Слова сплетаются в затейливую нить...

Гроттер показалось, что что-то изменилось в Зале Двух Стихий. Когда она зашла сюда, то кто-то отвернулся, а кто-то недовольно фыркнул, словно пытаясь продемонстрировать собственное презрение. Таня сначала ничего не понимала, но, стоило ей только присесть на собственное место, как Лоткова с опаской отодвинулась от неё. Катя выглядела как-то странно, а в её взгляде читался откровенный страх, у которого вроде бы как не существовало совершенно никакого смысла, по крайней мере, в это хотелось поверить. Тем не менее, широко распахнутые глаза Лотковой почему-то совершенно не внушали никакого доверия, да и вообще, складывалось такое впечатление, словно с Катей на самом-то деле что-то не то. Её ясные глаза сейчас буквально горели беспокойством, а ещё она пыталась сжать ладонь Ягуна, чтобы почувствовать поддержку с его стороны, но боялась отвести взгляд в сторону, поэтому делала это вслепую. Казалось, только что Таня увидела нечто, что стало причиной всего этого немого ужаса, но она, к своей чести, не закричала и не завизжала, а вела себя совершенно спокойно и адекватно, несмотря ни на что. - Катя, это ещё совершенно ничего не значит, - наконец-то проронил Ягун, внимательно глядя на девушку. Жар-птица присела на край их стола, нагло уткнулась клювом в тарелку с манной кашей и, кажется, тоже была не против хотя бы посплетничать. Жар-птица пылала так, словно кто-то только что поджёг её. Она, казалось, демонстрировала слишком откровенно собственную теплоту, то, как могла летать вокруг. Её перья формировали поразительный узор, в котором было слишком много смысла, а огонь разлетался по всему Залу Двух Стихий, впрочем, так ничего и не испортив. Перья ловили первокурсники, они оставляли их себе и с улыбками рассматривали оных, словно дожидаясь ещё какого-то очередного чуда. А ведь волшебников перестаёт удивлять магия, магия, которая действительно предназначена для них, которая уникальна… Таня помрачнела. - Что-то случилось? – уточнила она, внимательно глядя на Ягуна, которого должна была считать собственным другом. Валялкина где-то не было, он почему-то предпочёл не появляться на завтрак, хотя вообще-то был обжорой. - Сарданапал интересовался у Гробыни, где тебя носило всю ночь, - внезапно сообщил Ягун. – Она сказала, что ты пошла к некромагу. Эта правда, конечно, была бы тебе выгодной, если не рассматривать отношений с Валялкиным и… - И что? - И если Бейбарсов, конечно, до сих пор жив, здоров и не зомбирован, - мрачновато дополнил Ягун. - Я действительно была у него. Таня попыталась выглядеть как можно более спокойной, но всё равно слишком наблюдательный взгляд Ягуна её не порадовал. Она нахмурилась и отвернулась в противоположную сторону. Спустя мгновение Таня тут же об этом пожалела – у неё была достаточно открытая футболка, по крайней мере, шею видно. И следы поцелуев на ней – тоже. Стало почему-то немного стыдно от того, что у неё нынче была открыта шея, а на ней красовалось всё-таки несколько красноватых пятен. Конечно, сойдут скоро, да и смущение не должно было существовать сейчас рядом с нею, но Гроттер всё равно было не по себе от одного осознания, что на неё во так, настолько внимательно, смотрят, откровенно пытаясь отыскать подтверждение собственным подозрениям, которые, наверное, уже слишком сильно зашкаливают в последнее время. Нельзя сказать, что такое рассматривание вообще было приятным, да и Тане совершенно не хотелось, чтобы кто-то привлекал к ней такое количество внимания, на которое она совершенно не рассчитывала, да и вообще, надеялась проскользнуть мимо совершенно незаметно, по крайней мере, не дав повода для сплетен. - Это то, о чём я думаю? – хрипловато уточнил Ягун, словно подписывая приговор их дружбе. – Мамочка моя бабуся, ты с ним… - Ягун! Она почувствовала, что действительно стала относиться к играющему комментатору, словно к своему другу. Слияние её с прошлой Гроттер проходило поразительно быстро, и девушка чувствовала себя не слишком хорошо. Удивительно, но – дружба с Ягуном совершенно никуда не пропала. Остаётся стойкой константой невероятного постоянства времён, зависает в пустоте глупостей и безумия, которое было в прошлом и тонкой нитью переплывает в этот мир. Рыжеволосая старалась не смотреть на Бейбарсова, когда пришёл и он, к счастью, без единого следа в виде бессонных ночей на лице, но всё это казалось достаточно странным, если быть предельно честной. Она чувствовала себя не слишком хорошо и уверенно, да и вообще, Гроттер почему-то казалось, что всё это закончится плохо. На неё странновато