Слова сплетаются в затейливую нить...

Гроттер вновь проснулась в его объятиях, подумав, что это уже постепенно становится плохой привычкой. Очень плохой. Ужас. Гроттер не хотелось выбираться из постели, но, тем не менее, рыжеволосая должна была как-то оказаться на свободе. Некромаг обнимал её за талию слишком крепко, прижимая к себе и не давая даже шевельнуться. Она сжимала во сне пальцами его плечо, даже умудрилась оставить едва заметный синяк – вероятно, снилось что-то отвратительное, - но одной регенерационной искры достаточно для того, чтобы он исчез, хотя Бейбарсов даже не просыпается, по каким-либо причинам принимая странный сон, у которого есть последствия, предположительно, но и это остаётся не слишком важным фактом на данный момент. Она лежит тихо, недвижимо, потому что это единственный шанс не дать знать о том, что уже проснулась. Девушка вздохнула - конечно, тёплые руки Бейбарсова нельзя было назвать тюремными кандалами. И комната не была камерой. Тем не менее, ей очень сильно захотелось просто побыть в одиночестве, и Таня надеялась на то, что способна не разбудить Бейбарсова, что он просто поспит, а она не будет пока что его трогать. За окном серело дождливое осеннее утро – казалось, оное не собиралось давать ни единого шанса хорошей погоде. Дождь сеялся мелкими капельками, словно стремясь добиться результата со своей стороны, дождаться того мгновения, когда он наконец-то пленит весь этот мир своей невообразимо огромной завесой, которая никогда в этой жизни не закончится. Всё вокруг запестрило невероятными красками всего окружающего мира, вот только они сливались в единый серый спектр, и никто больше не мог помешать этому. Давно пора было смириться со случайностями, их бесконечной чередой, с тем, что сливалось сейчас в эти безумные и глупые потоки воды. Всё, остаётся только попытаться отбежать куда-то в сторону, больше не верить в то, что реальность продолжается. Дождь усиливался, он барабанил своими каплями по стеклу с невероятной силой, всё ускорялся и ускорялся, а вскоре и вовсе полил с невообразимой силой, обрушившись на этот мир. Ну и славно. Таня не любила солнце, оно раздражало её, выводило из себя и заставляло постоянно прятать куда-то глаза. Солнце казалось лживым. Оно было самим большим проявлением двуличия, которое только следовало искать в таких мирах, как вот этот. Может быть, на самом деле всё осталось лишь определённым стилем лжи, но, впрочем, Гроттер знала, что в ясных деньках нет совершенно ничего хорошего. К тому же, лучики, мелкие, неприятные для неё нынче, скользили настойчиво по коже, словно собираясь ещё больше выжечь следы на ней. Прежде она и вовсе принимала солнце как нечто ядовитое, но сегодня это был всего лишь хороший день, больше ничего. Она начинала привыкать к тому, что тут на самом деле любили солнце, вот только всё равно это казалось большим испытанием для такой, как она. Впрочем, что уж говорить об остальных, если Рита, к примеру, вообще прежде никогда не показывалась на солнце без особой надобности, а теперь подставляла лицо солнцу и пыталась получить от этого как можно больше удовольствия, улыбалась, словно безумная, протягивала руки к небу. Конечно же, тут она не имела права вести себя подобным образом, вот только желание периодически возникало, и приходилось отчаянно сопротивляться, чтобы только не демонстрировать своё пренебрежение. Она пыталась. Может быть, порой попытки были действительно поразительно искренними, но в основном Таня сама себе не верила, понимая, что ведёт себя слишком дико, слишком наигранно и слишком глупо. Впрочем, в этом зачастую не было смысла, и она примирилась с самой собой, больше не тратя время на глупые споры. Зачем? Рыжеволосая усмехнулась, осознав, что уже стоит на пороге, а после тихонько прикрыла за собой дверь. Надо будет наконец-то выбросить эту старую футболку! Она давно уже желала это сделать, но всё никак не оставалось времени, а девушка то и дело ночевала не в своей спальне. Да даже если и в своей! Разве нормальная одежда вообще существовала в её шкафу? Кажется, нет, там были только какие-то глупые аналогичные тряпки. Ничего