не была намерена просто так взять и отступить, она умела сражаться в этой жизни и была готова применить собственные знания на практике, чего бы ей это ни стоило. Может быть, кто-то считал иначе, возможно, у определённых людей существовало противоположное мнение, но Таня знала, что способна за себя постоять. Казалось, что-то необыкновенное, прежде несвойственное не так ей, как той, чьё тело она заняла, поднялось вверх и сжало её сердце с невероятной силой, заставляя его биться всё быстрее и быстрее. Это была решительность, которую невозможно остановить, невозможно просто так взять и отбросить в сторону, и ни у кого не оставалось пока что шанса совершить нечто подобное. Впрочем, им ещё стоит попытаться. - Я его убью.