Слова сплетаются в затейливую нить...

Ягун понимал, что скрыть это от Тани, скрыть от неё информацию, которую им повезло узнать, было бы невероятно жестоким, к тому же, они банально не имели права на подобное поведение. Гроттер им подруга. Парень обернулся и пристально посмотрел на Валялкина, словно ожидая поддержки с его стороны, но тот слишком упрямо молчал, чтобы это можно было принять за малейший знак согласия, и Ягун лишь крайне недовольно фыркнул. Так нельзя. Да и вообще, Иван должен вести себя не настолько надменно, должен научиться исправлять собственное поведение, которое у него в последнее время хромает. Впрочем, Ягун понимал: во всём виновата ревность, вот только почему эта ревность так не вовремя? Тогда, когда Тане нужна помощь? Этого он не знал. Ягуну казалось, что Таня имела полное право на то, чтобы иметь отношения с тем человеком, который ей нравился. Даже если это был Бейбарсов, то пусть уж так, возможно, и некромаг далеко не самый плохой на свете, может быть, и в нём есть определённые плюсы. Не следовало верить в это просто так, но, впрочем, определённый смысл в том, чтобы перестать ненавидеть и презирать Бейбарсова всё-таки был. Да и сам некромаг не сделал ничего отвратительного. Ванька пока что не мог с этим смириться, оно и понятно, ведь он прежде встречался с Гроттер, вот только всё равно оставалось слишком много отвратительных "но". Ягун считал, что ревности должно быть меньше, но она никак не стремилась пропадать из странных отношений Тани и Ивана. Внук Ягге вновь вздохнул, вспоминая строгий взгляд, который показался просто устрашающим со стороны Сарданапала. Таню пытались запугать. Все поверили в то, что именно она убила того первокурсника, словно на самом деле Тане нужна была кровавая жертва. Ягун знал, что этот мальчик сидел рядом с той девчонкой, на которую Гроттер опрокинула тарелку с едой. Но это не повод! В конце концов, не было для неё совершенно никакого смысла и толку поступать подобным образом. Если Гроттер не серийная убийца, конечно, но в это Ягун верить откровенно отказывался. Не хотел он даже мысленно предавать подругу. А ведь это так хорошо получилось у Ивана, что становилось просто-напросто до ужаса дурно, можно было сойти с ума! Это безумие, которое продолжало передаваться с необычайной быстротой, которая окончательно поглотила разум Валялкина. Ягун заколотил в дверь комнаты некромага, наплевав на заклинания, не обращая никакого внимания на то, что Иван был против. Деревянная поверхность искрила. Естественно, это было не электричество, а нечто другое, куда более магическое и опасное, но всё издали наблюдать за дверью Бейбарсова казалось поразительно интересным. Складывалось такое впечатление, словно она сияла на весь коридор, но, впрочем, это была лишь небольшая иллюзия, которая появилась, скорее всего, благодаря тому, что кто-то не слишком осторожно активизировал определённые заклинания, а они теперь никак не желали затихать без вмешательства хозяина помещения. Это казалось опасным – подходить нынче к этой комнате, - но, впрочем, особого выбора временно не наблюдалось даже примерно, он, вероятно, давно уже спрятался в непонятных дальних далях сознания. Оставалось только постучать как можно громче, но опасно было даже прикасаться к этой двери, настолько странной она оставалась. Синие искорки формировали невероятный узор. Они переплетались между собой и сотворяли что-то просто прекрасное, что нельзя было вот так взять и описать обыкновенными словами. Рассмотреть это было слишком трудно, да и картина не казалась сплошной, а стоило только подойти немного поближе, она исчезала, а защита вновь ставала невидимой. Вероятно, сам Бейбарсов находился в комнате – иначе всё сразу же стало бы незаметным, чтобы поймать как можно большее количество врагов с помощью таких сетей. Некромаги никогда не были доброжелательными существами, запросто могли желать просто так отловить кого-то подобным способом. Да и вообще, мало ли, что может быть у Бейбарсова в голове! - Таня, ты нам нужна! Он знал, что громкие крики скорее приведут к тому, что к ним выйдет крайне недовольный некромаг, но ничего. Переживут. Ванька должен понимать, что он ещё может вернуть Гроттер, если пожелает, а Таня должна знать, что её не бросили. Ведь не бросили же? Почему-то в последнее время Ягун начал сомневаться относительно этого, наблюдая за странным поведением определённых личностей. Хотелось показать Гроттер, что она в безопасности, но, кажется, в её взгляде чувствовалось совершенно противоположное. Девушка недовольно нахмурилась. Таня казалась слишком растрёпанной, казалось, её яркие рыжие волосы буквально