косились. - Сарданапал сообщил всем, что Чума, возможно, среди нас, - внезапно проговорил Ягун. – Все в панике, ты же понимаешь. Чумья? Она сама бы была в панике, если б не понимала, что её просто оговаривали, и девушке стало не по себе от одной мысли об этом. Бейбарсов выглядел более чем нормально, и, кажется, можно было потребовать, чтобы он подтвердил, где её всю ночь носило, но так тоже нельзя. Тут, конечно, это не казнью карается, но всё же. Она должна сохранять конфиденциальность. Да и вообще, Тане слишком хотелось, чтобы никто ни о чём не узнал, а то она станет ещё более интересным объектом для сплетен. Прекрасно. Лучше не придумаешь. Гроттер попыталась отвлечься и обратить внимание на манную кашу у себя в тарелке, но эта гадкая еда упрямо не лезла ей в горло. …Перешёптываясь, в Зал Двух Стихий зашли Пупсикова и Попугаева, и Тане показалось, что взгляды у них слишком уж внимательные. Верка и Дуся теперь вызывали не просто раздражение, а ненависть, которая полыхнула непонятным ясным светом в её душе, не давая покоя. Желание наброситься на них было настолько сильным, что Таня едва заставила себя продолжать оставаться на месте, а не рвануться к ним и моментально задушить. У неё и сил-то не хватило бы в этом, новом теле, потому что оно оказалось чрезмерно глупым и безумно пустым, по крайней мере, сейчас. Она старалась сопротивляться мысли о том, что, предположительно, она давно уже потеряла всякие шансы на то, чтобы быть нормальным человеком, с правом на реальную жизнь, с правом вообще хоть на что-то, хотя постепенно всё свелось до полубезумия, в котором хотелось рыться, вытаскивая всё новые и новые факты на свободу. Слишком много боли и крови осталось, надо сказать, слишком много. Девушка сделала вид, что её не интересует ничего, кроме змеи, которая заползла на светлую сторону и теперь забралась на стол. Змея была красновато-жёлтая, ядовитая, но, судя по всему, любила манную кашу, потому что ела её так же охотно, как сырое мясо. Раздвоенный язык. Почему-то это натолкнуло Таню на глупые воспоминания, источник которых она никак не могла определить. Змея была очень сильной, очевидно, да ещё и огромной. Такой хватило бы для того, чтобы задушить человека, а может, она ещё и являлась ядовитой, о чём свидетельствовала странная и слишком яркая расцветка. Но бояться её было намного смешнее, чем, скажем, самого безобидного человека. Тем не менее, змея смотрела на неё слишком неотрывно, чтобы это вообще можно было проигнорировать, и уже от этого взгляда становилось уж точно не по себе, слишком уж внимательной была эта гадина, настолько, что сердце попросту убегало куда-то, явно не в пятки падало, а просто ускользало в параллельный мир вместе с её сознанием, туда, где её ждёт казнь. Девушке захотелось как минимум спрятаться куда подальше от пристального взгляда, и она сделала вид, что её здесь вообще нет. Вряд ли поможет. - Доброе утро, Таня, - скрестив руки на груди, напротив неё остановилась Попугаева, весьма радикально настроенная. Гроттер посмотрела на неё не слишком радостно и вздохнула, словно пытаясь продемонстрировать собственные соболезнования. - Доброе, - кивнула девушка. Она не спешила отвечать на какие-либо фразы, но пока что у Тани не было никакого другого выбора, приходилось оставаться достаточно приветливой к людям, потому что тут так принято. Чёртов мир! Конечно же, ей было бы намного легче жить где-то в нормальном месте, а не среди всех этих светлых и добрых существ, но она пока что не оставила себе совершенно никакого выбора и прекрасно знала, что должна определённым образом реагировать на всё происходящее. Хоть как-то. Верка собиралась что-то сказать, но где-то в противоположном конце Зала послышался громкий и недовольный вскрик. Таня обернулась автоматически. - Она меня видит! – кричала первокурсница, весьма сильно колотя кулачками по столу и пытаясь добиться внимания. Кто-то пытался её успокоить. - Она меня видит! – вновь упрямо повторяла девочка, не собираясь утихать, а Таня не могла понять, к кому обращён крик. После с ужасом осознала, что именно к ней, и это понимание вызвало у неё отчаянное желание провалиться сквозь землю, но, видимо, это не так уж и просто. - Она меня видит! Вопль распространялся всё быстрее и быстрее, и Тане захотелось и вовсе сбежать куда подальше, но нельзя. - Чума! Девочка даже ткнула пальцем в того, кого считала Чумой, и Гроттер почувствовала, как краска автоматически приливает к её щёкам. Она! Ягун попытался остановить её, но Катя фыркнула, показывая, что не следует этого делать. Откуда в ней столько слабостей?