Слова сплетаются в затейливую нить...

Гроттер почувствовала, как кто-то потянул её за руку, не позволяя остановиться над трупом и замереть, зависнуть, как она это сделала мгновение назад. После неизвестный притянул девушку к себе, не давая ей разреветься прямо на месте, и не позволил больше смотреть на мёртвого. - Татьяна! – восклицание принадлежало Сарданапалу, а она молча уцепилась пальцами в футболку того, кто её обнял. Кто это? Спустя мгновение, подняв глаза и столкнувшись взглядом с Бейбарсовым, который стоял рядом с нею и не позволял ей вырваться из кольца его рук, Таня лишь благодарно улыбнулась, а после перевела взгляд на академика. Она не умела говорить обыкновенное человеческое "спасибо", потому что никто не учил её этому, да и у Чумьи совершенно не приветствовалось подобное отношение друг к другу, но при этом Гроттер была невообразимо благодарна Бейбарсову за то, что он всё ещё никуда не убежал. Может быть, не следовало настолько доверять ему, но всё равно рыжеволосая не могла сдержаться и не посмотреть на него с невообразимой надеждой, которая зародилась вдруг в её сердце. - Что? Таня не хотела узнавать ответа на свой вопрос, короткий и глупый, но Сарданапал не оставлял ей шанса. Он просто преследовал её по пятам, не давая возможности спокойно дышать, гнался за нею на всех скоростях. Наверное, это было правильно, ведь её нашли рядом с трупом, хладнокровную, спокойную, уверенную в себе. - Чума! – кричала толпа, которая надвигалась на неё, и Таня понимала, что тут достаточно много людей. Толпа пылала ненавистью. Они все собрались тут для того, чтобы провести едва ли не ритуал самосуда, который казался им нынче уместным, и всё это могло бы оказаться только под одним словом – это страшно, глупо и просто смешно, ведь нельзя сочетать собственную жизнь с подобной толпой. Люди гудели и протягивали руки с отвратительным скандированием, они не могли утихнуть только по той причине, что всё это слишком зашкаливало и продолжало превращаться в идеальный бедлам. Описать реакцию казалось просто невозможным, и теперь ей предстояло действительно сделать это. Они все казались какими-то странными, неизвестными, глупыми и безумными, но рыжеволосая не могла оценить собственного порыва к спасению. У неё уже не оставалось ни единого шанса нормально жить, и Таня просто предчувствовала, что это закончится слишком большими проблемами. Рыжеволосая больше не могла дышать. Она очень устала, она не имела совершенно никакого права на эту реальность. Гроттер прикрыла глаза, попытавшись убедить себя саму этим незаметным жестом, что всё, что она делает сейчас – правильно. Но нет. Дыхание у неё участилось, и Таня просто не понимала, где она и что сейчас делает. Это было бы безумием – вникать в бездну эмоций, которые сейчас одолевали её, разрушать и переделывать их. Зачем только она подчинилась сама себе? Таня понятия не имела, что она делает, но сама по себе простая мысль о побеге не появилась в её голове. - Чума! – закричал кто-то вполне знакомым голосом, и девушка узнала в этом человеке Семь-Пень-Дыра. Она не обращала внимания на него прежде, но теперь ненависть захлестнула Таню с головой, не оставляя ей ни единого шанса на спасение. Она рванулась к нему, но оказалась вновь в руках у Бейбарсова, уцепилась ногтями в него, не собираясь отпускать. Как же плохо! Казалось, Семь-Пень-Дыр и прежде был отвратительным человеком – а он сейчас показался на глаза Гроттер в совершенно удивительном состоянии поразительного, особенно как для него самого, перевозбуждения. К тому же, он без конца размахивал руками, пытаясь подтвердить, что тоже принадлежал к толпе, которая пыталась продемонстрировать, что уверена в том, что Татьяна – это чума. Может быть, его действия и были когда-то адекватными и расчётливыми, но нынче желание получить выгоду слишком зашкаливало, а результата от него совершенно никакого не было. Приходилось как-то действовать, реагировать на него, но это было до такой степени противным, что оставалось только отвернуться куда-то в сторону и попытаться окончательно его проигнорировать и не обращать совершенно никакого внимания. Может быть, на самом деле это было правильным и идеальным алгоритмом для действий в подобных ситуациях. Разве ж