торчали в разные стороны, не оставляя ни единого намёка на порядок, а на губах застыло что-то вроде едва заметной улыбки, которая постепенно превращалась в гримасу. В её глазах, естественно, нельзя было поймать ни единой капельки радости, и это, признаться, продолжало пугать, особенно то, что Гроттер давно уже замкнулась в собственном равнодушии к Ваньке и стремилась только доказать ему, что на самом деле права была тогда, когда окончательно отогнала его от себя, заявляя с поразительной уверенностью, что ей не нужен даже намёк на отношения, не говоря уже о чём-то большем. Она выпрямилась слишком порывисто, показывая, что всё ещё предельно горда, а беспорядок на голове не должен беспокоить совершенно посторонних людей. То, что Таня в таком состоянии была на пороге комнаты некромага, тоже не волновало её – может быть, и не должно было на самом деле. - Что вам нужно? – наконец-то спросила она, пристально глядя на Ягуна и совершенно не обращая внимания на Ваньку. Она даже прикрыла за собой дверь в комнату некромага, словно не собираясь делиться своими же разговорами с ним. Это должно было их ободрить. Тем не менее, Ягун, который девушку к некромагу совершенно не ревновал, даже не обратил на этот жест совершенно никакого внимания. Иван же, напротив, совершенно не собирался прощать Тане подобную вольность, которая, казалось, могла бы стоить им отношений. Гроттер совершенно не обращала на Ваньку внимания, она наплевала на всё то, что только связывало их, и это вызывало самые настоящие приступы безумия, которые давно уже все устали пояснять. - Ну, что? – язвительно спросила Таня. – Ягун, скажи ты, пока у твоего друга присох язык к нёбу! Глеб так и не успел сказать ей самое главное. Он так и не пояснил, почему именно он согласился ей доверять, почему не ненавидел её за то, что она заняла тело его Тани. Почему? Неужели некромагу было наплевать? Но нет, вряд ли, судя по всему, Бейбарсов не особо спешил предавать её. Может быть, он её непоследовательно ненавидел. А может, любил. В любом случае, Таня старалась не думать об этом пока что, она абсолютно игнорировала все мысли, которые в её голове компрометировали Бейбарсова и могли бы принести ему какие-либо проблемы. Она старалась ничего вокруг себя не замечать, абсолютно спокойно игнорировать всё то, что происходило вокруг. Почему? Ответ прост. Потому что так было намного легче, и Гроттер просто дожидалась того момента, пока ей скажут наконец-то причины всего случившегося. - Понимаешь, - промолвил Ягун, - мы решили проследить и выяснить, кто убил того первокурсника, хотя изначально Ванька тоже подозревал тебя. Иван нахмурился. Не желая подставлять самого себя, внук Ягге, впрочем, по праву сказал правду, которую Иван не хотел о себе знать. Именно он настаивал на том, чтобы всё это стало как можно более… Логичным. Может быть, он действительно предал Гроттер. По крайней мере, если верить её взгляду, девушка совершенно не собиралась прощать подобный поступок Ваньке. Совершенно не собиралась. Иван вздохнул и продолжил молчать, словно его слова вообще могли иметь хоть какое-то влияние на рыжеволосую. Нет, она не стала бы даже слушать его, и правильно сделала бы, потому что именно он её предал. Он заслужил на наказание, он должен быть отлучён от неё, должен оказаться как можно дальше отсюда, потому что не имеет совершенно никакого права на эту великолепную девушку. Никакого. Даже если она его и предала. - Понимаешь, Жанна почему-то спустилась в подвалы, но не так, как просто для прогулки, а словно что-то скрывая. Может быть, это она? Некромагиня всё-таки, - неуверенно протянул Ягун. Тане хотелось возразить, а после она внезапно поняла, что Абот действительно на такое способна. Она вообще на многое способна. Была ли Абот жестокой? Да. Она могла уничтожить всё, что только попалось бы ей под руки, она всегда оставалась чрезмерно сильной для того, чтобы оставаться доброй, и это придавало ей сил – то, что она не вынуждена была следовать правилам, которые кто-то там выдумал. Может быть, она поступала неправильно, но более чем справедливо по отношению к себе самой. Она не надевала розовые очки, она не пыталась убедить весь мир в том, какая она добрая, нет! Жанин просто действовала. Она прекрасно знала, что сумеет победить, если будет делать всё то, что ей надо, а её сила в том мире позволяла совершать всевозможные действия без особого информирования окружающих. Теперь было иначе, но всё равно существовал определённый риск, что Жанна сумеет совершить слишком многое, даже если соотносить это с тем, что было в прошлом. В прошлом, от которого она не убегала. - Я должна сама это увидеть.