нормального, ничего такого, что хотя бы было ей по размеру, а не болталось, словно какая-то тряпка. Конечно же, Гроттер не собиралась обнажаться, словно Склепова, но и ходить в такой дряни, которую носила на себе она… Стыдно ведь. И по правде стыдно. Усмехнувшись и склонив голову набок, словно это могло на самом деле ей помочь, Таня двинулась постепенно по коридорам, оглядываясь, стараясь не обращать никакого внимания на окружающих. Коридоры казались переполненными, а она рвалась к спокойствию. Именно поэтому желание оказаться как можно дальше от человечества, в самых таинственных коридорах этого места, всё больше и больше усиливалось. Ей хотелось свободы, хотелось спокойствия, но, казалось, покой должен был только сниться ей в последнее время. И почему? Почему всё вообще было именно так, словно она пыталась успокоить собственные нервы, но никак не могла этого сделать? Как так выходило? Гроттер отчаянно хотелось показать, что она способна на большее, но вряд ли сейчас у неё получилось бы что-то хорошее. Нет. Очень вряд ли. Таня ещё раз оглянулась, а после попыталась успокоить собственные дыхание, выбросить из головы всевозможные глупости. Не вышло. Таня осмотрелась и закусила губу, словно пытаясь придумать, куда бы повернуть спустя мгновение. Ничего. Ни единого места, которое могло бы её хоть немного заинтересовать, вообще ничего хорошего вокруг. Девушка предчувствовала, что её ждёт не самое счастливое время, но, тем не менее, надо же было что-то с собой делать! Она вздохнула и прикрыла глаза, а после содрогнулась, услышав какое-то громкое восклицание где-то в стороне. Она так и не поняла, что именно случилось, но на самом деле рванулась в то место, прекрасно понимая, что она не имеет никакого права останавливаться на настолько долгое время. Её тянуло туда словно магнитом, и девушка осознавала, что не должна останавливаться, что обязана оказаться там. …Она не закричала. Таня просто смотрела на труп младшекурсника, которого никак не могла узнать в луже крови, спокойно смотрела. Трупы она прежде видела, но, впрочем, не так уж и часто, а этот выглядел достаточно странно, словно из него выпили всё, что только смогли. Это всего лишь мёртвый ребёнок, и у любого нормального человека должен быть приступ рвоты или слёз. Удивительно, она уже стояла на грани нормального, почти превратилась в существо, которое действительно будет выть и умолять о том, чтобы кто-то вернул к жизни малыша. Нынче это показалось Тане буквально смешным, она давно уже забыла о том, что существует такое смешное понятие, как сострадание, потому что это всё равно не принесло бы ей счастья. Но страх сковал её, не давая сдвинуться с места, а ещё отобрал возможность дышать, и отвращение клубами дыма подкатывалось к горлу, заставляя содрогаться буквально от каждой мысли о том, что совсем недавно это было живым человеком. Она слышала шаги. Убегать было не то что поздно – бесполезно, да девушка и не пыталась. Лужа крови словно пыталась обогнуть её, но ничего не выходило. Отвратительная. Пузырящаяся. Рыжеволосая прикрыла глаза и попыталась вздохнуть, но у неё не вышло совершенно ничего положительного. Таня покачала головой, словно отказываясь от собственной ответственности, почувствовала, как кто-то прикоснулся к ней, но даже не оглянулась. - Чума! – вопили люди, и ей не было пока что страшно ни на одно чёртово, отвратительное мгновение. Чума. Это слово повторялось рефреном в голове, стремясь воссоздать какую-то нелепую ситуацию, от которой она была бы зависима. Чума. Она шумно дышала и пыталась не реагировать никак на реальность, что её перебивали короткие мгновения глупостей. Чума. Она уже устала повторять это про себя, вот только всё это превращалось в уже бесконечную глупость. Таня чувствовала, как её ненавидят. Как её пытаются растерзать на мелкие кусочки, продемонстрировать ей собственное превосходство. Это кровавое ощущение сводило её с ума, и Гроттер знала, что если она попытается возразить, то всё повторится. Она не имела на это права. Таня знала только одно: паренька она не оживит, но сама уже оказалась в невероятно проблемном моменте жизни. Слишком проблемном.