нет? - Таня, это ты сделала?! - Она только минуту назад вышла из моей комнаты и всю ночь провела там, - строго ответил Бейбарсов. Казалось, он был единственным, кто сейчас не боялся Сарданапала и был готов возражать этим обвинениям. Тане хотелось разрыдаться и раскричаться, но она не сделала ни первого, ни второго, хотя нервы сдавали. - Ты уверен? Строгий вопрос со стороны Сарданапала заставил рыжеволосую усмехнуться и едва ли не закричать что-то директору в лицо. Черноморов выглядел поразительно серьёзным. Казалось, он только что осознал, что на самом деле могло произойти что-то страшное, только в это мгновение безоговорочно утвердился в собственной бесконечной уверенности её вины. Его усы внезапно стали обыкновенными и седыми, борода побелела, а глаза, напротив, стали слишком яркими, синими, настолько прекрасными, будто бы принадлежали ещё совсем молодому человеку. Он пытался оправдать себя самого, то, что не сумел предотвратить всё то, что произошло. Это можно было назвать только одним слово – предельная опасность, - вот только он не мог оттолкнуть от себя такие мысли. Спустя мгновение его борода и усы начали возвращать естественный для Черноморова цвет, он вновь стал походит на самый настоящий светофор, ну или, может быть, на радугу. Его глаза тоже состарились, словно наконец-то он потерял ту необыкновенную черту собственного лица, которая прежде всегда присутствовала в его чертах. А ещё – он выглядел слишком, слишком уставшим. Бейбарсов вновь удержал её и кивнул, словно подтверждая что-то невообразимо страшное, что могло бы подписать ей приговор. Но Таня знала, что это всего лишь алиби для неё, которое могло бы спасти ей жизнь, если, конечно же, кто-то поверит. Гроттер не хотелось. Гроттер не хотелось сопротивляться реальностям, которые навалились на неё таким вот потоком, она просто поддалась. Рыжеволосая улыбалась, словно сумасшедшая, и смотрела куда-то в пустоту, словно людей вокруг не было. - Чума! – взвизгнула Бедная Лизон. – Это она убила мальчика, она! А Чума – это Гроттерша, бывшая Гроттерша! Как же ты права, милочка. Таня не могла сопротивляться этим словам. Она уже не кричала, не вырывалась, просто сжимала отчаянно запястье Глеба. Тот, кажется, был не против того, что она оставила на его коже несколько следов от царапин и укусов. Может быть, ему было всё равно. Бейбарсов просто не пытался сопротивляться, прекрасно зная, что на самом деле это куда лучше, чем сдерживать её от попытки к бегству. А так Таня смирилась с самой собой. Она выглядела поразительно мирной и спокойной, едва заметно улыбалась, склонив голову набок. Бейбарсов испытывал слишком сильное желание не выпускать её никуда, не оставлять ни на одно мгновение. Быть рядом. Рядом. Тогда ей будет лучше. Глеб прекрасно знал, что так будет правильнее, и не собирался пока что причинять девушке боль слишком тесными объятиями. Она должна быть рядом. - Всё будет хорошо, - прошептал он Тане на ухо, а после поднял голову, внимательно глядя на Сарданапала. - Ты утверждаешь, что вы были вместе? - Да, - кивнул Бейбарсов. На заднем плане кричал Поклёп. Поклёп казался поразительно стандартным. Его отвратительный костюм, презрительный внешний вид – всё это тоже было частью одной сплошной картины, к которой, впрочем, привыкло уже достаточно большое количество людей. Глазки-буравчики, стальные, невероятного цвета, продолжали пронизывать всех вокруг, он словно стремился спицами проткнуть сердце, которое уже и так билось намного медленнее, чем это должно было быть. Он внушал страх, и это казалось совершенно нормальным в такой ситуации – да только попадать в подобное положение ещё раз совершенно не хотелось, предположительно, это на самом деле было опасным. Он требовал, чтобы Гроттер пытали, чтобы у неё узнали что-то, но Сарданапал, кажется, пока что примирился с этим. Необходимости нет. Ответ читался в его взгляде, в его поведении, во всём. Во всём, что только творилось сейчас. - Всё в порядке, - прошептал Бейбарсов ещё раз, а после поднял взгляд на преподавателей, словно собираясь убить их. Самостоятельно. Прямо сейчас. - Она не виновата ни в чём, - промолвил он. – И вы не имеете права применять к ней силу, вы же знаете это. Знаете. Прекрасно. И никто не получит её обратно.